Связь

Дверь им открыла экономка. Приход визитеров её не сильно удивил — Пушкина и Абрамова она хорошо знала, поскольку те были частыми гостями у Аморет. С печальным видом она провела пришедших в комнату, где теперь лежало тело хозяйки. Вечером должно было состояться прощание с ней, но желающие могли прийти уже сейчас. Николай оставил Якима в коридоре для того, чтобы он зацепил кого-нибудь из прислуги и поболтал. Будуар отражал утонченность вкуса своей обладательницы. Для его оформления она выбрала нежные кремово-розовые тона в сочетании с изящной резной мебелью светлых оттенков. Глаз то и дело цеплялся за всякие мелочи, так любимые дамами — вазочки, шкатулки, статуэтки. На стол была небрежно брошена шляпка с лентами. Николай почувствовал сильнейшее смущение — он без спроса зашел в обитель прекрасной девушки, которая его не приглашала. Комната была убрана белыми цветами — розами, лилиями, нарциссами. Почему-то последние заставляли задержать внимание на себе, словно царапая что-то в глубине сознания. Нарциссы… Разглядывая окружающую обстановку и размышляя, Гоголь на время выпал из действительности, тогда как остальные вошедшие уже собрались у постели, на которой находилась Аморет. Опомнившись, Николай направился туда и, превозмогая страх, посмотрел на мертвую актрису. Теперь она по-настоящему стала героиней одного из так любимых ею печальных сюжетов, воплотив его в реальность. Длинные светлые волосы девушки струились по плечам, темные ресницы, казалось, вот-вот дрогнут, тонкие пальцы с аккуратными ногтями были сложены на груди, словно закрывая сердце от новых страданий. Николай почувствовал себя участником спектакля. Сейчас опустится занавес, актриса изящно поднимется со своего ложа и, поправив прическу, выйдет на поклон к восторженным зрителям, а те наградят её овациями и бросят к ногам цветы. Только этого не произойдет. Аморет Бертран сыграла свою последнюю роль. Вопреки ожиданиям Николая, никаких видений не было. Пушкин и Абрамов отошли от постели и осматривали вещи, Черкасский скрипел карандашом по бумаге что-то зарисовывая. Гоголь стал вспоминать, что говорили его спутники на тему своих последних встреч с Бертран. Пушкин не виделся с нею неделю, поскольку был очень занят, а до этого никаких странностей в поведении Аморет не замечал, кроме уже ей присущих — вроде склонности к меланхолии, иногда довольно продолжительной. Абрамов заходил на днях и отметил только, что Бертран усеяла все белыми цветами и подобрала гардероб исключительно этого цвета, но увиденное его совершенно не удивило. Разговоры об иллюзорности счастья, бессмысленности человеческих усилий и неотвратимости судьбы странными тоже не показались. Аморет готовилась к роли по недавно созданной пьесе. По слухам, автор писал главную героиню специально под неё. Речь шла о придворной даме высокого положения, сотворившей множество коварных и жестоких интриг ради одной цели — помочь тому, кого она любила избавиться от врагов и приобрести расположение правителя. В конце, получив желаемое, любовник предал её, и она свела счеты с жизнью, что примечательно, выпив яд. Премьера должна была состояться через три дня. Николай подумал, что самоубийство Бертран выглядело вполне естественно — актриса сильно вжилась в роль, к этому примешались какие-то личные проблемы и эмоциональная неустойчивость, а все вместе привело к печальному итогу. Что же смущает Александра Сергеевича? Но ведь и его самого не покидало странное ощущение того, что здесь не все так просто. Внимание Гоголя привлек столик с зеркалом, сейчас занавешенным темной тканью. Повинуясь неясному зову, он подошел к нему и слегка потянул ткань в сторону, после чего в сознание грубо вторглось новое видение. Николай забился в конвульсиях и упал на пол. Первым, что увидел Гоголь, стал огромный белый цветок, стебель которого длиной превосходил человеческий рост. Он понял, что находится