Солнечный доспех

Доспех сияет на солнце; белёсые яркие блики скользят по начищенным стальным пластинам, слепя. Глазам больно делается, стоит только начать смотреть чуть дольше нужного, но боль эта отчего-то хорошая. Отражающий солнце доспех сам ассоциируется с солнцем, греющим и светлым. Люди смотрят на этот доспех и улыбаются. - Хэй, ты такая сильная, - говорят. - И такая светлая. Крутая! Рыцарь смеётся под забралом, и солнечные блики заменяют блеск человеческих глаз. - Это нормально, - отвечает. - Все ведь рыцари такие? Ей улыбаются в ответ, кивая. Потому что сильная, светлая и правая; всерьёз, рыцарь. Как давно кончился рыцарский век? Рыцарь носит огромный меч за спиной, которым орудует легко, одной рукой, будто тот и не весит совсем ничего. Взмахивает им, рассекая пространство, и то точно звенит, раненое и разорванное. Рыцарь великолепно стреляет из лука; каждая стрела - ровно в цель, выбивая десятку за десяткой. У Рыцаря в поножах спрятано по ножу, наточенному до опасного остро. - Только попросите, - говорит Рыцарь уверенно. - И я помогу. И Рыцарь помогает; Рыцарь сражается. Взмахи её меча легки и плавны - она умеючи бьётся на любом поле. Рыцарю не мешают острые скалы, нипочём вязкая муть цепкого болота, не пугает густой усыпляющий туман, не волнует воющая буря и не слепит солнце. Она сама - солнце, отражая доспехами свет далёких звёзд. Бесстрашная, несокрушимая, яростная и неутомимая. И каждый бой - будто бы последний. - Вау, - говорят. - Ты так вкладываешься! Это восхищает! - Ну, - отвечает, и слышна улыбка сквозь забрало. - Так ведь и надо? А надо ли? И снова - без единой доли сомнения в бой; снова - потому что рыцари должны быть на передовой. Рыцарь снова взмахивает мечом; там, где не дотягивается, стреляет из лука; там, где подходят слишком близко, всаживает ножи в мягкие ткани, пачкая солнечные доспехи почти чёрной кровью. И всё равно сияет, отдавая теперь не дневным теплом, а ярко горящим закатом; и всё равно на неё смотрят и улыбаются. - Спасибо, - говорят. - Без тебя бы не справились. - Обращайтесь, - отвечают сквозь забрало. - Я всегда помогу, вы знаете? И обращаются; обязательно обращаются. Всем иногда нужна сокрушительная, надёжная сила для того, чтобы справиться со своими чудовищами. Рыцарь это знает; Рыцарь понимает. И снова и снова идёт на передовую, занося руку с клинком, каждый раз сражаясь под знаменем то одного, то другого. Под ночь Рыцарь садится на койку в родной лачуге, выдыхает. Смотрит в расположенное напротив зеркало, осматривает состояние доспехов - скользит цепким взглядом по стальным пластинам, проверяет, нет ли грязных разводов. Замечает тёмное на сгибе локтя и морщится под опущенным забралом. Берёт старую тряпку, медлит лишь мгновение и рукой свободной цепляет пластину предплечья. Тянет. Помещение заполняет тошнотворно-сладкий запах, пока пластина с отвратительным хлюпающим звуком отстаёт от подгнивающих мышц. Вязкая, липкая тканевая жидкость капает с края доспеха, пока Рыцарь вздрагивает и сжимает пластину в собственных руках. Смотрит на открытое, смердящее розовое мясо и сглатывает, вжимая пластину обратно. По нервным окончаниям боль бьёт током, но Рыцарь сжимает зубы под забралом и дрожащими пальцами крепит пластину обратно. Тряпкой подтирает грязные следы, сжимая ту до скрипа, а после отбрасывает, как чумную. И, вскинув голову, снова поднимает взгляд к зеркалу. Оттуда на неё смотрит рыцарь в солнечных доспехах - несокрушимый и крепкий, чистый и всесильный. И только тогда Рыцарь выдыхает. Чудовища у каждого - разные. Рыцарь находит подход к любому, выискивая слабые места и ударяя чисто, без замаха; это оказывается не так уж и сложно, если сражаешься всю жизнь. Рыцарь берётся за любую работу, где может понадобиться её тяжёлая рука. Даже кажущийся неравным бой она принимает без колебаний, сияя белизной солнечных доспехов, достойно принимая каждый удар и отвечая собственным. Сияющие солнечные доспехи не гнутся даже; несокрушимые, будто бы непобедимые, выносят каждый новый бой. Бои безумные и сумасбродные; ставки растут, стоит начать расти и Рыцарю. Чужое знамя развевается над