Доброго утра и отличного дня, Хэкеттс Куори

      Короткий стук в дверь ознаменовывает твой приход в радиорубку. На часах восемь утра, а Дилан уже сидит за аппаратурой и активно вещает расклад на день. Отвлечься не может, поэтому на твой приход реагирует сдержанным кивком головы и лёгкой улыбкой на губах. Проходишь внутрь, прикрывая за собой дверь и с полминуты наблюдаешь за тем, насколько Лениви чертовски хорош во время работы. Его приятный голос обволакивает, а яркая подача и харизма заставляют из раза в раз при прослушивании объявлений завязываться все внутренности в тугой узел, не отпуская до тех пор, пока не перестанет говорить.       — Сегодня погода обещает быть солнечной в первой половине дня, однако, к вечеру синоптики обещают дождь, поэтому не забывайте про зонтики, — бесшумно прокрадываешься к рабочему месту Дилана и завороженно таращишься на пальцы, сжимающие и направляющие к губам микрофон для лучшего звучания, — Эби и Джейкоб отведут вас в обед к озеру, советую одеться потеплее, потому что к этому времени может стать прохладно, а ледышки нам в лагере не нужны, — очаровательно улыбается, бросив быстрый взгляд на твои ладони, так умело растирающие его плечи со спины.       Наклоняешься к Лениви и осторожно целуешь область за ухом, обдавая жаром мягкую кожу и пуская мелких мурашек по юношескому телу. Дилан буквально млеет от твоих прикосновений, вжимает голову в плечи и голос предательски подрагивает на одном слове. Парень надеется, что никто не услышал его момент слабости.       Оставляешь тёплый поцелуй на щеке и обходишь Лениви с левой стороны, присаживаешься на корточки, делая вид, что что-то поднимаешь, поэтому Дилан особо не обращает на этот жест внимания, продолжая активно вещать о распорядке дня, периодически вставляя свои фирменные фразочки и кое-как держась, чтобы не ляпнуть глупую пошлую шутку, которая уместна разве что среди вожатых его же возраста, чем среди детей на несколько лет младше них.       Парень не сразу реагирует на прикосновение твоей ладони к его колену, решив, что ты просто опираешься, чтобы подняться, но потом твои пальцы с завидной решительностью прокрадываются вверх, не забывая поглаживать уже изрядно напряжённые ноги Лениви. Тот прикрывает на секунду микрофон рукой и с каким-то истерическим смешком уточняет:       — Ты чего творишь? — ответом на его вопрос служит твой взгляд исподлобья, невинная полуулыбка и лёгкое прикосновение к отозвавшемуся на твои прикосновения члену под плотной тканью джинсов.       Вставить что-то в противовес не представляется возможным. Дилан наклоняется к микрофону и продолжает что-то говорить, сам же в это время весь напрягается словно натянутая струна, которая вот-вот лопнет. А тебя такая реакция лишь распаляет и подталкивает к дальнейшим действиям.       Опускаешься на колени и придвигаешься ближе, отставляя ногу Лениви в сторону, чтобы хорошенько устроиться у его промежности. Дилан опомниться не успевает, как слышит звук расстегнувшейся ширинки и через мгновение чувствует твою горячую ладонь, сжимающую его член через ткань нижнего белья. Уже ближе. Значительно ближе.       Гулко ухкает, кое-как успевая прикрыть микрофон ладонью, напряжённо зыркает на тебя и на автомате облизывает пересохшие губы, чуть откидывая голову назад. Рука цепляется за подлокотник как за спасательный круг и Дилан пытается вернуться в реальность.       Объявление не закончено, Лениви не может, просто не имеет права остановиться, потому что чуть что — получит по шапке от мистера Х, который и так скрепя сердце согласился отдать хоть и не работающую, но всё же родную радиорубку, подпустив парня к ремонту аппаратуры. Сам Хэкетт совершенно не разбирается в технике, но питает сильную любовь ко всему раритетному, поэтому расставаться с хламом здесь было особенно болезненно. Ну и доверил он это место Дилану, строго-настрого запретив что-то здесь ломать или разбирать без его ведома, добавив в конце что-то вроде: «Не облажайся». И Лениви уж совсем никак нельзя налажать. Ни на секундочку, ни на словечко. Совсем никак.       Но с тобой же никогда нельзя предугадать, что случится. Когда ты неожиданно поцеловала Дилана в одну из тёмных ночей во время разговора, потому что он был ну уж очень милым, а тебе так чертовски сильно хотелось ласки, ни один из вас и предположить не мог, что вскоре это выльется в полноценный летний роман с периодическими встречами наедине. И так невероятно тяжко каждый раз находить место, где бы вас никто не увидел. Поначалу приходилось зажиматься на относительно открытой территории: лес после отбоя, задняя часть домика вожатых. Вы просто целовались, но элемента уединения всё равно не хватало. А потом так удачно подвернулась радиорубка. Ты приходила нечасто, а Дилан не настаивал. Всё же вам комфортно и без секса, но сегодня что-то в тебе переклинило, возможно, приближающаяся менструация и ударившие в голову (и не только) гормоны, а, возможно, тебе просто надоело ждать, пока Лениви сам решится сделать первый шаг и заведёт всё куда-то дальше поцелуев.       