Иными словами

      Шото по материнской линии на пятьдесят процентов француз, поэтому нет ничего удивительного в том, что он, как и другие дети в семье Тодороки, знают французский язык. Удивлением для него становится, когда он слышит почти что родную речь из уст Бакуго при поимке одного злодея-насильника, которого они вдвоём ловят уже под конец одного из многочисленных дней их стажировки:        — Putain d'enfoiré, je t'arrache la bite si tu refais ça. [Ёбаный ублюдок, я тебе нахуй член вырву, если ты ещё хоть раз сделаешь это].       Обычно Бакуго выражается на японском, невзирая на возмущения окружающих, поэтому первые пару мгновений Шото не может оторвать от него удивленного взгляда, однако затем, переборов себя, снова полностью возвращает свое внимание несостоявшейся жертве, закутанной в одеяло, которое ей выдали в приехавшей на вызов полицейской машине.       Стоит заметить, что после своей довольно откровенной фразы, которую насильник, очевидно, понял лишь по выражению лица студента третьего года ЮЭЙ, Бакуго кинул косой взгляд на одноклассника-напарника и, убедившись, что тот никак не отреагировал, хотя в последние дни просил его сдерживать свой «богатый нецензурный лексикон», усмехнулся. Что ж, теперь собственные мысли насчёт вечно маячащего рядом «половинчатого ублюдка» примут не только мысленную форму, но и словесную, хотя и на иностранном языке.       Что касаемо Тодороки, то, признаться, он даже рад, что у него с Бакуго нашлось ещё что-то общее, однако как об этом сказать он не представляет — слишком велика вероятность, что взрывной одноклассник, который в сердце занимает место далеко не простого одноклассника, просто пошлет его, но уже на французском. Поэтому Шото решает выждать момент, когда его лёгкое хвастовство знанием французского будет к месту.        — Je veux te baiser [Хочу тебя трахнуть].       Второй раз Шото слышит французский в исполнении Бакуго на школьной перемене и, учитывая, что тот смотрит прямо на него, даже теряется, не зная, плакать ему или смеяться.        — Прости, что? — тупо моргает парень, глядя на Бакуго.       Впрочем, с шоком на него смотрят и все остальные их одноклассники, которые вовсе не ожидали от него познаний в каком-либо другом языке, кроме изучаемом английском.        — Хули вылупился, урод половинчатый? — «переводит» Кацуки, глядя на Шото сверху вниз.        — Прости, — спокойно отвечает «урод половинчатый» и опускает взгляд, благодаря собственную выдержку, ведь, контролируй он ее хоть немного слабее, то уже залился бы краской.       Бакуго больше ничего не говорит, но выходит из класса и, судя по звукам, пару раз взрывает что-то в коридоре. Или кого-то, потому что вслед за ним с весёлыми улыбками выбегают Киришима, Каминари и Сэро.       Следующую фразу от Бакуго Шото услышал спустя пару дней. Не то, чтобы он изначально собирался тянуть с признанием, однако, узнав, какие фразы Кацуки говорит на французском и кому он их говорит, всё же решил повременить с ним. На самом деле, Шото уже даже составил себе в голове их диалог, где Бакуго в своей прошлой манере скажет, что хочет его, а сам Шото ответит что-то в роде «Так почему ты меня ещё не взял?» Только для этого, по-хорошему, нужно было остаться с ним наедине, но рядом с ними постоянно крутился кто-то из одноклассников, что, конечно, не раздражало, но немного мешало.       И вот их класс с усталого вздоха молчаливого согласия учителя Айзавы на выходных вместо одного из уроков по сплочению (у них и без того прекрасный коллектив, так зачем им ещё и тренинги проводить?) идёт под присмотром в парк аттракционов. На удивление, даже Бакуго соглашается сразу, поэтому у шкафа с одеждой Шото проводит на полчаса дольше, чем обычно…        — Dans ce jean, tu es juste un sexy ambulant, tu sais? [В этих джинсах ты просто ходячий секс, знаешь?]       …однако реакция Бакуго (настоящая, а не та, которую он перевел всем остальным) того стоит.       