Таинственные записи»
***
Танец только разворачивался, обретал всё больше чувственности, страсти. Но движения оставались прежними: текучими, воздушными. Сердце пело радостную песню от прикосновений горячих пальцев Чжуна Ли: его шершавой, тёплой кожи… Властелин Камня внезапно покружил Люмин вокруг своей оси, чтобы та прижалась к его крепкой груди спиной. Точно кошечка, она прогнулась в пояснице, наблюдая за немигающим взглядом Чжуна Ли, что никак не мог оторвать своих глаз от золотых волос девушки, её глубоких зрачков, манящих губ. Затем Люмин выкрутилась в обратную сторону, снова став лицом к лицу с её партнером. — Мне вот что интересно, Чжун Ли, — поинтересовалась Путешественница, — как ты научился танцевать? На этот вопрос Властелин Камня мягко улыбнулся: — Меня научила Гуй Чжун. Я тоже, помню, оттоптал ей ноги, как ты мне сегодня. — Не забывай, это, если не ошибаюсь, мой первый парный танец. — Ты отлично справляешься, Люмин, — Чжун Ли крепче сжал ладонь Путешественницы, — вот только я смотрю сейчас на всю эту ситуацию… И мне не нравится, что постоянно с тобой вспоминаю Гуй Чжун. Не нравится, что тебе приходится слушать эти истории. Ощущение, будто я тебе жалуюсь. Но ведь сейчас передо мной только ты, не Гуй Чжун. — Всё в порядке. Можешь не переживать. — Люмин светло улыбнулась. От её усмешки сердце Властелина Камня снова оттаяло, отмерло. Его рука заскользила по талии вверх, наслаждаясь плавными изгибами девушки. Умильные касания были такими аккуратными и медленными, что давали отрадную пищу для голодного желания. И всё же, вопреки тому, что Путешественница понимала все свои чувства, Люмин иногда не знала, как правильно себя вести в отношениях. Она разговаривала с Чжуном Ли как со старым, верным другом. А эти поцелуи, слова, часто смущали, из-за чего Путешественница путалась в своих мыслях. И даже во время умиротворённого танца в уголках сознания пряталась лёгкая неуверенность. Ну а у Чжуна Ли, похоже, эта «неопытность» вызывала только смех и умилённую улыбку на губах. Цитры тревожно заревели, заулюлюкали, настраивая мелодию на длинный, волнительный аккорд. Партнёры вдруг наклонили своих дам назад. И Чжун Ли, долго не думая, тоже заставил Люмин прогнуться, нависая над ней, как дикий зверь. Его лицо ближе и ближе… Дыхание буквально коснулось своим горячим поцелуем губ девушки, а чистые глаза, скрывающие историю древних времён, проникали в само существо. Щёки запылали, когда Чжун Ли настойчивее наклонил Путешественницу назад, оттого придвинувшись ближе. Волосы мужчины падали на лицо Люмин, щекотали кожу. Их губы едва касались друг друга, дыхания перемешались воедино. А запах его тела так и манил… Прижаться бы к мужественной шее, вдохнуть приятный аромат, упиваться им до бесконечности… Чувство невесомости зашкаливало и казалось, будто девушка сейчас упадёт, но нет, ведь её сейчас прижимали к себе мужские руки: оберегающие, сохраняющие. Они не позволят повалиться на землю. Наоборот, крепче прижмут к сильному телу, лишь бы защитить. Люмин отбросила голову назад, вытягиваясь, точно струна. Её рука оторвалась от мужского плеча и взметнулась ввысь, словно рисуя в воздухе невидимые узоры. После Чжун Ли поднял Путешественницу, закружив её над землёй. Хрупкое женское тело ощущалось лёгкой пушинкой. Теперь Люмин наблюдала за Властелином Камня сверху вниз. Мир закружился, завертелся. Путешественница от неожиданности сжала пиджак Чжуна Ли. — Не бойся. — прошептал Чжун Ли. — Не уроню. Не посмею. — Я знаю. — еле заметно шепнула Люмин в ответ. Она знала, что не уронит, ведь чувствовала, как жёсткие ладони сжались, будто капкан, на её талии, а его пальцы сладко впивались в женское тело. Ещё пару раз закружив девушку, Чжун Ли опустил её на землю. Некоторые пары остановились, засматриваясь на танец Властелина Камня и Люмин: на их точные, но плавные движения, как мужчина вёл девушку по траве, унося за ровной мелодией. Но даже с таким вниманием пара не могла оторваться друг от друга. И только музыка прекратила трепетать, затихла совсем — закончился и танец. Чжун Ли, всё ещё не отпуская женской ладони, галантно поклонился: — Спасибо за чудесный танец, леди. Люмин на секунду отвлеклась и заметила, как варны наблюдают, перешёптываются о чём-то. И всё бы ничего, если бы не удивлённый взгляд Паймон… Путешественница задержала дыхание и не смогла ничего ответить. Только поклонилась в ответ, бросив Властелину Камня смущённую усмешку. Заиграла обычная музыка. Варны снова продолжили болтать о всяком, веселиться, смеяться. Уже где-то в углу начинали устраивать различные «конкурсы» и «игры». В большинстве случаев это были бои или прочие соревнования, где нужно было показать свою силу. Люмин, Чжун Ли и Паймон отошли в сторонку, подальше от шумной толпы. — Ну вы даё-ё-ё-ёте! — протянула Паймон. — Тебе понравилось, Паймон? — спросил Чжун Ли. — Конечно, понравилось. — Люмин очень хорошо танцует как для первого раза. Паймон бросила хитрый взгляд на носок ботинка Чжуна Ли: на тех остались следы от обуви Путешественницы, что говорило о многом. Люмин, уловив лицо Паймон, закатила глаза: — Ну я же не должна с самого первого раза научиться танцевать. — Хорошо-хорошо. — захихикала Паймон. — Ну как, веселитесь? — к ним подошёл старейшина Сат. От него уже пахло алкоголем и какими-то благовониями. — Маний, а ты очень красиво танцуешь. Вы с Лилит достаточно красивая пара. От чужого имени резало слух. Но что поделать… нужно было скрываться настолько насколько это сейчас возможно. — Спасибо вам, старейшина, — Чжун Ли сделал низкий поклон, — у вас музыканты очень хорошие. Знаете, в большинстве случаев именно музыка играет важную роль в танце. Поэтому это и заслуга ваших музыкантов. — Ох, благодарю. Скоро будет тот самый «сюрприз», который мы все так ждём. И уже не терпится вам его показать. — Нам тоже не терпится. — Ладно, веселитесь. — старейшина подмигнул и ушёл к своим друзьям, распивающим вино. Слова Сата были спрятаны за занавеской мучительной тайны, от чего становилось крайне неуютно. Паймон вся сжалась: — Мне… очень страшно. Паймон уже видела один ритуал у этого… Господина. Как он там назывался… О, «Реквием»! Паймон вспомнила. Он был таким жутким. Паймон кажется, что что-то подобное готовят и для нас. — Чжун Ли, — Люмин как-то тоже напряглась, — а если действительно случится что-то подобное? Паймон мне рассказала об этом ритуале тогда, у берлоги, пока ты спал, и звучит оно всё… действительно жутко. Я не хочу хоть как-то участвовать в нём. — У нас есть два варианта. — ответил Чжун Ли. — Либо отказаться, либо сбежать. Второй вариант сейчас невозможен. Все глаза на нас. И почему-то кажется, что… за нами пристально наблюдают. И неспроста. От предположений Властелина Камня холод пробежался по телу. И после этого теперь казалось, что все варны действительно только и за ними наблюдают. — Вот только не нагоняй жути. — Паймон прижалась к Люмин. — Прости, Паймон. Праздник праздником, а слишком расслабляться не стоит. — Тогда почему ты пошёл танцевать вместе с Люмин? — брови нахмурились. — Паймон, спокойно. — Люмин погладила малышку по голове. — Не кричи слишком громко, не то наши имена услышат и возникнут вопросы. А нам этого не надо. — Если мы будем стоять смирно, ничего не делая, — сказал Властелин Камня, — то будет гораздо хуже. Поэтому нужно уметь вливаться в атмосферу, но не терять бдительности. Люмин отвлеклась буквально на секунду и посмотрела в толпу. У банкета всё так же груда народа: стояли, поедали пищу за обе щёки. Но среди этой толпы была девушка… Та, которую Путешественница увидела ещё вчера. Она единственная, кто сидела за столом, пока другие стояли на ногах. Никто на неё не обращал внимания. Она сидела и смотрела будто сквозь этот мир… Бледная, светловолосая, хрупкая и безумно красивая. Её голубые глаза — точно чистый кристалл. Люмин всё смотрела и смотрела, а девушка за это время ни разу не моргнула. Действительно, словно в трансе. И вдруг девушка медленно повернула голову