Девадаси: Тёмная сторона мира девочек-волшебниц

Орико Микуни родилась в семье аристократа. Когда Божественный явился к ней, она пожелала помогать их Дому процветать. Её сила заключалась в предвидении будущего, разных его вариантов, а также в открытии и явлении различных скрытых вещей и сутей происходящего. В бою с ведьмами Орико почти никогда не участвовала, все Семена ей приносили другие волшебницы. Если говорить о внешности, то генная инженерия сделала её идеальной — красивая белая кожа, пышные белокурые волосы, точные черты лица, пронзительный взгляд. Облачение волшебницы, которое Орико призывала в моменты наиболее глубокого прозрения будущего или скрытого, было как раз такой внешности подстать — прорицательница носила очень пышный наряд белых и светло-серых цветов, с оттенком голубого. На голове значилась шапка в форме не самого высокого цилиндра. Самоцвет души голубой драгоценностью блестал на груди. Внизу одежду украшал декоративный щит в шахматный цвет, только вместо чёрных квадратов, там были зелёные квадраты. Орико всегда пользовалась почётом и уважением. С её помощью Дом Микуни стал самым влиятельным в регионе, подмяв под себя Дом Рива. Орико мечтала побороть преступность, потому вела свою личную войну с криминалом. Именно с её деятельностью был связан массовый арест преступного синдиката волшебниц. Орико очень хотела уничтожить Джунко, но в силу ряда причин была вынуждена воздержаться от незамедлительной расправы с этой злодейкой (потому что как Дому Микуни, так и «Крыльям Магиуса», с которыми наша прорицательница находилась в тесных отношениях, Джунко была нужна). Важной союзницей Орико приходилась Тоука Сатоми — девочкой-волшебница, которая организовала орден «Крылья Магиуса». Эта аристократка была особой низкого роста, так как получила свои силы в двенадцать лет. Она предпочитала ходить с длинными коричневатыми волосами. Под их цвет она одевалась в светло-коричневое платье, украшала себя заколкой-бабочкой. Тоука была гением — за что стоило сказать спасибо генной модификации, популярной у аристократии и призванной возвысить её над безродной чернью. В двенадцать лет Тоука уже изучала астрофизику. Она пожелала познать все тайны вселенной. Тоука получила ещё большие интеллектуальные способности, она теперь никогда ничего не забывала, она могла хранить у себя в голове огромное количество информации и не напрягаться. Кроме того, она изучила самую разнородную магию, включая некромантию и теургию, чтобы обладать способностями, сравнимыми с Инкюбейторами. Она разработала технологию доппелей. Тоука могла использовать Формулу Хаоса, чтобы самой превращать желающих в волшебниц. Орико, однако, дружила с Тоука главным образом из-за политической необходимости. Благодаря своей способности прозревать скрытую суть вещей, Орико понимала, что гордыня и безумие Тоуки едва ли могут помочь делу построения Светлого будущего. В душе Тоука по-прежнему оставалась капризной девочкой, в то время как себя Орико считала хладнокровной. — Что?! Что это?!.. Когда Орико просматривала будущее, то обнаружила причастность Мадоки и Хомуры к неким грядущим событиям, к Потопу. Сейчас все трудились, чтобы остановить его. — Душа этой Мадоки может очень пригодиться для моих экспериментов, — Тоука так погрязла в необходимости творить меньшее зло, что практически лишилась сострадания. — Ещё защищает Хомура, — Орико просматривала варианты будущего в матовом хрустальном шаре, который она могла призывать. — Я не уверена, что так просто будет от неё избавиться. Появился Кьюбей. Девушки сидели за столом и сейчас взглянули на него. — Если Мадока загадает желание остановить Потоп, то у вас будут шансы добиться свой цели, — сообщил Божественный, пробуя людскую пищу, к которой Кьюбей питал слабость наряду с почесанием спинки. — Можно попробовать поставить её в ситуацию, когда Хомура будет вынуждена разрешить ей загадать желание, — Тоука подумала. — У меня есть идея. Моро ехал в машине. Внезапно