Поворот не туда

- Это за Нью-Йорк! – яростно выброшенная вперед ладонь Джейн Фостер с громким хлопком врезалась в щеку Бога Коварства, который не успел не то что увернуться, но даже дернуться. Несмотря на многовековой опыт и неплохую реакцию, Локи к своему стыду оказался на этот раз застигнут врасплох и теперь стоял, глядя на мидгардку, которая явно не ведала, что творит, и, похоже, была готова отвесить ему добавки. - Что? – несущая возмездие во имя Земли Фостер наконец заметила, что ошалело на нее смотрит не только ее черно-зелено-бледный визави, но и замершие рядом Тор и Сиф. Пару мгновений все трое выходцев из Верхнего Мира изображали почти одинаковое изумление, затем все же решили разделиться: Локи начал давить гнусную лыбу, в глазах бесстрашного Тора изобразилась боль, а на лице Сиф промелькнуло подобие сочувствия. - Что?.. – снова повторила Фостер, недоумевая, чем вызвана столь странная реакции окружающих. Она твердо знала - хорошие всегда и везде обязаны бить морду плохим, и чувствовала сейчас себя вполне в своем праве, хоть и находилась в совершенно другом мире за тысячи миль от родного дома. - Поздрав-ляю! – в итоге в ответ по слогам протянул Локи, обращаясь через ее голову к посеревшему под цвет Мьёльнира сводному брату. - Локи… - с неожиданной нерешительностью отозвался тот, - ты же не собираешься… - Еще как собираюсь, – утвердительно кивнул Лафейсон, растягивая губы в ухмылке, - Хочу, могу и просто обязан, - концентрация яда в голосе несостоявшегося захватчика и начинающего узурпатора нарастала с каждым словом, – Вижу, ты не удосужился познакомить свою... – он уже оправился от мимолетного потрясения и даже имел наглость подмигнуть Джейн, - гостью с законами и обычаями Асгарада, верно? Тор схватился за голову: - Брат… да как же так… как… - Мило. Минут десять назад ты, кажется, похоронил все свои братские чувства и обещал убить меня в случае чего. Ой-ой, какая непоследовательность… Леди Сиф, – тут Локи обратился к воительнице, переключившись на официальный тон и переходя к архаичным оборотам, - подтвердишь ли ты, что дева, нареченная именем… как там тебя – Джейс… Джейн…ай, да ладно… из Мидгарда, своею дланью нанесла урон чести мужа в Асгарде, в чертогах Всеотца Одина? Сиф потупилась: - Перед лицом Норн, это так. - Замечательно. Тор, сын Одина, подтвердишь ли ты… - Локи, не надо! – Тор поднял глаза, все еще надеясь, что младший просто куражится, но не станет доводить дело до конца. Однако вышедший из камеры узник совести или, правильнее сказать, без совести старательно повторил старинную формулировку, явно чувствуя себя хозяином положения. - Что происходит? – заметалась Джейн, понимая, что стряслось что-то серьезное и это что-то имеет прямое отношение к ней. – О чем вы? – но ее сейчас никто не слышал. - Тор Одинсон, я жду ответа, - Локи склонил голову на бок, не без удовольствия наблюдая за мучениями любителя молний и красных плащей. – Помни, ложь падет тяжким бременем на весь твой род, иссушит плоть и отравит разум. Величайший герой в эту минуту был готов взвыть из-за того, что он был простым и понятным богом грозы, а не хитровывернутым олицетворением обмана и потому не мог без последствий легко взять да и соврать в такой ответственный момент, как некоторые. Окончательно понурившись, он отозвался: - Перед лицом Норн, это так. - Чудесно, - Локи расцвел, подобно майской розе. – По законам Асгарда, я готов вступить в поединок с кровным родичем этой девы или с ней самой, если она обучена воинскому искусству и может держать меч и щит. В ответ прозвучал уже пятый подряд вопрос в исполнении Джейн, но на этот раз он прогремел так, что разнесся эхом по всем примыкающим залам и коридорам немаленького дворца, ударяясь о резные колонны и подрывая на корню всю конспирацию: - Что-о-о?!! - Что слышала, - Локи удосужился, наконец, обратиться к ней. – Выставляй кровника, буду твою родню прореживать. - Тор! Что он несет? Почему? Тор был настолько подавлен, что из-за его глупости и непредусмотрительности погибнет кто-то из родных Джейн, что ответил с большим трудом: - Он имеет на это право по законам Асгарда. Мне очень жаль, - наследник Одина взглянул