к Путешественнице. Зрительный контакт… Долгий, крайне неуютный и жуткий. Девушка словно раскрывала все тайны Путешественницы, заглядывала в её прошлое и смотрела в будущее. Дышать стало тяжелее. Взгляд практически неживых глаз не позволял оторваться. По лбу медленно стекала капелька пота, а рука невольно сжималась в кулак. И губы девушки внезапно прошептали — едва заметно. Но этот шёпот, подобно гипнозу, прозвучал в самой голове: — На чьей ты стороне? Брат уже решил… — Ох! — Люмин вскрикнула и отпрянула. Чжун Ли тут же подхватил Путешественницу за локоть: — Люмин? Что произошло? — Ты в порядке? — Паймон испуганно начала всматриваться в глаза Путешественницы. Люмин зажмурилась, после чего снова зацепилась взглядом за бледную девушку, но… она уже не смотрела на неё. Чжун Ли проследил за тем, куда Путешественница смотрела, и тоже увидел ту самую бледную девушку, а затем её заметила и Паймон. — Я… я услышала слова. — Люмин в страхе прошептала. — Она мне кое-что сказала… — Люмин, не пугай нас, прошу. — тоненький голосок дрогнул. — И так очень страшно. — Она сказала, чтобы я выбрала сторону… А мой брат уже решил. Глаза Властелина Камня расширились на мгновение. Всего на мгновение… Никто этого не заметил… Его голос остался серьёзным: — Дыши и смотри на меня. Только на меня. Но Люмин не могла оторвать взгляда от девушки. Её тянуло к ней… Хотелось вцепиться в эти хрупкие плечи, закидать девушку вопросами. И почему? Что с ней не так? Сердце истошно заколотилось в груди, а во рту пересохло. Брат… Она что-то знает про Итэра? И теперь внутри возникла доминирующая над всеми другими чувствами эмоция. Страх. Тело задрожало, а стоять на ногах было трудно. Чжун Ли встал напротив Люмин, обхватив её лицо ладонями, начал рассматривать зрачки, которые сейчас вели себя крайне неадекватно, и прошептал: — Паническая атака. — Чжун Ли, сделай что-нибудь, пожалуйста! — Паймон заколотила кулачками об плечо Властелина Камня. Но нет… Это не была паническая атака. Люмин чётко знала это. Это было что-то похожее, но всё-таки иное. Неизвестно откуда взявшийся гнев застил глаза. Путешественница резко оттолкнула Чжуна Ли от себя и направилась напролом, точно таран, прямо к этой девушке. — Да куда ты? — закричала Паймон. Чжун Ли начал догонять Люмин, но перед ним постоянно возникали варны, перекрывая дорогу. Приходилось идти практически по головам, что конкретно замедляло процесс продвижения. В это время Люмин практически без труда протискивалась между варнами. Паймон подлетела к ней, кричала, умоляла остановиться, но теперь в ушах Путешественницы ничего не звучало, кроме одного слова: «Брат». Люмин обошла длинный стол и остановилась около девушки. И просто задала один единственный вопрос, что вылетел из уст на автомате: — Кто ты?! Некоторые варны обернулись, с непониманием наблюдая за происходящим. Чжун Ли подходил всё ближе и ближе. Паймон мелькала перед лицом Путешественницы, кричала что-то, но Люмин будто смотрела сквозь неё, наблюдая за девушкой. Та снова медленно повернула голову и прошептала своим устрашающим голосом: — Ты ищешь врагов не там. — Что ты имеешь ввиду?! Отвечай! — крикнула на всё поле Люмин. Теперь почти все наблюдали за этой сценой. Девушка невинно улыбнулась и протянула руку к Путешественнице: — Ищи их в своей крови. — Что здесь происходит? — старейшина вышел из толпы, ударив кулаком по столу. — Что вы себе позволяете?! — Тёмное грядёт. — глаза девушки обрели скорбь и боль. — И лишь вам решать, как справиться с ним. — девушка посмотрела на Властелина Камня, что уже взял Люмин за руку, пытаясь оттащить её назад: — И он тоже… будет решать. — Отойдите от неё! — к девушке подбежала пожилая женщина, обнимая её за плечи. — Как вы смеете так обращаться с нашей дочерью?! — Разве так можно?! — закричал пожилой мужчина, что тоже подбежал к девушке, загораживая её собой — видимо, отец. — Простите за это недоразумение, пожалуйста. — Чжун Ли обнял Люмин за плечи, уводя её с собой. Паймон прижалась к плечу Путешественницы. Но Люмин так и не могла отвести глаза от девушки, что тоже глядела на её…***
В комнате было холодно. Раус плотнее укутался в одеяло. Он вспоминал слова Дейна, размышлял над ними… «Никогда не вини себя из-за смерти своих родителей». И если бы Господин тогда не вошёл, то, может, Раус узнал бы ещё много информации от брата. Всё тело до сих пор болело. После войны с драконами повреждения были серьёзными. Но для него это было ничто по сравнению с тем, что Раусу довелось слышать. Ощущение, словно весь мир намекает на что-то очень важное, и только он не понимал этих намёков. За дверями комнаты слышалась шаги, и Раус уловил слова слуг: — Нужно будет позвать горничную в покои Господина, чтобы всё было чисто до его приезда. — А что, Господин куда-то едет? — Да. Я услышала, что на встречу с важной персоной ещё час назад. — Снова? Он месяц назад также ехал на встречу с кем-то. Вот только мне до сих пор непонятно, куда именно он едет. Кучеры ничего не говорят. Молчат. — А ты что, думала, что тебе, обычной кухарке, что-то важное скажут? Хах, не смеши. Но я, знаешь, уверена, что это как-то связано с нашим спасением. Голоса постепенно начали отдаляться, а шаги утихать. «На встречу с важной персоной?» — подумал Раус… Господин никогда ему не говорил про «важную персону». Он сел на кровати и попытался навострить уши. Может, ещё что-то услышит. Но нет, ничего. Раус снова откинулся на подушке, прикрыв глаза. Он всё думал-думал… Думал о Господине, о том, что было вчера. Внутри всё сжалось от осознания, что Раус наблюдал за тем, как Шезму прямо перед ним утолял свою похоть. Но ведь это он сам сначала поцеловал Господина в шею. И зачем только? Ответа на вопрос не было, ведь сама причина оставалась за толстой стеной. Но одно он знал точно… Он уже жалеет об этом. И внезапно в окно постучались. Раус чуть ли не вскочил от неожиданности. Он обернулся и увидел Дейна, что машет ему, указывая на окно. Раус в шоке поднялся и подошёл, хромая. — Что ты здесь делаешь? — спросил Раус, открывая окно. — Как ты взобрался на третий этаж? Тебе нельзя здесь находиться. — Я знаю, Раус, знаю, — Дейн пролез в комнату, — но я не могу. Раус еле держался на ногах, поэтому Дейн помог ему снова сесть на кровать: — Осторожнее… — Ещё раз спрашиваю, как ты сюда взобрался? — Со второго этажа взобрался на то сухое дерево, что рядом, и так добрался до твоей комнаты. — Ты совсем спятил! Ты мог упасть! И ещё тебя могли заметить! — Раус с волнением сжал руки брата. — Ну ты же знаешь, какой я ловкач. И меня не заметили, зуб даю. — улыбнулся Дейн. На его лице совершенно не было никакого страха. Как и тогда — в детстве, когда Дейн постоянно защищал Рауса без проблеска тревоги. Но затем на его губах заиграла горькая усмешка: — Господин запретил мне с тобой видеться. Даже пригрозил убийством. — Что?! — вскрикнул Раус. Дейн приложил палец к своим губам: — Чш-ш-ш-ш… Не так громко. Не то услышат нас. — Дейн, что происходит? — В общем, — брат тяжко вздохнул, — прости за то, что рассказал тебе в лазарете. — Хах, — Раус недовольно хмыкнул, — ну ты уж объясни мне. Что значит «никогда не вини себя из-за смерти своих родителей»? Эта фраза из головы не вылезает. — Раус… Ты только, пожалуйста, не переживай. — Дейн сжал руки брата в свой цепкий капкан. Ладони были холодными, шершавыми и очень сухими. Раус недоверчиво нахмурился: — Дейн… От этого тёмного взгляда стало жутко. Впервые Дейн увидел настолько мрачные глаза Рауса. Когда-то в его зрачках плясали довольные искры, вырисовывался целый красочный мир, а теперь в нём только тьма. И Дейн чётко знал, из-за кого это всё. — Раус, что с тобой? — спросил он. — Ты так изменился после… войны с драконами. Тебя будто подменили. — Не уходи от ответа. — Раус хотел выдернуть руки из-под капкана Дейна, но тот не позволял, крепче сжав ладони. — Хорошо… Только прошу тебя, не переживай. Раус с опасением кивнул, а Дейн снова начал свой рассказ…***
«Несколько столетий назад. Каэнри’ах.»