его обстреляли. Так как она была бронированной, это не оказалось какой-то фатальной проблемой. Его люди начали отстреливаться — к сожалению их довольно быстро взяли в угол. Единственный выход из места, где он очутился, закрыла машина неприятелей. Из багажника выбралась доппель, но её сразу же разделила на две части волшебница — в числе нападавших подоспела в том числе одна из таких наёмниц. Эта была крепкая девица в облачении, похожем на стилизованный костюм варварши. Оружием ей служил двуручный топор, чья рукоять произвольно меняла длину. Доппель окончательно стала ведьмой, затянув с собой только волшебницу-варваршу. Вооружённые же парни щедро посыпали свою мишень свинцом. В бинокль за этим наблюдал особенно крупный головорез. В какой-то момент он перевёл взгляд на тень, что мелькнула… Все его люди оказались порезаны — все они развалились буквально на ходу, не понимая, что даже их убило — призрачные лезвия коснулись каждого. Когда прошли через них, каждый из бойцов рухнул со страшной раной или у него просто отвалилась голова или весь верх туловища. — Какого?! Тень мелькнула перед мордоворотом. Позади появилась очень довольная девочка-волшебница в чёрной одежде, похожей на униформу дворецкого. — Вы такие медленные — для меня, вы стоите на месте… Прямо горизонтально по лицу головореза пошла линия — половина башки просто отделилась. — В-а-а-аа! Сука! Ещё один смуглый боевик полили свинца — скоростная волшебница прямо на его глазах нагло отбила пули рукой, а точнее призрачными когтями, которые служили продолжением его кисти. И она пропала, чтобы возникнуть позади него. Боевик обернулся. — Расслабься — ты уже мёртв… Мужчина развалился на нарезанные часть. — У вас нет шанса против меня — лучше убийцы среди всех! Я — охотница на всех, волшебниц и людей! У-ха-ха! Она вела себя эксцентрично и не совсем адекватно. Волшебница-варварша же покончила с ведьмой, возникла с Семенем в руках. К тому моменту Моро показался из автомобиля — специальным электрошокером огрел варваршу. Когда она претерпела оглушение, Моро вонзил ритуального вида клинок в Самоцвет. Он отвалился от одежды. Волшебница оказалась охвачена сильной болью, и получила зачарованное лезвие себе в глаза. Моро следом поскорее кинул целый Самоцвет в рисунок Джубея, где тот его утилизировал. — Кирика, — обратился Моро следом к той быстрой убийце в тёмном, кто появилась перед ним, — почему я должен сам убивать волшебниц? Кирика дико засмеялась. У неё, гладкой брюнетки, было расхлябанное выражение лица, создававшее контраст с её более строгим и стильным облачением. Она носила тёмный, практически чёрный, пиджак с длинными краями, с ярко выраженным воротником. Ниже шли белые чулки до начала бёдер, тёмные высокие сапожки под тон пиджака. У Кирики спадали длинные белые рукава, и были такие же по цвету перчатки, которые могли выпускать очень длинные, эфирные лезвия. Хохоча, Кирика подобрала Зерно бед, чтобы очистить свой Самоцвет. Когда униформа волшебницы спала, можно было увидеть повседневной наряд Кирики — он включал в себя чулки разной длины и разного цвета, юбка была яркого цвета, одежда выше — напротив, приглушённо-бледная, и весь этот вид — опять-таки, расхлябанный, как выражение лица. — Прости, Сандро… — Я — Моро! Только Моро, блядь! — Ха-ха-ха! Прости, прости! Моро… Да, запомнила. Дальше Кирика пустила тараторить о всякой ерунде. Впрочем, её настроение быстро сменилось. Оно переменилось несколько раз на протяжении всей езды. Автомобиль доехал до богатого особняка, окружённого парками и красивыми античными строениями. Одно из них возвышалось даже по сравнению со всеми другими. Орико и Тоука пили чай на скамейке близ упомянутой выше архитектурной доминанты. Моро и Кирика подошли к ним. Последняя сразу же потеряла всякое приличие и начала вылизывать пальчики Орико и страстно целоваться в засос со своей госпожой. — Рад наконец видеть вас. Моро поинтересовался, как поживает отец Орико. — Он сейчас не так