***
В новой жизни меня вынудили отзываться на пресловутое Минако Ито. Вполне себе обычное имя у обычной японской девчонки. Ага, японской. Что тут можно сказать? Кому-то конкретно не повезло с национальностью. И нет, дело тут далеко не в расизме, просто никогда не понимала японцев с их слишком уж глубоким почтением к старшим, многочисленными традициями и странным поведением. Ну, типично-странным для представителя иной культуры. Но хоть функция переводчика с рождения есть, так что учить ничего не пришлось. И на том спасибо, как говорится. — Давайте! — я непроизвольно поморщилась от слишком громких криков и противного смеха. — Сыпьте на него песок! — хор детских голосов был настолько раздражающим, что мог вывести из себя даже самого спокойного человека на земле, коим моя вспыльчивая персона никогда не являлась. — Эй, заткнитесь вы там уже! — одним резким движением спрыгиваю со скамейки и презрительно щурюсь, неотрывно смотря на негласного лидера этой группы малолеток. — Опять за свое, Хиро-кун? — закатываю глаза заметив до боли знакомое лицо. Ладно, дубль два. Думаешь, что если в прошлый раз нажаловался взрослым, то я больше не рискну прописать заслуженного подзатыльника? — Заткнись, — Хиро надменно упирает руки в бока, но потом все же боязливо отступает на два шага назад. — Вы обычные неудачники! И друзей у вас никогда не будет! Пойдем! — он задирает нос и удаляется со своими подпевалами, которые недобро посматривают на меня и тихо бормочут о том, что расскажут все своим родителям. На такое поведение я лишь насмешливо фыркнула и, тяжело вздохнув, посмотрела на потрепанного мальчишку, который неподвижно лежал на земле, скрючившись креветкой. Его худые руки обхватили голову, а одежда была в чем-то испачкана и порвана. Чем только порезать умудрились? Ножницы притащили? Или настолько зубки свои молочные наточили? Вообще, мне как-то все равно на детские разборки, да и работать защитником всех сирых и убогих не нанималась, просто эти ребятишки слишком сильно шумели и конкретно мешали отдыхать. — Ты как? — но я все же сажусь на корточки и похлопываю пацана по плечу. — Встать хоть можешь? Не отвечает. Это плохо, будет крайне неприятно, если с ним случится что-то серьезное. Риоко и Сэтору могут мне запретить ходить на эту детскую площадку, а сидеть весь день дома со слишком уж заботливыми родителями просто невозможно. Господи, они настолько невыносимы, что каждый раз устраивают настоящую истерику, стоит только их дорогой доченьке поцарапать коленку или слегка удариться обо что-то. Я иногда даже начинаю скучать по своим старым родичам. О, похоже очнулся! — Кха-кха! — мальчик кашляет, немного распрямляется и медленно открывает глаза, поворачиваясь в мою сторону. — Ч-что случилось? — от его телодвижений становится виден огромный синяк, покрасневшие глаза и прилипший песок на лице. Забавно. А еще говорят, что дети невинные существа. Маленькие жестокие ублюдки. — Ты а-ангел? — Кто? — удивленно вскидываю брови. Сильно же тебя приложили, дружок, очень сильно. — Поднимайся давай, помогу до дома доковылять, сам ты вряд ли до него дойдешь, — протягиваю ему руку, но получаю только странный взгляд и молчание. — Эй, очнись! — А, да! — он шипит, когда пробует встать. — Я-я не могу-у, нога боли-и-ит! Черт, сейчас снова расплачется. — Только не ной, — устало вздыхаю и ерошу свои черные волосы, отстриженные до самых ушей. Вот ведь попала, надо было и дальше не высовываться. Никогда не любила детей. — Все будет хорошо. Как тебя зовут? — смотрю на то, как мальчик утирает подступившие слезы кулаком, размазывая сопли и грязь по лицу еще больше. Боже, отвратительно. — Т-тсунаеши. Савада Тсунаеши, — он немного успокаивается и делает брови домиком, выжидающе подняв свой взгляд. — А тебя? — Можешь звать меня Ито-сан, Тсуна, — кусаю щеку изнутри, все еще пребывая в раздумьях. — Насколько далеко отсюда живешь? Это очень похоже на обычный вывих, правда не стоит исключать и возможность закрытого перелома. Но одно ясно точно — ходить милый Тсуна пока не сможет, не в ближайшее время. — С-совсем рядом. А з-зачем ты спрашиваешь? — он невинно моргает своими слишком уж красивыми и большими глазками, которые не