Здание, что раньше радовало жителей Каэнри’ах своими шоу — театр — теперь было абсолютно полностью разрушенным из-за войны, местом, где теперь не было смеха, интереса, восторженных возгласов — всё это осталось в светлом прошлом. За стенами творился хаос: раскаты грома, бушующие торнадо, раскол земли. В ещё целом, но тоже не в идеальном состоянии, хранилище одежды, украшений и прочих принадлежностей для спектакля, сидела небольшая толпа варнов, спрятавшись от воинов, Архонтов и Селестии, ведь все они сейчас разрушали регион без богов. Раус сидел в обнимку с девушкой. Она уткнулась ему в грудь, рыдала, дрожала. А Раус целовал её, успокаивал. Варны рядом тоже рыдали, требовали поддержки от своих родных. Рядом с Раусом сидели Дейн, тётя Дарла и дядя Парк. — Я не знаю, что будет дальше, Раус. — всхлипнула девушка. Раус молчал… Он не мог говорить, что всё будет хорошо или что они справятся. Нет. Ведь всем было ясно, что это конец. Никакого спасения, пощады. Каэнри’ахцы и варны теперь изгои Тейвата. И их перебьют всех до одного, никого не пощадят. Всё, что он мог делать — успокаивать девушку объятиями и поцелуями. Вдруг за дверями послышались крики: — Быстрее, демон тебя дери! Хочешь, чтобы нас поймали, идиотка?! Спрячемся здесь. — Не кричи на меня! — Похоже, кто-то ещё пришёл. —произнёс один из варнов. — Может, им помочь? Голоса были до безумия знакомы… По крайней мере для Дейна. Он поднялся и пошагал к двери. — Дейн, стой! — прошипел Парк. — Не смей выходить. — Сядь. — сказала Дарла. — Вдруг это ловушка. Но Дейн не послушался… Что-то тянуло его. Он открыл двери и выбежал из кладовой на встречу голосам. — Дейн, стой! — Парк побежал за ним. Дарла встала и подошла поближе к Раусу: — Сиди здесь, оберегай Аделию, хорошо? Раус кивнул, прижав девушку ещё крепче. Дарла тоже выбежала из кладовой, заперев двери. Послышался голос ещё одного варна: — Неприятности найдут… Выбежав из кладовой, в нос ударил запах гари, крови, гнили и сырости. Звук ветра стал чётче, а свет от молний резал глаза. Разрушенное фойе театра ужасало. Когда-то здесь ходили сотни душ, смеялись, обсуждали выступления, а теперь опустевшие коридоры, ставшие заложниками разрухи, пыли и песка, только напоминали о недавних временах. Повсюду валялись мусор, обломки, разбитое стекло, и бушевал огонь, без стыда поглощающий могучее здание. Дейн вышел в центр и увидел вдалеке женщину и мужчину, что бежали навстречу, попутно ругаясь. Сзади подбежали Парк и Дарла. — Дейн, ты спятил. — недовольно пробормотал Парк. — Пошли обратно в укрытие. — Дарла осторожно подхватила Дейна за локоть, стараясь увести его. — Может, нас там не найдут. Но Дейн не двигался… На глазах застыли слёзы, но он не позволял себе их выпустить. В груди заныла такая душевная боль и обида, что его тело буквально прилипло к полу. Перед его глазами сейчас были его настоящие родители… Дарла и Парк тоже взглянули на тех, кто бежал, и это вызвало на их лицах ужас. Мерида и Джаред тоже остановились. Между ними были несколько метров, а между их душами — годы разлуки. Тело Дейна забилось от лихорадки, он прошептал: — Мама? Отец? Дарла и Парк не смогли ничего сказать. — Д-дейн? — глаза Мериды засияли радостной, но в то же время печальной искрой. Её материнское сердце, в котором осталась ноющая рана, заныло от той боли, которую она хранила в себе несколько лет. — Дейн! Мерида уже хотела побежать к своему сыну, прижать к сердцу, задушить в объятиях, но её руку крепко схватил Джаред, что смотрел на Дейна со смесью злости и презрения. Его холодный тон, точно кинжал, пронзил душу сына: — Некогда нам разбираться. Сейчас шкурку надо спасать свою. Пошли, Мерида. Где-то тут мы укроемся. — Нет! Джаред, стой! — Мерида вырывалась, била его по руке, лицу, рвалась к своему сыну. — Дейн! Мой мальчик! — но поняв, что бесполезно, она лишь крикнула: — Прости! Прости меня! Пожалуйста, прости. Я так люблю тебя!.. Джаред повёл Мериду вглубь театра. Отец даже не взглянул после этого на своего сына, не обернулся, не сказал ни слова ему. Он только лишь ранил его своим злым взглядом. А Мерида могла только слушаться его. Они скрылись за поворотом — где-то там как раз и находилась кладовая… — Дейн… — Дарла аккуратно положила свою ладонь на плечо парня. — Пойдём. Но тот сбросил её руку. Он с ненавистью смотрел на поворот, куда завернули его родители. В груди — ещё большее отчаяние. Его дыхание стало рваным. Те, кого он так долго искал, так любил, желал обнять — сейчас просто прошли мимо. Он смог лицезреть боль в глазах мамы, но и как будто она ожила вновь, увидев своего сына. Но отец… Тиран. Лгун. Пьяница. Он не позволил. Показал отношение к сыну лишь одними глазами, в которых больше не было любви. Но была ли она вообще? Дейн словно вернулся в тот миг, когда он вместе со своим младшим братиком видел безумие отца, слушал его крики, видел слёзы мамы, бежал по тёмным улицам в поиске защиты, оставляя за спиной всё своё детство. У них тогда не было иного выбора: жить дальше. Теперь родители для него окончательно мертвы, их не существовало, их не было. Всё, что оставалось — отпустить все те детские воспоминания счастливой жизни по ветру, оставив только мрак. То прекрасное, беззаботное теперь для него ничего не значило. Нет у него родных. Злость. Ярость. Дейн почувствовал, как внутри просыпается пламя, сжигает всё нутро. Глаза облились кровью, а зрачки засияли… голубым светом… И проснулось безумие.***
«Настоящее время. Далёкие Края (Кламбирт).»
— Я смутно помню, что было дальше. — Дейн опустил голову. — Ведь безумие туманит мозг и сложно вспомнить, что ты творил во время него. Но спустя какое-то время я очнулся на площади у театра. Слышались вопли… И как я потом узнал, что в тот момент тобой тоже овладело безумие, и ты… — Убил всех, кто был в кладовой. — продолжил Раус, смотря в одну точку. — И… настоящих родителей тоже. — Верно. — с печалью в голове произнёс Дейн. — Потом у театра показалась толпа зверей и несколько воинов во главе с Гео Архонтом… Тебя поймали. — А дальше приказали отрубить руку… — Раус смотрел будто через этот мир. Перед глазами предстала влажная пелена. — Я убил… убил свою родную кровь. Убил невинных варнов. Я вспомнил… вспомнил… Я вспомнил!!! — Раус ударил себя по груди. Хотелось разорвать себя на части, чтобы наконец сгинуть из этого мира, не приносить боль и смерть. — Раус, послушай, — Дейн взял ладони брата в свои ладони, — посмотри на меня. Помнишь, как я тебе говорил, чтобы ты не винил себя в смерти своих родителей? — О-они и т-твои родители. — слёзы начинали душить. Глаза Дейна тоже стали важными, но он не позволял эмоциям вылиться наружу. Он вдохнул поглубже и снова заглянул в покрасневшие глаза брата, неуверенно ответив: — Верно… Но я продолжу. Раус, пожалуйста, не вини себя. Никогда не нужно винить себя за безумие. Такова наша природа. Такими нас создала Вселенная. — Для чего? — Раус уткнулся в грудь Дейна. — Для чего нам это?! — Я не знаю… Никто не знает. — Дейн прижал Рауса к себе, обнимая за его содрогающиеся плечи. — Не хочу быть варном. — прошептал сквозь слёзы Раус. — Не хочу быть в этом мире тем, кто в любой момент может впасть в безумие. — Не говори так, Раус. Это наша особенность. — ХВАТИТ ГОВОРИТЬ МНЕ ПРО ОСОБЕННОСТЬ! — Раус вырвался из объятий Дейна. — ХВАТИТ! Это не особенность! Это проклятие! Почему никто этого не понимает?! — Прости… — Дейн протянул руку к брату, но так и не коснулся его, ведь Раус отодвинулся от него. — Уходи. — Раус отвернулся от брата. — Ты не должен видеть меня таким. — Раус… — Уходи. Пожалуйста… Дейн посмотрел в угол комнаты. Его взгляд задержался на одной точке. Сожаление, горечь, боль собрались воедино. Он бы отдал жизнь за Рауса, если придётся. Он выдержит сотни ударов кнутом, лишь бы не трогали его брата. Он позволит заглушить всю боль, которую испытывает Раус, но… теперь Дейн и сам причинил её, ударив мечом воспоминаний по и так больному сердцу, разрубив его на части. Кивнув, Дейн встал с кровати. Он вновь взглянул на Рауса, что смотрел куда-нибудь, лишь бы не на брата. — Раус, — произнёс Дейн, — прости меня. Я не хотел тебе причинить боль этими словами. — Раус молчал, а Дейн продолжал: — Ты даже не представляешь, насколько сильно я люблю тебя. — Раус молчал. — И просто меня гложет чувство вины, что я скрываю это от тебя. И всё это по приказу Господина. Но я не мог держать это в тайне так долго. Скоро наступят сложные времена и до тайн прошлого времени не будет… Поэтому лучше поздно, чем никогда. — Раус молчал. Дейн прикусил губу от досады. — Прости ещё раз… Дейн развернулся и подошёл к окну. Он бросил последний взгляд на Рауса, который никак не взглянет на него. Открыв окно, перелез и спустился вниз, оставив брата одного в комнате, где витала лишь боль. И только Дейн ушёл, Раус медленно обернулся. Его глаза устремились на окно. В груди заныло от съедающей тоски. Хотелось рвать и метать, стереть весь мир к демонам. Но даже на клокочущую ярость не хватало сил. Поэтому Раус просто прикрыл лицо ладонями, высвобождая свои эмоции наружу. Слёзы потекли по щекам.***