её головой и она, оглашая поле битвы своим боевым кличем, бросается вперёд на чудовищ, сжимая в руках тяжёлый меч. Боевая мастерица, гений сражения. Потому что там, где не выдерживает плоть, справляется начищенная солнечная сталь; все это знают. Сражения - то, в чём прекрасна Рыцарь. То, где нет ни одной осечки, нет ни одной ошибки. Сражаться просто, если знаешь, как это делать; и ставки поднимать - правильно. Искать границы ладонями, пытаясь прочувствовать собственные возможности и силясь дотянуться в полной темноте до собственного потолка. Сражаться день за днём, не давая себе передышки и не снимая доспех ни на минуту. - Мы победили, - говорят. - Мы можем отпраздновать! Пойдёшь с нами? Соратники снимают свои доспехи в большом тронном зале, смеются и напиваются до беспамятства. Рыцарь сидит за столом в своих солнечных доспехах и смеётся, не поднимая забрала. И на следующий день - новый бой. И так без остановки. - Внутри, - шепчет Рыцарь. - Нужно почистить внутри. Тряпка в руках новая и чистая, без следа грязи, под ногами - тазик с водой. Тряпку Рыцарь сжимает дрожащими пальцами, пока сама вцепляется в защитные пластины на предплечье. Но не тянет - смотрит на солнечную сталь и сжимает губы под опущенным забралом. - Ну давай, - уговаривает себя тихонько. - Это ведь несложно, правда? Несложно потянуть за край, обнажая уязвимые для удара мышцы. Несложно вымыть гниль, чтобы оставить лишь чистые внутренности. Несложно, несложно... - Ну же, - почти отчаянно, злостно. - Ты же подготовилась, давай! Гнев захлёстывает, и Рыцарь, сипло выдохнув, яростно дёргает пластину. Руку точно обжигает, когда сталь отстаёт от тела; слышно, как рвутся мышцы, и вздрогнувшая Рыцарь замирает взглядом на обнажённом кусочке нутра. Гнилом, темнеющем, таком слабом. Клочки оторванных мышц остывают, приставшие намертво к изнанке доспеха, пока Рыцарь крупно дрожит и смотрит не мигая на то, как толчками густая кровь заполняет зияющие раны. Кровь подгнивающая, забивающая ноздри сладковатым трупным запахом. Рыцарь с торопливой яростью вжимает пластину обратно. Снова больно невыносимо, стоит только броне прижаться к податливо мягкой плоти, но Рыцарь, сжимая зубы, до боли стягивает крепления. А после - зло рыдает, не поднимая забрала и забившись в угол своей лачуги, чтобы зеркало не видело скрюченную фигуру. Рыцарь в солнечных доспехах не должен выглядеть так жалко. Из нового боя Рыцарь выходит победителем снова. Поднимая знамя над головой, она победоносно кричит, и её крик подхватывают остальные, вскидывая руки. Новый бой оставил мелкие пятнышки гнили на сгибах локтей, которые Рыцарь прячет за ладонями, стирая их незаметно закованными в сталь пальцами. Рыцарь в солнечных доспехах не может мараться. - Ты сегодня, - говорят. - Превзошла сама себя! Мы в тебе не сомневались! - Ничего такого, - отвечает, слабо посмеиваясь. - Просто вы были со мной сегодня. И в следующий бой бросается одна. Рыцарь взмахивает слишком огромным для себя мечом, двигается легко и плавно в окружении чудовищ, будто и не мешают ей тяжёлые солнечные доспехи. Она парит над полем боя, лавируя в потоках силы; в родной среде она прекрасная и плавная, ловящая восхищённые вздохи и получающая признание. Она сражается денно и нощно, не опуская клинка, пока остальные смотрят на её спину и ловят следы лучистых бликов на сияющих солнечных доспехах. Рыцарь смотрит в зеркало снова, разглядывая доспех. Снять его больше не пытается, только смотрит на темнеющие пробелы между пластинами и дёргается каждый раз, ощущая отголосок фантомного металлического запаха. Её подташнивает от собственного вида, пока она смотрит на кусочки выглядывающего, гниющего мяса. - Да чтоб тебя, - хрипит яростно Рыцарь. - Да когда ты... Глаза в прорезях забрала влажно блестят, и вспыхнувшая ярость тут же застилает сознание, пока рука в латной перчатке с грохотом врезается в зеркало. Осколки не ранят доспех, но в них, рассыпавшихся, миллионом отражений сияет солнечный всесильный рыцарь и слабый человек под ним, сотрясаемый плачем. Рыцарь с отчаянным трепетом эгоистично ждёт момента, когда новое чудовище сможет убить её.