нам важен, — Тоука допила чай и встала, — сейчас нам важно иное. Они перешли к обсуждению ролей Хомуры и Мадоки во всём этом. — Проблема в том, что у нас разные цели, — говорила Тоука. — Кьюбей желает заполучить себе очередную порцию энергии, мне же Мадока нужна для того, чтобы возвысить человечество. Слишком долго люди были игрушками капризных богов и небесных сфер. — Слушай, умница, я слишком обыденный человек, чтобы мне эти слова что-то значили, — Моро не скрывал своего раздражения. — Конкретно! — Я хочу, чтобы наша цивилизация получила те же возможности, что и Божественный, если не больше — лучше даже больше! — Тоука жестом пригласила войти в то сооружение, что возвышалось над ними. Орико и её страстная поклонница остались снаружи. — Это Храм Высших божественных сил, управляющих Вселенной. Внутри здания посетителей встречал гигантский символ — кривая пятиконечная звезда, внутри которой зиял то ли кривой глаз с языком племени внутри, то ли кривой ромб с языком племени. Как круги на воде, от центра этого символа шли также свои круги. — Моро, тебя никогда не интересовало, почему лучше заключать Сделку с женщинами в переходном возрасте? — задала тут вопрос Тоука. — Да, я сейчас как раз пью гормоны, потому что намерен стать девочкой-волшебницей, и потому такое объяснение мне очень пригодится, — в голосе Моро прозвучала тень иронии. — Слушай сюда. Пятиконечная звезда — символ пяти основных сил, управляющих мирозданием, — Тоука выпустила из пальца лучик света, чтобы указывать. — Во-первых, эта Азатот, Первоначальный Хаос, Чëрный бесконечный вечно грызущий Султан Демонов, Отец Эонов, Отец Величия, Бог-Отец... у него много имён, — она указала в самый центр. — Во-вторых, это Безымянная Тьма или Никта, Магнум Тенебросум, сущность, что содержит в себе пространство для всего, что может быть, — она указала на конец звезды, далее водя от одного до другого, — в-третьих, это Нëг-Сотеп, Ньог’Сотеп, Н’йог-Сотеп… Бесформенный Туман, Безымянный Туман, Магнум Инноминандум, Молоко Бездны, Мгла, сущность, которая включает в себя субстрат для создания всех прочих сущностей. Нëг-Сотеп и Никта образуют первую божественную Диаду Эонов. В-четвёртых, это Хранитель Врат Йог-Сотот, Абрасакс, Янус, бог времени и пространства. Это я думаю, понятно? Тоука указала на стену, на которую также указывал тот угол звезды, на который ранее навела лучик волшебница. В той части стены находилось изображение некого существа, оно выглядело как мужчина с головой петуха, чьи ноги ниже колен переходили в змей. Сам он при этом изображался на щите, который венчал целое дерево, на котором последовательно располагались нисходящие сферы, около дюжины с надписями типа «Кетер», «Малхут» и другие, ничего не значащие для стороннего человека. Моро не смог их рассмотреть, потому что Тоука указала на следующий угол, куда он быстро перевёл своё внимание. — И, в-пятых, это Чёрная коза лесов Шуб-Ниггурат, Кибела, Великий Бог Пан, Всематерь, Демон Жизни — сущность рождения и смерти. Нас интересует главным образом именно она. Тоука указала на картину, где изображалась женщина с головой козы и множеством грудей. — Шуб-Ниггурат отвечает за то, что индивид рождается и умирает, в то время, как сам Йог-Сотот отвечает за конкретное положение этих элементов на отрезке времени. Потому они образуют вторую божественную Диаду Эонов. Знаю, это сложно понять, но я и так излагаю тебе высокие тайны космоса проще некуда. Так вот, половой акт Йог-Сотота и Шуб-Ниггурат порождает наш мир. Подобно тому, как какие-то идеи мира людей порождают лабиринты ведьм, сам наш мир — такой же лабиринт. Половой акт богов — творящая сила. Так ты понимаешь, если тебе нужна творящая сила, чтобы остановить умирание, то нужно войти в резонанс с её первичным источником. Для этого есть только один способ. Наше сознание, — ткнула она себе пальцем в голову. — Потому что индивидуальное сознание — это срез общего космического сознания Йог-Сотота. Я знаю, это