Дилан дёргается, когда ты оттягиваешь резинку его трусов и оголяешь головку, нарочито медленно елозя смоченными в собственной слюне пальцами. Простые круговые неспешные движения, а Лениви основательно вжимается в стул и крепче сдавливает микрофон в руке, хрипло процедив очередную фразу на весь лагерь.       Тихо хихикаешь, прикрывая рот ладошкой, той самой, что только что касалась члена Дилана, убрав подушечкой среднего пальца немного эякулята. Подносишь прозрачную жидкость ко рту и как ни в чём не бывало слизываешь кончиком языка. Обхватив палец губами, медленно скользишь вверх, смачно причмокивая, заставляя парня зажмурить веки и мысленно проклянуть тебя и заодно себя за то, что поддаётся и продолжает разрешать тебе делать то, что ты делаешь. Возможно, потому что ждал этого неебически долго, а, возможно, из-за простого человеческого любопытства.       Лениви не то чтобы опытен в сексе, вернее будет сказать совсем неопытен. Петтинг в пьяном угаре года два назад на какой-то тусовке он во внимание не берёт, потому что банально не помнит почти ничего, кроме дико разболевшейся головы и футболки в собственной блевоте. Наверное, поэтому с тех пор больше и не брался за новые попытки — тупо стыдно повторить тот вечер.       В пару ловких движений освобождаешь плоть от мешающего нижнего белья, приспускаешь джинсы и устраиваешься поудобнее. Ладонь плавно проходится вверх-вниз по дрогнувшему от прикосновений члену. Дилан болезненно сжимает зубы до характерного скрежета, вбирает в лёгкие побольше воздуха и наклоняется к микрофону:       — В сегодняшнем меню ожидаются изменения, — Лениви достаточно одного ненарочного взгляда в твои обезумевшие и горящие возбуждением глаза, чтобы напрочь забыть, о чём собирался сказать всего две секунды назад. — Э-э... Ваш любимый вожатый Ник обещал приготовить что-то очень интересное на ужин, но даже с нами не поделился чем именно, поэтому все вместе в о-о... — Дилан захлёбывается в ощущениях, стоит тебе едва коснуться влажным языком головки, слизав немного природной смазки и сделав несколько движений по кругу. Хлопает ладонью по столу и проглатывает стон, заканчивая предложение, — ожидании, — его борьба с собственным возбуждением забавляет и заводит тебя одновременно.       Заключаешь член в импровизированное кольцо из ладони и мучительно медленно проходишься по всей длине несколько раз, срывая с губ Лениви сдавленные выдохи и хрипы. Аккуратно целуешь яички, массируя головку и слегка оттягивая вниз небольшое количество крайней плоти. Облизываешься прежде чем приступить к делу и это сносит парню крышу уже... В который раз?       Поступательными движениями наращиваешь темп, забирая в рот всё больше длины. Сначала член едва касается кончика языка, но постепенно головка начинает упираться в нёбо. Дилан пыхтит, вертится и не может усидеть на месте, до хруста сжимая подлокотники, которые никак не помогают справиться с ситуацией, но дарят мнимое ощущение, что он не облажается и сможет выстоять в неравном бою с твоими губами и ртом.       Но твои движения такие до чёртиков сексуальные, а ощущения такие правильные, что Лениви подсознательно поддаётся, машинально толкаясь бёдрами глубже, жёстче, резче. Пытается не застонать в голос, когда головка члена успевает мазнуть по самым гландам, обдавая всё тело кипятком и запуская дрожь в мышцах рук, потому что Дилан уже и не сидит на стуле, а упёрто держится навесу, упершись ладонями в подлокотники и трахая твой рот.       Без фанатизма обойтись не получается. Обхватываешь крепкие ноги Лениви руками и сильнее прижимаешься к его паху, давясь членом до сопутствующих хлюпающих звуков и хлынувших из зажмуренных глаз слёз. Кое-как придерживаясь одной рукой за стул, Дилан запускает пятерню в твои волосы, путается пальцами в них, перекручивая в руке до неприятных ощущений на затылке и полностью управляя процессом. Парень жмурит глаза настолько сильно, что в следующее же мгновение после этого перед взором встают белые мурашки. Дышит сдавленно, тяжело, почти задыхаясь, едва балансируя на грани с оргазмом. Но когда он всё же накрывает от последних рваных толчков, Дилан наспех прикрывает ладонью рот, закатывает глаза, дрожа всем телом и позволяет тебе до последней капли принять всю сперму. Изнемождённо падает обратно на стул и из последних сил почти мурлычет в микрофон:       — Доброго утра и отличного дня, Хэкеттс Куори, — после чего незамедлительно щёлкает кнопку выключения и облегчённо откидывается на спинку стула, шумно выдыхая через рот вперемешку со стоном.