***
Он принимает более удобное сидячее положение, внимательно следя за действиями весело резвящегося ребёнка впереди. Тот иногда громко смеялся, крича ему что-то непонятное, продолжая при этом собирать белоснежные цветы. Междумирцу ничего не оставалось, кроме того, как просто с улыбкой наблюдать, посмеиваясь, качая головой. Он чуть склоняет корпус тела вправо, аккуратно проводя подушечкой пальца по нежным лепесткам цветка. Как жаль, что он не знает его названия... Арнир раньше никогда не рассказывал про такие поля в его мире, хотя.. Зачем же ему рассказывать про это, когда его даже не спрашивали? От собственных раздумий его прерывает голос мальчишки, что уже успел пробежать немалое расстояние и встать рядом с ним; он смущённо протягивает старшему венок из, как можно было понять из его слов, самых красивых цветов этой поляны. На голове Лололошке был точно такой же. Интересно, когда он успел найти "самые красивые цветы" и сплести их? Неужто он настолько быстрый? Междумирец тупит взгляд в протянутый венок, от чего мальчик сам, не дожидаясь ответа со стороны другого, натягивает ему эти цветы на голову, а после отходит на пару шагов назад, окидывая его оценивающим взглядом. Он довольно хихикает и усаживается рядом, поправляя венок на своих волосах. — За всё это время я так и не спросил твоё имя, — подаёт вдруг голос Лололошка, заинтересованно склоняя голову набок. — Но лучше поздно, чем никогда, верно? Как тебя зовут? Междумирец замирает, не находя нормальных, на его взгляд, слов, чтобы ответить мальчику, но вот, спустя долгие минуты молчания, он сухо говорит: — У меня нет имени, — подумав ещё, он добавляет: — Имя мне — Междумирец. — Но у каждого человека есть имя! — недовольно морщит нос Лололошка, с недоверием косясь на мужчину. — Да и к тому же, это нужно произносить слишком долго! — Не в этом случае, Ло, — выдыхает Междумирец, проводя по волосам ребёнка; кудряшки так приятно ощущались под ладонью... — Не в этом случае... — Хочешь, я придумаю тебе имя? — неожиданно выдаёт Лололошка, с некой надеждой в глазах смотря на собеседника. Глаза Междумирца расширяются; он в недоумении смотрит на мальчонку, думая, что ему это послышалось, но, судя по его настойчивому взгляду, ему не показалось. Ему... Хотят придумать имя?.. Звучит... Забавно.. Даже Арнир никогда не вызывался придумать ему даже прозвище, что уж говорить об имени. — Ну... Давай?.. — неуверенно пожимает плечами старший, не отрывая своих фиолетовых глаз от Лололошки. Тот, будто, на секунду задумывается — тут же выдаёт, казалось бы, без всяких долговременных раздумий: — Алекс! — Алекс?.. — переспрашивает Междумирец. — Почему именно Алекс? — Не знаю, это первое, что пришло мне в голову. Но, думаю, что тебе это очень даже подходит! — улыбается мальчик в ответ, прищурив глаза. — Хм... Что ж... Ты, наверное, прав.. Не плохое имя, — кивает Междумирец, подпирая подбородок ладонью. — Мне интересна реакция Арнира на это. — О, мне тоже! — смеётся Лололошка, вытягивая ноги на траве, что блестела в лучах яркого солнца. — Ну согласись, что с именем и тебе, и нам будет намного проще! — А я и не спорю с тобой, — на его лице появляется слабая, но всё такая же тёплая улыбка. — Я удивлён тому, что в таком возрасте ты уже всё соображаешь. Ну не молодец ли? — Конечно молодец! Я умнее всех вас вместе взятых! — со стороны мальчишки в очередной раз слышит звонкий смех, который за такое короткое время так полюбился Междумирцу. — Ха, ну-ну, — теперь уже Алекс треплет Лололошку по волосам, вызывая у того тихое фырканье. — Пошли обратно, вундеркинд, — он уже начинает подниматься с земли, но его тут же тянут обратно. — Давай посидим ещё немного! — жалобно просит Лололошка, хлопая ресницами, будто вот-вот заплачет. — Ну пожа-а-а-алуйста! — Хорошо, ладно, уговорил. Посидим ещё. Но у меня даже нет предположений, что