сложно, но слушай дальше. Через Йог-Сотота можно попасть в лоно Шуб-Ниггурат и отсосать. Так вот, само наше сознание ограничено нашими идеями и представлениями. Кто по нашему представлению, ближе всех к образу источника творящего начала? — Девочка в возрасте полового созревания, — уверенно ответил Моро, прознав эту логику. — Вот именно. С её сознания проще перекинуть мостик к сущности космических небожителей. Конечно, если некий парень ощущает себя девушкой, то это также катит. Остальное — ему сложнее сделать. Тоука взглянула на Моро. — То есть я должен ощутить себя девочкой переходного возраста, — понял тот. — Для простоты — да. Тоука вновь окинула взором нутро храма. — В норме душа человека после смерти уходит в лоно Шуб-Ниггурат, чтобы переродиться, но Кьюбей ловит душу в момент пересечения, он захватывает её в состоянии не-смерти и не-жизни. Знаешь, почему именно отчаяния нужно Кьюбею? — Нет. — Потому что отчаяние заставляет душу хотеть смерти. Чем больше душа хочет смерти, тем сильнее её тянет во чрево Шуб-Ниггурат. Но её не пускает Семя. Таким образом, когда Кьюбей забирает Семя, он оставляет душу в вечной тяге к смерти. Эта тяга служит источником его силы. Участь, что хуже смерти, вот что ожидает ту волшебницу, чью душу забрал Кьюбей. Ад вечный, пламень негасимый и скрежет зубовный. Потому что душа одновременно черпает энергию от Шуб-Ниггурат и одновременно хочет исчезнуть, но не может, всё из-за состояния между жизнью и смертью. Вечное отчаяние — вот что ожидает нас там за порогом. — В таком случае, я должен просто позаботиться о том, чтобы мой Самоцвет оказался уничтожен, — сказал Моро. — Да, — кивнула Тоука, — я тоже сделала всё, что могу. Вот так нас используют. — Чем больше я узнаю этот мир, тем сильнее мне хочется его уничтожить, — Моро внимательно изучил пятиконечный знак. — Азатот был центром, остальные — четверо, кто — пятый? — Ньярлатхотеп, тот, кто связывает всех. Единственный из богов, у кого есть индивидуальное сознание. — Тоука указала на рисунок, который Моро уже начал рассматривать: так обозначалась Звезда Хаос в окружении волнистых линий и множества различных лиц: людских, звериных, демонических, был там даже лик робота. — Он, как кажется, развлекается, наблюдая за нами, как за букашками. Нет смысла обращать на него внимания, так как он непредсказуем. К слову, это Ньярлатхотеп сделал Акеми Хомуру волшебницей, а не Кьюбей. — Вот как! — Как ты понимаешь, вместе влияние богов порождает закономерности. Гемармен — вот как называется диктатура богов. Наша судьба, наша боль, наши страдания, они есть только потому, что некие Высшие существа всё порождают именно таким образом. Я их ненавижу. Я хочу их уничтожить. — Полностью поддерживаю твоё желание! — тут же одобрил Моро. — Я ненавижу этот мир, потому хотел бы видеть его смерть. Люди пожирают людей, звери — зверей. Хочу видеть, как Солнце выпивает кровь Луны и глотает Небо, чтобы погаснуть навсегда. Хочу, чтобы в один момент все начали убивать всех. Даже насекомые, даже атомы. — Нет, я не хочу видеть тут конец мира, — покачала головой собеседница. — Я хочу если не избавить нас от рабства Гемармена, так хоть облегчить его, — сказала Тоука. Потом добавила: — Мне известен только один способ облегчить рабство Гемармена. Это использовать Теургию. Навык, который позволяет войти в резонанс с высшей силой и использовать её по своему усмотрению. Это высшая магия. Кьюбей владеет ею, но он не использует её более, чем ему нужно. Потому что для этого необходимо стремление к большему. Для этого нужны сильные эмоции, чего просто нет у Кьюбея. Вот почему мы, люди, может превзойти его расу, если искусство Теургии окажется в наших руках! — И как ты намерена им овладеть? — Мне нужен подходящий ритуальный предмет. Например, Мадока и Хомура. Я могу сделать себе из них ритуальные предметы, чтобы принести свободу человечеству! — вот каковы были намерения Тоуки. — Меня совсем не интересует свобода человечества, — хмыкнул