на свою возлюбленную, и попытался взять ее за руку. – Мы обязаны чтить давние устои, и... - он замялся, - я забыл тебе сказать, что девушка здесь не может просто так прилюдно ударить воина, это… Но горячая Фостер, не дослушав, резко рванулась и тут же набросилась на Локи, которого произошедшее недоразумение и его грядущая кровавая развязка, по всей видимости, только забавляли. - Да как ты смеешь, козлина рогатый, - она кипела, как самый большой котел на дворцовой кухне. – Думаешь, это смешно? Ты… - тут Джейн окончательно потеряв контроль, собралась повторно влепить Локи пощечину, но тот уже был готов к такому повороту, а потому просто перехватил ее запястье, хоть и был скован. Поймав его двумя руками, он чуть сжал пальцы и учтиво поинтересовался: - Сломать? - Прекрати, - немедленно вмешался Тор, высвобождая конечность любимой из его захвата. - Вот значит, что тебя в девицах заводит, – хохотнул Локи, - Когда тебя лупят? Я так понимаю, она свои ручонки на всех распускает и на тебя в том числе? - Джейн, Джейн, - Тор прижал девушку к себе и погладил по волосам. – Прости, моя хорошая. Гнев Фостер мгновенно иссяк, сменившись слезами – и так характер у нее был непростой, а сейчас под влиянием Эфира ее эмоциональная устойчивость и вовсе напоминала корабль в шторм. - У… у… меня нет… родственников, - поднимая мокрые глаза на громовержца и шмыгая носом, произнесла нарушительница асгардских порядков. – Я одна… совсем… одна, - она окончательно расклеилась. Издевательская ремарка Локи насчет родни заставила ее вспомнить о том тотальном одиночестве, которое она старательно затыкала работой, и разбередила все старые раны – родители умерли, братьев-сестер нет, личная жизнь вечно на отметке от ноля до минус бесконечности, из друзей только чудачка Дарси. - Одна... я... никого... одна... Разобрав ее всхлипы, Тор, Локи и Сиф переглянулись. - Дура, - внезапно выплюнул Бог Коварства, меняясь в лице. Тор издал глухой рык, а воительница сделала круглые глаза, поскольку больше была привычна к битвам, нежели к столь нетривиальным ситуациям. - «Коль скоро никто не явится на место поединка, в искупление обиды муж да возьмет деву в жены», - бесцветным голосом машинально процитировал древнее уложение Локи, обращаясь скорее к себе, нежели к остальным присутствующим. Открывшаяся перспектива его обрадовала так же, как если бы ему предложили по-быстрому сгонять в Хельхейм. Лет на двести. И легко ли сказать - одно дело было проткнуть очередного мидгардца, тем самым крупно насолив Тору и заставив рыдать его подружку, а другое – жениться, дабы не быть опозоренным, на бесноватой плебейке из низшего мира. - Да ну вас в Гьёлль! – выпалил он и решительно двинулся обратно. Мало того, что главный асгардский молотобоец сначала устроил ему очередную отповедь, затем надел наручники, потом на него прыгнула эта дикая обезьяна, так еще и вместо возмещения морального ущерба в виде аккуратного трупа, сдобренного чужими слезами и проклятьями, ему теперь причиталась секонд-хенд невеста. Это было уж слишком. Хотя… Сделав несколько шагов, он понял, что за спиной как-то подозрительно тихо, и решил оглянуться. Еще недавно такая бойкая Фостер испуганно спряталась за Тора, словно мышь за мешок брюквы, и не смела даже пискнуть – казалось, ее тут и нет вовсе. Сам же наследный принц Асгарда выглядел так, будто его собственной молнией ударило прямо в темечко в разгар Рагнарёка. Сжимая любимый молот, он стоял с видом статуи «Громовержец поверженный на развалинах мира, или Наконец нам всем трындец». Сиф признаков жизни тоже не подавала. Для довершения композиции, конечно, не хватало других присных: Огуна, Вольштагга и Фандрала, но это были уже мелочи. Зрелище оказалось настолько захватывающим и ласкающим взор, что Локи тормознул и развернулся на сто восемьдесят градусов. Он твердо придерживался философии, что даже если у тебя сдохла корова, то, в конце концов, что может быть лучше в этот неприятный момент, чем околевший у соседа слон. - Ладно, я бы предпочел поединок, - великодушно изрек Бог Коварства, - но свадьба меня тоже устроит! Когда приступаем? - и он расплылся в самой ослепительной из всех своих улыбок.