Рыжий Серый

Олег просыпается в холодном поту, пробиваемый мелкой дрожью по телу. Опять снились зыбучие пески, снилось, что он не выбрался из того распалённого ада. Снились товарищи, которым и в самом деле не суждено было выбраться оттуда. Олег тихо выругивается про себя – ни черта ему не помог совет психотерапевта быть ближе к природе: казалось бы, купил себе домик в лесной глуши, где до ближайшей деревни километров десять, а нервы всё равно ни к чёрту. Он трясёт головой, пытаясь избавиться от назойливых мрачных мыслей. Надо развеяться и прогуляться. Он на скорую руку умывается, одевается и покидает свою хижину. Идёт новым, прежде нехоженым маршрутом – врач говорил, это полезно для формирования новых нейронных связей, может, хоть тут не напиздел, в отличие от пользы взаимодействия с флорой и фауной для психики. Вылазка оказывается неплохой – щебетанье птиц и правда немного успокаивает, а несколько найденных крупных белых грибов и подосиновиков окончательно поднимают настроение: зажарить их с мясом и картошкой будет просто замечательно. Олег уже собирается возвращаться обратно и немедля приступать к готовке, когда различает совсем тихий, еле слышный скулёж, похожий на собачий. Он прислушивается; понимает, что источник звука находится где-то за толстым дубом неподалёку. Приближается аккуратно, стараясь не шуметь, и видит лисицу, попавшую в браконьерский капкан задней левой лапкой. При виде Олега она шугается, пытается убежать и взвизгивает от причинённой движением боли, шипит и скалит зубы на Олега. - Вот ублюдки! – Выругивается себе под нос Олег, и добавляет как можно ласковее: - Тише, тише, грозная лисичка. Это не я капкан поставил. Я сейчас осторожно подойду и попытаюсь тебя освободить, а ты не будешь кусаться. Идёт? Лисица прекращает шипеть и прикрывает пасть, будто и правда понимает, что он говорит. Олег аккуратно приближается к ней вплотную, держа руки ладонями вверх, даёт ей их понюхать, прежде чем ухватывается за дугу капкана и пытается её раздвинуть. Лиса терпеливо выжидает освобождения, лишь попискивает жалостливо время от времени. Наконец у Олега получается раздвинуть створки, и лисица быстро выдёргивает свою лапу, пытается подорваться и убежать, но Олег перехватывает её в движении за туловище: - Стоять, Рыжая! А лечить лапу тебе кто будет? А если там перелом? Так дело не пойдёт. Сейчас отнесу тебя домой, осмотрю хорошенько, наложу перевязку и отпущу сразу же, как буду уверен, что с тобой всё в порядке будет. Как ни странно, и на этот раз мягкий тон голоса Олега действует на лисицу успокаивающе: она спокойно позволяет взять себя в руки и понести, хоть Олег и чувствует, в каком напряжении находятся все её мышцы. Всю дорогу до дома он продолжает с ней разговаривать, лишь бы она чувствовала себя спокойнее: не зная, о чём говорить, он просто пересказывает ей свою жизнь: как рос в детском доме, потом пошёл в армию, затем служил по контракту, видел много дерьма и вот, заработав себе проблемы со здоровьем – в основном с психическим – оказался здесь, в этой беспросветной лесной глуши. Та в ответ молчит, лишь вглядывается ему в лицо изучающе, будто понимает всё. Олег прогоняет из головы эту абсурдную мысль – просто лисица попала в странную и неприятную для неё ситуацию, вот и ведёт себя притихши, не зная, чего от него ожидать. Дома он осматривает раненую лапку, обрабатывает спиртом – лисица ворчливо фырчит, но терпит – и перематывает бинтом: перелома вроде нет, но несколько дней покоя не помешают, чтобы ушиб быстрее прошёл. - Ну вот, Рыжая, сильно не вертись, лежи и восстанавливайся. – Олег комкает один из пледов, образуя из него подобие лежанки, и аккуратно размещает на него лису. Та растягивается на пледе во всю длину, широко зевает и прикрывает глаза. Олег радуется – раз так расслабилась, значит, не видит в нём больше опасности. Не удерживается от соблазна и проводит рукой по гладкой шёрстке, почёсывает за ушком. Лисица фырчит довольно, переворачивается на