Стивен.
Я выбрался в коридор. Я только повернулся, чтобы закрыть дверь в Зеркальное измерение, когда головокружение заставило меня споткнуться. Я прислонился к стене, сделал несколько долгих, глубоких вдохов и подождал, пока мир не встанет на место. Похоже, не только Локи был истощен этим диагностическим заклинанием, хотя я никак не мог приравнять свою нынешнюю усталость к тому, как я истощил его с трудом накопленные резервы. Я чувствовал себя виноватым – я должен был чувствовать себя виноватым, – но я также верил, что это было необходимо. Я проигнорировал голос в моей голове, который говорил: Ты должен был найти другой способ. Иногда другого выхода просто не было. Я закрыл глаза и посмотрел внутрь себя, изучая уровень своей энергии. Да. Она получила удар от этого заклинания. Восстановление не займет много времени – всё, что мне действительно было нужно, это вздремнуть, выпить чаю и, может быть, съесть пару печений, – но это было жестким напоминанием о том, что я не непобедим. И то, через что я только что заставил Локи пройти, чуть не убило его. Я медленно прошёл на кухню и заварил чайник чая, прихватив печенье из укромного уголка, о котором, как думала Ванда, никто не знал. Я обернулся, когда открылась задняя дверь, наполовину ожидая увидеть Наташу. Плащ вплыл в комнату. — Лучше бы тебе не создавать никаких проблем, - проворчал я, тяжело опускаясь на стул и наваливаясь на стол. Плащу удалось создать впечатление невинности; затем – возможно, почувствовав моё беспокойство – накинулся мне на плечи. Я не осознавал, насколько мне было холодно, пока вокруг меня не образовались толстые складки. Слабый аромат чего-то цветочного заставил мой нос дернуться. Плащ, должно быть, был у Наташи. Я играл со складками ткани на коленях, наблюдая, как пар от моего напитка поднимается к потолку, и думал о Локи. Почему, чем больше я узнавал о нем, тем больше у меня возникало вопросов? Узнав, что он был частично Йотуном... это было не просто неожиданно, это должно было быть физически невозможно. Асгардцы (и несколько других рас из так называемых Девяти Королевств) были, по сути, обычные прохожие люди. Размер, рост, внешность – вы бы не посмотрели на них дважды на улице. Йотуны были гигантами. Гуманоидный, но ни в коем случае не человекоподобный. Синяя кожа, красные глаза. У асгардцев была связь с Космосом; магия йотунов исходила от Первородного, чего-то более глубокого и дикого. Более непредсказуемого. Опасного. Я обдумал всё, что знал об отношениях Ётунхейма с Асгардом. Этого было не так уж и много. Один за годы своей войны предпринял множество вторжений (и отразил множество контратак) со стороны Ледяных Великанов. А затем – в акте медленного, ужасного геноцида – он украл их самый ценный артефакт. Ларец Вечных Зим, источник энергии и жизни для их планеты. Ётунхейм умирает. Эта смерть будет продолжаться тысячелетиями. И это невозможно было остановить. Насколько мне было известно, Ларец был уничтожен вместе с остальным Асгардом. Локи знал о своем двойном наследии; в этом я был уверен. Как долго он это знал – и что он чувствовал по этому поводу - было неизвестно. Я подумал о том, как выглядела магия Локи во время моего заклинания, о том, как линия Асгарда, казалось, затопила линию Йотунов. Какова бы ни была механика, стоящая за этим, Один каким-то образом запечатлел свои собственные физические качества на своем младшем ребенке. Заставил их подогнаться, как туфли, которые были слишком малы. Две половинки души Локи были выведены из равновесия. Это не было результатом интржики; Один не спал с женщиной-йотункой. Здесь не было никакой естественной генетики. Так что же, черт возьми, произошло? Проклятый Локи. Недостаточно того, что кто-то воскресил его, пробил брешь в защите Святилища и бросил его на пол в моём коридоре, нет. Он был достаточно экстравагантен, чтобы добавить к этому таинственное наследие.~~~
Я удалился в свой кабинет, чтобы начать делать заметки, когда Наташа нашла меня. Я должен был ожидать её ярости – ей потребовалось время и усилия, чтобы обеспечить выздоровление Локи – и мои действия отбросили её назад. Но я не подумал о том, как она отреагирует, и теперь расплачивался за это. — ...чертов идиот! Я не сделал ни малейшей попытки защититься от её хлесткого языка, хотя это было больно. Обычно она взвешивала свои слова и тон. Когда она потеряла самообладание, я почувствовал удар. Это был не первый раз, когда она выходила из себя из-за меня. Я уже начал думать, что это будет не в последний раз. Она, казалось, искренне заботилась о людях в этом доме – даже о Локи – и я ... Ну, я думаю, я просто не привык к этому.~~~