Люмин, лениво «играясь» с сухой травой, сидела в углу поляны, над ухом тараторила Паймон, никак не утихая. Это начинало раздражать. Чжун Ли стоял немного дальше, разговаривая со старейшиной деревни. Сат был явно недоволен «представлением», которое здесь произошло, но Властелин Камня старательно успокаивал его. Варны, проходя мимо Путешественницы, поглядывали на неё, как на сумасшедшую. Женщина и мужчина, которые были, вероятно, матерью и отцом той девушки, шептали что-то утешительное своей дочке на ухо, гладя её по голове. — Люмин, ты меня совсем не слушаешь! — нахмурилась Паймон. — Прости. — Люмин схватилась за голову. — Я просто сама не осознаю, зачем такое сделала… — Да неужели? — Паймон, прошу, хоть сейчас не надоедай. — Хм… Ладно. — Паймон цокнула язычком, рассматривая поле праздника. Атмосфера явно омрачилась. И неужели всё из-за слов Люмин? Путешественница сама не понимала такого внезапного порыва. Весь разум затуманился при упоминании брата. — Хотя, действительно… Это очень странно. — Паймон задумчиво потёрла подбородок. — Её слова были такими таинственными. Неспроста же это. Да и ты говорила, что услышала её шёпот про брата. — Давай переведём тему. Мне как-то не очень хорошо из-за этого. — Хорошо. — Паймон кивнула. Её взгляд резко устремился на Чжуна Ли. Перед глазами пронеслись воспоминания. Люмин и Чжун Ли, сидящие в воде; он, целующий её руку; она, смотрящая в его глаза. И в каком-то резком порыве Паймон спросила: — Люмин, у тебя что-то есть с Чжуном Ли?.. Путешественница замерла. Сначала казалось, что ей послышалось, и Паймон спрашивает совершенно другое, однако нет… Люмин медленно повернула голову к маленькой подруге и сжала губы в тонкую линию, но спросила: — Так ты действительно всё видела? — Паймон видела… Люмин досадно прикусила губу и устремила свой взгляд на Чжуна Ли. Его прямая осанка, красивое тело, гладкие волосы, голос… Она снова внимательно рассматривала его, каждую деталь, не веря, что поистине бог её буквально вчера ласкал своими губами, спал с ней ночью, танцевал сегодня. И ответ не заставил себя долго ждать: — Да… Паймон замолчала, удивлённо уставившись на Люмин, но та тоже ничего не говорила больше, позволяя обдумать сказанное. — Люмин… ты уверена в этом? — Путешественница не ответила. Паймон продолжила: — Паймон ещё раньше замечала некую связь между вами, но не придавала этому значения. А оно оказывается вот как… Паймон не будет тебя отговаривать, но хочет надеяться, что ты знаешь, что делаешь. И просто будь осторожна, хорошо? — Я понимаю, Паймон. — сказала Путешественница. — Я буду осторожна. Обещаю тебе. — Просто знай, Паймон всегда тебя поддержит! Паймон уткнулась в плечо Люмин, обвив её руку своими крохотными ладонями. Улыбнувшись, Путешественница наклонила голову, чтобы прижаться к верному компаньону. Хоть и вокруг было столько недопонимания, вопросов и ужасов, но объятия с уже родной для девушки душой грело нутро, заставляло улыбаться и чувствовать себя как дома. Удивляло, как такой миниатюрный белый клубок счастья мог дарить столько тепла и уверенности. Но самое главное, что они снова вместе, как, впрочем, было и всегда: дарят поддержку друг другу и заботу. И уже через пару минут к Люмин и Паймон подошли Чжун Ли вместе с Сатом. Последний выглядел мрачным и всё ещё недовольным, но, к счастью, не так, как раньше. Прозвучал его холодный, будто металл, тон: — Ну что же… Мы всё решили. Спасибо, господин Маний, что всё объяснили. — Это вам спасибо за понимание. — кивнул Чжун Ли. — Но впредь, госпожа Лилит, — обратился Сат к Люмин, — держите своё безумие при себе. «Безумие?» — удивилась Путешественница про себя. Сат на пятках обернулся и ушёл в другой угол поляны, где, видимо, стояли только важные лица Магхиганта. Чжун Ли сел рядом с Люмин, произнеся: — Решил этот вопрос… Но Сат всё равно немного недоволен. — Безумие? — спросила Люмин. — Ты сказал ему, что я впала в безумие? — Да. Эти слова подействовали. Они все ведь думают, что мы варны. — Теперь я понимаю, почему на меня смотрят, как на прокажённую. Варны боятся, что они станут моими «жертвами»? — Верно. — Надо отсюда сматываться как можно скорее. — Паймон нетерпеливо захныкала. — Постоянно ощущение, что за нами следят. — Нас уже просто так не отпустят. — ответил Чжун Ли. — Мы должны пробыть здесь до их «сюрприза». — А мы не можем пойти в дом? — спросила Люмин. — Может, придумать какую-то отмазку? Сказать, что стало плохо. Просто действительно не хочется уже быть здесь… — Можно попробовать. — согласился Чжун Ли. — Но я не уверен, что сработает. — Нужно попробовать хотя бы. — решительно сказала Паймон. — Ну хорошо. — Чжун Ли поднялся, помогая Люмин тоже встать. Пробираясь сквозь толпы варнов, что до сих пор косо смотрели на Путешественницу, от чего становилось очень неуютно, они подошли к старейшине, увлечённо говорящего со своими друзьями. Как только беглецы подошли, спутники Сата тоже покосились на Люмин. Напряжение теперь ещё сильнее давило. Чжун Ли уверенно сказал: — Господин Сат, позвольте нам отправиться в дом на некоторое время. Лилит стало плохо. Думаю, ей нужно прилечь. Старейшина взглянул на Путешественницу. Та, чтобы план удался, имитировала своё скверное состояние: немного прищурила глаза, тяжело дышала, немного пошатывалась. Сат, задумчиво прикусив губу, с неким недоверием ответил: — Ладно… Можете идти. Но обязательно придите на «сюрприз». Вы услышите звон. — Конечно, старейшина. — поклонился Чжун Ли. — Спасибо за вашу доброту. Сат как-то многозначительно ухмыльнулся, а потом обернулся к друзьям, продолжая вести светские беседы с ними. Тем временем Чжун Ли, приобняв Люмин за талию, повёл её на выход, а Паймон плелась сзади. Как только они покинули поляну, дышать стало намного легче. Свежий воздух стал самым настоящим спасением после запаха алкоголя и жареной еды. Тяжёлое, как гора, напряжение спадало с плеч, даря чувство свободы. По пути все молчали, ведь ощущение, что кто-то может следить, никак не отпускало, лишь наоборот, всё нарастало и нарастало. И уже дома у старейшины все могли спокойно выдохнуть. В груди Люмин бешено стучало сердце. Она прижалась к входной двери, тяжело дыша. В доме никого не было, и разговоры теперь обрели некую волю. — Нас здесь никто не услышит. — сказал Чжун Ли. — Паймон чувствует себя в относительной безопасности. Хвала Архонтам… — облегчённо выдохнула Паймон. Но, видимо, спокойно было всем, кроме Путешественницы. Та всё так же стояла на месте, прижавшись к двери. Глаза были испуганными, ведь по пути в дом старейшины, она проанализировала все возможные варианты. — Та девушка… Она мне сказала, чтобы я искала врагов в своей крови. — Люмин схватилась за голову, будто борясь с разъедающей болью. — И упомянула брата… Может… в этом действительно замешаны Итэр и орден Бездны? Чжун Ли задумался. Паймон же сказала: — Но тогда какова их роль? Мы ведь знаем, что все эти катаклизмы вызывает Господин. — Либо… он чья-то пешка. — произнёс Чжун Ли. — Неужели моего брата? — испуганно спросила Люмин. Мысль, что в этом замешан Итэр очень пугала, ведь это могло указывать на битву с братом, а Путешественнице этого сильно не хотелось. Она до последнего хотела сомневаться в причастности Итэра. Но столько факторов указывало на это. Однако была ещё одна мысль, которую Люмин и озвучила: — Но есть другая теория. Может, проблема… во мне? — Так, стоп! — замотала руками Паймон. — Почему мы вообще думаем, что слова какой-то неизвестной девушки правдивы? — Потому что это не только она сказала… — Что?! — глаза Паймон в шоке расширились. Путешественница объяснила: — После побега из замка Господина, когда я упала в обморок, то… увидела, а точнее услышала, кое-что. Вокруг было темно, и я словно плыла по ночному небу, а потом услышала голос, который мне сказал, что мне нужно думать, на чьей я стороне, ведь брат уже сделал выбор… — Почему раньше не рассказала? — Паймон недовольно нахмурилась. — Не знаю… — Спокойно. — Чжун Ли ласково взял Люмин под руку и повёл к маленькому старому дивану. — Присядь. Путешественница послушалась. Чжун Ли сел рядом, а Паймон осталась витать в воздухе. Удивительно, с начала праздника прошло не так много времени, но складывалось тягостное ощущение текучей вечности, нескончаемой тревоги и липкого страха. Этот замкнутый круг так надоедал. Он нагло, без стыда, вырывал из обычного потока жизни, окунул в болото и не выпускал до тех пор, пока не настанет нужный момент. Но что это такое: нужный момент? Смотришь, он есть. Далеко, но есть. Да вот только это всё глупый мираж и нечестная игра, ведь света в туманном пространстве не найти. Так прошли несколько мучительных минут молчания. Резкая и неожиданная усталость накатила жадной волной. Хотелось прилечь, уснуть вечным сном и будь что будет. Люмин встала с дивана: — Хочу прилечь. — Люмин, стой… — Паймон хотела полететь за Путешественницей, но Чжун Ли незаметно для Люмин выставил руку вперёд. Паймон замолчала, смотря на Властелина Камня и его жест, кивнув: — Ну хорошо… Можешь идти. Путешественница молча поднялась