Моро. — Но чтобы отомстить им, я готов пойти на это. Орико в это время смотрела в хрустальный шар, она заглянула в душу и в помыслы Моро. — Этот человек — абсолютно измученный монстр. — Хочешь я уберу его, любовь моя? — голова Кирики покоилась на коленях Орико. — Возможно потом. Сейчас нам нужен исполнитель, которого будет не жалко выбросить, — возразила прорицательница. Команда защитников Мадоки прибыла в Вавилон. Этот город ни чем особенно не отличался от всех остальных крупных городов — кругом полукилометровые цитадели из стекла, металла и бетона, их столько много, что буквально яблоку упасть негде. Кёко вспомнила, что её отец вообще-то сам Понтифик и предложила просить его покровительства — пусть он проследит, чтобы были наказаны все те, кто стоял за нападением на Мадоку. Отец Кëко пообещал сделать всё возможное. Тогда наши герои отправились в наиболее престижные центры досуга, где вкушали всевозможные услады аристократы и волшебницы. Посещать такие заведения ни в коей мере не считалось чем-то постыдным, ибо Вавилонская клятва предписывала услаждать плоть всеми способами, лишь бы это не вредило самому социальному механизму обеспечения наиболее комфортного выживания. Вот чем они там развлекались:       Сакура и Саяка приняли горячие и приятно пахнущие ванные. Потом отдали себя паре смазливых и отлично сложенных массажистов. Парни сделали девушкам массаж, отшлёпали нагих вениками. А потом как следует прочистили румяным волшебницам вагины и погасили своей спермой их жар.       Мами и Нагиса набивали себе желудки самыми разнообразными кушаньями. Ликёры, мёд, пироги, сладости, фрукты, сыры — Нагиса особенно любила сырные изделия. Обжорство, чревоугодие, гортанобесие и гурманство, до которого дошли эти двое, давно бы сказалось на их здоровье, не будь они обе волшебницами.       Хомура заказала себе двоих проституток. Одной она повелела делать всякое с Мадокой, а другой сосать или рукой ублажать вагину самой Хомуре, покуда она смотрит за тем, что делается с Мадокой. Когда Хомура кончила, она поинтересовалась, чего хочет Мадока. Та, немного подумав, призналась, что не против участия во всём этом симпатичного молодца. Хомура не стала отказывать, хоть ей совсем не хотелось мужчин. Потому Хомуре осталось только равнодушно пронаблюдать за тем, как молодой юноша прочистил Мадоку, довёл до оргазма и сам кончил в презерватив.       Широ соревновался с другими волшебницами, которых он себе тут нашёл, в самых разных дела, обычно в ловкости, меткости и в бою. С одной из них сорвиголова познакомился куда ближе, взяв к себе в постель и организовав тройничок с ней и Эри. Коли бы не утрата чувства вкуса, то Широ с удовольствием бы посоревновался с Мами и Нагисой в употреблении пищи. А сейчас ему довелось поучаствовать вот в чём: — Волшебница Пегги Тухлая Ветчина живёт на свалке, так как всегда была неопрятной бомжихой. Её желание заключалось в том, чтобы ей никто не мешал жить на помойке. Пегги на всех наплевать, потому она совершенно не считает нужным очищать свой Самоцвет, который со временем чернеет. Скоро она станет ведьмой. Но Пегги никого к себе не подпускает. Она выделяет невыносимый смрад, который буквально невозможно выносить. Разумеется, никакие защиты против него не работают. К ней невозможно подойти. Эри показала изображение на экране, где лежал трупы людей, погибших от вони. — Инквизиция назначила награду за её голову, — вот что через сеть смогла узнать Эри. — Страшно воняет волшебница, к которой нельзя подойти? О, я возьмусь за это дело! — решил Широ. Они сейчас лежали голышом на кровати. — Осторожно, сказано, что она метает дерьмо, от которого невозможно отмыться. — Ничего страшного, я не попаду под него. Вскоре Широ остановил свой мотоцикл перед свалкой, позади осталась наблюдать целая орава волшебниц, ведьмаков, жрецов и инквизиторов. — Эй, Пегги Тухлая Ветчина, покажись! Из мусора выбралась полная, уродливая и покрытая грязью волшебница. — Кто