Парадигма

Стол Шинигами был просто завален бумагами, что привело в ужас только что вошедшую в его кабинет в Академии Лиз. Подцепив ближайший лист изящным ногтем, она мельком пробежалась по строкам и обреченно вздохнула. — Хмпф, — услышала она раздраженный голос за своей спиной. О нет. Только не это. Это невыносимо раннее утро просто не могло стать еще паршивей. — Ты уже приехал? — робко спросила она, тут же пожалев об этом. — Дурачье! — презрительно бросил Экскалибур, — я вернулся ещё вчера. И что я вижу? Вы все так же копаетесь в своих бесполезных бумажках, не в силах… — Как все прошло? — перебил его только вошедший со Спиритом Кид. Смерив его презрительным взглядом, Экскалибур медленно прошел мимо всех присутствующих и опустился в глубокое кресло, закинув ногу на ногу. Еще раз хмыкнув, он повернул голову боком, чтобы лучше всех видеть и щелкнул пальцами. Этот жест означал, что ему нужна чашка кофе из зерен его личных запасов. — Не сейчас, подожди, — отмахнулся от него Кид, — посол уехал? — Да, — удивленно ответил ему Спирит, так до конца и не разобравшийся во взаимоотношениях этих двоих, — на первый взгляд ничего подозрительного. — Хорошо, — кивнул Шинигами, — обрисуй ему кратко ситуацию. Спирит с обреченным видом перевел взгляд на внимательно смотревшего на них Экскалибура. Его глаз выглядел так безжизненно, что казалось, даже если по нему будет ползать муха, тот ничего не заметит. — Посол приезжал договориться о поправках к мирному договору между нашими странами, — начал он, — а также чтобы обсудить недавний инцидент. Взгляд глаза, направленного на него, становился все более внимательным. Казалось, он видит его насквозь, абсолютно абстрагируясь от всего остального. — Наша база останется нетронутой, — продолжил Спирит, беспокойно поправив галстук, — правительство продолжит поставки необходимых для эксперимента материалов. Также они хотят участвовать напрямую в исследованиях. Мы приняли их предложение. Он попытался отвести взгляд от буравящей его черноты единственного направленного на него зрачка, но не смог. Казалось, само время остановилось, оставив лишь их двоих друг напротив друга. — По вопросу сбежавшего образца ведется расследование, — нервно сглотнул он, — и, как только будут результаты, нам о них сообщат. — Якинику! — воскликнул неожиданно проснувшийся от собственного голоса Экскалибур, — что? — Он что, с открытыми глазами спит? — в отчаянии взвыл Спирит, — я не буду повторять. — Не надо, — возразил ему Кид, — он все и так сл… — Ха, — перебил его Экскалибур, — дурачье! Ты пользовался вчера зеркалом? — Я каждый день, — недоуменно начал он. — Это неважно, — тут же взлетела перед его носом трость, — помню, однажды погожим осенним утром…. Или это была весна? Лиз, до сих пор перебирающая документы, скривила лицо. Если бы она знала, что одной из обязанностей секретаря (или как вообще звучала ее должность?) было выслушивание речей этого нелепого старика, ни за что бы не согласилась на такую каторгу. Уж лучше еще раз сдавать экзамен. Три экзамена. Подряд. — Началось… — в один голос с ней вздохнул Спирит, — и как Шинигами его терпит? — С божьей силой, не иначе, — закатила она глаза. Не обращая внимания на непрекращающийся монотонный голос, требующий к себе внимания, она передала последний отчет с арабской базы в руки Киду. — Лиз, — пробежавшись взглядом по страницам, обратился он к ней, — запроси еще у Галланда подробный отчет о самих исследованиях. — Сделаю. Пока она делала нужные пометки в ежедневнике, Кид перелистывал одну страницу за другой, все больше хмуря брови. — Что-то не сходится, — наконец сказал он, — Спирит, я хочу знать все, что делал посол. Что он ел, с кем говорил, о чем. Собери данные, сопоставь с тем, что мы уже имеем и все проверь. Потом с отчетом ко мне. — Да, Шинигами-сама, — тут же откликнулся Коса. — Можете идти, — не поднимая головы от бумаг, сказал он, — ты тоже, Лиз. Закрыв ежедневник, она направилась к выходу вместе со Спиритом, предвкушая долгожданный утренний кофе, который не успела выпить до безумно-срочно-ты-нужна-прямо-сейчас совещания. Экскалибур, закончивший свою речь пару минут