Внутри фонаря

пожравшая солнце вернётся. пожравшая солнце не оставит им ни единого шанса на сопротивление. всё кончится не быстро, но точно кончится. ежедневные битвы — лишь маленькие шаги вперёд и назад в череде их бесконечных и бесславных попыток остановить или помочь правосудию и возмездию. всё свершится так, как оно должно было: мир погруженный во мрак развалится. и нужно приложить все усилия, чтобы отсрочить конец. каменное ружьё холодное и тяжёлая, Сенна припадает к нему. ей не нужно видеть, чтобы целиться достаточно поверить в собственное сердце, чтобы выстрел был точным. да направит то, что она всегда ненавидела. да направит её тот, кто заставил навсегда отказаться от возможности видеть мир таким, какой он есть. Храм Затмения был пыткой. и всё же пройдя через ад рыцарь должен помнить одно: на кону жизни невинных, у каждого есть долг. а долг рыцаря — спасение. ценой, пожалуй, даже собственных ценностей. яркая вспышка поражает врага метко, но удар со спины — самый грязный приём — заставляет припасть на одно колено, опереться на ружьё. нет времени ждать. нужно сражаться. но в этом бою она одна. и только души зовут и кричат, только в небе луна просит и молит — охраняй же своё. *** чёрный каменный пол, она не видит его, но знает по звуку, по прикосновению к нему, что это именно камень. чёрным его дорисовывает воображение и воспоминания: маленькая девочка на пороге храма перед присягой. они ослепляют рыцарей затмения, чтобы они оставались беспристрастными? тогда это худшее их решений, что когда-либо принимали за неё. жрец и хранитель Затмения был уродлив и молчалив. его острые уши и кривые бивни, торчащие золотыми рожками из нижней челюсти, всё это отталкивало. ни носа, ни губ, лишь некрасивая маска и общий антураж страданий. он лишил её газ, чтобы веками потом она видела в мыслях перед собой только один образ — его. чтобы только рядом с ним болезненное прозрение заставляло скулить и извиваться. Сенна ведёт пальцами по неровной каменной кладке у подножья трона. её голова на коленях у бога — давно забытого, свергнутого в небытие бога, о котором помнят лишь они — рыцари и стражи. молчаливые посланники его воли. в конце их многовековой битвы будет тишина, а затем великий пир, на котором Лунный Император напомнит, как и за что должны быть уничтожены те, кто протянул руки к великому светилу — Солнцу. тяжёлая ладонь её мёртвого бога перебирает волосы, звеня украшениями из серебра и стали. когти, покрытые золотом, царапают кожу. и всё же он нежен ровно настолько, насколько может быть бог и отец. — спи, луна моей жизни, время ещё не пришло.