ты собрался тут делать. — Я хочу собрать ещё цветов, а потом сделать венок для... — мальчик прерывается под конец предложения. Как он должен звать Арнира? По имени? Или... — отца. — Думаю, он будет рад такому подарку, — кивает Междумирец, не обращая внимания на странную паузу, сделанную Лололошкой во время сказанной им фразы. — Но не задерживайся, пожалуйста. Мы же не хотим, чтобы он вернулся и обнаружил, что нас нет дома? — Как скажешь! — радостно соглашается мальчик и вскакивает с места, несясь куда-то вперёд, попутно смотря себе под ноги в поисках наиболее прекрасных цветов, что только могли быть на этой поляне. Он хотел сделать лучший венок из самых лучших цветов для бога света в знак своей благодарности. Но в голове всё не укладывалось одно: как ему обращаться к Арниру? Звать по имени? Или всё-таки обращаться как к родному отцу? Этот вопрос вгоняет в ступор. Но мальчик решает для себя откинуть его куда подальше на неопределённый срок, пуская всё на самотёк. Как получится — так получится.***
— Хей, ребята, я дома! — кричит Арнир. В его голосе лишь веселье, а ему самому уже не терпится увидеть свой лучик, сгрести его в свои объятья и почувствовать долгожданное чувство, что люди называют счастьем. Арнир нисколько не жалеет о принятом решении: быть отцом — просто прекрасно! И, о Свет, он начинает понимать людей, которые с нетерпением ждут, когда их чадо появится на свет. Он понимает слёзы радости тех мужчин, что, смеясь и улыбаясь, впервые берут в руки маленькое, беззащитное дитя, любуясь тем, как то мило сопит и шмыгает своим маленьким, миниатюрным носиком. В ответ лишь тишина: не слышится ни ругань Междумирца, ни топот ножек Лололошки — вообще ничего. Арнир напрягается, вновь подавая голос: — Ребят? — он протягивает последнюю гласную, уже начиная нервничать. Бог медленно шагает по пустым коридорам своей обители, прислушиваясь к мельчайшему звуку; но ему никто так и не ответил. Только глухое постукивание подошвы по чистому полу, что эхом раздаётся в стенах коридора. Он не решается ещё раз кричать. А вдруг, что-то случилось? Эта мысль болью отдаётся в голове, не давая думать трезво. И вот Арнир уже готов начать паниковать и бить тревогу, как слышит удвоенный шум шагов позади себя. Он останавливается, не решаясь обернуться. — Мой Бог, с Вами... Всё хорошо? — доносится сзади не менее взволнованный голос одной из служанок. Арнир с облегчением выдыхает и разворачивается к девушке лицом. — Вы выглядите... — Да, я знаю, Скарлетт, можешь не продолжать. Не беспокойся. Просто я... А.. Ты можешь сказать, где сейчас Междумирец и.. Лололошка? — Я, к сожалению, не имею понятия, мой Бог. Видела лишь то, как Ваш сын куда-то тащил господина Междумирца за руку, что-то негромко тараторя себе под нос. Я правда не знаю, куда они ушли. Они... Никому не сообщили о своём уходе и его причину... — Хорошо, спасибо, Скарлетт. Я, пожалуй, пойду, — делает кивок Арнир и уже было уходит, как вдруг слышит успокаивающий голос служанки: — Вы... Не беспокойтесь, господин Арнир... Может, они ушли на улицу? По моему они направлялись к выходу из замка... — Я проверю. Ещё раз спасибо за помощь, дорогая. — Всегда рада помочь, мой Бог, — смущённо улыбается Скарлетт и делает лёгкий поклон, после чего старается быстро удалится из поля зрения своего господина. Бог молча смотрит ей вслед, пока та не скрывается за очередным поворотом. Арнир рвано вздыхает; пусть её слова его немного успокоили, но небольшое волнение до сих пор билось в висках, а в голове крутились неприятные исходы всевозможных событий. — Улица значит... Хорошо, нужно проверить и правда, наконец, успокоится.. Не могу же я каждый раз так волноваться при исчезновении Лололошки?..***