назад, медленно подошел к рассматривающему зеркало Киду. — Думаешь, им кто-то польз… — Та девочка мертва? — перебил он Шинигами. — Душа джинна не выдержала нагрузки. И тело, и душа мертв… — начал было объяснять ему Кид. — Ха! — снова перебил он его, — Это было очевидно. Лик смерти витал над ними еще с самого начала. Я предвидел это. Махнув еще раз тростью перед его лицом, Экскалибур развернулся и выждал трагическую паузу. После, выждав еще одну, ведь много пауз не бывает, он, медленно пошел к выходу. Но, сделав пару шагов, остановился. — Не вини себя, — бросил он. Может быть, он и был выжившим из ума стариком, но бесчувственным его назвать было нельзя. Давно устав от человеческих распрей, он дал себе слово никогда больше не влезать в мирские дела. И, если бы не обещание старому другу, так бы и сидел в своей пещере до конца времен. Чем больше живешь, тем призрачнее становятся границы между сторонами. Откровенно говоря, ему было абсолютно все равно, даже если бы Кишин или кто еще другой захватил бы весь мир. Но старик Шинигами любил свое последнее творение, и, приглядывая за Кидом после его смерти, Экскалибур сам к нему прикипел. Было бы досадным упущением, если бы тот, все еще так бездумно терзаемый человеческими страстями, совсем растерял разум. Но, несмотря на внимательные наставления, Кид оставался все тем же. Едва услышав его слова, тот сначала мялся у стола, а потом, как полный идиот, едва ли не бегом вышел из кабинета. — Дурачье, — бросил Экскалибур ему вслед. ——— Статус Шинигами многое менял в отношениях со сверстниками. Кид и раньше-то общался в основном только с теми, с кем близко работал, а сейчас новые знакомства стали просто невозможными. Особенно это чувствовалось в коридорах. Старшекурсники взяли привычку склонять голову, как только он проходил мимо, а девушки так и вовсе либо краснели, либо жались к стене. Он что, стал таким пугающим? Даже хорошо, что времени думать о таких вещах у него почти не было. Что действительно сейчас было важным — так это какая-то смутная разница в отчетах Ифрита и Галланда с базы. На первый взгляд, оба говорили об одних и тех же вещах, но уже немного понимающий природу джиннов Кид не мог не заметить расхождения. Либо кто-то из них ошибался, либо намеренно предоставил не совсем верный отчет. Чтобы во всем разобраться, он решил пересмотреть старые документы о природе джиннов в мифологическом отделе библиотеки. Самый дальний и пыльный угол, находящийся в самой высокой точке бесконечных коридоров, полных книг, он посещал нечасто. Как Шинигами, он и так знал почти все, что касалось мифов и истории — читал их в детстве вместо сказок. Сюда вообще редко кто заглядывал. Еще эта девочка. Он не мог перестать думать о том, что его эксперимент привел к такому трагическому концу. Одно дело — уничтожать души злых людей, но совсем другое — подвергать опасности души джиннов. Еще и Маку втянул в это все. Можно было отправить кого-то другого, но ведь только она выполнила бы эту миссию так, как надо. Еще будучи лишь сыном бога, он понимал, что правление — это не выбор между “злом” и “добром”. Это выбор между двух зол, а после — борьба с последствиями этого выбора. Он упрекал отца в действиях наперекор своим принципам, но чем он отличался от этого прямо сейчас? Тот хотя бы не истерил в перерывах между принятием плохих и еще более плохих решений. Увидев нужный фолиант, он направился прямиком к нему, но подойдя ближе, увидел у окна Маку, совершенно не замечающую ничего вокруг. В этом отделе было действительно темно из-за пыли, осевшей на окнах. Она даже витала в воздухе, переливаясь в редких солнечных лучах. Опустив голову, он заметил следы шагов на полу в тонком слое пыли. В детстве он часто играл в одну игру, и сейчас вспомнил про нее. Если удастся пройти след в след до окна — они помирятся. Аккуратно, стараясь не сбиться, он ступал след в след до самого окна. Осталось лишь пара последних шагов. — Я же не такая! — внезапно воскликнула Мака, — Как я могу так поступать?! Последний шаг пришелся мимо следа. Сбился. Теперь не помирятся. — Полностью с тобой согласен, — угрюмо сказал он. Она удивленно