Признаться в любви всегда стрессово, будь ты хоть Повелитель Галактики

- Эй, Йорозуя, ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? – спросил как-то вечером Хиджиката после пары чашек сакэ в знакомой идзакае. - Ой-ой, что это за вопрос, Оогуши-кун? – кокетливо захлопал ресницами Гинтоки. – Интересуешься личной жизнью Гин-сана? Ну конечно же, у меня есть моя дорогая Кетсуно Ана… - Нет, - бесцеремонно прервал его Хиджиката. – Она нравится тебе потому же, почему Кондо-сан так одержим женщиной Шимура. - О чем это ты? – нахмурился Гинтоки, вполовину встревоженный, вполовину возмущенный сравнением с Гориллой. - Он знает, что у него нет ни шанса с ней, поэтому любить ее просто. Безопасно. Ничье сердце не разобьется в итоге. В конце концов, он такой же, как и я, - Хиджиката хмыкнул, закуривая сигарету. - Твоя проницательность пугает, Оогуши-кун, - пожаловался Гинтоки. – Не придавай Горилле скрытых мотивов, которых у него нет. И у меня тоже, - добавил он себе под нос. - Разве? – Хиджиката, прищурившись, покосился на него. - Если бы Кондо-сан действительно хотел добиться чего-то кроме очередного нокаута, неужели он бы не смог сдержать свои сталкерские и эксбиционистские наклонности? Да ладно, Йорозуя, он больше этого. К тому же, любой, кто хоть раз видел арку Прощания с Шинсенгуми, может сказать, что у него как минимум есть шанс с сестрой твоего очкарика. Гинтоки промолчал, не желая развивать тему того, что еще любой мог бы сказать, посмотрев арку Прощания с Шинсенгуми. - Так почему Кондо-сан ничего не делает? – продолжил между тем Хиджиката. – Потому что тогда все выйдет из безопасной зоны, и он боится, что это все изменит. - Похоже, ты много думал об этом, Хиджиката-кун? – осторожно предположил Гинтоки, пытаясь соскользнуть с опасной темы. - Конечно! – Хиджиката раздражено цикнул. - Ведь именно мне приходится разгребать все те бумаги, которыми пренебрегает Кондо-сан из-за своих сталкерских замашек, а так же оплачивать весь тот ущерб, который они причиняют, когда Шимура ловит его и швыряет в чужую частную собственность. Как будто эти две гориллы не могут вести себя цивилизованно! Какой пример они подают детям! - Да-да, я уверен в том, что когда Кагура-чан и Софа-кун разносят очередной… чтобы они там не разносили, пример они берут именно с этих двух человеко-горилл, а не с кого-нибудь еще, - поспешно добавил Гинтоки. - Это Сого, - указал Хиджиката. – Конечно же, это вина Кондо-сана и женщины Шимура. Где бы еще эти двое могли подцепить такое поведение? Как будто они два детсадовца, что знают только один способ привлечь внимание друг друга – дернуть за метафорическую косичку! - Совершенно верно, Хиджиката-кун, куда только смотрят органы опеки? – укоризненно покачал головой Гинтоки. – Деструктивные отношения взрослых всегда плохо сказываются на детях. В один момент они все милые и невинные, а в другой копируют своих родителей, которые и два слова не могут произнести, не оскорбляя друг друга! - Хорошо, что мы не такие! – в один голос добавили они оба, после чего смущенно покосились друг на друга. - Хмм, ладно, - неловко откашлялся Хиджиката. – Что я хотел сказать, это что тебе нравится метео-девушка именно потому, что она недостижима для тебя. Она твоя безопасная зона. - Ой-ой, Оогуши-кун, ты не можешь вот так решать за чувства других людей, - сказал Гинтоки, - к тому же, кто сказал, что это безнадежно? Я верю, что в один прекрасный день она примет мои чувства и позволит стать ее мужем, - мечтательно прикрыл глаза он. - Серьезно? – скептически произнес Хиджиката. - Давай, Йорозуя, мы оба знаем, что скорее Чайна откажется от своих любимых водорослей, чем Кетсуно Ана станет с тобой встречаться. К