Я сидел, скрестив ноги, паря в нескольких футах над холодными, чужеродными скалами Титана, Камень Времени висел у меня на груди. Я изо всех сил старался сохранить контроль над своим рассудком, рассматривая миллионы и миллионы различных вариантов будущего. Это был риск. Даже больше, чем тот, на который я пошёл, чтобы победить Дормамму. Но на данный момент? Да, у нас не было выбора. Человеческий разум был прямолинейным. Он следовал негласным законам причины и следствия. Волшебники тренировали свой мозг, чтобы понимать реальность как множество измерений; ‘прямолинейность’ была на самом деле всего лишь одной концепцией причинности. Просмотр потенциальных вариантов будущего – не только в сотнях, не только в тысячах – напрягал даже моё расширенное сознание. Если моя концентрация ослабнет, даже на секунду, энергия, проходящая через Камень Времени, разорвет мой разум на части. И тогда я нашел это. Единственное потенциальное будущее – из более чем четырнадцати миллионов, – где мы победили. — Стрэндж! Всё в порядке? - позвал Старк. Это был шок от того, что я увидел, сколько потеряем, даже когда я обнаружил, что мы выиграем, это вырвало меня из медитативного транса. Не вмешательство Старка. Мои глаза резко открылись, и я упал, приземлившись на ноги, Плащ Левитации слегка смягчил моё падение. Я споткнулся. Старк схватил меня за руку и поддержал. — Ты вернулся. Ты в порядке? - прокомментировал Старк. Если бы у меня была умственная способность думать о чем-то другом прямо сейчас, я бы удивился заботе такого эгоцентричного мудака. — Эй, что это было? - спросил Паркер. — Я ускорил время… - сказал я, восстанавливая дыхание, - Посмотрел варианты будущего, чтобы оценить все вероятные исходы конфликта. — И много увидел? - спросил Звездный Лорд. — Четырнадцать миллионов шестьсот двадцать пять, - мой разум шатался, всё ещё пытаясь освободиться от моего контроля. Несоответствия между безграничными пределами Космоса – и суровыми пределами моего собственного черепа – было почти достаточно, чтобы сломать меня. — Сколько победных? - спросил Старк. — Один. Я видел финальную битву в Лагере Мстителей. Миллионы раз я наблюдал, как силы Таноса обрушиваются, как удар молота. Я видел, как я сам и другие присоединялись к этой области. Зная, что я скоро буду стёрт с лица земли… это было ужасно, но на ужас не было времени, потому что на карту было поставлено гораздо больше, чем мой личный страх. Старк задал неправильный вопрос. Если бы были выполнены определенные условия, мы бы выиграли войну. Но он должен был умереть. Если бы я сказал ему, каковы были эти условия, какие шаги он должен был бы предпринять, тогда они бы не осуществились. Мы бы проиграли. Он чувствовал бы, что им манипулируют, что ни одно из его достижений не принадлежит ему. Я так же видел и это будущее, снова и снова. Я манипулировал им. Я манипулировал всеми, и стресс от этого знания – стресс от этой ответственности – был настолько сильным, что я почти дал сбой. Чтобы это единственное будущее осуществилось, я должен был позволить себе отделиться от реальности. Быть выписанным. Я не мог остановить надвигающееся Опустошение, не мог остановить конец миллиардов жизней. Не смог даже остановить конец своей собственной жизни. –~~~
Я резко проснулся. Одеяло плотно обернулось вокруг моего тела, как кожа гусеницы. Я был весь в поту. Простыни были влажными от него, мои пижамные шорты липкими. Моё лицо было вжато в подушку, и моё влажное дыхание – резкое от страха – впиталось в ткань. Каждая жилка была напряжена. Я сосредоточился на своём дыхании, используя основные техники медитации, пока не смог расслабиться. Опасность миновала. Не более чем воспоминание. Воспоминание, которое преследовало меня в ночных кошмарах. Во время моей карьеры врача меня обвиняли в высокомерии. Это обвинение, конечно, было правильным. Хотя несчастный случай, положивший конец моей карьере, научил меня смирению, он не излечил меня от этого высокомерия, и в такие моменты, как этот – когда глубокая, всё ещё тёмная, глубокая ночь давила на меня, и я чувствовал себя совершенно одиноким – мне настойчиво напоминали о моих собственных