Игры твоего обмана

В тот день на небе не было ни облачка, ни пятнышка. Лишь огромное жаркое солнце, так похожее на зрелый апельсин. Киркволл редко бывает настолько приятным, даже летом, когда всё благоухает нескончаемыми ароматами жизни. Когда птицы поют особенно прекрасно, и бабочки стайками порхают вокруг да около, радуя глаз. Это время необъяснимого счастья — земля живет, и все живут с нею вместе. Ну, или почти все. Для Варрика именно этот замечательный день оказался действительно трудным. Труднее, чем обычно — жизнь вообще штука непростая, как показывает опыт. Всё началось с самого утра, когда прямо в центре города, у заново отстроенной церкви, нашли труп молодой актрисы. Той, что должна была играть в пьесе по книге Варрика. И даже Тетрас, многое повидавший за свою насыщенную на события жизнь, не мог не признать, что зрелище буквально прибитой к доске объявлений женщины мягко говоря пугало. Учитывая, что это не первое убийство в таком стиле за последние две недели. У убийцы, кем бы он ни был, сформировался особенный почерк. Жертвы, прибитые к любой пригодной для этого поверхности, непременно оказывались женщинами среднего возраста. Темноволосые, зеленоглазые, худые, бледнокожие — Варрик с первой же жертвы понял всё, что требовалось. Да и вырезанная надпись, всегда одна и та же, на груди мертвых женщин не оставляла сомнений. И гласила она: «Смерть Волчьей Шлюхе», — Варрик читал это снова и снова, и обеспокоенно смотрел на то, как стражники снимают труп с доски и уносят на очередную экспертизу. Которая всё равно ничего не даст, как не дали и предыдущие. Да, день был чертовски трудным. Отчасти и потому, что в городе начали появлятся фанатики, возвещающие о конце света, требующие найти и призвать к суду виновницу происходящего. Варрик не хотел думать о том, что то же самое творится и в Вал Руайо, и Денериме, и в Антиве, и ещё Создатель знает где. А отчасти по той причине, что он не ожидал увидеть в своём закрытом кабинете Хоук, которая яростно рылась в его личной корреспонденции. — Что ты... Хоук!.. Нейра не стала ждать, пока Варрик начнет задавать вопросы, на которые она всё равно не собиралась отвечать. Она схватила со стола распечатанное письмо, быстро подошла к другу и резким движением прижала бумагу ему к груди. — Ты сволочь, — тихо сказал она ему на ухо, и, не разбирая дороги, покинула помещение. Варрик закрыл глаза, слушая, как Нейра бежит на лестнице, как гремит её кольчуга, и как с языка срывается откровенная брань. Это последнее, что он хотел когда-нибудь услышать от Хоук, лучшей подруги на протяжении долгих лет. Слишком долгих, чтобы не понимать её, даже если он не прав. И он не мог и подумать о том, что Нейра не права. Потому что письмо, которое он держал в руках, выставляло наместника Киркволла в самом дурном свете. Оно не было предназначено для чьих-то глаз, кроме его собственных. И Нейра поступила нетипично для себя, без спроса порывшись в чужих вещах, тем более в вещах Тетраса. В чём он не мог её винить, конечно. Или мог? Андрасте… Гном прочёл письмо, болезненно сморщился, бросил его на стол и сел в кресло, обхватив голову руками. Да он и сам ненавидит себя за это. Но у него были свои причины согласится на то, на что он согласился, хоть и знал, что друзья, узнай о письме, его осудят. В первую очередь Дориан... Если бы он узнал раньше, чем Хоук. Но дело было даже не в письме, хотя оно прилично так подлило масла в огонь. В последнее время Нейра была сама не своя. Прежде всегда отходчивая и доброжелательная, женщина постепенно заменила всё, что в ней было, лишь одной чертой — раздражением. Варрик пропустил тот момент, когда происходили перемены в ней. Не знал, связано ли это как-то с уходом Нейры в себя, когда она месяц назад заперлась у себя в комнате и постоянно что-то читала, делала