может испортить даже плачь. Бог мой, хватит заикаться и задавать глупые вопросы. — Залезай, — я поворачиваюсь и указываю себе на спину. — Раз близко, то донести тебя проблем не составит! Тело, конечно, детское, но в новой жизни мне хотелось иметь более-менее спортивную фигуру, так что зарядка и небольшая пробежка стали обыденностью каждого дня. Сложнее всего было даже не заниматься, а скрываться от родителей. Ух столько криков сотрясло наш дом, когда вскрылась моя «совершенно не девичья и очень опасная» тяга к спорту, даже вспоминать больно. Еще и короткую прическу сюда приплели. Ха, будто в боксеры-лесбиянки записалась, ей богу. Неадекваты. Но своего я добилась, даже больше! Выторговала одиночное сидение на площадке около дома. Целый час тишины. — Но я же тяжелый! — Тсуна нахмурился и выпятил губу. — Ты девочка! — он говорит это с таким видом, будто бы пытается доказать, что трава зеленая, а небо голубое. — И что с того? — вопросительно приподнимаю бровь, уперев руки в бока. — Если не хочешь остаться тут один, то забирайся и пойдем. Я ведь и уйти могу, — все еще наблюдая упрямый взгляд, пожимаю плечами и разворачиваюсь, делая пару шагов к выходу. — Нет! — на лице сама собой появляется усмешка. — Х-хорошо, — он смущается, но на этот раз послушно карабкается мне на спину. И вот, мы начали идти. Тсунаеши, как я и думала, оказался довольно легким для ребенка своего возраста, но чтобы тащить его мне все же приходилось прикладывать тонну усилий. Еще и все прохожие куда-то волшебным образом испарились, так что даже скинуть на кого-то эту всхлипывающую проблему не представлялось возможным. Ну ладно, раз уж взялась, то надо доделать до конца. На подходе к довольно богатому двухэтажному дому, нас заметила очаровательная Нана-сан, которая развешивала белье, напевая какую-то песенку. Она очень долго благодарила меня за помощи ее непутевому сыну и даже позвала зайти к ним в гости, немного отдохнуть или перекусить. Нана все болтала и болтала, уже не предлагая, а почти открыто затаскивая. Я, пораженная таким напором, все же сумела отвертеться от предложения и направилась обратно, ведь скоро уже должны были появиться биологические родители этого тела. Будет плюсом в карму. Правда, почему такая взволнованная мать сразу не повела своего драгоценное чадо в больницу для проверки ноги, даже более того, отправила самостоятельно ковылять до своей комнаты? Или хотя бы не спросила у меня о личности обидчиков? Впрочем, какая разница?***
Удивительно, но с этим мальчишкой мы снова встретились в начальной школе, попав в один класс. Я сильно не обращала внимание на слишком уж тихого и незаметного Саваду, но он исправно таскался за мной хвостиком и жутко краснел, стоило только слегка улыбнуться или попросить какую-то вещь сладким голоском. Ну, мне же лучше. Сильно он все равно не надоедал, а парень на побегушках с лишними деньгами никому не помешает. Хе-хе, наивный Тсуна-кун похоже познал всю прелесть первой любви, а? Очень жаль, что ей стал такой гадкий и плохой человек, как я, а не какая-нибудь милашка, вроде той же Сасагавы Киоко. О, они бы замечательно смотрелись вместе. Мальчик-олененок и девочка-сахар. Что ж, видно не судьба. — Тсуна! — складываю руки в молитвенном жесте и хитро щуру глаза. — Я забыла взять деньги на обед, можешь одолжить мне немного? Пожалуйста? И нет, мне совсем не стыдно вытягивать мелочь из ребенка, от него не убудет. Только совсем глухой не услышит сплетни про простушку-Нану, которая удачно выскочила замуж за жутко богатого иностранца из Италии, который там же и работает, только иногда приезжая в этот захолустный городок. И эти разговорчики претендуют на правду, судя по приличному убранству дома четы Савад и по тому, что мать моего милого воздыхателя нигде не работает. — Д-да, конечно! — Тсуна нервно роется в портфеле, но по своей природной неуклюжести роняет его, отчего все вещи, включая заветные деньги, разлетаются по полу. — Ой! С-сейчас соберу! — Что тут у нас? — на шум оборачивается слегка хулиганистый одноклассник и живо подбирает несколько монеток, крайне придирчиво осматривая добычу. — И это все? Пф-ф! — Эй, посмотри, — пихаю застывшего Саваду локтем. — Таро-кун