тому же, даже если это каким-то чудом произойдет, ты первым будешь бежать от нее на край земли. Гинтоки хотел было протестовать, но потом сдался: - Ненавижу, что ты так хорошо меня знаешь, Хиджиката-кун. - Как бы там ни было, я говорю о такой любви, где души переплетались бы и горели одна для другой. Гинтоки хотел было ляпнуть что-то вроде «Не знал, что ты такой романтик», но неожиданно для него самого из его рта вышло что-то совершенно другое: - Это как ты любил сестру Сого? Гинтоки в ужасе замер, проклиная свой большой рот. Он ступил на запретную территорию, они никогда не говорили об этом раньше, он не должен был… Его панические мысли прервал на удивление спокойный голос Хиджикаты: - Я не любил Митсубу таким образом, - мужчина задумчиво нахмурился. – Ну, я так думаю. Точнее, я хотел бы любить ее так, но я никогда не позволял себе даже думать об этом, - он грустно улыбнулся. – А потом стало слишком поздно. Гинтоки промолчал, наполовину радостный, что апокалипсис обошел его стороной, наполовину расстроенный темой. - Знаешь, мы никогда не говорим о ней. С Сого, - сказал вдруг Хиджиката. – Как будто все, что после нее осталось – только сожаления. Я ненавижу это. Она была больше этого, и заслуживала лучшего. - Ты… сожалеешь о своем выборе? – нерешительно произнес Гинтоки, сомневаясь, стоит ли углубляться дальше и терзать свое сердечко, но когда еще представиться такой случай с таким замечательно разговорчивым и сентиментальным Хиджикатой? - Нет, - покачал головой заместитель командующего Шинсенгуми, - я знаю, почему я это сделал, и она поняла и приняла это. Я сожалею только, что не поговорил с ней перед смертью, не показал, что все, от чего мы отказались, было не зря… - Она знала, я думаю, - проговорил Гинтоки, вспоминая хрупкую, но на удивление сильную женщину. - Она могла бы. Все-таки, она была сестрой Сого, - усмехнулся Хиджиката. – Она понимала меня лучше, чем я сам. - Не то чтобы это было сложно, ты ведь такой идиот, - Гинтоки неловко рассмеялся, пытаясь разрядить атмосферу. Небеса благоволили к нему сегодня, и Хиджиката благосклонно принял его неуклюжую шутку. - Что ж… Как я сказал, я запретил себе думать о любви, и не развивал мысли о ней. Но хотелось бы мне испытать, что это значит - позволить себе любить, - мужчина мечтательно прикрыл глаза, подпирая щеку рукой. Гинтоки уставился на него с широко раскрытыми глазами, а Хиджиката непривычно ярко улыбнулся, покачивая чашу с сакэ: - Должно быть, это лучшее чувство на свете. - Должно быть, это лучшее чувство на свете… - пробормотал Гинтоки, поздно ночью лежа на своем футоне, закрыв глаза рукой. Чертов коп всегда мог выбить его из колеи. Гин-сану пришлось так постараться, чтобы защитить свое нежное сердечко, а тот просто взял и разрушил все его труды! Оставляя его беспомощным и безоружным, слишком напуганным, чтобы сделать шаг вперед… Это потому он сказал, что они с Гориллой похожи? Ой-ой, Гин-сан не хочет быть похожим на Гориллу! Он может выйти вперед и сразиться с неведомым зверем под названием «любовь»! Даже если все, что ему хочется, это убежать назад под надежный покров самоотрицания… Он боится перемен? Он такой слабый вид главного героя? Ну, вообще-то, да. Он живет в мире по принципу Сазаэ-сан, где никто не стареет, не умирает, и ничего не меняется. За исключением… что кто-то все же умирает, и все изменилось, как бы он не хотел этого признавать. Гинтоки страдальчески застонал. Ну почему Хиджибака-кун должен был поднять все эти темы? Разве у них не было негласного договора никогда не говорить о таких вещах вслух? Или это было только в воображении Гин-сана? Почему бы не оставить их просто быть теми, кем они были всегда – какой-то странной