Если они думают, что у них есть шанс, то возвращаются со своим следующим чеком. Болваны.
Когда-то давным-давно бармену было противно использовать свою подругу, чтобы заработать больше денег, но Вторая мировая война без зазрения совести разрушила бизнес за несколько лет до этого. Если бы у него не было Руж, чтобы пестрить её активами и соблазнять мужчин раскошеливаться, они бы остались без крова и голодали в течение года. В настоящее время это была целая бизнес-модель, за вычетом постоянных клиентов; Детектив Шедоу едва ли считался, со счётом длиннее, чем он был ростом, но Отряд Шакалов периодически заходил, чтобы отпраздновать крупные сделки или выпустить пар. Они шумные, но тратят много денег, чтобы привлечь внимание Руж, даже зная, что она занята Греем, старым псом, который держит их в узде. Эспио был бы дураком, если бы отказался от своего бизнеса, а он не идиот. Это сделало тишину более приятной. Эспио глубоко вдыхает, способный игнорировать менее приятные запахи под маскировкой из опилок за годы практики. Вместо этого, сфокусировавшись на пустом баре и одиночестве, глаза рептилии возвращаются к деньгам, в просчёте которых он сделал паузу, с необычной для хамелеона интенсивностью. Обычно он хорошо воспитан, с ним легко иметь дело, темперамент скрыт под самоуверенностью. Однако с тех пор, как он стал владельцем Rouge's, он начал замечать кое-что очень странное. Ощущение, которого он раньше не испытывал, шевелилось в его паху, когда он оставался наедине с деньгами, и его пальцы чесались не пересчитывать дневную выручку, а почувствовать её. Понимая, что это ненормально, Эспио насмехается над своим желанием и закрывает кассу, посчитанную наполовину. Он может пересчитать её завтра, когда Руж проснется. Никогда не бывает никаких чувств, когда присутствует кто-то ещё. Чувствуя себя необычно жарко под воротником, он хватает фонарь и банку с чаевыми, а затем направляется в уборные для посетителей, чтобы передохнуть. Потирая шею холодной водой, Эспио непроизвольно вздрагивает, прежде чем поймать свое мерцающее отражение в треснувшем зеркале наверху. От испуга его кожа мигает, на мгновение сливаясь с темной плиткой позади него, прежде чем он медленно возвращается к нормальному состоянию, чувствуя себя глупо и тревожно.Я не лягу спать так… Что со мной не так?
Желание держать деньги, гладить долларовые купюры и перебирать монеты кончиками пальцев снова обжигает его лицо и живот. Эспио задыхается и вздрагивает от удивления, когтистые пальцы сжимают керамику, пока он пытается восстановить самообладание. Хамелеон чувствует слабость в коленях и физическое раздражение, но даже когда он распознает жару как ту же, что и раньше, он не понимает. Деньги не заставляют людей чувствовать себя разгорячёнными и слабыми, иначе его посетителям было бы так же трудно входить в заведение, как и выходить из него. Это обмен на товары и услуги, а не проклятый наркотик. Ещё одно содрогание, и Эспио краснеет, прижимая ладонь к заострённому кончику пениса, который теперь выглядывает из своего обычно непогрешимого чехла. Теперь он точно знает, что чувствует. Возбуждение?! Осознание этого не останавливает замешательство или смущение, а вместо этого подпитывает его, скулёж проскальзывает с сухих губ, когда его чувствительный кончик ещё больше сжимается в своих ограничителях. Поражённый хамелеон никогда не испытывал сексуального влечения к мобианцам любого пола или вида. Руж тоже не была утончённой в своих попытках соблазнить его, но он просто ничего не чувствовал в ответ и не хотел водить её за нос. Он был странно счастлив, когда она пробралась наверх, чтобы завалить старого пса в постель, зная, что он, вероятно, оценит внимание, которое Эспио не мог.Я думал, это воспитание людьми, незнание сигналов… Так почему деньги? Почему сейчас?