спину, подставляя под ласки брюшко. Олег оглядывает её и замечает вслух: - Так ты всё-таки пацан. Лисица – вернее, лис, – тут же пищит будто в возмущении и сводит задние лапки вместе. Олег лишь смеётся: - Стесняешься? Ты будто бы и правда меня понимаешь. Надо тебе по-хорошему кличку бы дать, раз мы с тобой тут вместе застряли на какое-то время. Продолжать тебя рыжим называть? Нет, всё-таки слишком банально. А человеческое имя или собачью кличку тебе давать тоже странно будет. Хмм… Может быть, Серый? Вон какие у тебя красивые дымчатые лапки и кончик хвоста. Тебе нравится? – Тот в ответ хитро щурится и утыкается мордочкой в руку Олегу, требуя продолжать его почёсывать. Олег улыбается: - Ну, значит, решено. Серый так Серый. Несколько дней с лисом под боком протекают для Олега приятно и быстро – и не так скучно, как одному, и есть с кем поговорить вслух, и гладить его очень приятно и успокаивающе. Единственное, что Олега беспокоит – что Серый совсем не ест: сначала он пытался покормить его собачьим кормом, оставшимся от предыдущих владельцев домика, но он его даже не нюхать не стал; потом он съездил в город и специально для него купил замороженных мышей – на них Серый вообще отреагировал агрессивно: зарычал на Олега, а потом демонстративно улёгся мордой к стенке и не поворачивался к нему пару часов, несмотря на извинения и уговоры. Смягчился он только тогда, когда Олег, совсем отчаявшись, протянул ему миску с куском лазаньи – нельзя животных таким кормить, но и то, что Серый совсем не ест, тоже не дело. Впрочем, лазанью он слопал с явным удовольствием и явно попросил добавки, прыгая и фырча возле стола со стоящей на нём тарелкой Олега. Волкову оставалось лишь разочарованно вздохнуть – вот же гад, а лисью еду не ест ни в какую! – и положить ему в миску ещё кусок. *** Когда Олег резко открывает глаза, он ощущает, как бешено стучит сердце в грудной клетке, как будто пытаясь вырваться наружу; перед глазами в тёмной комнате он всё ещё видит своего погибшего напарника с вспоротыми кишками, в голове звучат его последние слова: «Передай жене, что я…». Больше он сказать ничего не успел – и хоть Олег и правда потом написал ей письмо, от себя добавил слова любви, которые тот так и не успел произнести вслух – Олег до сих пор чувствует, что сделал недостаточно. Парнишка был ещё совсем зелёный – и он лишь один из многих, чьи неживые образы мучают Олега по ночам. Отдышавшись, Олег понимает, что именно пробудило его от ночного кошмара – лис положил ему лапы на грудь и заглядывает в глаза, будто с сочувствием, подвывает тихонько. Видит, что Олег пришёл в себя, лижет его лицо широкими мазками, жмётся ближе к телу. Олег вжимает в себя тельце, гладит по шелковистой шёрстке и потихоньку успокаивается, дыхание приходит в норму, тело не бьёт больше дрожью. Утыкаясь носом в лисью шерсть, Олег чувствует, как ему становится значительно легче – паника и страх отступают, уступая место ощущению умиротворения – так легко и спокойно он себя не чувствовал уже давно. - Не знаю, как я тебя отпущу. Так к тебе привык. – Шепчет он Серому на ухо. – Получается, не я тебя приручил, а ты меня. Лис лишь устраивается поудобнее у него на груди, мордой тычется в шею, фырчит успокаивающе. Олег устраивает свои руки у него на спине и сам не замечает, как быстро проваливается в сон. С этого ночного инцидента Серый начинает спать с Олегом в одной кровати каждую ночь: возвращаться в свою лежанку он явно не собирается, а у Олега нет ни малейшего желания его прогонять – с Серым под боком сон такой безмятежный, крепкий, а засыпать и просыпаться с кем-то в обнимку оказывается неожиданно приятно. Лапка у лиса уже совсем зажила, но уходить из дома он не спешит, хоть Олег и честно пытался предоставить ему такую возможность – и выносил его во двор, и открывал перед ним дверь: тому его родной лес будто вообще не сдался. Максимум побегает часик по окрестностям и сам в хижину возвращается. У Олега при каждой его прогулке сердце сжимается и