***
Сегодняшний день необычайно жаркий. Солнце печёт с самого утра так, будто намеривается выжечь что-то на Земле. Люди ходят полураздетые, потому что иначе в такую погоду никак не спастись. Только если кинуться в прохладное от подводных течений море, но тогда велик риск больше никогда не ступить на родные земли. Вдоль берега в ряд стоят небольшие рыбацкие полуразвалившиеся хижины, хаотично разбросаны пожухлые доски и порванные сети в бесхозных лодках. Хотя даже среди них можно найти парочку сносных, но вряд ли способных выдержать буйный нрав моря. Где-то чуть дальше располагается селение, тоже небольшое, но с крепкими каменными домиками, высоким забором, защищающим от набегов диких животных, и невероятно большими плантациями винограда и тростника, полями кукурузы и пшеницы. Глядя на них, забываешь что находишься не на крупном материке, а всего лишь на острове посреди Гранд Лайн. Этот остров не подчиняется ни одному из известных правил мира, как будто бы пришедший из другого измерения. Сегодня местные жители необычайно медлительны. Их ритм жизни всегда был размеренным, но сейчас, кажется, даже само время замедлило ход. Марко считает, что ему идеально подходит это место для жизни на старости лет. Самое то, чтобы уйти на покой после буйных пиратских будней. Он прибыл сюда совершенно незапланированно, просто плыл, куда глаза глядят, потому что цели у него пока что не было никакой. Только приятное зависшее опустошение внутри и полнейшее одиночество. На острове проводится ежегодный фестиваль, однако ни одна деталь не говорит об этом. Не чувствуется ни радостного настроения, ни праздничной подготовки. Как будто это самый обычный день в году. Если бы не разговор с рыбаком по дороге в поселение, Марко бы ни за что не узнал о празднестве. Согласно рассказу, сегодня день, посвященный памяти ушедших в мир иной. Марко с улыбкой слушает, как местный старейшина в подробностях рассказывает, кто кого будет вспоминать: ему самому нужно навестить рано покинувших его сына и внука; женщине с соседнего домика — мужа и сына; мальчишке, что сидит у забора и с интересом наблюдает за чужеземцем — мать и бабушку с дедушкой. У мальца чёрные глаза и множество веснушек. Марко улыбается ещё шире и получает в ответ такую же яркую улыбку — забивает в землю колышек. В воздухе витает лёгкий аромат древесины и цедры: делаешь глубокий вдох, ждёшь пару секунд и выдыхаешь. Пират никогда в жизни ещё не чувствовал себя более умиротворённо. Он усмехается собственным мыслям, потому что это практически предательство — признать, что какой-то клочок земли вызывает в тебе больше спокойствия, чем дикий нрав моря. Для пирата это практически невозможно: он им родился, он вырос среди волн и морской пены, среди команды и приключений, полных опасностей и новых открытий. У него по венам должна течь морская соль, внутри завывать леденящий ветер. Но на душе у него штиль, по венам медленно течёт кровь, а в груди мягко трепещет сердце, напоминая, что он всё ещё жив. Удивительно, что от этого жалкого куска мяса, пропитанного кровью, зависит то, сможешь ли ты ещё раз увидеть ослепительный солнечный свет, отражённый в морской глади или нет. Марко суетится, помогая местным с организацией фестиваля, но даже так складывается ощущение, что мышцы его все расслаблены, а сознание где-то далеко от мирских забот. Люди вокруг улыбаются, смеются, что-то рассказывают, но он видит и слышит это, словно через тоненький, но плотный занавес. Откуда-то доносится мощный гул. «Невыносимый парень». Но Марко без него невыносимей. Марко устал описывать местность вокруг себя, сосредотачиваться на каждой чёртовой детали, лишь бы мозг занять. Лишь бы не лезли ненужные мысли в голову, которой сейчас итак тяжело. Темнеет удивительно быстро, солнце сначала скрывается за верхушками деревьев, а после и вовсе уходит с горизонта. Марко уверен, что, если он сейчас выйдет к морю, то сможет увидеть, как, беспощадное и глубокое, оно захватывает светило и последние его лучи в свои ледяные объятия. На небе загораются звёзды. Люди расходятся по домам и ложатся спать, в хижинах тухнут свечи. Марко удивлён: а как же все те слова про воспоминания и праздник? Он сидит один у горящего костра, слушает потрескивание дров и дышит прохладным ночным воздухом. Вокруг тишина, только костёр запевает свои истории. Марко слушает. Слушает и смотрит. Смотрит, как пламя пляшет, будто играется под потоками ветра. У Марко спирает дыхание, темнеет перед глазами. Марко плохо — он на секунду думает, что сходит с ума. Среди бесконечных пламенных фигур и узоров ему мерещится до боли знакомая, по-юношески наглая и хитрая, но в тоже время добрая, улыбка. Марко мерещатся веснушки. Он моргает. Огонь смотрит на него своими пронзительными карими глазами. По