К тому же, весь последующий поход по аттракционам Шото буквально чувствует взгляд взрывного парня на различных участках своего тела, а потому успешно, хотя и с трудом, прячет довольную усмешку. И если кто что и замечает, то тактично решает промолчать, не желая быть подорванным на месте причудой Бакуго, который, хоть и согласился на «весь этот цирк», вовсе не получает от него удовольствия (разве что от одного человека в их компании, но об этом он не скажет даже Киришиме и даже под угрозой смерти).        — Учитель Айзава, спасибо вам огромное за разрешение и за этот поход!       Когда прогулка подходит к концу, почти все ученики третьего класса ЮЭЙ начинают благодарить классного руководителя.        — Ага, — только и отвечает Сотриголова.       По новостям передавали, что он ночью обезвредил чуть ли не в одиночку команду злодеев-воров, так что сейчас валится с ног, и Бакуго хочется подорвать всех (почти) своих тупых одноклассников, которые этого не замечают и напирают на уставшего про-героя — они не такие тупые, и должны проявить хоть каплю уважения и благодарности за его действия, но никак не доставать его сильнее. Желая стать героем номер один, Бакуго прекрасно понимает желание учителя отдохнуть (по крайней мере, старается понимать), и не знает, как другим удается игнорировать такой очевидный факт.        — Ne fais pas quelque chose que tu regretteras plus tard, Bakugo. Votre look parle pour vous… Ne violez pas Todoroki. [Не сделай то, о чем потом будешь жалеть, Бакуго. Твой взгляд говорит за тебя… Не изнасилуй Тодороки].       Когда все начинают делиться своими эмоциями друг с другом, Айзава, несмотря на усталость, подходит к Кацуки и, на удивление того, тоже говорит на французском, дабы их никто не смог подслушать или понять.        — Твои мысли слишком очевидны, — добавляет он уже на японском и направляется к выходу из парка, призывая всех следовать за собой.       Всю дорогу до общежития Бакуго угрюмо молчит и излучает гнев в чистом виде. Хотя делает он это скорее для того, чтобы к нему не лезли и дали разобраться в собственных мыслях. Его одноклассники явно заинтересованы его мыслями, поэтому постоянно бросают на него взгляды, которые он даже не замечат. Среди таких взглядов теряются и взгляды от Тодороки…       Когда они уже вернулись в общежитие, Шото столкнулся с Бакуго уже на лестничной площадке. Вообще Тодороки заметил, что они в последнее время слишком часто встречаются, словно Бакуго специально искал с ним встреч. Однако решив, что это просто совпадения, Шото не обратил на это никакого внимания. (Бакуго специально искал с ним встреч).        — Je t'aime bien. [Ты мне нравишься], — сказал Бакуго, глядя на него, а затем просто прошёл мимо, словно ничего и не говорил.        — Ты мне тоже, — тихо ответил Шото, однако, когда он оглянулся, одноклассника уже не было видно. Вздохнув, Тодороки поднялся к себе в комнату и попытался сосредоточиться на уроках, что выходило просто ужасно, ведь все мысли только и делал, что занимал алоглазый блондин.       После этого признания прошло несколько дней, за которые Шото только и делал, что ловил на себе взгляды Бакуго, а сам признаться ему в своей симпатии безумно стеснялся, хотя и знал, что на нее ответят взаимностью.       И вот на одном из многочисленных уроков с Айзавой, Тодороки и Бакуго должны были врукопашную сразиться друг с другом. Не обращая внимания на другие пары, построенные по их физическим показателям, парни попытались одолеть друг друга.       Но, как оказалось, Бакуго физически оказался сильнее, и спустя время Тодороки лежал на ринге под одноклассником и сквозь зубы простонал от боли, ведь Бакуго вовсе не следил, с какой силой выкручивает ему руку.        — Si je te mets sur ma bite, tu vas gémir aussi? [Если я насажу тебя на свой член, то ты будешь стонать также?] — с усмешкой спросил Бакуго.       Шото уже хотел было ему предложить проверить, но Сотриголова прервал их дуэль, и им пришлось разойтись по разные стороны зала.       