комок в горле: вдруг в этот раз не вернётся? Серый каждый раз возвращается. Олег каждый раз выдыхает с облегчением, чувствуя, как привязанность к лису всё глубже и твёрже пускает корни в его сердце. *** Олег перед поездкой в город делает ревизию припасов и хмурится недовольно: неужели память его подводит? Сам он сладкое почти не ест, но дома всегда хранит конфеты и шоколадки на всякий случай – а тут почти ничего не осталось, лишь одна пачка печенья, и та вскрытая. Проверяет консервы, закрутки, крупы – всё на месте в том же количестве. Олег лишь пожимает плечами, списывая исчезновение сладкого на свою плохую память вследствие травм – может, он сам всё схомячил после очередного ночного кошмара? Олег решает не забивать себе голову всякой ерундой и направляется к машине. В конце концов, просто купит новые вкусняшки в магазине. *** Ночью Олег пробуждается от каких-то подозрительных шорохов из кладовки. Оглядывается вокруг – Серого рядом нет, и первая мысль – он шумит: может, нашёл там на полу пакет и с ним играется. Однако Олег быстро её отгоняет – он бы сам никак не открыл массивную дубовую дверь, а Олег всегда держит её закрытой. Он как можно тише встаёт из кровати, извлекает из тумбочки пистолет и заряжает его. Подкрадывается к двери, заглядывает за неё, выставив пистолет, и изумляется: там стоит какой-то незнакомый, абсолютно голый парень, и без всякого стеснения за обе щеки уплетает только сегодня купленные и привезённые конфеты! Олег просто в ярости, он вскидывает пистолет и громко вскрикивает: - Ты кто такой, ёб твою мать?! Парень чуть ли не подпрыгивает на месте, вскидывает руки вверх в примирительном жесте: - Олег, я не хотел тебя пугать! Я всё объясню, послушай… - Нет, это ты послушай! – Злобно рычит Волков. – Откуда ты тут взялся? Кто тебя подослал? Вадик? Только он мог додуматься подослать ко мне какого-то голого додика! Я тебе сейчас мозги вышибу, если не ответишь! - Подожди ты, я всё тебе расскажу как есть! – В паническом испуге, близком к истерике, отвечает парень. Олег видит, как тот растерян и напуган, и начинает сомневаться: а прав ли он в своей догадке? Этот худощавый парнишка с длинными рыжими волосами больше похож на столичного хипстера, чем на опытного наёмника. Впрочем, нельзя откидывать этот вариант окончательно. - Я всё расскажу, Олег. Выслушай меня, пожалуйста. – Повторяет тот, жалобно вскинув в брови и смотря прямо в глаза. У Олега от пронзительного взгляда голубых глаз стойкое ощущение дежавю, будто он уже ловил когда-то этот взгляд на себе. – Я правда не знаю, как всё объяснить, чтобы ты поверил… Наверное, будет лучше показать. Олег не успевает ничего ответить, как парень прямо на его глазах пригибается и исчезает – будто растворяется в воздухе, и вместо него на полу остаётся стоять… - Серый??? – Неверяще спрашивает Олег в изумлении. Он моргает, но чудом испарившийся парень так и не появляется перед глазами, а Серый так и стоит, глядя на него и переминаясь с лапки на лапку. Также внезапно Серый исчезает – а парень вновь возвращается на то же место необъяснимым образом. Он указывает ему на шрам на левой ноге – прямо на том же месте, где лапку Серого прищемило капканом: - В лисьем обличии раны заживают в разы быстрее, а потом мне уже было стыдно тебе признаться, кто я есть… Прости. - …Я думал, что разговоры про существовавших когда-то оборотней – лишь старые сказки. – Хриплым от шока голосом произносит Олег после паузы. - Нас очень мало осталось. – Объясняет Серый-человек. – Пойдём присядем, я тебе всё расскажу по порядку. Олег издаёт нервный смешок: - Ты только прикройся чем-нибудь. - А до этого тебе смешно было с моей стыдливости. – Совершенно по-лисьи фыркает и морщится Серый, и у Олега отлегает от сердца. Несмотря на всё творящееся безумие, это всё ещё его Серый, фыркающий с его шуток, оберегающий от ночных кошмаров и подставляющий пузико под ласки. При последней мысли Олег сгорает изнутри одновременно от смущения и наслаждения – он же его везде