У нас будет самый красный флаг

Говоришь всё стало "не так" и "уже не то", но фонарь горит и аптека. Крутится веретено, и ему тебя некогда, говорю это уверенно. Катится телега с тобой или без. Так нравится смотреть с обрыва вниз - всегда по-разному. Святая простота. Как тебя угораздило? Не зажило до свадьбы. Деревня будет праздновать. Время сваливать.

      Закат пронзает глаза, срезает с них верхний слой и крутит петли из бликов. Былое вместе с ним отходит в мираж и уже не прикоснуться пересохшим горлом к оазису красивой мечты. Лишь поле и ты. В подполе собираешь крошки и среди осколков, пытаясь понять, что хотел скрепить без клейстера, с рассолом и хаотичным порывом.       Ветер обдувает, разгоняя пот по местам. Поле кончается. В голове догорают последние мысли. Они должны быть прелестными, они важны, чтобы очеловечить перед концом. Стать концентрацией и вплести в величие. Эта величина скоро перестанет значить хоть что-то.       Полностью жив, делаю полный жим от груди.       Удиви меня, стоя в упор, индивид говорит в рупор.       Сотвори новый мир, возьми ноту «Ми».       Это лучшее в данный миг.       Что в кармане гремит? Мелочь и штопор.       Сзади высится силуэт чёрный и от него намерение идёт вперёд. Мысли вслух, руки в стороны, душу наружу, наизготовку.       Когами стреляет, когда солнце не смотрит. Отсветы не дают ответов. Кровь обыденно расползается, но как-то зловеще, будто с собственным звуком. Ему нужно уходить, но он не может.       Мерещится, будто разбил проклятый сосуд и монстр внутри перерос в монстра снаружи. Свирепое, первобытное и хаотичное расползлось из раны в пространство, перекатываясь по липкой траве, подбираясь к ногам. Это помутнение давило со всех сторон, било в колокола интуиции, выплёскивало чан с адреналином.       Не стоит трогать, не стоит приближаться. Конец, конец.       Подходит, переворачивает тело на спину. Кровь стекает вниз и тянется к уродливому украшению на шее. Красное лицо с губами, носом и глазами в случайных местах.       Будто понимая свою неуместность, черты лица перемещаются на привычные места. Эта абстракция вдруг кричит истошно, меняя ночное небо на красное марево.