Но Мидория вскоре присоединился к нему, и Шото переключился со своих фантазий на рассказ друга о том, как ему по душе такие дружеские соревнования, ведь можно прокачать не только причуду, но и тело.       А Тодороки лишь кивал, особо не принимая участия в беседе и больше слушая, ведь иногда Мидория увлекался и мог даже не заметить, сколько всего сказал за одну минуту.       И вот на минуте, приблизительно, седьмой почти одностороннего разговора Шото заметил в волосах друга небольшой осколок бетона. Это не было удивительно, ведь и он, и его противник в этом раунде Киришима обладали вполне значительными физическими силами даже без использования причуд. Тодороки, конечно же, как хороший друг этот осколок убрал, что явно не понравилось проходящему мимо Бакуго.        — Si tu le touches encore, je te baise devant lui. [Если ты прикоснешься к нему ещё раз, то я трахну тебя прямо перед ним], — пылая гневом, парень прошел между ним и Мидорией, толкнув последнего плечом. Не обращая внимания на слова друга детства, Бакуго просто направился к Киришиме, игнорируя взгляд Айзавы.       Следующие уроки прошли более менее спокойно, как и последующее дежурство, из-за которого в классе были вынуждены остаться Шото, Бакуго и Киришима с Каминари.        — Je veux enfoncer ma bite profondément en toi sur cette putain de table. [Я хочу вогнать свой член глубоко в тебя прямо на этом гребанном столе], — услышал Тодороки позади себя, когда как раз протирал учительский стол.       Пожалуй, это был бы хороший момент ответить, но, стоило Шото только открыть рот, как в кабинет вернулись Киришима и Каминари, выходившие за водой для доски. Поджав губы, Тодороки продолжил намывать стол, решив, что судьба просто издевается и над ним, и над Бакуго, которому тоже должно быть от этого всего хотя бы неудобно.       Но вот судьба все же сжалилась, и на следующий день Тодороки и Бакуго, как и весь класс, узнали, что им нужно будет подготовить проекты по литературе. Разумеется, Шото и Бакуго должны были работать в паре.        — Quelle est l'expression d'une chienne génisse? [Что за выражение течной сучки?] — на перемене Бакуго сам подошёл к парте Тодороки.       И хотя Шото понял значение фразы на французском языке, но что она означала — не понял, ведь выражение на его лице было вполне обычным — бесстрастным и безэмоциональным.        — Проект нам на следующую неделю, — негромко начал Тодороки, понимая, что уходить одноклассник пока не планирует. — Когда тебе будет удобно начать его делать?        — Сегодня, — уже на японском ответил парень, — у меня в семь, — чуть помолчав, добавил он и быстрым шагом покинул комнату.       Тодороки проводил его нечитаемым взглядом, решив, что это, должно быть, всё же судьба — велика вероятность, что Бакуго просто не убьет его в своей комнате, ведь тогда могут сбежаться все остальные одноклассники. Правда, вероятность того, что он решит его трахнуть, тоже весьма высока.       Раздумывая над этим и над тем, что ему нужно подготовиться, Шото чуть ли не самым последним покинул класс. Его, как обычно, дождались Мидория и Иида.        — Так, с чего мы начнём? — спросил Тодороки, когда Бакуго, словно нехотя, пустил его в свою комнату.        — С плана проекта, — недовольно ответил Бакуго, закрывая за одноклассником дверь, а затем опираясь на нее спиной и наблюдая за Шото, который на его столе начал раскладывать принесенную свою канцелярию, которая, как он думал, могла им пригодиться. — Je veux t'étaler sur cette table et te baiser jusqu'à ce que tu ne puisses plus que t'étouffer dans tes larmes et dans mon nom. [Хочу разложить тебя на этом столе и трахать, пока ты только и сможешь, что захлёбываться слезами и моим именем], — словно само собой разумеющееся бросил Бакуго, оглядывая Тодороки и в который раз замечая, что свободные брюки и такая же футболка ему идут больше, чем школьная форма.        — Alors pourquoi ne l'avez-vous pas encore fait? [Так почему ты этого ещё не сделал?] — спросил Шото.       