формой дружбы-вражды, держащейся на полном взаимном понимании и приятии? Зачем все усложнять? Он не хотел выходить из этой безопасной зоны! Гинтоки замер. Безопасная зона, да? Все-таки, он был Гориллой. Какой стыд… Мужчина зажмурился и несколько раз сильно ударил себя по голове. Как мог он быть таким позорно слабым, когда Хиджиката все еще стоял перед его глазами, такой сильный в своей уязвимости, омывший дождем слез свою любовь и потерю, и все еще находивший силы смотреть в будущее с улыбкой? Гинтоки вспомнил пронзительный взгляд синих глаз, потрясший его в их первую встречу. И потом, на крыше, сражаясь с владельцем этого взгляда, он уже знал, что этот мужчина будет особенным в его жизни. Верите ли вы в любовь с первого взгляда?.. Судьба никогда не была благосклонна к Гинтоки. В другой раз, на другой крыше, с остротой, сжигающей его горло и грудь, он понял это еще раз. Тогда он запретил себе даже думать об этом, но судьба продолжала смеяться над ним, сталкивая с вспыльчивым замкомом раз за разом. Верите ли вы в судьбу? Впервые за два года встретившись со знакомой непримиримой синевой, он поверил. Вернувшись в Эдо, он почти позволил себе убедиться, что ничего не изменилось. Но вещи менялись не в зависимости от него, будь то размер груди Кагуры-чан, или полицейский, смотрящий на Гинтоки со снисходительностью, причины которой только он один не мог понять. Хиджиката всегда пробуждал в нем худшие вещи. Но так же пробуждал и лучшие. Так почему бы ему не пробудить в нем храбрость признать, что все изменилось, и что изменения эти были не так уж и плохи? Хотя все что ему хотелось, это чтобы метафорический Хиджиката обнял его и сказал, что все будет хорошо. Только ему он бы поверил. В конце концов, Хиджиката всегда был до отвратительного честен. Закрывая глаза и проваливаясь в сон, серебряноволосый мужчина пробормотал с крохотной улыбкой на губах: - Позволить себе любить, значит? - Позволить себе любить, значит? – пробормотал черноволосый мужчина, лежащий на своем футоне в другом конце Эдо, и смотрящий сквозь раздвинутые фусума на луну. – Звучит как чертовски отличный план! – усмехнулся он и закрыл глаза, позволяя серебристому лунному свету охранять его сон. *** В другой день, в другое время двое встретились на мосту. - Ой-ой, неужели это сам Помешанный на никотине Пожиратель Майонеза и главный налоговый вор Оогуши-кун? – с широкой ухмылкой воскликнул Гинтоки. - Ой-ой, неужели это сам Предводитель Бесполезности и Король Неудачников, как всегда безработный Йорозуя? – с зеркальной ухмылкой ответил ему Хиджиката. Парочка обменялась дикими ухмылками, их глаза сияли так ярко, что стоявшие рядом с ними Сого и Кагура обменялись недоуменными взглядами. «Что-то изменилось», пронеслось в мозгу обоих подростков. Что-то действительно изменилось, поняли они позднее, когда Хиджиката солнечно улыбнулся на очередную попытку Сого прикончить его, и взлохматил ему волосы, а Гин-чан напугал Кагуру, встав раньше восьми и во все горло распевая какую-то прилипчивую песенку о любви, пока добровольно готовил завтрак. «Они сошли с ума», поняли, наконец, дети. Некоторое время спустя, устроив очередные бои без правил на улицах города, Кагура нечаянно швырнула Гинтоки, целясь в своего извечного оппонента Сого. В Сого она, к сожалению, не попала, тот был извертлив и хитер как уж, зато Гин-сан благополучно приземлился прямо к ногам Хиджикаты. Тот присел перед ним на корточки и задумчиво потыкал пальцем в щеку. Гинтоки недовольно приоткрыл один глаз и отпихнул его руку. - О, так ты живой… - безразлично произнес Хиджиката, стряхивая на него пепел от сигареты. - Постарайся звучать менее разочарованно, Оогуши-кун, - возмущенно