Брак - дело тонкое

      Простой, можно сказать выполненный в минималистичном стиле кабинет. Из этого определения выбивается лишь цветовая палитра. Нет присущего этому стилю белого или светло-серого, больше естественных цветов. Этакое слияние западных веяний с присущей японцам традиционностью. Нет, никаких татами, расстановок по феншую или необязательно декоративных катан у стены. Кабинет выполнен в европейском стиле, но на полу нет ковров и любых других покрытий, легко проглядывается рисунок дерева, защищенный от воздействий лишь максимально прозрачным лаком. Присутствуют и большие, офисные растения, но каждый расположен рядом с другими, более мелкими цветами и больше напоминает цветочную композицию, чем обезличенный предмет интерьера. Благо, размеры кабинета позволяли и не такое, в него даже поместилась уютная зона отдыха с парой кресел и диванчиков, массивный, выполненный из красных пород дерева книжный шкаф.       Многие вещи навевали мысли о старине, у кого-то даже древних замков и балов с принцессами. У одной из подруг хозяйки этого помещения — так уж точно. Ну, она не так уж и была неправа. Мебель в кабинете, действительно, была антикварной, специально подобранной на складе лично Тсунаеши. Кабинет тоже обставлен ею. Небольшой уютный уголок, созданный только для нее и приближенных людей. Встречи с гостями и союзниками проходили совершенно в другом месте, там ей менять ничего не дали, ткнув в преемственность поколений и в то, что переговорную создала еще сама Даниэла, мать Кьюдайме.       Савада не любила спорить, поэтому отступила. Не время было, а после привыкла, не хотела вновь подымать вопрос, выслушивать наставления. Против изменений выступал даже ее отец, а она ведь не пыталась изменить что-то глобальное! Не трогала тайники и потайные ходы. Она просто хотела сделать это место чуть уютнее, но все ее успехи закончились на этом кабинете. Больше ничего поменять ей не дали.       Иногда девушке вообще казалось, что зря она согласилась с Реборном, решила плыть по течению. Не ее это место во главе Вонголы, ей тяжело вести за собой людей, ответственность для нее непомерная ноша. Если бы не ее друзья, которые прошли вместе с ней через все тренировки и испытания, она бы уже давно бросила все, сбежала прочь. Только они удерживают ее от этого шага, а мама бы ее поняла. Отец нет, а вот мама — да. Поняла бы и поддержала.       Вздох. Тсунаеши с тихим стоном отрывается от компьютера и массирует переносицу пальцами. Она, наконец, закончила перебирать все важные документы и может себе позволить недолгий отдых. Могла бы и долгий, но совесть не позволяет свалить всю работу на Хаято. Верный Ураган не откажет, исполнит в лучшем виде, но он и без того взял на себя слишком много. Ему тоже иногда надо отдыхать, а не подчищать хвосты за боссом.       Хвосты… очередной тяжелый вздох. Хвосты подчищать придется, но не за ней. Тревожные звоночки интуиции говорят о том, что грядет что-то плохое, но не опасное для жизни. Заденет изменение, правда, всех, в особенности ее и Облако. И ей страшно представить, что такое может случиться, что интуиция указывает на нее в связке с Хибари Кеей! Столько лет прошло, а она до сих пор не может избавиться от какого-то благоговения перед своим сильнейшем Хранителем. Ну и еще она так и не поняла, почему он решил примкнуть к ее компании, ограничить свою свободу. С его-то талантами, он был бы востребован везде и куда бы ни пошел, добился бы успеха.       Настоящий хищник — если говорить его определениями, не то, что она.       — Джудайме, прибыл Иемицу-сан с доном Тимотео, — в кабинет заглядывает растрепанный Хранитель Урагана, смешно смешивая уважительные обращения двух языков.       — Что-то срочное? — Тсунаеши удивлена, вроде бы ее отец не предупреждал о встрече, да и недавно убыл на долгожданный отдых с матушкой. Как назло в голову не приходило ничего срочного, из-за чего он мог прервать отпуск и явиться к нерадивой дочурке. В последнее время все было спокойно, она справлялась со своими обязанностями, да и ее Хранители не дремали, каждый чутко отслеживал происходящее и в любой момент был готов прийти на помощь.       — Не знаю, — Хаято недовольно хмурится. Ему не нравится собственный ответ, но врать не хочет. Только не Небу. — Они выглядят, как обычно, может немного торжественнее…       — Ясно, проводи их сюда и прикажи слугам подать чаю, — девушка не злится и не упрекает, пусть интуиция начинает шептать что-то невнятное, сулящее проблемы, но пока только ей. Это не страшно. Она со времен школы привыкла, что все шишки падают на ее голову, обучение у Реборна только усилило эту уверенность.       — Хорошо, — Гокудера соглашается, но складка между бровями так и не разгладилась. Он уходит обеспокоенный, за столько времени уже изучив свою босс. От него не укрылось, как на мгновение едва заметно дернулись зрачки, как чуть нервно сжались пальцы в кулак. Плохой бы он был правой рукой, если бы не отследил эти изменения, даже если Тсунаеши пыталась их скрыть.       