мне мешает?! Я же хочу, чтобы меня не трогали! — Ты станешь ведьмой… — Плевать! — А мне не плевать! Я здесь за твоей головой! Пегги трансформировалась, её наготу теперь скрывала дорогая одежда… покрытая дерьмом. Пегги сотворила своей магией волну чистого кала. Да, магия волшебницы соответствует её ментальному миру, потому в данном случае она такая. Говно топило в себе кучи мусора. Широ пришлось очень проворно уходить от всех этих бросков волнами зловонной субстанции. В свою очередь те, кто наблюдали за этим, поспешили убраться подальше, потому что даже до них долетел смрад, который причинял буквально самую настоящую боль обаятельным рецепторам. — Знаешь, на меня однажды случайно набрела ведьма — она бежала от моей вони! — смеялась Пегги. — А я не чую твой смрад! Мой нос не работает! — Юса приземлился на гору мусора. Вокруг под ним простиралось дерьмо, в которое затягивало предметы. — Ы-ы-ых! — Пегги собрала мячик дерьма, бросилась говном на такой скорости, что это могло бы убить обычного человека. Широ самодовольно подпрыгнул, коснулся ногой одного крупного предмета, который уходил в трясину испражнения, от него взмыл в воздух. Выброшенная им цепь перекинула парня в более безопасное место. — Как кузнечик! Как блоха! Пегги активировала настоящие батареи-говномëты. Широ в ответ выпустил две длинные цепи, они заканчивались браслетами, которые защёлкнулись на ногах фикальной волшебницы. И потащили её с воплем через кал и мусор. Перед ней развернулась стальная глотка, полная острых зубов. — Вааааа! Нет-нет-нет!.. Раз — и Пегги не стало. Как только зуб раскусил Самоцвет, все эти залежи говна просто исчезли, как оказалось обращено в ничто и омерзительное зловоние. — Как видите, — вышел к остальным Широ, раскидывая руки, — на мне нет ни частицы дерьма! Я вошёл в эту воду и вышел сухим! Надо ли говорить, как ему все рукоплескали?! — За это я хочу, чтобы мне отдалось столько девушек, сколько я могу оттрахать! — блестел улыбкой Широ. Надо ли говорить, сколько девушек кинулось ему в объятия вот прямо сразу?! Это всё отразилось в шаре Орико: — Ну и трэш... Кхм. Давайте попробуем поразить две цели одним выстрелом. Если мы хотим добиться наших планов, то от Башни надо избавиться, — заговорила прорицательница. — Я не против поработать. А Кьюбею мы скажем, что это получилось случайно. Тем более он спокойно относится к уничтожению своих пешек, — согласилась Тоуки. — А что вы конкретно намерены сделать? — поинтересовался Моро. — Вам потребуется целая армия, чтобы напасть на Вавилон. — А у нас и есть целая армия, — усмехнулась Кирика. — Моро, ты слышал про такого подонка по имени Чингисхан? Сукин сын жил века назад, но он до сих пор остаётся самым великим убийцей в истории. Ни один другой человек не убил столько людей, как убил он, — сказала Орико. — Да, я что-то слышал про него на уроках истории, — припомнил Моро. — Когда-то давно кочевники жили во вражде и одна волшебница пожелала, чтобы народы степи стали величайшей империей мира, — начала рассказывать Орико. — В тот миг, когда желание было исполнено, Гемармен избрал мальчика по имени Темуджин. Жестокий ублюдок, он соединил кланы и сокрушил ближайшую империю. Он стал великим завоевателем. Желание сделало его ведьмаком, никто не мог его убить. Он собрал на тот момент самую большую армию в мире. Он обкладывал тяжкой данью или просто вырезал всех, до кого мог добраться. До сих пор ни один человек не смог победить его рекорд, став причиной такого огромного количества смертей. Целые этнические группы оказывались вырезаны лишь в устрашение прочим. Темуджин, более известный как Чингисхан, ровнял целые города. — Хорошо, но какое это имеет отношение к нам? — Я могу вызвать его дух и его Дикую охоту, — ответила тут Тоуки. — Этот ублюдок может нам помочь. Тоука, Орико, Моро и Кирика спустились в подвал особняка, где им встретилось много странных и необычных предметов. Моро не спрашивал об их назначении, но он понимал, что тут