У него нет ответа. Мысли о деньгах снова только делают его проблему более заметной. Теперь, отчаянно желая, чтобы незнакомое ощущение закончилось, Эспио расстегивает штаны и вытаскивает свой член. Он не похож на обычный, кажется толще, длиннее, горячее на ощупь и неестественно твёрдый. Он также сверхчувствителен; его хватки достаточно, чтобы послать ударную волну удовольствия по его телу и вызвать стон у бармена, прилив тестостерона настолько мощный, что его член пульсирует в ответ. От удивления и перевозбуждения Эспио роняет свой стержень и позволяет ему свисать с расстегнутой ширинки, уставившись на орган широко раскрытыми глазами и тяжело дыша. Часть фиолетового хамелеона жаждет большего, заставляя дрожащую руку вернуться к розоватой плоти. Крепкий захват посылает огонь вверх по его члену и прямо в отяжелевшие яйца, наконец-то выскальзывающие из его ножен. Прохладный воздух на его обычно изолированной плоти так же опьяняет, как и сам акт, и Эспио вынужден сделать паузу. Схватившись за раковину, трясущейся рукой вслепую хватаясь за опору, он ударяется о ненадежно балансирующую банку для чаевых и опрокидывает её на кафель. Ему едва удается поймать падающую банку, крепко сжимая её, когда он вздыхает с облегчением и выпрямляется, но затем он смотрит вниз, и его тело пульсирует от желания. Банка полна монет всех номиналов, между ними несколько купюр, свернутых, как сигары. Плодотворная ночь собрала хорошие чаевые, и сегодняшний вечер ничем не отличался, за исключением того, что Эспио оказался один в туалете с ними, член болтается и капает преякулятом при виде всего этого. Наивный Хаотик внезапно чувствует голод, но не по пропитанию. Не в силах больше сопротивляться, он хватает фонарь и быстро поднимается по лестнице, не потрудившись застегнуть штаны, крепко прижимая к груди банку с чаевыми. Войдя в свою комнату, Эспио закрывает дверь и на всякий случай запирает её на засов. Он не хочет, чтобы Руж наткнулась на что-то настолько странное. Покончив с этим, он ставит банку на прикроватную тумбу, а фонарь — на стол, а затем, не теряя времени, скидывает костюм. Он полностью обнажён, когда забирается в кровать и берёт банку с тумбочки, затем… садится. Он по-прежнему твёрд, как скала, жаждет освобождения, но Эспио понятия не имеет, что делать. Денежная мастурбация не была темой, которой перекидывались в баре, не говоря уже о самом занятии без валюты.Это глупо. Что я делаю?
Он почти опускает банку и переворачивает. Это просто побочный эффект усталости, говорит он себе с быстро растущим разочарованием. Как бы в подтверждение этой идеи, его член также немного смягчается. С самоуничижительным вздохом и грубым потиранием лица бармен наклоняется, чтобы поставить банку на тумбочку, но когда он это делает, монеты внутри звенят друг о друга. Жар, который возвращается в его вновь закалённый стержень, неоспорим, как и дрожь блаженства через его бёдра и яйца. Это истинное желание валюты, и так быстро, как он был готов проигнорировать перспективу, Эспио вернул банку на колени и погрузил руку внутрь. Его мгновенно охватывает неописуемое блаженство. Эйфория наполняет его вены и парализует мысли, инъекция удовольствия и ощущений сосредоточена в основном в паху и яйцах; его член пульсирует и капает на банку для чаевых, его мешок сжимается от удовольствия. Каждое движение его пальцев внутри монет добавляет ещё один уровень возбуждения, пока он не сможет сдерживать хныканье и стоны нужды внутри. Сползая по матрасу, Эспио прижимает банку к груди и сворачивается вокруг неё, его лицо утыкается в подушку, чтобы заглушить стоны и вздохи удовольствия всякий раз, когда монеты издают свою звенящую музыку, глухой к миру за пределами его пузыря неожиданной радости. Фиолетовые бёдра скользят по бокам банки, но в дальнейшем этого недостаточно, чтобы удовлетворить хамелеона. Стекло холодное и неподатливое, притупляющее ощущения до резкого холода, от которого по телу пробегает менее эротичная дрожь. Расстроенный отсутствием освобождения и отчаянно нуждающийся в новых ощущениях, Эспио лихорадочно роется в банке в поисках более красивых звуков. Голые пальцы касаются свернутой долларовой купюры, и он замирает, ошеломлённый другой текстурой, но не проходит и секунды, как корчащийся Хаотик выхватывает её из банки и грубо обматывает потертую банкноту вокруг своего обхвата. Бумага вначале грубая и неприятная, но вскоре покрывается толстым слоем преякулята, и её пользователь понимает, что это не просто бумажная трубочка; Эспио находит, что накачивать свой налившийся член долларовой купюрой бесконечно эротично. Через несколько минут, всё ещё держа руку в банке, а хвост плотно обвитым вокруг стекла, обычно стойкий бармен кричит с открытым ртом в подушку, когда на него обрушивается первый в жизни оргазм. Горячее, липкое семя вылетает из его пульсирующего члена потоками, покрывая стеклянную банку и теперь неподвижную банкноту, когда Эспио беспорядочно вколачивается его в импровизированную секс-игрушку. Вздрагивая и скуля с каждой ударной волной, когда удовольствие утихает, он обмякает. Измученный, его кровать пропитана годами сдерживаемого желания, а рука всё ещё зарыта в чаевые за день, Эспио отключается, чтобы выспаться лучше, чем когда-либо с тех пор, как скончался его владелец.Слава Хаосу, я запер дверь…