Они с хохотом падают на землю. Трава и белые лепестки цветов приятно щекочут лицо, но их приходится немного примять рукой, чтобы не мешали их веселью. Междумирец прижимает к себе Лололошку, пока тот всё ещё содрогается от очередного приступа смеха. За эти несколько часов они сблизились так, как не сблизились и за неделю. Мальчик продолжает хихикать, поправляя сначала свой венок, а потом и венок на голове друга. Да, теперь их определённо можно считать друзьями. — Эти цветы идеально смотрятся на твоих тёмных волосах, — говорит Лололошка, аккуратно сдвигая венок со лба Алекса. — Да, они превосходно контрастируют, — соглашается Междумирец, вздыхая. — Кто бы мог подумать, что я буду сначала валять дурака с каким-то ребёнком, а потом лежать с ним на поляне, обсуждая все мелочи жизни? — Хей, я, вообще-то, уже взрослый, — надувается мальчик, но не может сдержать улыбки на своём лице. — Поговорим об этом, когда станешь чуточку старше, — посмеиваясь, произносит Алекс, одновременно с этим зарываясь в кудрявые волосы Лололошки, который издаёт довольный звук и прикрывает глазки. — Кстати, как ты думаешь... Он.. Уже вернулся? — спрашивает Ло, пытаясь избежать произношение имени своего опекуна, при этом надеясь, что Междумирец поймёт, о ком идёт речь. — Арнир? М... Я не знаю, сколько уже времени мы с тобой дурью здесь маемся, но, думаю, он за это время успел уже раз 10 вернуться, — эта фраза вызывает смех у мальчика, но вставать никто из них не спешил. — Честно говоря, я чувствую себя до ужаса отдохнувшим. А ведь до этого я считал, что подобное баловство — пустая трата времени.. Мне, наверное, стоит почаще выбираться на свежий воздух, а не сидеть в... А в прочем, это не так важно. Мальчик заинтересованно смотрит на Междумирца; ему было очень любопытно, что тот хотел сказать, но спрашивать он не стал. Может, это больная тема или ещё что похуже... — Будем возвращаться или... — Лололошка! — прерывает его знакомый голос. — Свет, я вас везде ищу! Почему вы меня не предупредили о том, что собираетесь куда-то уходить?! — Междумирец приподнимается на локтях, смотря на друга и удивляясь тому, как быстро он их нашёл здесь; Лололошка принимает сидячее положение, с виноватым видом отводя взгляд от бога. — П-прости... Это.. — мальчик запинается; стыд перед опекуном разъедает его изнутри, из-за чего он не может и двух слов связать. — Это я во всём виноват, — продолжает за мальчика Междумирец, поднимаясь со смятой травы. Эти слова удивляют Лололошку. Почему он решил взять всю вину на себя?! — Прости, Ар, это я отвёл Ло сюда, а потом.. Потерял счёт времени. Прости, мне правда стоило предупредить тебя об этом. Прости, за то, что заставил тебя волноваться... Лололошка открывает рот, уже хотя вставить своё слово, но Междумирец, кинув на него взор, понятный лишь ему, жестом приказывает молчать, а на недоумевающий взгляд кивает. Лололошка понимает его, даже не смотря на всю неясность действий. Он понимает, что Алекс делает это ради его же блага, но... Так нельзя. Он сам должен быть в ответе за свои проступки, поэтому, плевав на приказ о молчании, Лололошка выдаёт: — Нет! Это всё я! Это всё из-за меня! Это я повёл Алекса сюда, это я попросил его остаться здесь ещё на время! Это... Это я заставил тебя волноваться!.. — под конец своей речи по щекам мальчика уже начинают скатываться горячие слёзы. Он... Он слишком перенервничал. Он боялся, что Междумирцу может достаться из-за него.. — Ло... — упомянутый опускает перед Лололошкой на корточки, беря его лицо в руки. — Прошу, не плачь.. Всё нормально, чего ж ты плачешь?.. — он вытирает большим пальцем дорожку слёз. Ответом ему служит громкий всхлип. Арнир, смотря на эту картину, снова начинает нервничать. Это.. Он его довёл?.. Он причина слёз этого мальчика?.. Бог буквально подлетает к Лололошке, отпихивая Междумирца в сторону, от чего тот чуть ли не падает. Он, прижимая к себе дрожащее тельце ребёнка, словно в бреду начинает шептать: — Прости, прости, прости... Прости