Сто йен

      — Сегодня навряд ли получится увидеться, — Какучё прикрывает ладонью динамик в телефоне, шепча сбивчиво, — непредвиденные обстоятельства.       — Это какие же? — тяну едко, бросая на кровать рубашку, которую до этого прикладывал к своей груди, красуясь у зеркала.       — Понимаешь…       В ушах как-то неприятно загудело. Облизываю губы, чувствуя тяжёлый металлический привкус на языке.       — Даже не смей Мочизуки денег давать на аборт, — говорю недовольно, разозлившись, — его красотуля так решила по-легкому денег с идиота срубить, сказав, что залетела, а тот и повелся. Лучше пусть чаще рядом с библиотекой гуляет. И передай Курокава, что воспитывать чужого, пусть и воображаемого ребенка — вредно для здоровья, — захлопываю телефон, не попрощавшись.       И для кого, спрашивается, я всё утро закрашивал синяки под глазами?       Ставлю телефон на совсем беззвучный режим, чтобы уж дозвониться до меня было невозможно, и ухожу на кухню, усаживаюсь за стол и подтягиваю сигареты с пепельницей. Только с третьего раза получается подкурить. «А ещё спрашивал, чего это для меня неважны свидания», — бросаю зажигалку на стол. Вот как на них ходить, если что-то да постоянно мешает?       Решаю пойти в сэнто в одного. Не привыкать ведь. Киваю довольно, решаясь ещё и в лапшичную на обратном пути заглянуть. Конечно, придется сделать такой хорошенький крюк, но куда мне торопиться?       Тушу недокуренную наполовину сигарету в пепельнице и возвращаюсь к себе, начиная собираться. Поверх купленного вчера кружевного белья натягиваю полюбившуюся футболку Риндо и узкие спортивные штаны. Толстые носки. Толстовка. Из школьной сумки достаю кошелёк, убирая его в карман. С кровати хватаю телефон.       Понимаю, что зря вспылил, разозлившись на Какучё, но какого? Знаю же прекрасно, что Хитто не может проводить со мной всё своё свободное время. У него есть обязанности, друзья и Курокава. Куда уж мне?       Потискав Зузу перед уходом, проверяю выключен ли газ и розетки. Обуваюсь. Поправляю на шее шарф и не застегиваю до конца куртку. Дверь закрываю сразу на два замка, вздыхая тяжело.       Морщусь от противного, холодного солнца, выйдя на улицу. Дохожу до автоматов. На часах телефона начало третьего. Рановато как-то для купален. Так что иду сразу в лапшичную, после того, как купил пачку сигарет, закинув мелочь из кармана куртки в автомат. Игнорирую пришедшие на телефон сообщения и несколько пропущенных.       В лапшичной заказываю пельмешек и маленькую порцию лапши с двойным яйцом и соей. Неострую, на лёгком бульоне. Которую предпочитал всегда Такаши брать, когда мы втроём здесь собирались.       «Интересно, как он там?»       Понимаю в какой-то момент, что совсем не чувствую вкуса еды. Жую упорно, заставляя силой себя доесть. Расплачиваюсь на кассе, отмахиваясь от предложенных купонов. На улице закуриваю, направляясь в сторону автобусной остановки, чтобы проехать несколько остановок, а там дойти до дома Мицуя.       Прячу руки в карманах куртки, думая, что выгляжу сейчас, как какой-то сталкер. Только чёрных солнцезащитных очков не хватает, кепки и маски.       Встреться я сейчас с Такаши, то что ему скажу? Расстроюсь больше, пытаясь запомнить чуть повзрослевшее лицо друга, считай что брата, на которого всегда можно было положиться. Жалко, что мы так мало времени проводили вместе.       Разворачиваюсь, замечая стоящего в нескольких метрах от меня довольно высокого юношу в рабочей, синей робе, поверх которой была накинута серая куртка. Усмехаюсь, встречаясь с темными, почти что черными глазами Рюгуджи. Такими же, как у меня.       Делаю шаг, за ним второй и третий. Пока не дохожу до Кена, вставая к нему в плотную. Утыкаюсь лбом в его грудь, чувствуя, как Рюгуджи судорожно вздохнул, осторожно проводя ладонью по моему затылку, прижимая к себе сильнее.       — Думал, что головой окончательно поехал, почувствовав тебя рядом с домом Такаши, — произносит Рюгуджи, крепко обнимая.       — Я должен был прийти раньше, — говорю я тихо, — прости меня, Кенчик.       Наклоняется, соприкасаясь своим лбом с моим, улыбаясь так счастливо, что у меня в груди щемит от боли.       — Идиотская была идея, согласись, — глажу его по щекам.       — Как и все твои затеи, Третья голова, — смеётся Кен. — Давно ты здесь?       — С сентября. А ты?       — Со дня своего дня рождения. Столько раз уже «прыгал», а все привыкнуть к этому не могу. Тяжело смириться. Но теперь мы вместе, — заключает друг, — и я ни за что больше не отпущу тебя, Широ. Никогда. В этот раз никто из нас не погибнет, — отпускает меня. — Я знаю, как всё изменить. Майки, он…       — Я ему все рассказал, Кенчик, — перебиваю друга, глядя куда-то за него. — Про путешествия во времени, Принцессу и нас. Все уже изменилось. В его руках наше будущее, мы лишь — пешки, лишние детальки мозайки. Я устал прыгать выше головы. Пусть все идёт своим чередом. Сейчас же главное пережить третье августа двух тысячи пятого года, не дав тебе погибнуть.       — Не Кровавый Хэллоуин? — тянет Кен.       — О чём ты? — не понимаю я.       — Тридцать первого октября двух тысячи пятого Майки убил Кейске в драке между Токийской Свастикой и Мёбиусом.       — Для чего ему нужно было это делать? — спрашиваю удивлённо. — Они же лучшие друзья. И причем тут Мёбиус? Разве не Вальхалла должна была сражаться под руководством Ханемия против Тосвы в тот день? Казутора же головой поехал, начав винить в своих неудачах Манджиро, — стираю быстро тяжёлую каплю под носом ребром ладони. — Ничего не понимаю.       — Тебе вернулась твоя способность?       — Лучше бы не не возвращалась, — дёргаю плечом. — Это что получается: так или иначе, кто-то погибает и всё идёт по пизде?       — Видимо, — соглашается со мной Кенчик. — Мне так и не удалось поговорить с «тем» Такемичи, что пырнул тебя ножом. Возможно, в его временной линии дела обстоят по-другому. Знаю одно, что он тебя боялся до усрачки. В других же линиях такого не было. Чаще всего вы даже друг с другом знакомы не были и нигде не пересекались.       — А с тобой?       — Что со мной? — переспрашивает нервно тот. Достает сигареты из кармана, поворачиваясь ко мне спиной.       — Мы были друзьями?       — Нет, не были, — замечаю, как покраснели кончики его ушей и сам он весь напрягся.       — И что теперь?       — Я собрал Вальхаллу, — оборачивается, — не хватает только тебя и Акаши.       — Я же никогда не был её частью, — признаюсь горько, — так, идейный вдохновитель и талисман. Как там Такаши поживает? А Шион? У него же сестра недавно умерла, наверное, места себе не находит. Татуировка, кстати, нормально зажила? Помню, у него какое-то раздражение от краски под глазом было, — не могу найти в себе силы, чтобы замолчать, перестав нести полную херь. — А ты так и живёшь у Шиба? Хаккай всё бегает за тобой хвостиком? А Юзуха?..       — Ты же знаешь, что это не так, Широ? — перебивает спокойно Рюгуджи, смотря на меня с жалостью. — Без тебя, — качает головой, — Ты собрала нас всех вместе. Ты и никто больше. Не отказывайся от нас, — просит он, — от меня, Третья голова.       Не чувствую жгучих, горьких слез скатившихся щекам. Не чувствую липкого комка, сжимающего лёгкие, до острой боли.       Зачем он говорит все это? Почему смотрит так?..       — Я не могу, — мотаю головой.       — Можешь, — упрямится Кен. — Только ты и можешь повести нас всех за собой, Каннон.       Мне хочется кричать, проклиная Рюгуджи и себя. Как, имея возможность видеть будущее, я не смог предугадать нашу встречу?!       — Прекращай плакать, — утягивает меня в медвежьи объятья друг. — Хочешь, я тебе на спине покатаю, как раньше?       — Хо-о-очу-у, — говорю заикаясь. — Очень сильно хочу, Кенчик.       — Куда пойдём?       — Как думаешь, у Шиба осталась та бутылка с ликёром?       — Думаю, что да, — улыбается мне Кен.       Дыша сипло другу в шею, я все никак не мог успокоить быстро бьющееся сердце. Отталкивая одни проблемы, я притягивал к себе другие. Вот какой из меня лидер? Как я могу вести за собой людей?       В гараже Кенчик усаживает меня на продавленный, явно купленный на барахолке диван и уходит в дом за алкоголем и стаканами. Рюгуджи всё так же жил у Шиба, мастеря в его гараже старые байки. Все было по-старому.       Достаю телефон. я не обижен на тебя, Какучё       Пишу быстро, бегло прочитав прошедшие ранее от него сообщения с хреновенькими извинениями. просто зол на всю эту ситуацию в целом надеюсь, ты поймёшь меня люблю тебя       — С кем переписываешься? — Кенчик из дома притащил ещё и стул.       — С Какучё, — отвечаю честно, захлопывая телефон. — У нас сегодня должно было быть свидание, но я здесь, с тобой. Увы.       — А чем я плох? — хмыкает друг.       — Ничем, — довольно.       — Ликёра не было, — словно фокусник Кен достает из своих карманов две рюмки, — зато вот, — ставит на стул непочатую бутылку виноградной водки.       — А откуда ты её достал? — интересуюсь изумлённо.       — Так тебе и скажи, — и уходит обратно в дом ещё за чем-то.

Точно? Я могу сейчас приехать

не нужно       Мне лучше сейчас не видеть Хитто.