хранят вовсе не детские игрушки. Попутно уже Орико рассказывала: — Чингисхан века истреблял и покорял народы, пока новенькая волшебница Ольга не пожелала очистить землю от величайшего убийцы. Она бросила вызов лично ему. Она сама погибла в битве с его полчищам, но её удар смертельно ранил Чингисхана. В окружении семьи, проклятый губитель народов приказал предать себя земле в тайном месте. Сыновья и дочери убивали всякого, кто видел, как они несут труп. После чего они прогнали множество лошадей, чтобы скрыть его могилу. Я с помощью своих сил узнала, где находится его могила и мы доставили его останки сюда. Они остановились перед железным гробом, который стоял на нескольких магических кругах. — Шаманы считали, что Чингисхан вошёл в резонанс с Верховным богом, которого они называли именем Тенгри, — поведала об этом уже Тоука. — В целом, шаманы были правы — ибо, как я сказала, человек может войти в резонанс с Гемарменом, чтобы стать Теургом. Тоука положила руку на гроб. — Подобно ведьмам, Чингисхан пожирал страдания и ненависть, которые он везде нёс с собой. В этом заключалась его сила. Это самая настоящая суперсила зла. Потому даже после смерти его тело подобно Зерну бед. А как вы знаете, из Зерна бед всегда можно восстановить ведьму. Сейчас нам потребуется полноценная ведьма, чтобы восстановить его. Орико заглянула в один из своих шаров. — Есть по-близости. — Хорошо, — узнав подробности, Тоука взглянула на Моро, потом на некоторые предметы. Она подошла к полке и притянула телекинезом себе в руку некий флакон. — Моро, тебе потребуется магическое оружие. Оно может работать только внутри лабиринтов ведьм или внутри аналогичных аномалий. Это — кровь тирана, известного под именем Казиклу Бей, безжалостного истребителя своих и чужих. В следствии магических практик его кровь сохранила заряд ненависти. Уверена, Моро, ты сможешь использовать это оружие. Шайка вылетела на вертолёте. Курт Кей’Кассал был популярным певцом-трансгендером. На сценах он часто выступал в двух амплуа — в женском и мужском. Он носил бородку и длинную косу. Одежда его включала длинные чулки и короткую юбку. Мы бы не упомянули его, не будь Курт девочкой-волшебницей. Он вступал в отношения с обоими полами, и последней его любовницей стала Джунко. Именно от него она получила магический микрофон, позволяющий сокрушать звуковыми волнами. Из-за общения с ней, из-за тонкого психологического насилия Курт начал сходить с ума, он впал в депрессию и решил устроить прощальный концерт. На котором он превратился бы в Ведьмария. Орико и Тоука во главе верных себе сил прибыли на концерт. Внутри лабиринта музыка Ведьмария заставляла обычных людей танцевать до смерти. Несчастные и многочисленные фанаты Курта, подобно куклами, плясали под звуковые нити — вокруг всё сверкало, сыпались блёстки, танцпол пролегал всюду, а над ним возвращалась сцена, единая с живым существом. Ведьмарий музыки был накрыт меховым платьем, он имел длинные волосы, лицо — как микрофон, глаза — пара прожекторов, борода — как какое-то украшение в духе гламура. Он проглотил души членов своей группы, теперь их лица на его груди пели хором его хиты. — Лучше мне его нейтрализовать! — Орико бросила свой хрустальный шар. Он, излучая из себя жар и свет, пробил, а точнее прожёг лоб Ведьмария. Фамильяры в виде живых музыкальных инструментов бросились к вторженцам. — Только через меня! — Кирика своими когтями нарезала их на колоссальной скорости. — Так, я начинаю, — Тоука приступила к ритуалу. Железный гроб Чингисхана открылся… — Гра-а-а-а! — Ведьмарий схватился большими руками в перчатках за голову, из дыры вышиб свет. Раз — и сила Орико разорвала врага изнутри. Семя горя вылетело из него, прежний лабиринт пропал, но в привычный мир отряд не вернулся. Они теперь стояли посреди пейзажа какого-то древнего города, обращённого в пепелище, с неба падал пепел, вокруг также возвышались пирамиды из черепов. Громкий плач доносился из пустых глазниц. Из гроба