на второй этаж. Послышался звук закрывания двери, а после — гробовая тишина… Чжун Ли и Паймон остались на первом этаже. Между ними волнительно вибрировал воздух. Неловкое молчание снова поселилось в комнате. Паймон игралась со своей одеждой, а Властелин Камня просто сидел, рассматривая гостиную. Скромное убранство можно было сравнить с домами деревни Цинцэ, где тоже не заморачивались над мебелью, ведь там действовало только одно правило: всё для жизни есть, а большего и не надо. — Чжун Ли, — прозвучал тонкий голосок Паймон, — не сочти это за неуважение, но… Люмин кое-что рассказала. — Что именно? — Ну… — Паймон смущённо почесала затылок, нервно смеясь. — Хе-хе… В общем… Это… Ну… — Не нужно так волноваться, Паймон. — видимо, Чжуна Ли вообще не волновало, каким может быть вопрос. — Паймон очень не хотелось поднимать этот разговор, но приходится… В общем, Люмин мне сказала, что между вами… что-то есть. Паймон понимает, это очень невежливо, но… — Всё в порядке. — ответил Чжун Ли, повернувшись к ней. Лицо его было серьёзным, не было никакого волнения, либо смущения, только ясное понимание, что он сейчас ощущает. — Любовь — это очень серьёзно. Ты берёшь крупную ответственность за свои действия в отношении своего партнёра и наоборот. Поэтому я старался не навязываться в доверие Люмин слишком сильно. Это было бы неуважительно. Но и быть рядом с ней так близко, но без возможности поговорить о чём-то обычном, оказалось очень трудным занятием. — Поэтому ты с нами так часто прогуливался? — Верно. Поэтому, да, между нами есть чувства… Но прости, Паймон, я не могу рассказать тебе всё. Мне не хочется относиться неуважительно к Люмин и раскрывать то, что должно быть только между нами. — Паймон понимает… — отведя взгляд в сторону, она прошептала: — Ты ведь знаешь, как дорога для Паймон Люмин. Мы с ней уже практически стали роднёй. И Паймон очень переживает… — Ты прекрасная подруга и чудесный компаньон. — легко улыбнулся Чжун Ли. От таких слов на щёчках Паймон заиграл румянец. — Я тебя понимаю и даю обещание, что никогда её не обижу, не заставлю огорчаться. Знаю, не самое удачное время для того, чтобы порождать в своём сердце чувства, но… — Ему не прикажешь. — продолжила Паймон. — Да. — Теперь Паймон поняла… Может, тебе стоит подняться к ней?.. — Паймон нервно хихикнула. — Думаю, она нуждается в поддержке. — Считаю, что от тебя она будет гораздо больше, чем от меня. — легко хмыкнул Чжун Ли. — Паймон уступает тебе место. Чжун Ли бросил тёплую улыбку, встал на ноги и бросил напоследок: — Спасибо. Паймон довольно кивнула, провожая Чжуна Ли взглядом. Он поднялся по лестнице, скрываясь на втором этаже. Паймон же осмотрела комнату в поиске вкусняшек…***
Люмин сидела в комнате на кровати, поджав колени. Печальный взгляд, дрожащие руки от навязчивых мыслей. Рядом, на тумбочке, стоял манящий алый камень, но не было возможности к нему прикоснуться. Но он сейчас не был так важен, как то, что в данный момент чувствовала Люмин внутри. Все негативные думы скрепились, слились воедино танцующей на костях радости тоской. И Люмин позволяла им плясать на её костях, будто смиряясь со всеми невзгодами, утяжеляющими её сердце отчаянием. Звук открытия двери заставил все мысли развеяться в полупрозрачной дымке. Из дверного проёма показалась высокая мужская фигура. Та, что уже своим присутствием может утихомирить всю тоску. Это был Чжун Ли. Он остался стоять около двери, смотря на Люмин. Путешественница резко начала вытирать застывшие на глазах слёзы — не хотелось плакать, как вчера. — Люмин? — ласковый голос Властелина Камня заставил Путешественницу посмотреть на него. — Погоди… Не хочу, чтобы ты снова смотрел на то, как я… плачу. — Мне уйти? Долгое молчание… Эта мысль, что сейчас захлопнется дверь, и Люмин снова останется одна со своими демонами в голове, очень пугала. Поэтому она ответила: — Нет. Чжун Ли сел на кровать напротив, установив между ними томительную дистанцию, но Люмин не хотела её соблюдать. Она прошептала: — Сядь рядом. Пожалуйста. Без каких-либо вопросов Властелин Камня сел рядом с Путешественницей. Люмин не поднимала голову, не хотела встречаться с его взглядом, ведь знала, что только ей придётся увидеть вкрадчивые янтарные глаза, то сразу расплачется. — Люмин, послушай меня. — Властелин Камня подсел ближе. Люмин отчётливее чувствовала его томную ауру, тепло, которое он излучал. А голос его успокаивал, точно колыбельная. — Мне больно смотреть на то, как ты грустишь и плачешь. Знаю, что своими словами не развею твои мысли полностью, не заставлю думать иначе, но… я здесь. Я рядом с тобой. Всё, что ты слышала, видела, думала — оно готовит к худшему, неизбежному, но ты не должна это прятать глубоко в душе. Оно съедает изнутри и терзает тебя. — Но что мне делать, если не получается мне не прятать это? Чжун Ли помолчал несколько секунд, а затем прошептал: — Тогда позволь мне заглушить твою боль. Люмин впервые за это время подняла глаза на Властелина Камня. Он развёл руки по сторонам, предлагая упасть к нему в объятия. И ни капли не сомневаясь, Люмин прильнула к нему. Его мощные руки обвили её вокруг, укутали сильнее. Мгновенная безопасность и райский уголок на фоне смеющегося хаоса. Путешественница чувствовала, как их сердца бьются в унисон, создавая лёгкую гармонию. Люмин провела руками вдоль спины Чжуна Ли, поднимаясь выше и выше. Зарылась пальцами в его волосы, что одновременно покалывали и ласкали кожу. Уткнувшись носом в шею, Путешественница вдыхала его аромат. А Чжун Ли всё крепче сжимал хрупкое тело в своих руках: — И запомни, я всегда буду готов тебе помочь. — Спасибо… Спасибо тебе. — Люмин потёрлась щекой о плечо. Так хотелось утонуть в мужских руках, окунуться в его волшебный мир грёз и никогда оттуда не возвращаться, чтобы не познать ещё большую боль, которая может стать фатальным ударом в и так окрашенное бордовыми ранами сердце. Руки Чжуна Ли также блуждали по изгибам девушки, но нежно, осторожно, без лишних ненужных намёков. Его пальцы ласково сжимали талию, осторожно касались обнажённого участка спины. В один момент Люмин смогла взять его ладонь в свою руку. Чжун Ли не противился, даже внимательно, с интересом ожидал дальнейшие действия. Путешественница поднесла кисть руки ближе к лицу и лёгким движением сняла перчатку, обнажая возведённую из мрамора ладонь, рассматривая её со всех сторон. Длинная, бледная, гладкая, укрытая дорожками из вен, с красивыми, длинными пальцами. Не удержавшись от соблазна, Люмин прильнула губами к его костяшкам, не отрываясь от объятия. Чжун Ли, чувствуя мягкие губы на своих пальцах, неровно вздохнул, обжигая шею Путешественницы своим горячим дыханием. Люмин продолжила спускаться ниже, пока не дошла до его подушечек пальцев, что теперь тоже стали жертвами её ласк. Казалось, будто это была самая заветная мечта Путешественницы: ласкать своими губами пальцы этого прекрасного божества. Ведь они были такими красивыми, длинными, аристократичными. Изящество рук Властелина Камня было ясным, точно сокровище — золото, которое наконец-то получает достаточное внимание. Чжун Ли прикрыл глаза, полностью отдаваясь Путешественнице, её теплоте. И Люмин не было неловко, она не смущалась, ведь чётко знала, чего именно желала и… кого желала. С Чжуном Ли всё казалось верным, единственно правильным, никаких запретов. И, похоже, что именно он её и научил этому в своих историях: не бояться своих желаний, делать всё только по зову собственного сердца. Дыхание Властелина Камня становилось рваным. Ему безумно нравилось то, как обходительно Люмин целовала его пальцы, уделяя каждому участку кожи должное внимание. Сердце ускоряло ритм, отзываясь на каждое прикосновение женских губ. А Люмин всё никак не могла остановиться. Это превращалось в зависимость, но ей безумно нравилось. Она решила поднять глаза на Властелина Камня, что оказалось большой ошибкой, ведь он сейчас так внимательно наблюдал за ней. В животе заплясали бабочки от того, какими… влюблёнными глазами он смотрел. Люмин отвела взгляд в сторону, бормоча: — Прости, пожалуйста. Просто твои руки такие… красивые. Улыбка Чжуна Ли стала ещё шире, от чего сердце Люмин пропускало один удар. Он никогда так много не улыбался, только с ней. — Твои поцелуи такие нежные. — произнёс Чжун Ли спокойно, размеренно. — Ты заставила моё сердце вновь отмереть. Разбила очередную каменную стену вокруг него. Твой яркий свет, который ты излучаешь каждый день, дарит столько тепла, сколько не может дарить само солнце. И этими самыми пальцами Чжун Ли коснулся щеки Люмин, провёл ими вниз по скуле до подбородка. По коже пробежались крупные мурашки. Люмин прижалась своей грудью к груди Властелина Камня. Руки обвили талию крепче, прижимая его ближе. Короткий взгляд, а затем их губы скрепились в поцелуе. Мягкие движения, осторожные, согревающие. Они даровали желанную жизненную энергию, заставляли упиваться ею. Руки Чжуна Ли изучали, гладили лицо Люмин, каждый участок мягкой кожи. А его губы впивались в её. Так чувственно, жаждущее, словно это их последний раз. С