меня... Я не хотел задеть тебя... Прости.. Прошу не плачь, всё хорошо... — Арнир гладит его по волосам. Слушая тихие, прерывистые всхлипы, он чувствует, как его сердце разрывается от этих звуков. — Я-я.. Я не хочу, чтобы ты р-ругал Алекса... Э-это всё я... Он тут не причём... — шепотом произносит Лололошка, стараясь успокоиться, убеждая себя тем, что всё хорошо, и что он поступил правильно. — О, Свет, Ло... Я и не собирался никого ругать... Ни тебя, ни Междумирца.. — Арнир проводит рукой от волос мальчика до его спины, продолжая поглаживать его. — И.. Подожди, ты сказал "Алекса"? — он отстраняется от него, заглядывая в заплаканные глаза. — Да.. Это моё новое имя, — влезает в разговор упомянутый. — Даже не спрашивай, как так получилось, просто... Прими это. — Хоро...шо? — Арнир растеряно пожимает плечами, понимая, что сейчас не стоит задавать лишних вопросов. По крайней мере, они разберутся наедине, без Лололошки.***
— ...и вот так он решил дать мне имя, — заканчивает свой рассказ Междумирец, пока Арнир, следя за бегающим впереди него мальчишкой, мычит еле различимое "угу". — Ар, что-то не так? Ты какой-то слишком задумчивый. — Это так заметно?.. — бог направляет на собеседника рассеянный взгляд, но тут же его отводит, закусывая нижнюю губу чуть ли не до крови. — Да. Даже слишком, — он становится на месте, попутно останавливая Арнира и кладя ему руки на плечи, разворачивая к себе лицом. — Ар, ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, что угодно. Я пойму и.. постараюсь поддержать, в случае чего. — О, да, я знаю, друг мой, и я нисколько в тебе не сомневался, но я сомневаюсь лишь в том, что тебе это будет настолько интересно... — слабо улыбается Арнир, кладя ладонь на руку своего товарища. —Поверь, мне это точно интересно. Особенно, если это касается тебя и твоего состояния. Выкладывай давай, — Междумирец слегка трясёт его, а потом добавляет: — Я не отстану от тебя, и ты это знаешь. — Знаю, — тяжело выдыхает Арнир. — И от этого час от часу не легче. Правда так желаешь услышать? — в ответ он получает сердитый взор в свою сторону и недовольный звук; он вяло смеётся на это, а после осторожно убирает руки Алекса со своих плеч, и медленно идёт за Лололошкой, который убежал от них на неплохое такое расстояние. Радует то, что он не услышит этого разговора. — Так в чём дело? — догоняет его Междумирец, до этого стоящий в небольшом ступоре. — Не знаю, заметил ли ты, но Лололошка старается не звать меня ни по имени, ни как отца. Ограничивается одними "он", "его", "ты" и так далее. И я хотел спросить тебя.. Как он отзывается обо мне в твоём присутствии? — В моём присутствии? — Алекс почёсывает затылок, вспоминая последние случаи, когда диалог с Лололошкой доходил до Арнира. — Он.. Правда никогда не упоминал тебя ни иначе, как "он". Я не придавал этому значения, и.. Я даже подумать не мог, что тебя это беспокоит. — Мне просто хочется узнать, как он ко мне относится. Меня правда волнует то, что избегает этого... — Его можно понять, Ар. Ну вот сам посуди: ты бы стал называть плохо знакомого человека отцом буквально через неделю, после знакомства? Нет, я, конечно, не забыл, что ты вызвался быть его опекуном, но всё же? — ... — бог света молчит, не находя нормальной ответки на это. И всё-таки Междумирец прав. На подобное нужно время. А Арнир... А что Арнир? Он слишком торопит события. Ему не стоит так давить мальчика своей чрезмерной заботой... — Хей! — до их ушей доносится голос Лололошки; они вместе поднимают головы на него и видят, как тот уже на всех порах мчится к ним. Если он не сбавит скорость, то точно собьёт их с ног. Междумирец улыбается ему, а Арнир только сильнее напрягается, снова закусывая губу. — Смотри, Алекс! Я сплёл венок, как и обещал! — Ты обещал сплести его ещё тогда, на том месте, разве нет? — Междумирец приподнимает