подняла на него глаза, полные слез. Неужели только сейчас заметила, что не одна? Шумно вздохнув, он опустился на до отвращения пыльный пол. — Ты-то о чем? — спросил он, положив книгу на подоконник рядом с собой, — что произошло? Едва открыв рот, она снова замолчала. Впрочем, не ему обвинять ее в неискренности. — Если не хочешь — можешь не говорить, — устало вздохнул он, — будем считать, что мы в расчете, ведь я не рассказал про ту душу. — А почему ты сказал, что согласен со мной? — украдкой вытерев слезы, спросила она. — Неважно, — отмахнулся он, — не забивай голову. Странно было ее видеть сейчас. Слишком многим он хотел бы с ней поделиться, но не мог и слова сказать. Неудивительно, что и у нее появились от него тайны. Это было даже логично. Хотя и обидно. Он знал, что, наверное, никогда не будет для нее тем, кому она рассказывает абсолютно все — это место прочно занял ее напарник, но хотелось иметь хоть какое-то право. Даже если он такого права на себя ей не давал. Но ведь не все отношения бывают равными, правильно? В их отношениях всегда был кто-то третий. То вездесущий Соул, то его обязанности Шинигами. Особенно обязанности Шинигами. — Прости меня, — тихо сказала она. — За что? — не понял Кид. — Я веду себя как дура, — покачала она головой, — прости. Я не хочу добавлять тебе переживаний. — Уж ты-то, — протянул к ней руку Кид, — иди сюда. Если думать о сложившейся ситуации как о головоломке, Мака была самой простой ее частью. Он почти всегда знал, как ее ободрить и что ей сказать. Но сейчас, едва увидев протянутую к ней руку, она забилась мелкой дрожью и начала рыдать еще больше, чем его окончательно озадачила. — Какая же я, — причитала она, — мне самой от себя противно! Придвинувшись ближе, он притянул ее к себе и, осторожно прижимая к груди, провел рукой по растрепавшимся волосам. — Ну что ты, — попытался он ее успокоить, — ты самая умная, самая симметричная, самая правильная. Он продолжал говорить ласковые, на его взгляд, слова, которыми обычно его успокаивала Лиз, и гладил Маку по спине, надеясь, что та скоро успокоится. Не зная причин такого поведения, было сложно понять, что именно нужно ей говорить. Но через какое-то время всхлипы действительно стали реже, а потом она и вовсе отстранилась от него. — Прости, что я так, — шмыгнула она последний раз носом, — рассиропилась. Поправив волосы, она натянула на лицо привычную улыбку. — Прорвемся, и не с таким справлялись, правильно? — Как иначе? — слабо улыбнулся он ей в ответ. — Спасибо тебе, — она встала, отряхнув от вековой пыли юбку, — я пойду. У меня тренировка. — Иди, — проводил он ее долгим взглядом. Поднятые клубы пыли уже успели улечься обратно, когда он перевел взгляд на книгу, лежащую рядом с ним на подоконнике. — Не можем не справиться, — обреченным голосом сказал он, — другого шанса просто не будет. ——— Штейн не помнил точно, когда именно он начал курить. Кажется, пробовал еще в школе. Конечно, правилами запрещалось курение, но и перешивать конечности напарникам не особо-то разрешалось. — Да, — выдохнул он сгусток серого дыма, — непросто. Что думаешь делать? — Не знаю, — ответил ему сидящий рядом на скамейке Соул, — подумал, вы сможете что-то посоветовать. — Смеешься? — ухмыльнулся профессор, — я откуда знаю? Он вновь затянулся и выдохнул дым в сторону подальше от Соула. — Наверное, — продолжил он, — главное потом не жалеть, что чего-то не сделал. Особенно в отношении семьи. — Пойду поищу Маку, — забеспокоился Соул, — долго она что-то. — Сиди, — улыбнулся Франкен, — она уже обратно идет. — Хотел бы я тоже души видеть, — разочарованно вздохнул Эванс. — Не думаю, что тебе понравится копаться во внутренностях другого человека. Хотя, — задумался он, — это затягивает, иногда можно столько всего интересного найти. Сложно было понять такого человека, как профессор Штейн, но среди всех преподавателей с ним Соулу оказалось проще всего сойтись. Если, конечно, не давать ему повода себя препарировать. Он и сам до конца не понимал, почему профессор так снисходительно относился к нему и выслушивал его проблемы, а порой и давал действительно хорошие советы, но он был ему