каждым движением губ Властелина Камня душа очищалась от боли, отбрасывала всё злое, оставляя за собой только усладу. И если Люмин для Чжуна Ли была лучиком света во тьме вечного одиночества, то Чжун Ли для Люмин — поводырём из царства меланхолии в лес благодати. На губах Властелина Камня оставался горьковато-сладкий привкус вина, отчего они становились более опьяняющими. Путешественнице вскружило голову, она напрочь забыла о кошмарах, концентрируясь только на губах Чжуна Ли. Ласкать его, ласкать! Сильнее, глубже, требовательнее, лишь бы не отпускать его никогда. Тяжело было разорвать поцелуй, когда уже внутри пылал очаг, а жажда только начинала медленно уходить. Медленно, не спеша разорвав поцелуй, Чжун Ли наклонился к уху Путешественницы, обволакивая её кожу пронизывающим шёпотом: — Я буду хранить этот момент в своём сердце всегда, как храню прошлое, ускользающее от меня быстрым скакуном, уносящееся грозными водами. Буду хранить его в умирающей от тягостного зноя душе, но оживающей вновь и вновь. Буду хранить его в ставшем заложником мучительных страданий сознании, что вскоре получит свободу. Я буду хранить его везде. Сердце Люмин защемило от таких слов. Она прижалась щекой к его щеке, чувствуя её шершавость, но одновременно с этим приятную мягкость. Так не хотелось отпускать Чжуна Ли, возвращаться в безумие. Но здравый смысл говорил иначе. Поэтому, собрав до последней крошки свои разбитые вдребезги мысли о насущных проблемах, они отодвинулись друг от друга. Напоследок Люмин сказала: — Я тоже буду хранить этот момент в себе до конца своих дней.***
Спустившись на первый этаж, Люмин и Чжун Ли заметили, как проказница Паймон что-то уже жуёт, сидя на диване. Щёки набиты, а в глазах при виде вкусняшек сияет радостная искра. — Паймон?! Ты что делаешь? — крикнула Люмин, привлекая внимание маленькой негодяйки. Та дёрнулась от неожиданности, повернув голову к Путешественнице. Она, кушая печенье, попыталась что-то сказать: — А фшто? А Пфайвон нишево… Чжун Ли стоял позади Люмин и наблюдал с усмешкой за этим представлением. Паймон же резко взяла пакетик с вкусняшками и положила их на место, виновато опустив взгляд. — Дожуй сначала. — закатила глаза Люмин, скрестив руки на груди. — И сколько ты съела? — Ну… Десять. — ответила Паймон, смущённо хихикнув. — Десять?! — Десять. — Паймон доела печенье, что было до сих пор в её руке, а потом добавила: — Уже одиннадцать. — Кошмар. — Люмин ударила себя ладонью по лбу. — Хорошо, что хоть мы это увидели, а не старейшина. Не думаю, что ему понравилось бы то, как ты воруешь у него еду. — Ну не сдержалась Паймон, что поделать. Достать обратно печеньки уже нельзя. — Да уж… — Всё-всё, — Чжун Ли выступил вперёд, смеясь, — ничего страшного. Это не такое серьёзное преступление. — Вот видишь, Люмин, Чжун Ли позволяет Паймон! Путешественница выгнула бровь, смотря то на Паймон, то на Чжуна Ли, но вскоре не выдержала и рассмеялась: — Ладно, уже что есть — то есть. Чисто из любопытства пройдясь по помещению, Люмин наткнулась на книжную полку, где стояло небольшое количество книг. Взяв одну из них, Путешественница прочитала название: — «Кламбирт и история древних веков». Автор… Господин Шезму. Ого… Она очень большая. — Он и книги пишет? — удивилась Паймон. Путешественница бросила многозначительный взгляд на Властелина Камня. Тот промолчал, смотря на книгу. Проведя рукой по обложке, Люмин ощутила под пальцами её шероховатость. Надпись изящным золотым почерком стелилась по тёмно-фиолетовому полотне. Раскрыв книгу на случайной странице, Люмин учуяла этот старый запах книг. Воспоминания сразу ударили по голове, напоминая о Библиотеке внутри Штаба Ордо Фавониус, которой управляет Лиза. Те времена, когда Путешественница только-только появилась в Мондштадте, впервые повидала дивные явления Тейвата, завела здесь первых друзей. На душе стало тепло, а губы тронула лёгкая усмешка. Сзади послышались стуки мужских каблуков. К её спине аккуратно, почти незаметно, прижался грудью Чжун Ли, смотря на книгу через плечо девушки. Перелистнув на самую первую страницу, Путешественница прошлась глазами по содержанию. Первые главы, которые включали в себя ещё и подглавы, имели специфические названия: «Пришествие»; «Завет»; «Вероломство». А дальше уже пошли обычные название: «Здешний лес»; «Глубинные озёра, реки и моря»; «Главные города» и так далее. Люмин кожей почувствовала напряжение Чжуна Ли, его учащённое дыхание, что касалось обнажённых участков. Путешественница аккуратно перелистнула страницу, прислушавшись к своим ощущениям, чтобы «наблюдать» за реакцией Властелина Камня. Он как будто бы боялся чего-то. Или ей только так казалось? Паймон тоже подлетела поближе, всматриваясь в книгу. Первая глава «Пришествие» имела такие подглавы: «Жизнь до…»; «Перелом»; «Принятие». И каждая эта подглава содержала в себе десятки страниц. Видимо, Господину было что рассказать здесь. Следующая глава «Завет» включала более интересные подглавы: «Красивые слова»; «Красивые действия»; «Скверное сокрытие». И последняя глава «Вероломство» содержала в себе шокирующие названия: «Нарушение»; «Мы не будем умолять»; «Кровавые слёзы». — Паймон считает, что эти названия ну слишком замудреные. — фыркнула Паймон. — Вообще непонятно, о чём речь. А вот Люмин сжала книгу крепче, смотря на название третьей подглавы. «Кровавые слёзы»… Перед глазами прошлись те самые видения. Кровавые слёзы Чжуна Ли и его слова: «Помоги мне, Люмин, искупить свой грех. ПОМОГИ!» Дыхание участилось… Неужели здесь может быть что-то, что даст подсказку? А, может, эта книга — целое открытие правды. — Чтобы прочитать эту книгу, нам придётся потратить не один день. — Паймон закатила глаза. Странно, что Чжун Ли никак не реагировал, ведь Путешественница могла поклясться точно, что он знает об этом. Но была ещё одна версия… Эрозия. Вдруг из-за неё Чжун Ли не помнит тех событий? Люмин повернула голову к нему, смотря в глаза. Они были абсолютно спокойными, не выражали тревогу или волнение. Путешественница испытывала столько тёплых чувств к нему, но единственное, что ей в нём не нравилось — его тайны. Их было слишком много. Люмин понимала, что у него, можно сказать, Верховный контракт, нарушение которого будет буквально убивать его изнутри. Но это так раздражало… — Я думаю, нам стоит взять эту книгу с собой. — сказала Путешественница, не отрывая взгляда от Чжуна Ли. На его лице ни один мускул не дрогнул. Паймон же ехидно прыснула: — Ага-а-а… То есть Паймон обычные печенюшки нельзя воровать, а тебе очень важную на вид книгу можно?! — Паймон, не об этом сейчас. — Люмин нахмурилась, показывая, что ей явно не до шуток, а затем уставилась на Чжуна Ли: — Как ты считаешь? — Думаю, мы можем её взять, но тогда придётся быстро уходить отсюда после праздника, чтобы, когда заметят пропажу, нас не хватились. — Но после праздника Сат и Рита, наверное, будут дома. Тогда мы не сможем тихо украсть её. — Значит, придётся уже спрятать её в комнате, да понадёжней. — Уф, набираем всякого, а потом ничего сделать с этим не можем. — недовольно пробормотала Паймон. — То камень, то теперь книгу… — Успокойся, Паймон, — сказала Люмин, — я уверена, всё это нам пригодится. — Ладно. Паймон доверится вам. — Так, ладно. Я тогда пойду в комнату и спрячу книгу. — Хорошо. — кивнул Чжун Ли.***
Уже в предоставленной Ритой и Сатом комнате Люмин начала осматриваться, искать надёжное место для того, чтобы спрятать книгу. Но она сейчас была здесь одна… Никто не наблюдал. Внутри проснулось авантюристское желание открыть эту книгу именно на подглаве «Кровавые слёзы». Прикусив губу от волнения, Люмин начала лихорадочно перелистывать страницы одну за другой, пока не остановилась на нужной… И только показалась нужная страница, Люмин обомлела. На первой странице было название подглавы «Кровавые слёзы» и мелкий текст снизу, но на второй — иллюстрация, нарисованная от руки. Увидев её, она могла вскрикнуть от страха, но дар речи практически исчез, лишив возможности издать хоть какой-то звук. На второй странице вырисовывалось изображение Моракса. Очень халтурное — нечёткое, кривое, непропорциональное, — но достаточно ясное для понимания. Однако, главной деталью здесь были как раз те самые кровавые слёзы, что стекали ручьём по его щекам. А под ногами Гео Архонта растекалась алая лужа, из которой виднелись человеческие конечности: руки ноги… И головы людей (а, может, варнов) с белыми глазницами. Руки задрожали от подобной картины и весь мир вокруг перестал существовать. Никаких звуков, запахов. Люмин хотела пробежаться глазами по тексту, но тут на улице раздался громкий звон, что гласило о начале «сюрприза». Путешественница вскочила, выронив книгу из рук. — Вот демоны. — выругалась она под нос. Страницы потерялись. Снизу уже кричала Паймон: — Люми-и-ин! Ты там долго ещё? Звон! Надо идти! — Я сейчас! — прокричала Люмин в ответ. Она торопливо принялась искать нужное место, чтобы спрятать книгу. Не найдя ничего лучше, Путешественница засунула книгу под матрас, а после спешно выбежала из комнаты.***
«Час спустя.»