лицу течёт пот, кожа покрывается мурашками. В голове набатом стучит и, как будто из-за какого-то дальнего закоулка, льётся музыка. Перед ним уже во всю пляшет пламя, словно бы слышит ритм, а через искры и горячий воздух в темноте деревьев проявляется фигура человека: сумка на пояс, шляпа на голове, сильное и поджарое тело. Силуэт растворяется, как будто никого не было Марко вскакивает со своего места и бежит следом, словно обезумевший. Он хватает ртом воздух, отказываясь верить собственным глазам и боясь того, что они его обманывают. Он, как в бреду, повторяет одно и тоже имя, молясь, чтобы силуэт вернулся, остановился и посмотрел в его сторону. Но никого нет. Он чувствует холод внутри и какое-то горькое разочарование, возвращается к костру и с долей надежды всматривается. Пламя не пляшет. Неожиданно из домов начинают выходить жители. Все они одеты в какие-то странные, но, видимо, традиционные костюмы. Рубахи обшитые узорами перьев, льняные штаны, головные уборы со вставленными различными орехами и цветами. Они все подходят к костру, становятся в круг, берутся за руки. Старейшина стоит и ждёт, пока подойдёт Марко и встанет рядом. На его рубахе самый крупный узор, пират сосредотачивает всё своё внимание на нём, чтобы опустошить голову. Люди начинают идти по кругу, петь песню, похожую на колыбельную. Пирата под неё клонит в сон. Пламя вновь начинает бушевать, как будто в него влили новую жизнь. Стучит бубен, трескаются брёвна, ускоряется темп песни. Небо крутится, звёзды собираются в круговые линии, от этого кружится голова, начинает неприятно подташнивать. Пламя гаснет. Становится тихо. Душно. Марко открывает глаза, всматривается в темноту леса за деревенским забором и перестаёт дышать. Уже неважны ни люди, ни оценка ситуации, ни здравый смысл. Важно лишь то, что фигура до сих пор здесь, перед глазами. Никуда не исчезла и не показалась бредом сумасшедшего — потерявшего рассудок на фоне всех произошедших событий. Марко не замечает, как оказывается рядом и вглядывается в темноте в знакомые черты. — Давно не виделись! Чужой голос эхом отзывается в подсознание, что-то странное, волновое заполняет всё существо пирата. Он чувствует на глазах слёзы. — Эйс… — Что это за остров? — парень наклоняется вперёд, придерживая шляпу сверху. Осматривается. — Я не помню, чтобы мы на таком когда-либо останавливались. Улыбается. Марко смеётся. Сначала немного истерично, а затем заливисто и безостановочно. Он чувствует непонимающий взгляд на себе, но остановиться не может. Чувствует эйфорию и боится. Боится того, что последует за ней. Он не маленький ребёнок, понимает, что дальше только пустота. — Я сказал… Что-то смешное.? — искренне недоумевая, осторожно интересуется Эйс. — Нет, нет, всё в порядке. Давай присядем где-нибудь? — Что, кости совсем держать перестали, — снова улыбается. — Давай лучше к морю выйдем, тут душно, аж плохо становиться. — Огонь же твоя стихия, так почему тебе душно? Эйс вновь улыбается, во все свои тридцать два, как только он умеет, и тут Марко понимает. Чувствует. Улыбка Эйса холодная. Холодная и далёкая, как звёзды на небосводе, не ощутить, не коснуться. По спине бежит холодок. Эйс продолжает смотреть и улыбаться, а затем плавно разворачивается и идёт всё же в сторону костра. Бывший командир первой дивизии пиратов Белоуса молча идёт следом. Идёт, словно привязанный, и не замечает, что пламя снова горит, а людей вокруг нет. Тихо. Слышны только негромкие шаги юноши перед ним. Неожиданно он останавливается и вслушивается во что-то. Марко мельком думает, что в такие моменты Эйс похож на дикого кота. — Что за музыка? Марко приподнимает бровь и искренне не понимает, какая музыка. Вокруг только звук их собственного дыхания и лёгкое посвистывание ветра. Но Эйс выглядит настолько серьёзным, насколько можно с таким по-юношески светлым лицом, поэтому Марко честно пытается вслушаться. Но ничего не слышит. — Да как ты не слышишь ничего? Быть не может! Эйс возмущается настолько активно, что пират на секунду пугается резкости юноши. Его хватают под руку и вытаскивают к костру, вынуждая кружиться под напеваемую Портгасом мелодию. Марко хватает пары секунд, чтобы понять, что это за песня. Он не слышит её, но продолжает двигаться вместе с Эйсом, отбивать ритм ногами, похлопывать в ладони и кружиться возле костра. Они с Эйсом танцуют в разные стороны, немного неловко и скованно, сходятся с одной стороны и расходятся вновь. Марко не слышит песню, но он слышит Эйса. Этого достаточно. Он двигается кое-как, потому что не его это любимое занятие, а после и вовсе садится с другой стороны костра. Следит за Портгасом через языки пламени, а тот продолжает танцевать, игнорируя всё вокруг. Момент кажется таким живым, тёплым и настоящим. Марко, как взрослый