заметки, забывала при этом есть и спать, и вообще не подпускала к себе никого, кроме Фенриса, который, впрочем, тоже мало что понимал в её состоянии. Который, впрочем, исчез почти в самом начале всего этого кошмара. Варрик помнил хорошо, как полмесяца назад, рано утром Нейра вломилась к Авелин, и с обезумевшим взглядом твердила, что Фенрис уже сутки не появлялся дома. Капитан пыталась успокоить её, убеждала, что это не первый раз, когда эльф внезапно пропадал, а потом внезапно появлялся, на что Нейра начинала только больше распыляться. Мол, он всегда прощался с ней перед отъездом, а тогда как в воду канул. Авелин пообещала помочь, но Хоук это не успокоило. Она пропала на неделю, а потом вернулась уже такой, какой Варрик её не знал. Варрик всё же взял в руки то самое письмо и принялся перечитывать, надеюсь увидеть что-то между строк. Мастер Тетрас, Я знала, что Вы поймёте и согласитесь. Леди И. не отвечает на сообщения, а К. я больше не доверяю. Там замешаны личные отношения, мешающие делу. Вероятность того, что Волчья Шлюха — именно та, кем многие её считают, высока. Пишите К., чтобы не спешил отправляться. Надо проверить ситуацию. В общем, придерживаемся заранее обговорённого плана. Х. ничего не говорите. Лучше вообще никому. Соловей Самым страшным было то, что буквально недавно он получил письмо от Каллена о том, что Эллана пропала. Ушла, подкинув ему письмо, в котором оставила своё завещание, что выглядело просто несуразно. Это и стало причиной, почему Варрик принял решение пойти у Лелианы на поводу. Он очень хотел верить, что Эллана Лавеллан не Волчья Шлюха, хотя свидетельства говорили об обратном. Ещё больше он не хотел говорить Нейре, что Фенрис, скорее всего, последовал Волчьему Зову и присоединился к армии Фен’Харела. Дело в том, что и Мерриль пропала. И эльфы из Эльфинажа, и эльфийские слуги из домов. Ситуация становилась сложнее с каждым днём и всё больше выходила из-под контроля. И он делал всё, что мог, и будет делать. Сдаваться не было в его планах, как бы ни накалялись обстановка. И первым делом надо было найти Нейру и поговорить с ней, не только потому что она была первым кандидатом на пост Главы Сопротивления. Не смотря ни на что, она была самым близким его другом.

***

Привычно скрипнула вывеска такого известного заведения. Голоса, шум, смех — всё было вечным спутником такого же вечного Висельника, который, казалось бы, дейтсивтельно был тут всегда. И именно сюда Варрик — конечно же — привёл немного отчаянно выглядящую Нэйру, которую едва догнал примерно у Церкви, когда та бежала туда, куда глаза глядят. Ну или туда, куда ей одной было известно — Варрик не имел привычки допытываться и мучить людей допросами. Ему было привычнее придумать самостоятельно, и его выдумка мало влияла на его реальное отношение к кому бы то нибыло. Вот и сейчас Нейра молчала, как воды в рот набрала. И Варрик позволил себе немного пофантазировать. Раньше ей здесь всегда нравилось. Несмотря на бесконечные шутки местных о том, что уже на пороге «Висельника» можно подцепить какую-нибудь заразу, Хоук любила приходить сюда, проводить время с друзьями за выпивкой и беседами, наблюдать за народом и реакцией на себя любимую... Но сегодня, именно сегодня, хотелось убежать далеко-далеко, и не видеть ни знакомых столиков, ни трактирщика, постоянно протирающего куском ткани кружки, ни этих стен, до боли привычных и осточертевших, ни эти тряпки и шипастые люстры на потолке... они всегда бесили её! Всегда! — Вот посмотришь — сейчас мы с тобой выпьем, пройдемся по свежему воздуху, и тебе сразу полегчает. Хочешь, к Авелин заглянем? — Варрик сидел напротив неё так, как будто не было произошедшей ранее очень некрасивой ситуации. Варриу нравилось думать, что Хоук и сама не знала, что на неё нашло, и уж точно была благодарна гному хотя бы