It's always been you and I

Они оба знали, что когда-нибудь это произойдёт, когда их назвали наследниками старшей и младшей семей. Но стоять здесь, сейчас, направляя оружие друг на друга с намерением убить, это все еще кажется нереальным. — Я рад, что именно ты, а не какой-то безымянный телохранитель прикончит меня, — тихо говорит Вегас, но его слова отдаются эхом в натянутой тишине, воцарившейся между ними. — Аналогично, — отвечает Кинн. Забавно, что они оба знают, что сегодня они умрут от рук друг друга, но впервые за многие годы, они не смотрят друг на друга с обидой или отвращением в глазах. И вдруг их снова четверо. Бегают по территории комплекса, играя в пятнашки, не заботясь о соперничестве своих семей. Вегас спотыкается и падает в фонтан. Кинн проводит добрых пять минут, смеясь над страданиями своего кузена, прежде чем помочь ему. Вегас берет его за руку только для того, чтобы утащить Кинна с собой в фонтан. Кинн помнит, как его мать упрекала их обоих и сушила им волосы после того, как вытащила их из фонтана. Им пять, когда у Кинн появляется младший брат. По какой-то причине его двоюродный брат начинает вести себя странно. Раньше Вегас проводил с Кинном больше времени, чем в собственном доме, но теперь это чудо, если Кинн смог застать его хотя бы на минуту. После двух месяцев игнорирования, Кинну наконец-то надоело. Он практически пробирается в дом младшей семьи и после, в комнату Вегаса. Его двоюродный брат не рад его видеть. Они дерутся, кричат, а потом обнимаются. — Ты всегда будешь моим фаворитом, — шепчет Кинн в волосы Вегаса, в то время, как его двоюродный брат все еще цепляется за него, как кола. Все снова хорошо. Им было восемь, когда отец Вегаса ударил его. Это даже не первый раз, когда отец бьет его, и это всего лишь пощечина. Вегасу было и хуже. Но это первый раз, когда его ударили на глазах у двоюродного брата. Унижение кажется хуже, чем то, как горит его щека. Он убегает из комнаты, не оглядываясь, прячется в одной из маленьких хижин в своем саду, когда через несколько минут его находит кузен. Конечно, то, что он провел все свое детство со своим двоюродным братом, означало, что Кинн уже знает все его тайники. Вегас никак не мог спрятаться от него, даже если последнее, что он хочет сделать, это увидеть лицо своего кузена. — Что? Пришел поиздеваться над о мной? Ну же, мне все равно, — шипит он, когда Кинн ничего не говорит. Но его двоюродный брат просто сидит рядом с ним, и тут он чувствует, как руки обвивают его. Кинн обнимает его? Он чувствует себя в полнейшей безопасности в объятиях своего кузена вот так. Это все, чего он когда-либо хотел. Это слишком много. Он не может остановить слезы. — Отпусти их, — шепчет Кинн. И он делает. На следующий день они об этом не говорят. Но Вегас чувствует себя намного легче, чем раньше. Им одиннадцать, и они одеты во все черное. Даже воздух кажется таким гнетущим вокруг них. Кроме Кинна, Вегас любил только одного человека, и это была мать его кузена. Она говорила, что видит в нем не своего племянника, а скорее одного из своих сыновей. Но сейчас Ее нет. Просто так. Убита конкурирующей семьей. Им одиннадцать, и пришло время Вегасу обнять своего кузена и утешить его. Он хочет сказать, что однажды отомстит за нее, несмотря ни на что, но он знает, что это не то, что Кинну сейчас нужно услышать. — Я здесь для тебя, всегда, — обещает он вместо этого, надеясь, что это обещание он сможет сдержать. Им тринадцать, когда Кинн встречает Тайма и Тэйа. Они моментально поладили. Но Вегас им совершенно противен, когда они находятся в одной комнате. Кинн наконец ломается, когда Вегас заставляет Тэ плакать в третий раз за неделю. — Что, черт возьми, с тобой не так? — кричит он после того, как Тайм и Тэ уходят. — Сам подумай, — бормочет Вегас. Кинн внезапно испытывает дежавю с того времени, когда родилась Ким. — Ты, блять, ревнуешь? То, как