украл их! — Н-ничего, т-там с-совсем немного-о. Внутренне улыбаюсь, уже зная новый способ развлечения себя любимой. Нет уж дружок, моя прогнившая душонка жаждет хлеба и зрелищ. Тсуна еще что-то тихо говорит, но начинает заикаться все больше и больше, пытаясь максимально уменьшиться под острыми взглядами одноклассников. — Ты боишься его? — делаю шокированное лицо. — А мне казалось, что Тсу-кун такой смелый! — печально качаю головой, цокая языком и тяжело вздыхая. — Это разочаровывает. Хм, про разочарование было лишнее, слишком наигранно. — Н-нет, Ито-сан! — он испуганно округлил глаза и резко повернулся в сторону Таро, который уже улегся на парту. — Ничего я не боюсь, вот увидишь! Хотя, нет, нормально. Давай, покажи мне драку школьников! И он действительно подходит к хулигану. Медленно, но целеустремленно. — Таро-кун! — голос даже не дрожит, удивительно. — Верни мои деньги! П-п-пожалуйста. Ан, на последнем слове все же сбивается. — Чего? — мерзкая улыбка расползается по его лицу. — Тебе что-то нужно, Никчемный Тсуна? Ага, делаем вид, что не слышали того представления, которое моя персона так старалась устроить. Еще и кличку упомянул. — Д-деньги. В-верни деньги, — Тсуна трясется осиновым листочком на ветру, но не отводит взгляд. — Не мне, — он говорит настолько тихо, что даже я, находясь всего в паре метров, почти ничего не слышу. — Ито-сан! — Тсуна неожиданно переходит на крик, заставив меня мысленно присвистнуть и похлопать такой смелости. — Это для Ито-сан! Слышу тихое рычание и мельком замечаю его глаза, горящие янтарем. Мне сейчас показалось? Не успеваю толком подумать, как происходит оно. Тсуна резко набрасывается на удивленного Таро, повалив того на пол и вцепившись зубами в руку. Тут уже в шоке была не я одна, а целая толпа одноклассников, которые прежде с интересом поглядывали на бесплатное шоу. Нет, я действительно говорила, что жажду драки, но это же шутка. Мне просто было интересно посмотреть на то, как далеко сможет зайти милый, застенчивый и трусливый Тсу-кун, только и всего. Хорошо еще, что на крики боли быстро прибежал Нобу-сенсей и отцепил поехавшего Саваду от плачущего хулигана. Потом было разбирательство с вызовом к директору, но дело удивительно быстро замяли, как только выяснилось, что у Тсуны забрали деньги на обед. Никто из детей не мог внятно и структурированно объяснить произошедшее, но когда у них спрашивали про начало этой заварушки, то все отвечали, что Таро начал издеваться первым. Этот случай посчитали самообороной, так что Тсуну вообще не наказали, а с хулиганом лишь провели воспитательную беседу. — Вот! — Савада на следующий день сразу же подбежал ко мне и, солнечно улыбаясь, протянул те злосчастные монетки. — Это тебе, Ито-сан! Можешь не возвращать. Так вот чего он именно в руку ему целился! — Спасибо? А чего ты так, ну, радикально? — задумчиво принимаю «подарок» и убираю его в карман юбки. — Тебе не понравилось? — у Тсуна на лице написано искреннее удивление. — Я просто подумал, что это будет эффективно! Ч-что-то не так, да? — он опускает взгляд в пол и нервно теребит край футболки, а заикания возвращаются на свое законное место. — Я р-расстроил Ито-сан? — Да нет, все нормально, — неловко хлопаю Тсунаеши по плечу, отчего он вздрагивает. — Забудь. Все действительно нормально, я думаю. Ничего серьезного не произошло. Ну сорвалась жертва травли, ну дала отпор своим обидчикам. И что? Это же хорошо, хоть перестанет быть безвольной мямлей и грушей для битья. Ладно еще, что моя сиятельная персона ведет себя с ним более-менее нормально и никогда не испытывала тягу к буллингу. — П-правда? — застывшие слезы в огромных глазах. — Т-ты на меня не злишься? И почему он настолько эмоциональный? Надо бы прекращать играть на чувствах малолеток, а то мало ли. — Нет, — мотаю головой. — Ты же ради меня к нему и полез! Это было очень мило, — слегка улыбаюсь и глажу его по голове. И как такой ребенок вообще мог навредить кому-то?***