прошипел Гинтоки и драматично закатил глаза. – Никто не ценит этого восхитительного главного героя в этом аниме! Я так страдаю! Никто не может понять моей боли! - Гин-сан, ты преувеличиваешь, - укоризненно покачал головой стоящий рядом Шинпачи. - Нет, Патцуан, ты не можешь понять мою боль, ведь ты не главный герой! Ты даже не главная героиня! Ты даже не появишься больше в этом фанфике! Ты даже не даже! – воскликнул Гинтоки, продолжая грустно лежать на асфальте. - Ой, Йорозуя, - снова потыкал ему пальцем в щеку Хиджиката, - может я смогу облегчить твои страдания, купив тебе твое любимое парфе? - С чего это такая щедрость, Оогуши-кун? – подозрительно уставился на него Гинтоки. Тот пожал плечами, вставая: - Ты выглядишь таким жалким, что я чувствую себя вполне готовым проявить капельку сострадания. Но если ты не хочешь… - Хочу! – моментально вскочил на ноги Гинтоки. – Для парфе я всегда готов! Даже если мне все еще очень больно, - демонстративно прихрамывая, продолжил он, шагая за Хиджикатой к ближайшему кафе, пока Кагура и Сого продолжали разносить улицу. - Боже, парфе воскресило во мне силы жить! – радостно воскликнул Гинтоки, облизывая ложку. - Ты как маленький ребенок, - хмыкнул Хиджиката, отпивая свой ужасающий кофе с майонезом. - И разве это не прекрасно – сохранять в себе детскую душу несмотря ни на что? – наставительно произнес Гинтоки, потрясая ложкой. Хиджиката мягко усмехнулся, глядя на него. - А ты забавный, когда не раздражаешь. Гинтоки картинно распахнул глаза: - Как ты можешь говорить такое, Хиджиката-кун? Как прекрасный и восхитительный Гин-сан может раздражать кого-то? Наверное, ты перепутал его с его злостным двойником Кинтоки, вот уж где точно раздражающий парень! - Ты про того вежливого молодого человека с прямыми золотистыми волосами, работающего в автомастерской? – уточнил Хиджиката, наслаждаясь оскорбленным видом Гинтоки. - Это исчадие ада, Хиджиката-кун, ты не должен общаться с ним, иначе Горилла-мама будет плакать! Зачем ты вообще говорил с ним? Сказал ли он тебе что-то странное о старом добром Гин-сане? – забеспокоился Гинтоки. - Мы не говорили о тебе, - отрезал Хиджиката. – Однако я был удивлен, встретив вежливую и приятную копию тебя. Странно, что за столько серий мы с ним ни разу не встречались… - Маленькие милости от большой Гориллы… - пробормотал Гинтоки. Если бы Хиджиката был в арке с его злобным двойником, бедное сердечко Гин-сана не вынесло бы этого. Если так подумать, Хиджикаты не было во многих сомнительных арках. Особенно Гинтоки был благодарен Горилле, что его не было в арке с розыгрышем. С другой стороны, это было даже как-то странно. Неужели Сорачи-сенсей и правда заботился о чувствах своего главного героя, даже наслаждаясь его страданиями?.. - …этот парень был слегка навязчив. Мне даже показалось, что он со мной флиртует, - как ни в чем не бывало, продолжил Хиджиката. Лицо Гинтоки потемнело. Да что такого мог сказать дурацкий Кинтоки, если даже Мистер-я-не-замечаю-когда-со-мной-флиртуют-даже-если-это-вотрут-мне-в-лицо заподозрил что-то?! - Так что я все же предпочитаю старого доброго Йорозую, хоть он не знаком с понятием вежливости в принципе, и пахнет стариком, - безмятежно добавил Хиджиката. - Эй, я не старый! Мой цвет волос серебряный, а не белый, это мой натуральный цвет! И я не пахну стариком! Это Кинтоки пахнет стариком! Он буквально живет с одним! И Гин-сан знает, что такое вежливость! Гин-сан самый вежливый человек в Эдо! Нет, на всей Земле! Нет, во всем космосе! – сердито закончил Гинтоки и засунул палец в нос. Хиджиката скривился. - Серьезно, что с этой привычкой? Тебе что, пять? И я видел, как Китаянка повторяет это за тобой! Ты испортил ребенка, ты