его двоюродный брат закатывает глаза и гримасничает, является достаточным ответом. — Вегас, они могут быть моими лучшими друзьями, но ты был рядом со мной всю мою жизнь. Ты для меня больше, чем лучший друг. — Не важно, — усмехается Вегас и отводит взгляд, но не раньше, чем Кинн замечает довольное выражение на его лице. Им пятнадцать, когда все летит к чертям. Танхуна похищают, и даже присутствие Вегаса не может успокоить Кинна. Они находят его старшего брата после трех мучительных дней, но ничто не остается прежним. Они не уверены, сможет ли Такхун продержаться хотя бы месяц. Травмы его брата слишком смертельны, а его душевное состояние еще более трагично. Но Танхун всегда был бойцом. Ему удается выжить, но больше как тень самого себя. Ему требуется почти год, чтобы набраться смелости и выбраться из своей комнаты. Им шестнадцать, когда отец Кинна зовет его в свой кабинет и дает ему кольцо Танхуна. Поскольку Танхун страдал от травмы, Кинн знал, что это вопрос времени, когда эта ответственность ляжет на его плечи. Но он не готов. Он не уверен, что когда-нибудь будет готов. — Сынок, заставь меня гордиться. — Я сделаю, отец, — уверенно говорит он, даже если ничего не чувствует. Им двадцать пять, и Кинн стал человеком, которого он ненавидит больше всего. Кинн — идеальный сын, идеальный наследник, в то время, как с Вегасом обращаются не более, чем с человеком второго сорта. Он может понять, почему основная семья смотрит на них свысока. Черт, даже Вегас иногда презирает свою семью, потому что они так далеко попали под влияние его отца. Но чего он терпеть не может, так это того, как его засранец-двоюродный брат смотрит на него с высоты своей башни из слоновой кости, в то время, как его мальчишеские игрушки суетятся над ним. Но опять же, Вегас был первым, кто начал превращать их отношения из неразличимого чего-то (они никогда не называли кто они друг для друга. Они были больше, чем лучшие друзья, и называть друг друга просто двоюродными братьями было как-то неправильно. Был только одно слово, которое Вегас чувствовал, которое могло бы идеально описать то, что было между ними. Родственные души. Но Вегас никогда не позволял себе задерживаться на этом слове, потому что оно казалось опасным), во врагов. Ему восемнадцать, и у него горит спина. — Анакинна только два года называют наследником, а он уже лучше тебя! Почему я застрял с бесполезным сыном? — кричит отец, снова хлестнув его. Вегас даже не помнит, сколько раз его ударили. Единственное, что он чувствует, — это агония от следов кнута на спине и боль в коленях из-за того, что он так долго стоит на коленях на каменном полу. — Не забывай, сын. Они наши враги. Уничтожь их. Это меньшее, что ты можешь сделать для этой семьи. Не дай мне пожалеть, что оставил тебя в живых. Вегас стискивает зубы и пытается не застонать от боли. И впервые в жизни он чувствует ненависть к своему двоюродному брату. Им двадцать девять, и Кинн направляет пистолет на своего кузена в ванной. — Ты видишь кольцо на моем пальце?! — кричит он, напоминая Вегасу о своем статусе и о том, кто имеет реальную власть между ними. Вегас смотрит ему в глаза, и он видит только черную дыру, мало чем отличающуюся от его собственной, уничтожающуюся в его глазах. На секунду он позволяет себе погрузиться в прошлые воспоминания. Когда те же самые глаза смотрели на него только с любовью. Он дает себе лишь мгновение, чтобы задуматься, что же все-таки пошло не так. А сейчас им тридцать. И они снова держат оружие друг против друга. Но это будет в последний раз. Назад пути нет. Это их судьба. — Если есть последующая жизнь, давай никогда больше не встречаться, — говорит Вегас, но то, как двигаются его глаза, показывают, насколько это далеко от истины. — Я тоже люблю тебя, кузен, — отвечает Кинн, и затем по комнате эхом разносится звук двух выстрелов. И после нет ничего.