недостатках. Высокомерие заставило меня увидеть более четырнадцати миллионов различных вариантов будущего. Я был так уверен, что смогу справиться с ментальным расцеплением, вызванным грузом возможностей. Высокомерие заставило меня пойти по пути единственного будущего, где Танос потерпел поражение. Я считал жизнь Старка приемлемой ценой за победу. Но теперь? Когда мне приходилось жить с последствиями? Когда я понял, что смерть Старка оставила его дочь без отца? Я спас Вселенную, но разрушил её собственный личный мир. Что это сделало со мной? Кем это сделало меня? Король Высокомерия, архиманипулятор, движимый целями и задачами, чтобы предпринять любую операцию. Классический случай ‘цель оправдывает средства’. Я не мог говорить об этом ни с кем, потому что все были затронуты моими действиями. Рациональная часть моего разума знала, что Вонг – как мой самый близкий друг и союзник в Камар-Тадже – не только поймет это бремя, но и поможет мне разделить вину. Но я не мог с ним поговорить. Глупая мужская гордость? Страх возмездия? Всё, что я знал, это то, что каждый раз, когда я пытался, слова застревали у меня в горле. Я не знал, как справиться с этим чувством вины. Поэтому я просто подавил его, как мог. Это была нездоровая техника преодоления трудностей, я это понимал, но я также знал, что никакая часть того, чтобы быть Верховным Волшебником, не вела к счастливой и полноценной жизни. Чувство вины разъедало мой сон, мой душевный покой. Подорвало мою уверенность в себе. Иногда – если я просиживал полчаса, с одним-двумя глотками виски, – мой разум успокаивался настолько, что я снова засыпал. Иногда я просто напивался. У меня было предчувствие, что сегодня вечером будет один из таких случаев. Ярость Наташи пробудила все эти едва сдерживаемые чувства вины. Она обвинила меня в манипулировании Локи, в разжигании его чувства гордости, чтобы заставить его потребовать, чтобы я применил диагностическое заклинание, когда мы оба знали, что у него не хватит сил. Теперь, в этой темной, пустой пустоте после пробуждения, я мог признать, что был неправ. Я сознательно не манипулировал Локи. Но я сделал это, несмотря ни на что. И он откликнулся. Было легче признавать свои ошибки в темноте. Когда я был один. Легче признать, что на самом деле я совершил ряд ошибок и буду продолжать совершать ошибки из-за своего собственного глупого высокомерия. — К черту это, - прорычал я. На кухне стояла бутылка виски с моим именем на ней.~~~
Я переоделся в чистые шорты для сна и, спотыкаясь, спустился вниз, по пути включив свет на кухне. Я заметил своё отражение в стеклянной стенке шкафа. Я выглядел ужасно. Центральное отопление отключили несколько часов назад, и ночной воздух холодил мою обнажённую кожу. Я направился прямо к своему шкафу, достал наполовину полную бутылку спиртного и нашёл чистый стакан. Я грохнул обоими по столу и рухнул на стул, сидя, прижав пальцы одной руки ко лбу, пока пытался понять, что, черт возьми, я делаю со своей жизнью. Я совершил так много ёбаных ошибок. Тяжело вздохнув, я налил в стакан щедрую порцию янтарной жидкости и залил его себе. Виски жглось, когда я глотал его, обжигая мой рот и горло. Небольшой дискомфорт был желанным отвлечением от моих мыслей. Я налил еще одну порцию. — Пьешь в одиночестве? - спросил голос от двери в холл. Я поднял глаза и увидел Ванду. На ней были бледно-розовые пижамные штаны и белая майка. Спереди на майке была вышита голова единорога. Её длинные волосы были распущены и падали на бледные узкие плечи. С кроличьими тапочками (кроличьими тапочками?) она казалась милой и невинной, моложе своих двадцати одного года... Пока я не посмотрел ей в глаза. В этом взгляде было много утомленного миром цинизма. За ним была пустота боли. Я не осмелился заглянуть глубже. Не тогда, когда моя собственная боль была так близка к поверхности. — Возьми стакан, - предложил я, махнув в сторону шкафов. Она скорчила гримасу. — Нет, спасибо. Эта дрянь просто отвратительна. Я здесь из-за торта. Но просто к твоему сведению, да? Если тебе нужен собутыльник, возьми немного рома, - её лицо исказилось от отвращения, свойственного молодому поколению, - И надень какую-нибудь чертову одежду! Это заставило меня усмехнуться. Нет абсолютно ничего плохого в том, чтобы сидеть посреди ночи на собственной кухне в одних трусах для сна. Мой торс был покрыт серебристыми следами старых