Проходит не больше минуты, как порог переступают горничные, шустро сервируя гостевую или, как ее еще называла сама хозяйка кабинета, зону отдыха, оставляя рядышком тележку со всем необходимым и так же быстро исчезая, останавливаясь за пределами кабинета. В Вонголе каждый знал, что их юная босс не любит, когда во время встреч с друзьями в помещении кто-то посторонний. Нынешние гости вряд ли относятся к друзьям, они родственники, но сунуться внутрь во время их разговора… никто не осмелился. Лучше они подождут пока их позовут.       Едва заканчивается сервировка стола и ушла последняя служанка, как в помещение уверенно открывает дверь ее отец, окидывает быстрым, можно сказать отработанным за годы опасностей взглядом, и только после этого придерживает ее, пропуская вперед дона Тимотео, которого вежливо сопровождал Хаято. Тсунаеши даже не думает обижаться на такое поведение. Ее Хранители действуют точно так же, да и она сама, вначале прислушивается к интуиции, а уже после заходит в помещение. И не важно, в дружественной это семье, вроде Кавалоне, или даже в уже привычном поместье Вонгола. Покушения совершали на нее и там, и там.       — Приветствую, не ожидала вас увидеть здесь, — Тсунаеши встает из-за стола и с приветливой улыбкой идет навстречу гостям. — Неужели кто-то посмел прервать ваш отдых?       — Здравствуй, Тсунаеши-чан, — Тимотео усмехается в усы, выглядя больше, как добрый дедушка, чем удерживающий немало власти старый босс. По сути, не уступи он место добровольно, девушка не смогла бы так гладко за несколько лет унаследовать кресло босса. — Нет, никто не прерывал наш отдых специально, — он спокойно принимает помощь кинувшейся к нему Тсунаеши, позволяя подвести себя к мягкому креслу, стоящему во главе столика в зоне отдыха. — Ты хорошо справляешься.       — Спасибо, — скулы девушки чуть краснеют. Она мило смущается, вновь выглядя на свой возраст и не пытаясь становиться невозмутимой леди-босс. — Хотите чаю?       — Да, — старик добродушно улыбается, принимая из рук Тсунаеши чашку. Вначале с наслаждением вдыхает запах, а после аккуратно отпивает. — Ты все еще помнишь мой любимый сорт.       Девушка смеется. Даже если бы она хотела забыть, то не смогла. Реборн слишком суровый учитель, он заставил ее вызубрить привычки всех действующих боссов и их преемников. После его уроков, она не посмела бы все это забыть. Да и не это важно. Девушка просто уверена, что таким составом они пришли не зря, но послушно поддерживает непринужденную беседу, спрашивает о курортах, городах, что они посетили. Уточняет, как дела у ее матери, больше для проформы, чем всерьез, ведь такие вещи надо узнавать лично, Нана их ей даже по телефону раскроет не полностью. Савада сама понимает, что все это просто, чтобы потянуть время, отодвинуть неизбежное, попытаться спрятаться, но…       — Тсунаеши… — Иемицу отставляет чашку с чаем, а внутри Тсуны уверенность — вот оно. Сколько ни оттягивай, проблемы всегда настигнут ее, — мы бы хотели узнать, есть ли у тебя кто-то на примете?       — Что? — девушка глупо моргает, заливаясь краской. Сидящий неподалеку Хаято давится чаем, чуть не выплевывая его на стол и заходится в кашле.       — Ты уже взрослая девушка, — Иемицу неодобрительно покосился на кашляющего Урагана и вновь вернул взгляд к смутившейся девушке. — Все твои Хранители уже женились…       — Не все, — смущенная до крайности Тсунаеши невольно перебивает отца.       — Хибари Кея не в счет, с его-то характером, — хмыкая, отмахивается ее отец. — Все твои Хранители кроме него женаты, у некоторых даже намечается пополнение в семье, у кого-то уже есть ребенок. Тебе тоже пора, поэтому мы и спрашиваем, есть ли у тебя кто-то на примете.       — Нет, никого, — от щек девушки можно уже прикуривать, глаза бегают, руки судорожно вжимают чашку. Она никогда не думала, что все дойдет до такого, что ее собственный отец будет спрашивать о таком. Даже если бы у нее кто-то был на примете, она бы не смогла об этом сказать, матушка ее иначе воспитывала. Она тщательно прививала мысль, что за брак детей ответственность несут родители. Тсунаеши выросла уверенная в этом, да и… с ее жизнью, ее Хранителями, когда ей искать объект воздыхания? Нет, поставим вопрос по-другому, кто сможет не потеряться на фоне ее семьи?       — Прекрасно! — от неожиданности Тсунаеши даже выныривает из моря смущения, фокусируя взгляд на довольном доне Тимотео, а тот даже не замечает, как его слова воспринимает собеседница. — Я недавно встречался со своим давним другом, у него сын чуть постарше тебя. Алехандро образованный молодой человек, который может оказать неоценимую помощь тебе и Вонголе в целом. Я оповещу его и скажу тебе, когда ты сможешь с ним встретиться.       — Он прекрасный кандидат тебе в мужья, — Тсунаеши переводит растерянный взгляд на поддакивающего дону Тимотео отца. Тот замечает ее взгляд и довольно спокойно добавляет. — Ты сама сказала, что у тебя никого нет.       — Но… — вялая попытка возразить.       — Никаких но, Тсуна. Уверен, он тебе понравится, — Иемицу, как и дон Тимотео, даже не пытаются сделать вид, что им интересно мнение девушки. В их глазах выбранный кандидат уже стал ее мужем.       Девушка послушно кивает, не в силах сопротивляться чужому напору.       В конце концов, за брак детей отвечают родители. Так было всегда, мудрость этого проверена поколениями.       Почему же ей так грустно в душе?       Продолжение следует…