восстал мертвец, похожий на высушенную мумию. Кроме того, перед отрядом Тоука оказались фанаты Курта, затянутые в новый лабиринт, открытый на основе старого. Сейчас жертвы своего кумира находились в прострации. — Пролить их кровь! — указала Тоука. — Чингисхану нужно напиться крови! — С удовольствием! — Моро призвал кровавые колья, состоящие из кристаллизованной жидкости, они вырвались из земли и подняли часть жертв. Иную часть — нарезала Кирика. От мумии Чингисхана пала длинная тень, которая впитала в себя сперва кровь, а потом и трупы целиком. От этого сама мумия приняла облик человека, высокого мужчин, чьи волосы были рыжими, глаза — пронзительно-зелëными, — величайший из убийц носил бороду. Лицо — безжалостное. У него материализовалось облачение ведьмака, имевшее белый мех, дорогой пояс, яркие элементы брони, высокие сапоги. — Кто воззвал ко мне? Все благодаря магии могли понимать язык друг друга. Тоука обратилась к нему с максимальным почтением: — О, великий хан! — пала она ниц. — Я призвала тебя в мир живых из любви к твоим делам! Ты сжал весь мир как птенца! Ты убил больше, чем убил любой убийца, но адепты Вавилонской клятвы всегда почитали тебя, потому что дела твои всегда были славны среди них! Я хочу, чтобы ты продолжил свои дела и покорил весь мир, который лежит у твоих ног, словно молодая дева. — И ты, кем бы ты ни была, шаманка, готова помочь мне? Что нужно тебе от меня? Тоука и Чингисхан обговорили условия более подробно. — Хорошо, я добуду для тебя Мадоку и сокрушу Башню Вавилона! — пообещал Чингисхан. — Но взамен ты будешь покорна мне — потому что только безусловная покорность и верность — вот, что сможет уберечь вас от смерти. Великий Вавилон оказался окутан зримым искажением действительности. Над пейзажем неба появились пейзажи дикой степи, где возвышаются пирамиды черепов. По улицам погнали всадники — тёмные воины с лицам высохших мертвецов, одетых в облачение кочевников. Они воплощали в руках чёрные луки и стрелы и сыпали их с неба на мирных жителей. Всадники с холодным оружием поднимали прохожих на копья, резали мечами, рубили и сбивали с ног, а потом топтали копытами. — Что это такое?! — Кëко подбежала к окну. — Лабиринт очень мощной ведьмы пытается сожрать целый город! — поняла Мами, взглянув на свой самоцвет. — Как много фамильяров! — Саяка выбежала на балкон. Было хорошо видно, как по улицам движется целая плотная конница мёртвых кочевников, на чьих копья насажены тела жертв. Они сбивают машины, перескакивают через них. — Это неспроста! — сразу поняла Эри. — Это кто-то специально… — Неважно, Мадока, — Хомура взяла её за руку, — я будут только с тобой. Вы все — идите и займитесь этим! — Хорошо! Вся остальная группа друзей покинула их. Мики метнула клинки с балкона, разя кавалерию, пронзая с броска всадника и его коня. Кёко приземлением сокрушила несколько мертвецов, вслед чему вонзила копьё в асфальт — это вызвало перед ней прямо лес копий, каждое из которых пробило брюхо мёртвого коня и вышло из головы всадника. — Какие фамильяры!.. — Мадока вместе с Хомурой наблюдала за этим свысока. — Это не обычные фамильяры, потому что у них есть тактика. — Хомура сузила века. — Знаешь, Мадока, я думаю, это умертвии — духи умерших, призванные в этот мир. Я читала в оккультных книгах, что некоторые души оказываются заключены в промежутке между жизнью и смертью. Они желают занять тела живых или просто хотят пожрать их, чтобы утолить свою жажду стать снова живыми. С помощью некромантии к неупокоенным можно воззвать. Это очень опасно, потому что едва ли мертвецы будут тебе подчиняться… — Но кое-кто, как ты видишь, отважился на это… Хомура и Мадока обернулись на эти слова. — Кто ты?! — Хомура сразу почувствовала угрозу от той, кто перед ним соткался из воздуха вот так прямо внезапно. — Я — Кирика Курэ, будем знакомы, — улыбнулась незнакомка. — Мне ничего не говорит твоё имя. — Не говорит? Хе-хе! Тогда я скажу тебе больше: я — законченный доппель!