готов взять ответственность за это?! - Этого ребенка уже не испортишь! Она досталась мне испорченной! И вообще, кто ты, ее мамочка? – злобно ковырясь в носу, прошипел Гинтоки. - А может мне следует быть! Ребенку явно не хватает воспитания, как будто я могу это просто так оставить! – запальчиво воскликнул Хиджиката, стукнув по столу кулаком. Гинтоки удивленно притих, потом вытащил палец из носа, вытер козявку о стол, и, застенчиво опустив глаза, пробормотал: - Знаешь, для этого тебе пришлось бы быть замужем за Гин-саном. - Я мог бы смириться с этим, - успокаиваясь, произнес Хиджиката. Гинтоки изумленно поднял взгляд. На лице заместителя командующего Шинсенгуми разливался легкий румянец, но глаза смотрели прямо и уверенно. Чувствуя, как на его собственном лице вспыхивает такой же румянец, Гинтоки пробормотал: - Буду иметь это в виду. А потом Сого с Кагурой разнесли кафе. *** Где-то неделю спустя мужчины снова встретились на мосту. Был поздний вечер, и на самом деле встретились они раньше, успели выпить по паре чашечек сакэ и съесть по своему любимому блюду. Сейчас Хиджиката курил, а Гинтоки, безмятежно опираясь на перила моста, смотрел на луну. - Помнишь наш разговор, Хиджиката-кун? – произнес, наконец, Гинтоки. - Который из? – уточнил Хиджиката. - Который про любовь. Знаешь, я решил попробовать разрешить себе любить. И это правда лучшее чувство на свете, - мягко улыбаясь, сказал Гинтоки, не отрывая взгляда от луны. - Я знаю, - произнес Хиджиката, глядя на отражение луны в воде. - Когда ты позволяешь себе любить, тебе хочется кричать об этом повсюду. Я с трудом могу заткнуться, потому что все, что мне хочется, это продолжать говорить об этом, - Гинтоки повернулся к Хиджикате. - Мне знакомо это чувство, - ответил тот, возвращая взгляд. - Это чувство настолько полное, что мне бы могло хватить его одного. Просто наблюдать издалека – было бы достаточно для меня, - прошептал Гинтоки, осторожно дотрагиваясь до щеки Хиджикаты. - Это чувство я знаю очень хорошо, - усмехнулся тот, поворачивая голову и касаясь губами ласкающей его ладони. - Прости, что заставил столько ждать, - Гинтоки мягко ткнулся лбом в лоб Хиджикаты. - Ты идиот, так что я не ждал многого, - указал Хиджиката, - но я впечатлен, что ты все-таки решился. - О, заткнись, и поцелуй меня уже! – нетерпеливо воскликнул Гинтоки. Хиджиката обхватил его щеки и, приблизив его лицо к себе, прошептал ему в губы: - Просто для справки: наблюдать издалека было бы достаточно для меня, но я рад, что мне не придется этого делать. После чего, наконец, соединил их губы, и Гинтоки хотелось плакать от счастья, пока он держал в руках своего восхитительного, самого смелого Оогуши-куна. P.S - Знаешь, мы должны сделать это на крыше! - ЙОРОЗУЯ!!! P.P.S - Эй, Сого, они целуются, - безэмоционально произнесла Кагура. - Я вижу, - ей в голос ответил Сого. - Должны ли мы теперь тоже? – подростки с сомнением посмотрели друг на друга. - Думаю, мы должны начать с чего-то попроще, - наконец вздохнул Сого. – Как насчет обеда за счет Ямазаки? – офицер показал найденный им утром кошелек. - Звучит отлично! – радостно воскликнула Кагура, хлопнув в ладоши. Сого злостно усмехнулся, утягивая свою соперницу за собой. Разорить кого-то, устраивая свою личную жизнь – ну разве не отличный план на день? Конечно, разорить Хиджикату было бы лучше всего, но, кажется, его кошельком теперь прочно владел Данна, а Сого не решался соваться на это поле, особенно теперь, когда у него были виды на раздражающую Китайку. В целом, жизнь была прекрасна, и его сестра гордилась бы им. Посмотрев на небо и нежно улыбнувшись, парень сильнее сжал ладонь Кагуры. Они были вместе в этом. Все будет хорошо.