Господин уже приехал с важной встречи. Настроение его было лучше некуда. По пути в свои покои он посетил казарму, где решил пару вопросов, отдал приказы; на кухне успел в комнату Рауса заказать обед; забрал письма, пришедшие из городов, и выполнил ещё всякие мелкие дела, которые решались за считанные минуты. Откинувшись на мягком кресле в своих покоях, Господин пригласил массажиста к себе. Исключительно парня — по понятным причинам. Ему безумно хотелось, чтобы этим занимался Раус, однако тот не мог этого сделать из-за своего не совсем стабильного состояния. Массажист умело массировал плечи Шезму. — Нежнее. — грубый голос Господина вызывал мурашки у массажиста. — Конечно, Господин. Простите. — массажист смягчил движения. — Хм, а у тебя умелые руки. — Спасибо, Господин… — Интересно, на что ещё они способны? — голос Шезму был слегка издевательским, но массажист старался не поддаваться этим словам, потому ответил: — Я умею делать разные виды массажа. Какой только захотите. Хмыкнув, Господин откинул голову назад, абсолютно полностью расслабившись на кресле. Но вдруг в покои постучались. Шезму закатил глаза и недовольно прокричал: — Не сейчас. Я занят. — Господин, — прозвучал встревоженный голос за дверями, — простите за мою дерзость, но это срочно! — Ох, войди… В покои вошла служанка, вся запыхавшаяся. Господин осмотрел её злым взглядом: — Ну? Говори. — Господин, когда вы уехали, мне сказали отнести чистое постельное белье в лазарет. И по пути туда я заметила кое-что… В комнату господина Рауса кто-то пролезал через окно. Шезму от такой новости оживился, но не в хорошем смысле. Его голос прозвучал резко и угрожающе, точно раскат грома среди серого неба: — И кто это был? — Мне кажется, это был… господин Дейн. Уж очень похож. Я хотела кого-нибудь предупредить, но… не сочла это делом первой важности. Поэтому решила это хранить в тайне до вашего приезда. — Так и знал. — со злобой оскалился Господин. Глаза его обретали ярость. — Лучше бы ты кому-нибудь сказала. Так было бы меньше проблем, может быть. Демоны… — Простите меня, Господин. Прошу, я же… — Всё, заткнись. — Шезму отмахнулся и встал с кресла, отрываясь от массажа. — Позови генерала Номена. Он должен быть в казарме. Живо. — Конечно, Господин. — служанка поклонилась и вышла из комнаты. Господин подошёл к окну, всматриваясь в серые облака, а затем обратился к массажисту: — Ты тоже можешь идти. — Господин, вы уверены? Вы же… — Я. Сказал. Уходи. — Хорошо, как прикажите, Господин. — массажист поклонился, покинув комнату. В душе Шезму горело пламя злости. Он знал, что этим вся эта история закончится, но другого выбора не было. Господин дал шанс, а подобная поблажка дорого стоит, но Дейн не воспользовался этим… Уже через пару минут в покои вошёл генерал Номен, поклонившись: — Здравствуйте, мой Господин. Вы хотели меня видеть. Господин медленно, точно угрожающий хищник, обернулся к генералу, подойдя к нему вплотную: — Ты ведь читал мою книгу о пытках? Генерал Номен сначала был в шоке от такого резкого вопроса, но ответил: — Да. Читал. — И как тебе? — Очень… впечатляющее. — Пытка огнём. Читал о ней? — улыбка Господина становилась шире. — Да, Господин. Шезму наклонился к уху генерала, прошептав слишком спокойно, оттого ещё более угрожающе: — Я хочу видеть на ней Дейна… — Господин? — генерал Номен слегка засомневался, но Шезму повысил тон: — И приведи его сюда. А в пыточной подготовь всё. Генерал Номен отвёл взгляд в сторону, но затем твёрдо произнёс: — Слушаюсь. — Можешь идти. Но снова таки… приведи ко мне Дейна. Генерал поклонился. Его лицо — точно камень, но в душе поселилось сомнение. Но противиться приказам Шезму — подписать себе смертный договор… Хлопнула дверь, и Господин снова остался сам. Он уже предвкушал, что будет дальше… Шезму зашторил окна, зажёг свечи и сел за свой рабочий стол. Мучительная тишина почему-то именно сейчас звучала слишком громко. Спустя ещё пару минут дверь отворилась вновь. В покои вошёл тот, кого Господин звал… Дейн. Его сердце бешено стучало, но в глазах играла искра смелости и решительности. В покоях было тускло. Дейн даже не поклонился, а сразу произнёс: — Господин. Вы хотели меня видеть. Шезму медленно встал из-за стола. Лицо его было тёмным, опасным. Свет от свечи придавал ко всему прочему дополнительную тревожность. Господин смотрел на Дейна, как на самого злейшего врага. Хриплый, басистый тон звучал, словно страшный приговор: — Я знаю, что ты был сегодня в комнате Рауса. Дейн не отводил глаза, будто бросая вызов Господину. Но он молчал, позволяя Шезму высказать всё. — Я, кажется, тебе запретил приближаться к нему. Но ты сделал ещё «умнее» — полез через окно к нему. Думал, что тебя никто не заметит? — Вы не можете запрещать видеться с моим братом. — твёрдо произнёс Дейн. — Он не ваша собственность. Он — моя родная кровь. — Есть вещи, Дейн, которые выше всяких семейных ценностей. — Вы несёте чушь. — Я говорю правду… И, знаешь, что-то мне подсказывает, что ты ему рассказал то, что не должен был рассказывать. Я тебя ещё давно предупреждал. — Это жестоко! Заставлять Рауса вспоминать своё прошлое по кусочкам, мучая его. — Это правильно, Дейн. Плохие воспоминания терзают душу, а если их вывалить вместе, то эффект будет хуже. Знаешь, почему? Безумие. Раус склонен к безумию по одной причине, которую ты так хорошо знаешь. Он уже однажды, вспомнив момент с прошлого, убил старого генерала и других воинов. И ты ведь тоже рассказал, почему он склонен к безумию, верно? — Нет. — Молодец. — ухмыльнулся Господин. — Вот только это уже ничего не значит для меня и для тебя. — Шезму резко сократил дистанцию, оказавшись вплотную около Дейна. — Не подходите ко мне. — Дейн хотел оттолкнуть Господина от себя, но тот схватил его за руку, придавив к стене, а голос всё чётче походил на рычание монстра: — Ты не понимаешь какую ошибку совершил, подонок. Я предупреждал тебя. Вся ненависть выливалась в эти слова, вся демоническая сущность окутывала тело Господина. Зрачки становились красными, а на лбу вздулась вена: — Ты упустил свой шанс, Дейн. Я мог разорвать тебя ещё тогда, после твоего разговора с Раусом в лазарете, но не стал, ведь твой брат тобой очень дорожит. Но это уже слишком. — Отпустите меня! — Дейн толкал Господина, пытался ударить его ногой, рукой, но безуспешно. Шезму словно превратился в крепкую статую. — Ты совершил роковую ошибку, а за неё придётся платить очень дорого. — Господин наклонился к уху Дейна. — Жизнью… И только сейчас Дейна охватил животный ужас, осознание того, что это может быть его последний день. — Нет… — прошептал он, а затем резко закричал: — НЕТ! Дейн резко дёрнулся в сторону, утянув с собой Шезму. Схватив со стола подсвечник. Замахнувшись, он намеревался ударить Господина им, но тот резко увернулся, схватил Дейна за шею, придавив к столу. — Помнишь, как я говорил, что перед твоей смертью… хочу испытать тебя, как игрушку? — Господин сдавил шею Дейна сильнее, лишая его дыхания. — Посмотрим, какой ты… Вторая рука Господина взметнулась вверх. Кончики пальцев засияли алым светом, после чего вокруг рук Дейна образовались бордовые, полупрозрачные обручи, что впивались в поверхность стола, сковывая движения парня. Дейн задыхался от страха. Он кричал, извивался, но никто не приходил. Шезму сжал руку в кулак и ударил Дейна в лицо: — Лучше заткни пасть. На щеке Дейна уже красовался бордово-синий след от удара. Господин яростно, одним движением, точно животное, сорвал с него штаны, а свои слегка спустил. — Нет! Не надо! — закричал Дейн. Но Господин не слушал; приподнял Дейна за бёдра, дёрнув на себя. Руки парня всё так же были прикованы к столу. — Помогите! — кричал Дейн. — На помощь!!! От этих отчаянных воплей, от ощущения превосходства Господин очень сильно возбуждался… Теперь им овладело кое-что безумно опасное, угрожающее. Вся тёмная сущность наконец показала себя в образе этого красноглазого монстра. В голове Дейна били колокола, трепетало сознание, сердце разрывалось от понимания неизбежного. На глазах выступили слёзы, а сопротивляться больше не было возможным. Секунда… и Господин вошёл в Дейна резким и грубым движением, которое лишило парня дыхания. Так просто, не подготовившись. Дейн сжал руки в кулак, перед глазами взорвались миллиарды звёзд, изо рта вырвался громкий крик. И боль… адская боль внутри, а затем и во всём теле. Дейн не мог дышать, не мог произнести и