бровь и складывает руки на груди. — Да, но тогда ты отвлёк меня от этого! — задирает носик Лололошка, мило надувая щёки. — Ах, теперь ещё и я виноват? — хохотнул Алекс. — Ты только посмотри на него, Ар! — он тычет локтем друга в бок. — Какой наглый парнишка! Ха-ха, ладно. Раз я, так я. Ну, что? Готов подарить нашему "о, Великому Богу Света" самый красивый венок из самых красивых белоснежных цветов? — Да! — подпрыгивает от восторга Лололошка, чуть ли не выронив из рук сплетённый венок; он подходит к Арниру и застенчиво протягивает ему цветы, которые казались ему наиболее подходящими для столь великолепного титула. — Ох... — Арнир растерянно смотрит на венок, но потом опускается на одно колено, принимая скромный подарок; он внимательно рассматривает его, проводя пальцем по венчику одного из многочисленных цветов. — Спасибо тебе, солнце! Постараюсь, чтобы он не завял за такое короткое время, — Арнир натягивает на голову венок и ярко улыбается. — Ну, как? Мне идёт? — он поднимается и проводит рукой по своим бледно-золотистым волосам. — Как всегда восхитителен, — Междумирец поднимает большой палец вверх и, с улыбкой на губах, качает головой. — Они просто превосходно вписываются в твой образ. — О, буду знать, — бог света заливается смехом. — А, и ещё: я всегда знал, что нравлюсь тебе. Мог и не скрывать. — Заткнись, — закатывает глаза Алекс и легонько ударяет рукой по плечу Арнира, вызывая у того очередную волну тихого, хриплого хихиканья. Всё, что остаётся Лололошке — так это наблюдать за тем, как эти двое шутят между собой и подкалывают друг дружку. Это несомненно вызывает у него улыбку. Ему нравится их взаимоотношения, и он надеется, что когда-нибудь встретит друга, с которым ему было бы также весело, как и Арниру с Междумирцем. — Ладно, ладно, пошутили и хватит. Я думаю, что теперь уж нам точно пора возвращаться, а то ещё, не дай Свет, нас в розыск объявят. Я искал вас, а потом сам ушёл на ваши поиски и пропал, — говорит Арнир, уворачиваясь от очередного тычка со стороны Междумирца. — Там наверняка уже вся прислуга тревогу бьёт, — усмехается Алекс и, наконец, перестаёт пытаться "пырнуть" своего товарища. — Поэтому Арнир прав, нам пора. Пойдём, Ло. — Чур я не пешком! — восклицает Лололошка и оббегает Междумирца; он пытается запрыгнуть к нему на спину, что ему благополучно позволяют сделать. — Ура! А теперь поехали! — Беру курс на замок, — Алекс издаёт странные звуки пока, дурачась, везёт мальчика на своей спине; иногда он слегка подкидывал его, заставляя того сначала испуганно вскрикнуть, а потом громко рассмеяться, продолжая давать указания о направлении. Арнир смеётся, наблюдая за ними. Он, покачивая головой, следует за ними, стараясь держать расстояние, а то мало ли, врежутся в него, или он в них. А лишние столкновения им явно не нужны, ведь так? И вроде бы всё хорошо, все счастливы и всем весело, но что-то в глубине души волновало Арнира. Он до сих пор беспокоился о чём-то. Возможно это было из-за поведения Лололошки, по отношению к нему, а может и из-за чего-то другого. Но чувство точно не из самых приятных. Наверное, ему стоит рассказать об этом Междумирцу и посовещаться с ним по такому поводу, но потом. Точно не сейчас. Он не хочет рушить ту атмосферу, когда и его сын, и его друг веселятся вместе. Может, ему даже самому стоит присоединиться к ним и забыть о всех волнующих его вещах хотя бы на пару часиков... Да. Так ему и нужно сделать. ... Он должен понимать, что Лололошке нужно время для того, чтобы привыкнуть к нему. И он понимает, но это ожидание тянется для него слишком долго и нудно. И он вдруг понял, что за непонятное беспокойство затаилось в его груди. Да. Ему определённо стоит поговорить с... Алексом. Его же теперь так зовут, верно? Ему стоит поговорить с Алексом — и с Лололошкой заодно — о доверии. Точнее, о вопросах доверия.