С того дня, как Тсуна набросился на Таро, он начал незаметно меняться. Сначала совсем чуть-чуть, всего лишь меньше заминок в разговорах с окружающими или тихие протесты, когда кто-то начинал смеяться над ним, уже позабыв про недавнюю драку. Но затем, после моих причитаний о его бесхребетности, пошли и более крупные перемены. Он все так же продолжал таскаться рядом и выполнял все прихоти, но другим начал перечить. А стоило только заикнуться, что какой-нибудь парень посмел как-то оскорбить меня, то милый Тсуна начинал лезть в драку. — Ага, — хватаю растерявшегося Саваду за руку и боязливо указываю на паренька из нашего класса, который весело что-то обсуждал со своими друзьями, показывая им приставку. — Он говорил мне гадости после уроков, — с внутренней улыбкой наблюдаю за тем, как Тсуна вмиг теряет то мягкое выражение лица и поворачивает голову в сторону компании. — Мне страшно, — говорю чуть тише и опускаю взгляд в пол. — Вдруг Акихиро-кун что-то сделает? — чувствую резкий выдох сверху. — Не бойся, Ито-сан, — Савада хмурится, все еще пристально наблюдая за парнем. — Он тебя не тронет. Потом Тсуна еще неделю ходит с разбитым носом, а Акихиро с синяком на костяшке. Они с неприязнью переглядываются под шепот одноклассников, но на этот раз никто не нажаловался взрослым. И это так необычно, так странно, что я просто не могла себя остановить! Было очень интересно следить за тем, как полный мямля превращается в нечто более уверенное. Да еще и с твоей подачи! Впрочем, ничего такого уж плохого и непоправимого не происходило. Спустя пару таких случаев каждодневные издевки прекратились, а Савада потихоньку стал зарабатывать некое подобие уважения. Чего уж говорить, сама немножко потеплела к этому странному ребенку. Даже сходила один раз проведать, когда он сильно захворал. И, черт возьми, до сих пор жалею об этом решении. Как только родители отпустили? Могла ведь и заразиться этой жуткой дрянью! Тсуна тогда видел то ли галлюцинации, то ли еще что. Все называл меня настоящим ангелом спасителем, который появился в его безрадостной жизни и лез целоваться. Каких только усилий мне стоило просто улыбнуться ему и сказать, что все будет хорошо. Бр-р, гадость. Потом он очень долго извинялся и упомянул, что впервые с детства заболел настолько сильно. Мол, была раньше у него похожая зараза, которая появилась сразу же после того, как к ним приехал начальник его отца и зажег какой-то оранжевый огонь на ладони. Лично я не видела в этом связи и была искренне уверена, что Тсуна нес бред чистой воды. Оранжевый огонь, как же. Дальше будни летели все быстрее и быстрее, а Савада становился все более социально-адаптированным, полностью избавившись от своей зажатости. Ну, практически. Меня последствия от изменения его личности не касались, что было слегка забавно и очень неожиданно. Я с самого начала верила, что со временем эти чувства пройдут, уступив место рациональному взгляду на вещи, но нет. Удивительно. А еще к искренне детской любви добавилось вполне взрослое смущение, пришедшее с началом пубертатного периода. — Можно? — сажусь рядом с Тсуной, слегка касаясь плечом. — О, это та самая игра, про которую ты в школе говорил? — К-конечно, садись, — Савада краснеет до самых кончиков ушей и упорно смотрит в монитор расширившимися глазами. — Да, это она! — опускаю взгляд и замечаю, что его руки с приставкой дрожат. — Ты так хорошо играешь, — улыбаюсь и медленно кладу голову ему на плечо, придвигаясь еще сильнее. — Обязательно научи и меня тоже! Очаровательно. — Тсу-чан, только посмотри на него! — неотрывно пялюсь на плакат какой-то знаменитости-красавчика, остановившись прямо посреди прогулки в парке. — Какой милашка! — Т-тебе так нравится этот актер, Ито-сан? — Тсуна, не разочаровав меня, сжал кулаки и мрачно взглянул куда-то в сторону. — Настолько с-сильно? — на его лице можно было разглядеть лишь чистую ненависть, направленную на совершенно незнакомого человека. — Хм? — энергично киваю головой. Так это актеришка? — Конечно! — мечтательно вздыхаю, приложив руки к сердцу. — Актеры очень богаты, — последняя фраза вырывается ненароком, но Савада, похоже, замечает только первую часть. И мне остается лишь с восторгом смотреть на то, как милый Тсуна низко-низко опускает голову, сильно прикусив нижнюю губу. Пару красных капель скатываются по подбородку и пачкают беленький воротник рубашки. Глаза, наполовину прикрытые челкой, ярко