посреди поля, под темным ночным небом. Цветок излучал свет и горел, словно громадный фонарь. Вокруг него кружились мужские и женские фигуры, все прибывавшие и прибывавшие. Растение притягивало их как огонь мотыльков. Некоторые пытались его коснуться, после чего озарялись слепящим светом и исчезали. Николай тоже попал под это влияние и направился к цветку против своей воли. Желтая сердцевина среди белых лепестков напоминала глаз, зловеще уставившийся на него. Сопротивляясь, Гоголь дернулся назад и оказался в комнате Бертран. Здесь теперь было гораздо темнее, но цветы, как и тот огромный в поле, светились, напоминая множество свечей. Сама хозяйка стояла перед зеркалом, ткань с которого была убрана. — Госпожа Бертран! — позвал Николай и подошел к ней. Аморет никак не среагировала, глядя только на свое отражение. В зеркале Гоголь увидел и себя, но почему-то одетым в очень нарядную белую одежду. Двойник из зеркала не собирался соответствовать действительности и дальше — он ехидно поглядел на свою опешившую реальную ипостась: — Любуешься собой, не так ли? — голос прозвучал четко, но до странного мелодично, словно колокольчик, одновременно напоминая тембр Николая, и при этом разительно отличаясь от него. — Думаешь, тебя ждет успех на писательском поприще? А может, ты просто графоман? Кто сказал, что у тебя есть талант? Гоголь судорожно сглотнул. Его кошмар снова начал воплощаться в действительность. После успеха «Вечеров» он не хотел возвращаться к воспоминаниям о том, что чувствует автор, когда его произведения порицают. — Александр Сергеевич похвалил мою книгу! — крикнул он своему злобному двойнику. Тот расхохотался в ответ, отчего стекло легонько зазвенело. — Ох, как ты смешон! Может быть, его просто интересует твоя темная сторона, как и всех остальных? — Он никогда бы не опустился до подобного! И Александр Сергеевич сначала вообще ничего не знал о моём даре. — Дар? Ты называешь это даром? Грязь из самых глубин преисподней, воплотившуюся в твоей жалкой душонке? И ты смеешь думать, что у тебя хватит сил справиться с ней? — Зачем ты говоришь мне все это? — Затем, что у тебя нет-нет, да проскакивают такие мыслишки, забавно вытащить их наружу. Как считаешь, получив первый успех, сможешь повторить его в дальнейшем? Или, — глумясь над ним, двойник состроил испуганное лицо, широко раскрыв глаза, — у тебя больше не получится написать ничего путного? Карьера на службе тебе явно не светит. Что у нас в итоге остается? Нищета, отказы издателей, подступающее безумие и ты — никому не нужный и марающий бумагу остатками самых дешевых чернил. — Прекрати! — не выдержал Николай. — Как мы занервничали. Не слишком ли быстро? Давай-ка еще покопаемся. Что тут у нас? Яков Петро-о-ович! И ты серьезно думал, что можешь быть интересен такому человеку? Сильному, влиятельному, умному? — двойник осуждающе зацокал языком. — Да такие как ты для него что пыль под ногами. Но подход к тебе он быстро нашел — всего-то надо было сделать вид, что оценил твою чувствительную натуру. Николай почувствовал, что сейчас заплачет. -Хватит! — закричал он и ударил кулаком по зеркалу, но оно никак не пострадало. — Страшно-то как! — насмехался двойник. В одной его руке появился белый нарцисс, в другой — флакон. Отраженный Николай слегка встряхнул цветок и с бутона стали падать капли. Собрав их, он протянул флакон Гоголю. — Держи лекарство от своих переживаний. — Оставь себе! Мне оно не нужно. — отказался Николай. Тут Аморет, до этого стоявшая неподвижно, быстро выхватила флакон из руки николаевского двойника и выпила его содержимое. Отражение расхохоталось, ему вторил женский смех — зеркальная Аморет вышла из застывшего состояния, и теперь радостно наблюдала за происходящим. — Госпожа Бертран! — в ужасе закричал Гоголь, понимая, что уже поздно. Актриса упала замертво. Николай отшатнулся, у него резко потемнело в глазах и сознание покинуло его.