шрамов, ещё одним напоминанием о крушении, в которое я превратил свою прежнюю жизнь, но я перестал открыто осознавать их давным-давно. У Ванды и Наташи были свои собственные шрамы, и они приняли мои без комментариев. Каждый шрам был целой историей. Было молчаливое понимание, что мы расскажем друг другу о них – или нет – в свое время. — Мой дом, мои правила, - протянул я, - Принесешь мне кусочек торта? — Ну конечно, - она одарила меня короткой, чрезмерно яркой улыбкой, прежде чем направиться к холодильнику, - Потому что ты сказал ”пожалуйста" и всё такое. — Пожалуйста, - история со штанами не заставила меня и глазом моргнуть, но какая-то девчушка только что потребовала от меня хороших манер, - И спасибо тебе, - видишь? Я умею вести себя прилично. — У нас есть морковный пирог? - спросила она, роясь в холодильнике. — Много, насколько я проверял в прошлый раз, - на этот раз я отхлебнул виски, наслаждаясь его крепким вкусом. — Там осталось примерно три ломтика! Кто, черт возьми, всё съел? Я покачал головой. — Одна из загадок жизни. — Ага. Конечно. Да-да. - держа в руке тарелку с тортом, она бедром закрыла холодильник. Она взмахнула рукой – алая энергия потрескивала между её пальцами – и взяла пару вилок и маленькие тарелки с буфета. Она поставила торт на стол и села напротив меня. — Единороги? - спросил я, любопытство взяло верх над здравым смыслом. — Они милые, - она начала вгрызаться в свой ломтик, - У тебя с этим какие-то проблемы? — Абсолютно нет, - осторожно ответил я. Моей сестре нравились единороги, - Я здесь только за выпивкой, - я наклонил свой бокал в её сторону. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы занимались едой. Обилие сахара было не лучшим способом снова заснуть, но на сегодня со сном было покончено. — Кошмары? - спросил я, когда съела половину своего ломтика. Ванда проглотила свой кусок и слизнула глазурь с губ. Она молча смотрела на меня. Я не торопил её. Если она не хотела разговаривать, то просто возвращалась к своему торту. — Вествью, - её голос стал глубже, окрашенный эмоциями, которые всегда были на поверхности, - В тот момент, когда мне пришлось отпустить Вижа. Когда мне пришлось отпустить всё это. Мы много разговаривали за те месяцы, что она была здесь, но ей потребовалось много времени, чтобы открыться. Я должен был заслужить её доверие и продолжать его завоевывать, открывая каждую частичку себя. Я никогда не мог винить её за это. Слишком много людей, которым она доверяла, в конце концов отвернулись от неё. Она больше разговаривала с Наташей, чем со мной. Я ожидал этого. Я уважал её выбор. Они были коллегами, если не друзьями. Наташа начала понимать Ванду ещё до того, как кто-то из них переехал сюда жить. Поощрение её к откровенности о Вествью стало первой большой вехой. Её брак с Вижном, их дети, идеальная жизнь, которую она построила в идеальном городе. То, к чему она стремилась с тех пор, как сама была ребенком. Всё это не было настоящим. Но то, что это заставляло её чувствовать? Это было реально. Она так сильно любила Вижна, что его смерть оставила дыру в её душе. Необходимость снова уйти от него – необходимость оставить этот идеальный семейный сценарий – растянула дыру почти до невозможности. Среди моих коллег-волшебников были такие, кто считал, что она зашла слишком далеко, чтобы вернуться. Что ей причиняли боль, причиняли вред, слишком много раз. В конце концов, она добровольно взяла Даркхолд с намерением переписать реальность. Я никогда не верил, что она не сможет оправиться от своей травмы. Я никогда не верил, что она не может исцелиться. Камар-Тадж (и, как следствие, Святилище) был местом, где люди могли собрать свои осколки и построить что-то лучшее. Я пододвинул к ней последний кусок торта. Её мимолетная улыбка сказала мне, что она оценила этот жест. Кошмары засасывают, и иногда единственным лекарством от этого был пирог и сочувствующее ухо. — А как насчет тебя? - спросила она. — Титан, - прокомментировал я, - Снова. Четырнадцать миллионов вариантов будущего и так далее, и тому подобное. — В любое время, когда ты захочешь поговорить об этом... Я наклонил к ней свой бокал. — На данный момент я довольствуюсь самолечением. Но спасибо, - она знала версию "Битвы на Титане" вкратце, но я пропустил всё, что касалось того, что я чувствовал. Как я все еще себя чувствовал. Моя вина была слишком сильной, слишком грубой, чтобы