светятся янтарем, а на ладонях остаются практически незаметные шрамы-полумесяцы. О-ча-ро-ва-тель-но. Так бы хорошо все и продолжалось, но в самый обычный день происходит какая-то хрень. — Ты самая прекрасная девушка во всем мире! — я в полной прострации неотрывно смотрю на то, как Тсуна целует мою онемевшую руку и ничего не могу сделать. — Ито-сан, позволь мне любить тебя! Ха. Да, правильно. Савада вдруг прилетел к школе в одном нижнем белье и, встав на колено, признался мне в безумной любви, в том, что он сделает все ради меня, убьет любого. Это было настолько неожиданно и жутко, но интересно, что я, придя в себя, уже хотела ответить согласием на столь необычную просьбу и посмотреть, что будет дальше. Вот только Савады и след простыл. И это только начало безумия. Тсуна — мало того, что вообще не подошел извиниться — неожиданно оброс приятелями, которых у него отродясь не было. Первым стал новенький, Гокудера Хаято, причем, я даже не поняла какого хрена они сдружились, если этот самый Хаято изначально был настроен враждебно, как и Тсуна, который не намеревался снова терпеть издевательства. Это двое противно шушукались, поглядывая на меня. Я же вообще ничего не делала, так как была в чистейшем непонимании от происходящего и пыталась разгадать загадку своими силами, без подсказок. Проходила неделя за неделей, а ответа не находилось. Тсуна перестал быть удобным мальчиком, уже не виляя хвостиком и не дежуря около моей парты. Слишком резко, подозрительно резко. Но, спустя некоторое время активных размышлений, мною было принято решение просто забить. На Саваду, на его поведение, на всю эту ситуацию в целом. И после этого вердикта я не почувствовала себя хуже, хотя думала, что уже успела привязаться к Тсуне чуть больше, нежели к послушной собачке. Ну и ладно. Позиция наблюдателя тоже была очень интересной. От какой-то ролевой игры в мафию у меня даже слезы выступили, так это тупо выглядело. А потом Ямамото какого-то хрена решил спрыгнуть с крыши. Это грандиозное события я, увы и ах, пропустила, так как заснула на парте, а проснулась уже от того, что одноклассники шумно и возбужденно переговаривались друг с другом, поглядывая на Тсуну, рядом с которым теперь стоял и улыбающийся Такеши. Из слов окружающим стало понятно, что самоубийство было спланированной шуткой, но при виде фальшивой и явно вымученной улыбки на лице «бейсбольного придурка» как-то не особо верилось. Троица говорила о чем-то очень интересном и, вероятно, связанным со мной. Как еще объяснить то, что Тсуна пару раз громко вскрикивал «Ито-сан!» с крайне восхищенной интонацией? Но мир, моя новая жизнь не зациклились только на Саваде и его пресловутой компании, поэтому наблюдение занимало только половину моего школьного дня, а остальное время я тратила исключительно на себя любимую. Занималась в спортзале там, общалась с несколькими приятельницами-девчонками из параллельных классов, сидя в кафе или компьютерных клубах. Но в один прекрасный день на Саваду что-то нашло. Опять.***
— Ито-сан, можно поговорить с тобой? — я сидела в пустом классе, расслабленно собирая учебники и наслаждаясь тишиной одиночества. — Пожалуйста, — он умоляюще смотрит на меня, неловко почесывая затылок. — Так ты вроде уже говоришь, — приподнимаю бровь, наблюдая за тем, как Савада возвращаться к своему прежнему поведению, слегка краснея и вцепившись в свою рубашку. — Чего без своих новых приятелей? — поджимаю губы, решая сыграть в обиду. — Иди разговаривать с ними, — фыркаю и поднимаюсь с места, быстро направляясь к выходу. Сегодня что-то вообще не хочется играть. — Нет! — я разворачиваюсь и прищурено смотрю на руку, схватившую меня за запястье. — Подожди, Ито-сан! — хмурюсь и пару раз пытаюсь вырваться из его хватки. — Нам надо поговорить. Не выходит. Этот идиот держит крепко. Интересно. — Отпусти, мне больно! — на этот раз я кричу и, добившись свободы, отскакиваю в бок на несколько метров. — Псих! — оборонительно поднимаю портфель, но застываю на месте, смотря на то, что предпримет Савада. Давай, сделай что-нибудь забавное. — Б-больно? — Тсуна удивленно смотрит сначала на меня, а потом с неверием переводит взгляд на свои раскрытые