Нориске-сан любит, когда Джоске-кун ест

      Каждое утро в семье Хигашиката начиналось примерно одинаково. Нориске привык, что стоит ему встать и привести себя в порядок, как он сразу спустится, возьмёт свежую газету и сядет первым за стол, чтобы немного почитать за чашкой чая. Обычно дети подтягивались позднее, когда готов завтрак, поэтому отец семейства мог ещё чуть-чуть насладиться тишиной в доме. Даже приход в их дом нового члена семьи никоим образом не повлиял на устоявшиеся ритуалы.       Или же почти не повлиял.       — Доброе утро, Нориске-сан! Ниджимура-сан, что сегодня на завтрак? — спросил внезапно появившийся в столовой Джоске.       — Полента. Но будет готова лишь через полчаса, Джоске-кун, — ответила она, поставив на стол блюдо с фруктами. — Перекуси пока этим.       — Спасибо! — улыбнулся он и схватил переливающееся на свету зелёное яблоко.       — Ты сегодня рано, — заметил Нориске, перевернув страницу.       — Не спалось.       — Эх, молодость!..       Нориске вернулся к чтению газеты, хотя перемены в привычном расписание его немного удивили. Джоске взял нож и начал медленно по кругу счищать кожуру со спелого яблока. Нориске сам вчера выбирал их в саду, поэтому мог дать голову на отсечение, что те были спелыми. Отвлёкшись от чтения, он бросил взгляд на руки Джоске, пальцы которых уже покрылись соком и блестели. Они казались такими тонкими, что он увидел необычным ловкое правление ножом.       «Ну? И что за бред лезет мне в голову?» — подумал про себя Нориске и, помотав головой, попытался вернуться к газете. Джоске к этому моменту уже положил нож обратно на стол и поднёс яблоко к лицу.       — Приятно пахнет, — произнёс он, восхищаясь им.       Не удержавшись, Нориске вновь опустил газету. Джоске с какой-то невообразимой нежностью рассматривал плод в своей руке. Наконец он поднёс его к губам и откусил немного. На яблоке остался след от ярко-зелёной матовой помады, но парень этого, казалось, совсем не заметил и сделал ещё один укус.       Нориске тревожно сглотнул. Почему он вообще смотрит, как его приёмный сын сейчас ест? И куда больше его страшила мысль, что газета резко перестала быть такой интересной, как до этого. Нориске продолжал наблюдать, как раз за разом Джоске надкусывал яблоко и мычал от удовольствия, словно ничего вкуснее в жизни не пробовал.       Сделав очередной укус, он имел неосторожность упустить немного сока. Тонкая кислая струйка медленно стекла по его губе, а затем и подбородку. Джоске её совсем не заметил, отчего та продолжила спускаться всё ниже по шее, протекая за ворот.       Свернув газету и бросив её прямо на стол, Нориске поднялся с места. Он чувствовал, что ему больше невыносимо наблюдать за этим. Ещё минута, и Хигашиката уже не смог бы нормально соображать, как и полагается любому взрослому здравомыслящему человеку.       — Нориске-сан, что-то не так? — удивлённо спросил Джоске, посмотрев на него.       Матовая помада блестела от капель яблочного сока. След сбежавшей струи уже начинал засыхать, но всё ещё продолжал выглядеть совершенно неприемлемо, пробуждая совсем не те сравнения, которыми так любят разбрасываться поэты. Нориске едва сдержался, чтобы не прикоснуться к лицу Джоске и провести пальцем по этому липкому следу…       — Пойду гимнастикой позанимаюсь… — едва слышно выдал Нориске и куда быстрее зашагал в гостиную.       «Бесстыдство! Какой кошмар! Это же непостижимо уму!.. И до чего же это великолепно…» — думал про себя Хигашиката, вставляя в дисковод любимую запись с упражнениями, надеясь забыть об увиденном. Но то снова и снова возникала в его голове, стоило только вспомнить о Джоске, который остался за столом и продолжал доедать злосчастное яблоко.