и умный человек, до последнего пытается сохранять здравый рассудок, но, честно говоря, не очень-то хочется. Хочется забыть о проблемах вокруг, сидеть возле греющего костра и смотреть, как под ритм известной песни танцует Эйс и вся остальная команда пиратов Белоуса. Хочется, чтобы они все вместе высадились на этом острове, вместе помогали местным жителям, слушая их байки, а вечером под незамысловатую мелодию, напеваемую коком, все пили и танцевали. Танцевали, как последний раз. Так уж принято. — Эй, — слышит пират голос Портгаса, Марко поднимает голову. — Не знаю, чем именно ты там так загрузился, но отпусти это. у Марко спирает дыхание. Эйс стоит над ним, слегка наклонившись. Он улыбается, прищурив глаза. Веснушки на лице похожи на созвездия, и Марко думается, что у него совсем уже едет крыша, потому что пират над ним сам похож на одно из тех небесных светил, о которых столько пишут в книгах. Такой же внеземной, такой же далёкий, кажущийся тёплым на первый взгляд, но пугающе холодный на самом деле. Марко никогда не думал, что сможет сказать что-то вроде «холодный» про знаменитого огненного кулака Эйса. Про того, что сжигал корабли, наводил ужас на врагов мощью своего пламени и согревал огнём собственную команду. Иногда людские сердца. Сердце Марко по крайней мере точно. — Нельзя проводить всю жизнь в своих мыслях и раздумьях, как ты любишь. Ты так совсем её упустишь, пока будешь думать о чём-то, чего уже не изменить. — А есть ли мне смысл за неё держаться? Эйс поднимает руку, чтобы придержать шляпу, и улыбается вновь. — Конечно. Марко, ты знаешь это лучше меня. Намного лучше. — в голосе слышатся нотки горечи. Они стоят и смотрят друг на друга: Эйс улыбается, а Марко всё никак решиться не может, чтобы подойти, обнять крепко-крепко, пока не слишком поздно. Небо начинает менять оттенок, близится рассвет, а Эйс вместе с тем становится всё мрачнее и мрачнее. — Ты слишком долго думаешь! — возмущается Портгас и самостоятельно преодолевает расстояние между ними, чтобы обхватить руками чужие плечи и уткнуться лицом в шею. «Совсем, как ребёнок». — думается Марко. Он замирает всего на секунду, но тут же следом обхватывает Эйса руками и прижимает так крепко, как только может. Марко очень хочется чувствовать под руками тепло чужого тела и удары сильного сердца. Но он не чувствует. Оттого прижимает сильнее, отчаянней, зарывается руками в мягкие волосы под шляпой, ерошит их. Его пробирает мелкая дрожь, хотелось бы думать, что от холода, но нет. Его потряхивает, в горле кисло и горько, ком стоит где-то на уровне кадыка, обжигая изнутри. Марко делает глубокий вдох, ему мерещится запах чужих волос, кожи и пота. Он сжимает сильнее, пытается сохранить это эфемерное ощущение, но понимает, что времени у него не осталось совсем — он чувствует странное тепло. Открывает глаза и видит, как Эйс растворяется в странном мягком свечение. Пирату хочется обманываться, что это солнечные лучи, пробившись сквозь ветви деревьев, теряются в волосах юноши, обнимают загорелые плечи и греют. Хочется, но Портгас улыбается настолько горько и искренне — режет без ножа, убивая всякую надежду, не оставляя шанса даже самой тоненькой ниточки, за которую пират готов был хвататься, чтобы вытащить себя из бесконечного потока мыслей, погружающего глубоко в подсознание. Лишь бы отвлечь себя от мыслей о невыносимом. Из ниоткуда начинает раздаваться гул. Он стремительно переходит в звон и шум, набатом бьющий по мозгам. Он проникает внутрь головы, бьёт по черепу так, что плыть начинает перед глазами. Непонятно откуда взявшийся свет слепит, отзывается пульсирующей болью в затылке, по телу поднимается жар. Ему кажется, что деревья валятся на землю, горизонт заваливается на бок, а мир накрывает тьма.***
Солнце слепит глаза, слышен плеск волн. В голове до омерзения пусто, а песок под предплечьями и ладонями, свободными от одежды, непозволительно обжигающий. Марко щурится и всматривается в безмятежное небо, пытаясь понять, что же он забыл. Поднимается лёгкий ветер, колышащий кромки деревьев. Пирату мерещится пение среди шелеста листьев, он подскакивает на ноги и тут же жалеет об этом, потому что теряет ощущение пространства и времени, мир погружается в темноту на пару секунд, а сам он падает коленями на мягкий песок. Негромкий звук пробуждает что-то странное в сознание Марко, перед глазами начинают плыть картинки — размытые, неполноценные, лишь жалкая пародия того, что было на самом деле. Марко снова слышит песню, смех, видит плавные движения и понимает, что это был не сон. Он всматривается в глубину леса, пропускает через себя его тишину и понимает, что ему ещё слишком рано опускать руки. Море было не только для него мечтой и домом. Ему снова пора в путь, чтобы сохранить то, что дорого.