слова. Тело будто с каждым резвым толчком ломалось на десятки мелких частиц. Господин довольно простонал, закусив губу. Руки его крепче сжимали бёдра Дейна до мучительной боли. Самый настоящий ад, где грешников страшно терзают, варят в котле, сдирают кожу, играются с телом. И Господин, кажется, был тот самым Дьяволом. — Н. н-нет! — Дейн пытался кричать, но сильные толчки, разрывающая боль не давали сделать этого. — Хва… ха-ах… Хватит! П-прошу! Ещё толчок и ещё. Быстро, жестоко, без капли сожаления. Перед глазами темнело, и Дейн ничего больше не видел, только мог чувствовать, как Господин беспощадно терзает не только его тело изнутри, но ещё и раненую прошлым душу. Шезму смеялся, доминировал, с каждым рывком наращивал и так быстрый темп. По щекам Дейна катились слёзы, а вопли переросли в отчаянное рыдание. И уже через пару секунд Господин дошёл до нужной точки пика. В последний раз прорычав сквозь стон, Шезму излился внутрь… Дейн смотрел на потолок. Его тело содрогалось каждую секунду. Так больно… Везде. Он не мог двигаться, не мог думать, не мог спокойно дышать. Лёгкие сжались от нехватки воздуха. А в мыслях проходил один вопрос: «за что?» Бордовые обручи на руках исчезли, Господин натянул на себя штаны, взял Дейна со стола и бросил на пол, словно мусор. Хотя, для Шезму он как раз и был мусором… Игрушкой, с которой, поигравшись, стало скучно, совсем неинтересно. Дейн сейчас лежал на холодном полу, униженный, растерзанный, практически бездыханный. — Стража! — прозвучал властный голос Господина. В покои вошли трое варнов в доспехах, поклонились. Они знали, что здесь творилось, слышали всё: каждый крик, каждый всхлип и стон. Но их Господин подготовил к этому, говорил, что так надо. Хоть и на лицах стражников не было ни проблеска эмоций, внутри же было сильное сожаление и грусть. Но такой приказ Господина. Хочешь ли ты этого или нет — выполняй. Иначе голова полетит с плеч. Шезму произнёс: — Отведите его в пыточную. Я же позже приду. Нужно привести себя в порядок. — Д-да, Господин. — голос одного из стражников дрогнул. Это не осталось незамеченным. Но Шезму только хмыкнул на это, отвернувшись. Подхватив тряпичное тело Дейна, стражники вынесли его из покоев…***
На поляне, кажется, музыка играла ещё громче, чем раньше. Конечно, ведь все теперь ждали желанный «сюрприз». Прошёл час с того момента, как прозвучал зычный звон и приходилось ещё немного ждать, чтобы организаторы всё подготовили. И кроме всех прочих декораций, вдалеке стояла небольшая сцена, сделанная из дерева. Там как раз организаторы суетились. Паймон, что неудивительно, всё так же набивала свой желудок едой. Люмин и Чжун Ли болтали о всяком, чтобы отвлечься от назойливых мыслей. Варны иногда всё же смотрели косо на Путешественницу, но уже не так часто, что очень радовало. И тут подошёл старейшина Сат: — Здравствуйте, гости дорогие! Госпожа Лилит, вам уже лучше? — Д-да. Спасибо. — улыбнулась Люмин. — И простите, пожалуйста, за тот инцидент. Мне очень стыдно за это. — Ой, — Сат махнул рукой, — не переживайте уже. Забыли. Праздник ведь продолжается! И как, вы готовы к «сюрпризу»? — Ждём с нетерпением. — ответил Чжун Ли. — Ох, вам он точно понравится! Уверяю вас. — Мы в этом уверены. — Что же, отдыхайте. — Сат улыбнулся, а затем скрылся в толпе. Люмин придвинулась ближе, обращаясь к Чжуну Ли: — Как думаешь, что это может быть за «сюрприз»? Он твердит об этом почти всё время. — Понятия не имею. — развёл руками Чжун Ли. — Ох, хочется убежать отсюда как можно скорее. — тяжело вздохнула Люмин. — Прямо сегодня. — Чжун Ли дотронулся к руке Путешественницы. — Обещаю. — И сколько нам ещё ждать этот «сюрприз»? — подлетела внезапно Паймон. — Ты уже вернулась со своей очередной трапезы? — хихикнула Люмин. — Конечно! Паймон уже испробовала все блюда на столе! Честное слово! — Мы не сомневались. — засмеялся Чжун Ли. Для Паймон, похоже, это был самый лучший комплимент за всю её жизнь. — И как это только влезает в тебя? — хитро улыбнулась Люмин. Паймон недовольно взвизгнула: — Хей! Паймон вообще-то и не такое может! — Уже боюсь представить. — Люмин шутливо ткнула пальчиком в бок Паймон. — Эй! Чжун Ли внезапно тоже легко ткнул пальцем в бок Паймон. Та чуть ли не взорвалась от возмущения: — И ты туда же! — Ну всё-всё. — потрепала Люмин Паймон по голове. — Не обижайся. Прошло ещё пару минут. Люмин и Чжун Ли тоже проголодались слегка, поэтому попросили Паймон показать, какие блюда на банкете самые вкусные. Паймон же, как опытный дегустатор, указывала пальчиком только на изысканную еду. И действительно, блюда, которые рекомендовала Паймон были невероятно вкусными. Хоть и оставалось еды уже не так много, как на начале праздника. И наконец… Громкий звон снова раздался по округе, точно приговор. Голос старейшины слышался, кажется, отовсюду — настолько громко он оглашал новость: — Дорогие гости! Долгожданный этап нашего праздника начался! Все варны завыли, начали аплодировать, будто на их глазах сейчас произойдёт дивное, невиданное в этом мире торжество. — Ух, ну наконец-то. — облегчённо выдохнула Паймон. — А то казалось, что это никогда не наступит. — Прошу всех пройти к сцене! — прокричал Сат. Варны, толкаясь, бежали со всех ног к сцене, намереваясь быть в первом ряду. Люмин, Чжун Ли и Паймон тоже пытались пробраться вперёд, чтобы видеть абсолютно всё. Сцена была обычная, ничем не примечательная, но сейчас украшена какими-то поразительными цветами. В центр вышел Сат, сзади стояли организаторы, поддакивая каждому слову, что он скажет. Среди них Люмин заметила того самого мужчину, что увидел их тогда в кустах. Ему уже будто не терпелось приступить к заветному сюрпризу. — Вот и настал тот самый момент. — торжественно сказал Сат. — Наш праздник о Памяти закончится традиционным ритуалом… Думаю, вы, наши столичные гости, уже должны были догадаться, что это за ритуал. — улыбнулся старейшина, смотря на беглецов. В груди Люмин что-то заныло, а некое сомнение пробиралось паразитом внутрь сознания. — Это ритуал «Реквием»! А затем мы принесём жертву нашей Вселенной! Варны завопили, начали аплодировать, довольно кричать. А на лице Люмин, Паймон и Чжуна Ли застыл ужас. — О нет… — испуганно прошептала Паймон. — Только не это. — Демоны. — оскалилась Путешественница. И вдруг из-за угла вышла та самая бледная девушка, что заставила Путешественницу выйти из себя. Голова тут же закружилась, а в горле застрял ком. Люмин начинала понимать, что сейчас может произойти. Сопровождали девушку её же родители. На их лицах играла гордость. А взгляд девушки был всё таким же пустым и бездушным. Она будто не ощущала ни страха, ни волнения. — Проходи, дитя Вселенной. — Сат провёл девушку ближе к краю сцены. — Ты сегодня станешь не только жертвой нашей матушки, но и будешь проводником в мир счастья! Ты станешь той, кто будет прославлять наших воинов, отдавших души за нас! Labruei da Rekviem! — Labruei da Rekviem! — прокричали следом варны. Паймон уткнулась лицом в плечо Путешественницы, дрожа в страхе. Чжун Ли держал Люмин за плечи, прижимая к себе. К Сату подошли двое организаторов. Один из них держал кинжал, а второй — кубок. Родители девушки отошли на пару шагов назад, не мешая процессу. Сат взял у первого кинжал, а второй подставил кубок под горло девушки. — Нет… — прошептала Люмин. — Пусть найдёт твоя душа покой. — сказал Сат, а затем провёл лезвием по шее девушки. Алая кровь фонтаном брызнула из горла. Глаза девушки закатились, а тело её обмякло. Первый крепко держал её, чтобы та не упала. Кровь медленно наполняла посудину до краёв. Паймон зажмурилась, Люмин отвела взгляд в сторону, а Чжун Ли с пустыми глазами наблюдал за картиной. Бедная девушка стала жертвой ужасающего ритуала. Все варны, включая Сата, родителей, наблюдали за происходящим со смесью радости и гордости. Никому из них не было страшно, противно. Только услада для глаз. Когда кубок был наконец заполнен, девушку аккуратно положили на пол, а Сат поднял кубок вверх, обращаясь к беглецам: — У нас Реквием происходит несколько иначе. Лично я выбираю тех, кто будет сегодня получать энергию от Вселенной из этого кубка крови. Вы — наши важные гости. Поэтому я вам предлагаю сегодня отведать эту кровь, получить энергию. Поднимайтесь все трое на сцену. Аплодисменты других варнов теперь для Люмин не было слышно. В ушах звучали только эти слова: «Поэтому я вам предлагаю сегодня отведать эту кровь».