за это благодарен. Конечно, с Макой он делился почти всем, но после ухода из семьи у него почти не осталось взрослых, к которым он мог обратиться за помощью. Наверное, он был даже немного благодарен войне с Кишином, сблизившей его с теми, с кем он сражался плечом к плечу. Во всяком случае, зайди он сейчас на чашку чая к Штейну и Мари, это не вызвало бы никаких вопросов. — Ладно, — встал со скамейки профессор, — будем считать, тренировка окончена. У вас мощный резонанс. Помиритесь — и проблема решена. Он затушил сигарету и выбросил ее в мусорку, после чего задумчиво посмотрел на Соула. — Думай поменьше, — наконец сказал он ему. — Очень полезный совет, — съязвил ему в ответ Соул. Хмыкнув на прощание, Штейн, едва кивнув подбежавшей Маке, быстрым шагом скрылся между деревьев. — Тренировку не будем продолжать? — пыталась отдышаться она. — Нет, он сказал, у нас и так все нормально. — Аа…— протянула она, обессилено упав на скамейку. Соул достал из ее сумки воду, которую она всегда носила на тренировки, и протянул ей. Дождавшись, пока она успокоит дыхание и придет в себя, он решил начать. — Нам надо бы поговорить, наверное. — Да, — повернулась она к нему, — надо бы. — Обсудить… В общем, извини, — опустил он взгляд, — я повел себя как дурак и вообще… Не должен был вчера этого делать. — Я тоже повела себя как дура, — вздохнула она, — вместо того, чтобы поговорить нормально, только злилась и переживала. — Стоим друг друга, ага, — улыбнулся он. — Да уж. Приятно было осознавать, что они, как и прежде, могут просто поговорить о том, что произошло. Как оказалось, не так много и изменилось с тех пор. — И что теперь? — неуверенно спросила Мака. — А что ты думаешь? — повернулся он к ней, — что сама хочешь? — Я, — задумалась она, опустив голову, — не хочу тебя терять. Наверное, только об этом и думаю. — Эй, ты от меня так просто не отделаешься, — усмехнулся он, наклонив голову к ней. Все так же погруженная в свои мысли, она продолжала смотреть вниз, перебирая пальцами складки юбки. — Мака, — уже серьезным голосом позвал он ее. — М? — подняла она на него взгляд. — Что бы ни произошло между нами, что бы ни случилось, — посмотрел он ей прямо в глаза, — ты моя повелительница и самый близкий друг. Как бы ты ко мне ни относилась, какие бы решения ни принимала — для меня ты всегда будешь тем человеком, за которого я готов отдать жизнь. Он взял в руки ее ладонь и положил ее между своими, сжимая как можно крепче. — Я знаю, что ты любишь Кида, — отвел он взгляд, — и никогда не встану между вами. Прости мне вчерашнюю глупость, я не хотел сделать тебе больно. — Но разве тебе не больно? — с сомнением посмотрела на него Мака, — тебе же, наверное… — Не переоценивай мою эмоциональность, — посмотрел он на нее уже с улыбкой, — я же сказал — ты от меня не отделаешься. Ну что, друзья? Легкий порыв ветра растрепал его волосы, блеснув светом солнечных лучей, падающих между листьями деревьев. Он отпустил ее руку, но продолжал ей улыбаться так тепло, что на глаза снова навернулись слезы. — Спасибо, — сжала она его в объятиях, — ты… Вы оба такие… Я чувствую себя такой дурой. Его повелительница, безумно сильная духом и телом, казалась такой хрупкой и беззащитной в его руках. — Но ты теперь имей в виду, — заговорщицким голосом прошептал он ей на ухо, — дверь-то в ванную поплотнее прикрывай, а то… — Соул! — тут же отстранилась она, — Макина затрещина! — Ну вот, — засмеялся он, потирая ноющую макушку, — теперь точно все в порядке. — Слушай, — обратился он к Маке, когда она начала собираться, — мне недавно звонили из дома родителей. Нужно съездить туда ненадолго. — Ты поедешь туда? — удивленно спросила она, — ты же не был там столько лет… А на сколько? — Не знаю, может на пару дней, — замялся он, — хотел спросить, может, ты со мной поедешь? — Конечно, — сразу же ответила она, — если нужно, без проблем. А что случилось? — Они толком ничего не объяснили. Сказали только, что должен приехать, а зачем — не знаю. — Может, просто хотят увидеться? — сказала она, встав со скамейки. — Хотелось бы верить, — с сомнением ответил он и, подхватив свою сумку, пошел вслед за ней.