гладил, целовал в нос, а Серый вылизывал всё его лицо… Он не может не думать, насколько он привлекательный в человеческом обличии. Интересно, а Серому он может быть симпатичен, или для оборотней такая близость в их животном обличии совсем ничего не значит?... Серый пересказывает ему всю свою жизнь – начиная с общей истории оборотней и как их почти полностью истребили ещё в Средние века. Как он успел счастливо пожить со своими родителями из древнего и знатного рода, но увы, и их в итоге нашли современные потомки охотников на оборотней. Серый успел убежать и спрятаться, как ему велели, а потом попал в детский дом, где был вынужден скрывать свою сущность, не позволяя себе оборачиваться и сближаться с людьми. Только сейчас, став успешным и богатым программистом, он купил себе коттедж в элитном посёлке поблизости, чтобы оборачиваться лисом когда захочет – и при первой же вылазке в лес угодил в капкан. - Зато теперь хоть понятно, почему ты мышей есть отказывался и требовал лазанью. – Усмехается Олег. - Это не смешно! – Возмущается Серый, хотя у самого глаза искрятся в улыбке. – Я думал, меня стошнит, когда ты их передо мной выложил! - Мне тоже не смешно было! – Олег тепло улыбается в ответ, несмело переплетая руку Серого со своей. Тот в ответ сжимает его руку, поглаживает своими пальцами по костяшкам невесомо, и Олега разрывает от переполняющих эмоций от такого простого, но нежного жеста. – Думал, всё здоровье тебе просажу человеческой едой, а ты, зараза такая, нормальную не ел вообще ни в какую! Засранец ты, Серый! Мог хоть намекнуть на свою сущность. Скажи хоть, как тебя зовут по-настоящему. – Спохватывается внезапно Олег. – А то я тебя всё кличкой продолжаю называть. - Сергеем меня зовут. Олег молчит пару секунд, застыв, и разражается громким хохотом: - Обалдеть! Так ты взаправду Серый, получается! Сергей демонстративно закатывает глаза, но губы его против воли расплываются в лёгкой улыбке. - Ага, Серый. И рыжий. Ответная улыбка медленно спадает с лица Олега, когда он понимает, к чему всё идёт. Серый вылечил свою лапу – вернее, ногу, – и больше его, молодого, красивого и успешного, ничего не держит в этой хижине на отшибе мира. А значит, настала пора прощаться. - Значит, теперь ты уедешь отсюда? Надеюсь, будешь иногда вспоминать меня, живя своей роскошной жизнью. И постарайся больше не попадаться в капканы, или хотя бы иметь при себе телефон и звонить мне, если что. – Олег старается улыбаться и звучать весело, однако тоска в его голосе прорывается наружу, минуя все выстроенные барьеры – хочется, чтобы этот момент тянулся как можно дольше, чтобы Серый продолжал держать его руку в своей, продолжал сидеть рядом и отпускать шутки. Он только сейчас его обрёл по-настоящему – и совершенно не хочет отпускать. Серый улыбается хитро и мурлычет ему на ухо, пуская по коже табун мурашек: - Ну уж нет! Мы в ответе за тех, кого приручили! Ты от меня теперь так просто не избавишься, Олег. Если я и уеду отсюда, то только вместе с тобой. – Последнюю фразу Сергей произносит серьёзно, глядя прямо в глаза. – Позволишь мне остаться с тобой? Я знаю, я для тебя чужой, по сути, человек, но ты… Олег, за это время ты стал мне самым родным. - Я только за. – Выдыхает Олег, не до конца веря в своё счастье. – Серый, даже того, что я уже знаю о тебе, достаточно, чтобы хотеть никогда не разлучаться. Оставайся, сколько захочешь. - Но спать на лежанке я не буду! – Серый упрямо мотает головой. Олег ухмыляется: - Не думаю, что это проблема. В кровати достаточно места для двоих. Глаза Серого загораются огнём, а щёки – румянцем. - Вот и проверим. Он тянет Олега на себя, роняя на кровать, и несмело прижимается к его губам своими. Олег отвечает на поцелуй нежно и трепетно, наслаждаясь мягкостью его губ, запуская руку в длинные шёлковые пряди волос, чувствуя, как всё плавится изнутри, комната плывёт перед глазами, а земля уходит из-под ног. В одном он точно уверен: пока Серый рядом, кошмары ему точно не страшны.