ладони. — Прости, — он в неверии хватает себя за волосы и все повторяет «прости» десятки раз. Это продолжается несколько минут. — Успокойся, — я дергаюсь от отвращения, но, пересиливая себя, подхожу к нему ближе. Ненавижу слезы. — Ничего страшного не случилось, видишь? — показываю ему свое запястье, с которым действительно ничего не случилось. — Оно даже не покраснело. — Ты простишь меня? — он тихо шепчет еще несколько извинений и в жалобном взгляде янтарных глаз мне на секунду мерещится что-то абсолютно безумное. — Простишь? — Только больше так никогда не делай, иначе я перестану с тобой дружить, — надуваю губы бантиком и думаю, что мне следовало бы убежать. — Хорошо? — глажу его по мягким волосам и раскрываю руки для объятий. — Больше никогда, — Савада утыкается носом мне куда-то в район шеи и говорит, что сделает все, чтобы быть достойным такой доброты. — Никто никогда не сделает тебе больно, Ито-сан. Никто, включая меня. Да, бежать определенно следовало, но это становится слишком интересно.***
— Позвольте мне понести ваш портфель! — я в немом удивлении смотрела на крашенного паренька, который со слишком сосредоточенным и почтительным лицом поклонился мне. — Десятый приказал мне охранять вас! — от этих слов у меня вырвался смех. Что нашло на этого «Десятого» с его играми в мафиози? Почему он рассказал новенькому мой адрес, если раньше говорил, что ему это знание кажется чем-то особенным, чем-то, что делает его очень счастливым? Хотя, с другой стороны, их игра прикольная. Признаться честно, даже сложно поверить, что Тсуна «Большой Босс». Жребием выбирали? Этот пост больше самому Гокудере идет. И чего только такой вспыльчивый парнишка-я-курю-сигареты-за-школой-я-плохой-мальчик так самоотверженно играет роль подчиненного? — Как хочешь, — вздыхаю и кидаю свой портфель в руки мигом посветлевшему Хаято. — Но отвечаешь за мои вещи жизнью. — Конечно, — он серьезно кивнул. — Можете на меня положиться! — Ну, пойдем, — хмыкаю и, не оборачиваясь, иду в направлении школы. В классе Савада, увидев меня в компании Гокудеры, расслабился и подозвал его к себе несвойственно пафосным движением руки, а потом мягко и робко улыбнулся, заметив мое недоумение. Я фыркнула и села за парту, не обращая внимание на недовольные, даже яростные взгляды женской части класса. Простите, девчонки, простите. Но вы в пролете.***
— Не хотел втягивать тебя в это, честно, так получилось, — Тсуна нервно сглотнул, оттянув воротник рубашки. — Но могу пообещать полную защиту! Я продолжила стоять на месте и смотреть на то, как Савада все больше распаляется, буквально клянется в том, что ничто мне не угрожает. На его лице застыло выражение чистого обожания, смешанного с легкой паникой, а глаза светятся янтарем. Где-то рядом, немного в сторонке, тихим шепотом спорят Ямамото с Гокудерой, выбирая способ убийства какого-то бандита. Бейсболист выигрывает, перерезая своей жертве глотку. А с рук милого Тсуны капает еще теплая кровь. Кровь. Она повсюду. На стенах застыли темные пятна, на полу небольшие лужицы, даже на потолке есть парочка отметин. И внутренние органы, еще совсем недавно соответствующие своему названию. Соответствующие до встречи с одним любителем взрывов, у которого полно настоящего, совсем не бутафорского динамита. И как можно забыть про многочисленные трупы с такими же многочисленными дырками в телах? Гокудера работал красиво, а Ямамото предпочитал брать количеством. Но самым эффективным был Савада. В подтверждении могу предоставить огромную ледяную глыбу с десятками несчастных, навеки застывших. Мне, вроде как, полагается дрожать от страха. Полагается еще с того самого момента, как в дом неожиданно ворвались странные люди с пистолетами. Полагается с того самого момента, как родителей хладнокровно застрелили, а меня связали и притащили в это место. Полагается бояться, полагается кричать и визжать, хотя бы грохнуться в обморок от вида кишки, намотанной на одинокую лампочку. Но получается только улыбнуться, получается только выдохнуть в предвкушении и хихикнуть в кулак. Получается только притянуть милого Тсуну-куна к себе за плечи и впиться в губы поцелуем. Боссы итальянской мафии зарабатывают не меньше актеров.