выносить её на всеобщее обозрение. Она пододвинула тарелку обратно ко мне. — Давай разделим последний кусочек. Я улыбнулся. — Хотелось бы. Благодарю. Она пошевелила пальцем. Алая энергия вспыхнула вдоль середины среза, разделяя его надвое. Она подняла палец. Одна (несколько меньшая) половинка торта выплыла на мою тарелку. — Я хочу увидеть Локи, - сказала она, доедая последний кусок. Я не сразу сказал ‘нет’. Но это должен был быть мой ответ. — С какой целью? - я отложил вилку, потянулся за виски и добавил ещё каплю в свой стакан. Должен ли я совершить ответственный поступок и расслабиться – или то, что я хотел сделать, а именно напиться в стельку? — Просто, ты знаешь… дружелюбное лицо? — Вы не знаете друг друга. И он вторгся в Нью-Йорк, - я обвел рукой вокруг нас, - Я бы не назвал тебя ”дружелюбным лицом". — Нью-Йорк - не мой город, - её лицо посуровело, напоминая мне (не то, чтобы я нуждался в этом), что она через многое прошла. Она жила в этом городе, но было ясно, что она не испытывала к нему сильной привязанности. Чувствовала ли она то же самое по отношению к Святилищу? Теперь это был её дом. Я бросил на неё оценивающий взгляд. Нет. Это был её дом, что бы она ни говорила. Нью-Йорк, Камар-Тадж; ей было не все равно. Слишком. Она потеряла дом своего детства и своих родителей. Она потеряла базу Г.И.Д.Р.А. Своего брата. Лагерь Мстителей. Вижна, и не один раз, а дважды. Она потеряла будущее, которое могла бы иметь с ним, шанс создать семью. Я понятия не имел, был ли он биологически способен производить детей (и, честно говоря, это был вопрос, который я не хотел задавать), но не было никаких сомнений, что Ванда мечтала о таком будущем. Она привыкла терять стабильность. Она не хотела обращать на это внимания, я был уверен в этом, но она ничего не могла с собой поделать. — Хорошо, - сказал я, наклоняясь над столом со стаканом в руке. Я провел свободной рукой по лицу, чувствуя себя старым и усталым, - Дело вот в чём. Можешь считать меня циничным, но Верховный Чародей во мне думает, что твой единственный интерес к Локи - это выяснить, как он был воскрешен, - я залпом выпил виски. Вонзить нож или нет? - Ты хочешь вернуть Вижна. Она вздрогнула. Я ненавидел причинять ей такую боль, но это было необходимо – мне нужно было, чтобы она была честна в своих намерениях, чтобы я мог быть честным в том, что я знал. — Нат вернулась, - её вилка звякнула, когда она уронила её на тарелку. Она сложила руки на груди, словно защищаясь, - Локи вернулся. Почему? Кто следующий? На мгновение я пожалел, что никто из них не воскрес. Это дало Ванде отчаянную, страстную надежду. Я понимал эту эмоцию. Любой, кто потерял кого-то, кого любил, понимал это. — Я не собираюсь лгать тебе, - сказал я, на мгновение задумавшись о том, что я собирался сказать, - Я не собираюсь говорить тебе, что Вижн не вернется. Но я не собираюсь говорить тебе, что он это сделает. — Тогда позволь мне поговорить с Локи..– — Нет, - перебил я, - Он знает только то, что я сказал ему, и то, что я скажу тебе, - я собирался растоптать её надежду. Я ненавидел себя за это, но все равно собирался это сделать, - Он получил жизнь от существа, обладающего Космической силой. Я не знаю, кто и почему, и потребуется время, чтобы это выяснить, - я закончил свой виски одним большим глотком, используя ожог, чтобы привязаться к ситуации, - Возможно, я никогда этого не узнаю. Это не помешает мне попытаться. — Как ты можешь так спокойно относиться к этому? - потребовала она, в её голосе явно слышалось возмущение. Её глаза были на мокром месте, - Два человека восстали из мертвых! Если ты сможешь выяснить, как... — Мы люди, - снова перебил я, - У нас нет власти над смертью. У нас есть власть над жизнью. Не нам решать, кто вернётся. — Беннер решил, - её губы задрожали. Я чувствовал себя полным дерьмом. — Беннер только отменил то, чего никогда не должно было случиться”. — Он вернул Нат... — Это был выбор Камня Души. Она взяла вилку и накинулась на остатки торта, оставшиеся на её тарелке, запихивая их в рот, пережевывая быстрыми движениями. Она не подвергала сомнению разумность Камня Души, что заставило меня задуматься о её собственном опыте работы с Вижном и Камнем Разума. О той интимной связи, которую они установили. Может быть, однажды она доверится мне настолько, чтобы поговорить об этом. Прямо сейчас? Я сомневался, что я ей вообще нравлюсь.