Когда до него дошло, что именно и на каком языке он сказал, Бакуго уже оказался рядом и спиной повалил его на стол, сметая с него все лишнее, а самого Шото удерживая за шею.        — Что ты только что сказал? — гневно сверкая алыми глазами, Бакуго наклонился к лицу одноклассника и чуть ли не рычал.        — Я спросил, почему ты этого ещё не сделал, — своему спокойствию Тодороки удивился не меньше, чем Бакуго — ответу. — Ты меня хочешь? Вот он я. Бери, — глядя на усмешку парня под собой, Бакуго опешил — он совершенно не представлял, что тот так может.       Момент, когда они сцепились в поцелуе, они оба пропустили, не собираясь поддаваться и лишь болезненно хмурясь от каждого укуса до крови.        — Ублюдок, — беззлобно прорычал в поцелуй Бакуго, на удивление ласково проводя ладонями по чужим рёбрам, а затем повторяя это же действие, но уже просунув руки под футболку.        — Извращенец, — насмешливо фыркнул Тодороки. — Ты правда решился бы взять меня перед Мидорией или на учительском столе?        — Больше выделывайся, — усмехнулся Бакуго, на этот раз опуская ладони на ягодицы парня и сжимая их.        — Если тебя только так можно вывести из себя, то я даже не подумаю прекратить, — Шото насмехался, короткими ногтями аккуратно царапая чужой пресс под футболкой, а затем, когда Бакуго все же соизволил ее снять, переходя с поглаживаниями на плечи.       Только вот Бакуго не понравилось, что раздевается тут только он, и уже в следующую секунду футболка Тодороки полетела к его собственной, как и брюки вместе с бельём.       Блондин быстро облизнулся и посмотрел в разноцветные глаза. Замечая его желание, Шото вдруг вспыхнул в смущении, прикрыл рот ладонью, отвернулся и попытался свести колени вместе.        — Oh, non, bébé, regarde-moi. [Ну уж нет, крошка, смотри только на меня], — Бакуго развел чужие ноги, и одну закинул себе на плечо, поворачивая голову Тодороки к себе, убирая от его рта руку и большим пальцем проводя по нижней губе.       Когда же Шото приоткрыл рот и сначала лизнул чужой палец, а затем и прикусил, Бакуго, кажется, даже почувствовал, как его обычно алые глаза потемнели.       Облизнув три пальца, парень приставил их к пульсирующему колечку мышц, заставляя Тодороки вздрогнуть.        — Я подготовился, — немного испуганно сказал он, хватаясь за запястье у своего входа.        — Хороший мальчик, — усмехнулся Бакуго, вставляя первый палец сразу полностью.       Шото вздрогнул и прикусил губу, сглатывая слюну вместе с кровью и впиваясь ладонями в углы стола, однако не пытаясь избавиться от прикосновения.       Тогда Бакуго опустился к его шее, начиная немного болезненными укусами и поцелуями отвлекать от пока неприятных ощущений снизу, при этом вставляя второй палец и начиная раздвигать их на манере ножниц.       Тодороки и правда подготовился, однако этого оказалось все же мало, и третий палец в него проник с небольшим трудом.        — Ох, блять, — и хотя самого Бакуго Шото просил не материться, когда по телу прокатилась волна удовольствия он и сам не смог сдержать эмоций, а затем разочарованно застонал, когда Бакуго вынул пальцы, чтобы раздеться.        — Я всегда знал, что ты что-то скрываешь, но удивлен, что ты оказался таким двуличным, — усмехнулся Бакуго, смазывая член стоящим на столе кремом для рук (за неимением более подходящего) и начиная медленно проникать в тело под ним.        — Иди в жопу, — прошипел Тодороки, стараясь расслабиться.        — Уже там, — хмыкнул парень, а затем одним толчком входя до конца и замирая.       Вздрогнув от непривычной заполненности, Шото болезненно простонал — всё же член больше и толще пальцев, однако все равно попытался расслабиться, потому что, сильно сжимаясь, тоже дарил Бакуго не самые приятные ощущения.        — Двигайся, — спустя пару мгновений сказал Тодороки, на этот раз цепляясь одной рукой за угол стола у головы, а другой — за Бакуго и притягивая его сразу для поцелуя.       Без заминки отвечая на поцелуй, Бакуго начинает двигаться сначала медленно, а затем все быстрее и резче.        — Бакуго, — простонал Шото, когда чужой член проехался по простате.        — По имени, — буквально приказал Бакуго, понимая в какую сторону ему двигаться и начиная проезжаться головкой по простате при каждом движении.        — Ка-Кацуки, — вскрикнул Тодороки, притягивая парня к себе, чувствуя всё ближе приближающуюся разрядку и в кровь расцарапывая чужую спину.       Оргазм накрыл его вместе с болезненным укусом за ключицу и, запрокинув голову, Шото кончил, так ни разу не прикоснувшись к себе.        — Продолжай, — крепко держась за Бакуго, Шото немного двинул тазом.       После оргазма парень был слишком чувствительным, однако Бакуго ещё не кончил и вот так все прекратить он не мог.        — Ох, нет, стой, — но когда Бакуго вдруг усмехнулся и снова быстро задвигался, постоянно задевая простату, Шото попытался отстраниться. — Кацуки, пожалуйста, — простонал он, захлебываясь стонами и чувствуя, что сейчас снова кончит.        — Я обещал, что заставлю тебя захлёбываться слезами и моим именем, — Бакуго прижал парня к столу, не давая пошевелиться, а сам ещё немного ускорил темп.       Единственное, что Тодороки и правда теперь мог, так это беспрерывно стонать и чувствовать, как по щекам бегут слезы из-за усиленной чувствительности и постоянной стимуляции простаты.       Вскрикнув последний раз, Шото обмяк и даже не почувствовал, как Бакуго вышел и тоже кончил.        — Второй раз… — вдруг шепотом спросил Бакуго, стирая с чужой щеки слезинку. — Второй раз ты кончил всухую?       Шото ничего не ответил — он всё ещё чувствовал дрожь по всему телу и отголоски резкого невероятного удовольствия.       Усмехнувшись, Бакуго обтер их обоих влажными салфетками, а затем оделся сам и помог одеться Тодороки, который до сих пор мелко дрожал, а на ногах вообще почти не стоял.        — Мне нужно вернуться в свою комнату до отбоя, — сорваным голосом сказал Шото.        — Не нужно, — фыркнул Бакуго. — Если я тебя сейчас отпущу, то ты свалишься на пол. Спи сегодня здесь.        — Можно? — Тодороки удивлённо посмотрел на одноклассника, который так же удивлённо посмотрел на него в ответ — слишком много эмоций за один день он увидел у Шото.        — Нужно, — кивнул Бакуго и усадил парня на кровать, а затем залез в комод и вытащил футболку и шорты. — В чем ты обычно спишь?        — У меня пижама, — тихо ответил Тодороки, наблюдая за парнем.        — Тогда сойдёт, — Бакуго ещё раз осмотрел вынутые вещи и кивнул, а затем помог переодеться и уложил в кровать, раздеваясь до трусов и тоже ложась рядом.       Некоторое время лежали молча, но затем Шото заёрзал и посмотрел на расслабленное лицо блондина.        — Чего? — уже сонно спросил тот, прижимая парня к груди.        — Мы будем обсуждать то, что между нами произошло? — тихо спросил Тодороки.       Свет в комнате был выключен, поэтому он мог довольствоваться чертами лица Бакуго, которые освещались лишь Луной.        — Зачем? — и правда не понял Бакуго, приоткрыв один глаз и рассматривая лицо одноклассника. Свет Луны падал как раз на него, поэтому рассмотреть отчего-то расстроенные глаза, всё ещё чуть опухшие от слез, и до крови искусанные губы было не сложно.        — Тогда… завтра мы будем делать вид, что ничего не произошло? — из-за сорванного голоса Шото не мог говорить громко, но это он сказал все равно намного тише.       Сказал, а затем охнул, когда его повалили на спину и заткнули поцелуем, но на этот раз нежным — не желая причинять боль и без того пострадавшим губам.        — Ты мой, Шото. Прими это как неизменный факт, — разорвав поцелуй, серьёзно сказал Бакуго. — А теперь спи, — сказал он же, ложась на спину, а себе на грудь притягивая Тодороки.       Улыбнувшись, Шото закрыл глаза и уснул очень быстро.       А как он завтра утром будет пробираться в свою комнату, учитывая, что она на следующем этаже, но лестница на который отчего-то расположена лишь с другой стороны общего холла, и нужно будет пройти мимо него со всей россыпью засосов на его шее, Тодороки подумает завтра, как проснётся…