Спи

Несмотря на развод, между Шурфом и Хельной все осталось так, как было — хорошо. Они оформили все необходимые бумаги, Лонли-Локли смог официально занять пост главы Ордена Семилистника, что он и сделал, а Хельна, хоть сначала и покричала, быстро успокоилась, принявшись сочинять новый сборник стихотворений на тему брошенных женщин и жестоких мужчин. Разные практически во всем, в одном сэр и леди Лонли-Локли были одинаковы — оба настолько увлекались тем, что их интересовало, что не замечали ничего вокруг. Шурф наконец дорвался до желанной библиотеки, заодно бонусом получив колоссальную нагрузку по работе, а Хельна с головой ушла в творчество. Прошел месяц, и только тогда оба начали подозревать что-то неладное. Что-то в их жизни было неправильно, не так, как раньше. Хельна вспомнила, что очень давно не видела мужа дома. Он не переставал приносить ей камру в постель, только теперь через курьера (и камру, как раньше, готовил собственноручно), вот леди и не задумывалась об его фактическом отсутствии. Будто в командировку уехал. Но на этот раз же не в командировку. Кто знает, чем он занимается в Ордене? Там и женщины есть — хотя изменяющего ей Шурфа леди Хельна представить могла с трудом, но ей удалось. Может, он поэтому дома не ночует? Может, он шлет ей камру по утрам из чувства вины? Может, он и про развод только на бумаге говорил из жалости?.. Шурф вспомнил про долгую разлуку одновременно с Хельной, и решил, что обязательно придет домой сегодня вечером. Послал леди зов, сообщив об этом, и холодный ответ Хельны его не насторожил — мало ли, не выспалась или у нее творческий кризис. Но у Шурфа не вышло выполнить обещание. Кто же знал, что ему притащат еще гору бумажек? Послать зов Хельне, все объяснить и извиниться Лонли-Локли не успел — собирался, но внезапно заснул прямо за столом.

***

Пришлось явиться домой утром. Без зова. Слать зов почему-то не хотелось, своей интуиции Шурф доверял. Он постучался — войти мог и без стука, но формально теперь дом принадлежал одной Хельне, было бы невежливо врываться в чужое жилище. Мелифаро бы сказал, что это верх занудства, но у всех свои причуды — Шурф хотя бы одевается адекватно, а не как будто его пожевала и выплюнула радуга. — Кто там? — услышал он. — Шурф Лонли-Локли, Великий Магистр Ордена Семилистника, — сначала отчитался Шурф, а потом вспомнил, что спрашивает его жена. Бывшая. Почти. Чертов закон. — Неужели ты так быстро забыла мой голос, Хельна? — Не знаю никакого Шурфа, — упрямо донеслось из-за двери. — Но… — он думал, что теперь уж точно ничего не заставит его растеряться. И никто не заставит. Но Хельна… Грешные Магистры, как у нее это получалось? — Я твой, — Шурф откашлялся, — муж. — У меня нет мужа, — категорически ответила леди. Лонли-Локли почти с ней согласился, формально так и было, но следующие слова Хельны его выбили из колеи окончательно. Шурф Лонли-Локли был очень умным, сообразительным и почти гениальным, обладал феноменальной памятью и способностью к мгновенному анализу, но — он не спал так долго, что весь его интеллект преобразовывался в умение не отрубаться на столе и механически выполнять какие-то все равно правильные действия. Те от силы три часа сна, из-за которых он не пришел домой ночью, не помогли, скорее сделали только хуже. Поэтому соображал сейчас Шурф откровенно паршиво, но признаться в этом отказывался даже себе. Хельна открыла дверь, сердито сверкнула глазами и, глядя прямо в глаза Лонли-Локли, сказала: — Я — вдова! Шурф моргнул. Это было что-то новенькое. Женщин в разводе не называют вдовами. А он, пусть и не муж ей, но вполне себе живой — хотя после всех бессонных ночей и дней в Ордене Лонли-Локли немного в этом сомневался. — Вдова? — переспросил он. — Именно! — подтвердила Хельна. — Мой муж трагически погиб. Это очень печальная и жуткая история, я до сих пор не могу поверить, что это случилось с ним, — говорила она так вдохновенно и убедительно, что Шурф почти поверил, пока не вспомнил, что он — тот самый муж. Другого у Хельны не было. Он бы заметил. Запоздало Шурф проверил, не заколдована ли она — отмена Кодекса Хрембера означало разрешение не только на магию, используемую в благих целях, а у леди были конкуренты в поэзии, которым было выгодно подтереть ее память. Но никаких следов магии Лонли-Локли не обнаружил. — Ты в порядке? — осторожно спросил он. — Конечно, нет, — фыркнула Хельна. — Я вдова! Я в трауре! Я горюю и погружена в скорбь! Глаза ее были полны не скорби, а злости. — Хотите, сэр, я расскажу вам эту печальную историю? Расскажу, при каких обстоятельствах погиб мой несчастный супруг? — спросила леди. Шурф кивнул. Стоять на пороге и слушать историю было неудобно, но предлагать пройти в дом и послать зов за камрой он не решился. Теперь он понимал, почему Бубута так боится свою жену, несмотря на хрупкость и нежность леди Бох. — Цветочный горшок! — Хельна возвела глаза к небу. — Его убил цветочный горшок… Такого сильного мага, такого талантливого, такого могущественного! Всего лишь один удар тяжелым цветочным горшком по голове — и все… — Цветочный горшок? — Шурф думал, что сильнее растеряться не сможет, но ошибался. — А… почему горшок? — Потому что горшок был в руках у его жены, — довольно усмехнулась Хельна. — Я его убила. Лонли-Локли нахмурился. Подумал. Еще немного подумал. Все мысли сводились к «как же я хочу спать». — Ты убила горшок? — спросил он. Только тогда леди Хельна внимательнее присмотрелась к мужу — для этого ей пришлось встать на древесные корни, что сами поднялись выше из-под земли, услышав просьбу полукровки-драхха. Разница в росте мешала маленькой девушке нормально заглянуть в лицо высокого Шурфа, но, когда их лица сравнялись — Хельна ахнула. — Ты что, правда помереть умудрился? Я же так на самом деле стану вдовой! Выглядишь не лучше трупа! Ану марш спать! — Но мы же хотели провести время вместе, — возразил Шурф. — Я и так не сдержал данное тебе слово. Хельна закатила глаза. — Идем в дом.

***

Она уселась на пол и показала Шурфу на свои колени. — Ложись. Голову вот сюда. Удобно? Шурф послушно устроил голову на ее коленках, мягких и теплых. От леди пахло чем-то сладким и приятным, родным, домашним — как ему этого не хватало на работе. — Удобно. — Вот и спи, чудовище, — посоветовала Хельна. — Ужас, что мне с тобой приходится терпеть! Одиночество, тоску, ревность, безразличие, игнорирование, нарушение обещаний, предательство доверия, попытки суицида… Пока она перечисляла все прегрешения Шурфа, он медленно и сладко засыпал под звучание ее мелодичного голоса. Неважно, что Хельна говорила. Важно, что она при этом гладила волосы мужа, ласково и бережно. Леди Хельна Лонли-Локли знала так много слов, что гораздо больше ценила поступки.