shell of a human

Сегодня лил дождь. Как и вчера, позавчера и всю неделю. Июль в Берлине всегда был дождливым, но в этом году ливни затянулись. Не то чтобы её это волновало. В маленькой комнатушке старого многоэтажного здания было темно, несмотря на ранний час, и не только из-за плотных кусков ткани на окнах, но и из-за деревьев. Нуула жила на первом этаже, и растения избавляли её от нужды наблюдать жизнь за окнами. Она опять отвлеклась от дела. Никакого значения в этой истории не имеют ни здания, ни растения, ни кто либо ещё за её окном. Кроме юноши который лежал на полу её комнаты. Самсон младше её, но это тоже не важно. На самом деле, она даже не знает его точный возраст. По крайней мере, ведёт он себя либо как человек с отставанием в развитии, либо как ребёнок. Да и Самсон не человек. По крайней мере в этом отрезке времени. Но если отбросить все формальности и подробности, он здесь, из плоти и крови. Что, вообще то, не может не радовать. Нуула отошла от письменного стола и придвинула табурет к углу, в котором сидел её возлюбленный, и совместно подопытный. Мальчишка поднял глаза в сторону возвышающейся над ним фигурой, и щенячьим, восторженным взглядом взглянул на лицо девушки, после чего внезапно и громко спросил: — Зачем тебе эта салфетка на лице? Нуулу скрутило от этой глупости, неуместности и наивности исходящей от него. Она пробурчала что то про стерильность, и что это не «салфетка», а маска, после чего поспешно перенесла инструментарий на комод покрытый стерильной простынкой. — Привстань на колени. Самсон зашуршал одеялом и выполнил просьбу подруги. Даже на коленях он был чуть выше её, сидящей на табурете. Ввиду бедности, и недостатка места, все медицинские опыты Нуула проводила в своей каморке, с помощью дешевых инструментов и мебели, которая уже имелась когда она въехала в съемную квартиру. — Покажи культю. Он протянул левую недавно ампутированную руку, ну или то что от нее осталось. Самсону казалось забавным то как её называет Нуула, «культя» — такое смешное слово, напоминает щеночка. Девушка ощупала обрубок, даже через бинты ощущался отёк, что нормально для ближайших дней. Через ткань виднелись пятна сукровицы, что означало время для смены марли, но было решено заняться этим после назревающей операции. Энуклеация. Один из способов удаления опухолей и органов. Наша некомпетентная хирургиня хотела лишить своего друга того, чего лишилась когда то сама. Как непрофессионально и жестоко. Тишина стала густой как мёд, пока ее не прервала муха вылетевшая из коридора. Нуула вышла из раздумий, отпустила культяпку парня, и направилась выгонять непрошеную гостью. Все таки даже в такой кошмарной операционной не было места насекомым. Самсон тем временем решил сам осмотреть остаток части тела, но трогать не решался, обрубок все еще пульсировал, и хоть наш гуманоид (или правильнее сказать гомункул) не чувствовал боли, подруга советовала особо его не лапать дабы не занести инфекцию. Он знал, что даже если начнется гангрена, вскоре остаток конечности просто напросто регенерируется. Как в прошлый, позапрошлый и другие разы. Парень поднял глаза и увидел как Нуула одевает уже свежую пару перчаток, она бросила на него раздраженный взгляд и взялась за бутылочку антисептика. — Пожалуйста, запрокинь голову и облокотись об стену. В этот раз операция будет дольше. Нуула взглянула на комод, скальпель наполировано блеснул, под повязкой глазница напомнила о себе фантомной болью. В соседней квартире тишину нарушило радио. «В Берлине сегодня ожидаются грозы и осадки на протяжении всего дня, советуем отложить прогулки и насладиться домашним уютом.»