***

      — Ого! Свежая клубника? — поинтересовался Джоске следующим утром, когда вся ваза оказалась усыпана спелыми ягодами.       — Да, плантации Рая в этом году не перестают нас радовать, — усмехнулся Нориске, съев одну из них и вернувшись к чтению утренней газеты.       Довольно хмыкнув, Джоске взял не особенно крупную ягоду за зелёную шляпку и рассмотрел её внимательнее. Ровная, круглая, как земляника. Видимо, эта недостаточно созрела. Обхватив клубнику зубами, Джоске оторвал её от хвостика, однако, сразу есть не стал. Задумавшись о чём-то и приоткрыв рот, он перекатывал ягоду из стороны в сторону. Неторопливо кончиком языка он описывал её форму, представляя то, какой же именно она будет на вкус: сладкой или немного кислой?       Нориске подозревал, что и сегодня ему будет не по себе от того, как он пристально наблюдает за тем, как Джоске всего лишь ест. Но почему-то любое действие в сторону еды от него воспринималось уж слишком двояко. Старший Хигашиката не смотрел в газету, а без стеснения рассматривал Джоске. Бесконечные ассоциации не желали покидать его воображения, рисуя вместо плодов совсем другие картины.       Например, эта небольшая клубничка, которую Джоске виртуозно обводил кончиком языка, напоминала что-то похожее, почти того же цвета, но далеко не фрукт. Что-то такое, что ему было понятно, вертелось на языке, но не хотело называться. Хигашиката был уверен, что понимает, к чему приведёт всё это, если узнает ответ, поэтому считал кощунством по отношению к парню приписывать то, чем тот не занимался. «Может, стоит заказать пару вишен в сад?» — вдруг подумалось Нориске.       — Джоске-кун, — неожиданно тихо окликнул его он.       — Да? — не переставая перегонять ягоду из стороны в сторону, посмотрел на него Джоске.       — Возьми вот эту, она более спелая, — посоветовал Нориске, протягивая через стол ягоду, которая была чуть крупнее мяча для настольного тенниса.       Проглотив предыдущую, Джоске взял эту клубнику и внимательно рассмотрел её, подобно съеденной. Облизнув острый низ, он откусил немного от ягоды и удовлетворённо промычал, словно ел её впервые в жизни. Любой звук, издаваемый им, радовал слух Нориске. С одной стороны, это был комплимент его садам. С другой, он чувствовал, как его грудная клетка буквально горит от беспокойно колышущегося сердца. Хигашиката едва сдерживался, чтобы не закрыть глаза и наконец увидеть, с чем же именно у него ассоциируется эта любовь к фруктам.       Чувствовал ли Нориске укол совести? Поначалу. Однако отрицать то, что его пасынок слишком красиво ест любой фрукт, который только стоит ему предложить, было совсем нелепо. Он уже свыкся с мыслью, что ничего зазорного в этом нет; просто наблюдает, как клубника одна за другой отправляются в рот Джоске, где бесследно исчезают уже внутри него…       — Нориске-сан, а вы почему ничего не едите?       — Не хочу портить аппетит перед самим завтраком, — усмехнулся Нориске, хотя голод его с каждой минутой отчего-то становился всё сильнее.       Кажется, Нориске Хигашиката постепенно начали нравиться эти перемены в его утренней рутине.

***

      — Эй, Джоске-кун! — окликнул его Хигашиката, внося в дом бамбуковый ящик, полный фруктов.       — Да, Нориске-сан? — ответил спускающийся после душа Джоске, натягивая шапку на ещё мокрые волосы.       — Тут нам с утра пораньше курьер свежих фруктов привёз. Я надеялся, что бананы будут ещё зелёными, чтобы было проще их продать в «Ателье», но эти уже совсем спелые… Не хочешь парочку себе на завтрак?       — Конечно, Нориске-сан! Это же рай на земле!..       «Действительно рай…» — подумал с улыбкой Нориске, представляя, как Джоске один за другим будет есть мягкие сладкие бананы, что так удачно оказались слишком спелыми для торговли…