за то, что на неё не сердился. Он посмотрел на неё не осуждающе, а по родительски с укоризной, и покачал головой. — Нет, не хочешь. Ну и правильно. Эй, Корф! Корф! Тащи сюда бутылку. — Эль? Варрик посмотрел на него особенным взглядом. — Эль, и не как в прошлый раз. Когда на столе уже стояли бутылка лучшего эля, две большие кружки и две порции жареного мяса, Варрик облокотился о стол и подпер подбородок сцепленными в пальцах руками. Хоук крутила в руках ложку, сверлила её взглядом и всё размышляла. — Эй... Хоук? Как ты? Она словно очнулась ото сна, вздрогнула, положила ложку и взглянула на него. — А? Я... Да, — женщина почесала нос, рядом со своей знаменитой красной меткой, и отрешенно посмотрела на друга. — Приятного аппетита. Варрик засмеялся. Не оттого, что ему было очень смешно. Нужно было срочно развеять обстановку. Это подействовало, но не совсем так, как ожидал Варрик. — Да... Прости. Я выгляжу смешно. Я не согласна с тобой, но мне не сделовало так реагировать. Прости за истерику. Это больше не повторится, — Нейра выпрямила спину, прикрыла глаза и взялась за ложку. Теперь она напоминала ту самую женщину, что на дуэли сразила Аришока. Только с ложкой в руке вместо посоха. — Нет, послушай, — он придвинул к себе кружку и налил эль. Напиток шипел и пенился, — Давай... не будем обсуждать то письмо. Не потому что я тебе не доверяю. Просто это... пока слишком сложно. Как только всё станет понятнее, мы обязательно это обсудим. Давай лучше о тебе. Это замечательно, что ты хоть как-то мне открылась. Признаюсь честно — я за этот месяц сильно переживал за тебя. Если ты сейчас хочешь поделиться — я буду безумно рад тебя выслушать. Гном с наслаждением отхлебнул эль и очаровательно улыбнулся. Так, как умел, казалось, только он. Нейра спрятала улыбку в кулак и продолжила мешать ложкой пюре рядом с мясом. Вдруг ей вспомнилось, что Фенрис не любит пюре. И свинину не любит. Хоук поморщилась, отодвинула от себя тарелку и принялась разглядывать стол. — Нейра. Это из-за него, да? Она молчала, игнорировала внимательный взгляд Тетраса. — Я же не из праздности спрашиваю. Знаю, как вы... Как ты к нему относишься. Женщина подняла на него внимательный взгляд янтарных глаз. Варрик снова улыбнулся и протянул ей кружку. — Давай выпьем за тех, кого мы любим, Хоук, — провозгласил он, а Нейра вяло стукнула кружкой о кружку друга, и выпила. — Я уверен, что Фенрис гоняется за своими работорговцами, и скоро вернется. Ты же его знаешь - от него шуму как от... Самый красноречивый гном удивлялся сам себе. Он не только врал, даже если из хороших побуждений, но и только что попытался сравнить возлюбленного своей подруги, который две недели как без вести пропал, с маленькой собакой. И сразу же подумал, что делать этого не стоит, учитывая, что Хоук на грани нервного срыва. Нейра слабо улыбнулась, почти залпом выпила содержимое своей кружки и с шумом опустила её на стол. — Я знаю, Варрик. Он гавкает гораздо больше, чем кусается. Так Андерс всегда говорил. — Ну, зачем так грубо... Фенрис, он... своеобразный, — Варрик не сразу подобрал нужное слово, хоть он мог и не стараться. Хоук прекрасно знала, как друзья относятся к Фенрису. От достаточно лояльной Авелин, которая всегда была готова помочь, Мерриль, которая относилась к нему как к собрату-эльфу, до Себастьяна, который мягко говоря не понимал его, и Андерса, редко когда отзывавшегося об эльфе как-то иначе, чем "собака" или "дикий пёс". Нечего и говорить о Карвере — одна мысль об отношениях сестры внушала ему отвращение, тем более с бывшим рабом. А отношения Изабеллы в основной своей массе измерялись по шкале физической привлекательности, и думать об этом уж точно не хотелось. Да и не было от всего этого ровным счётом никакого толку. Потому что настоящую боль за Фенриса чувствовала только она.