Часть 2
«Ромашковый чай»
Встреча с Баки не отпускала меня всю ночь. Ворочаясь в кровати, переворачивая подушку по сто раз, я думала, как бы вновь встретиться с Холодным Сердцем. Уж очень многое мне нужно ему сказать. Да, он не в восторге от «фанаток», но и я не какая-то там дурочка, чтобы кинуться ему на шею и попросить автограф. Я пойду дальше. Мне нужна вся подноготная Зимнего, раз я хочу разобраться с его менталкой. Мне самой бы не помешал психолог… Иронично, психолог для психолога. Хотя, Баки, кажется, уже нужен психиатр, который не только добрым словом поможет, но и таблеточек даст для пущего эффекта. Потому что, как мне кажется, там у него по менталочке всё плачевно. Ну а что вы хотели? Парень с железной рукой каждый день воюет чёрт знает за кого и за что. Вряд ли у него есть время сходить к специалисту, разобраться с тяжёлыми травмами из прошлого и так далее. Да и вообще я давно наблюдала за всеми Мстителями. Один ярко выраженный нарцисс с синдромом Бога, второй эгоист, до конца не разобравшийся в жизни на Земле. Парень, не умеющий контролировать свой гнев. Ведьмочка со сверхспособностями, которые ей неподвластны. Способная убийца в чёрном костюме, но со страшным прошлым и провокационным настоящим, которая уже мертва, к сожалению. Тинейджер, умеющий лазать по стенам, и из-за желания понравиться людям прогуливающий уроки. Из этих всех именно Наташа Романов и Баки Барнс интересовали меня. Баки, пусть, не Мститель, но он с ними тесно связан. Даже Капитан Очевидность не так интересен, как мужик из Гидры с железной рукой. Вообще, все они остались бы цирком уродов, не принеси битва в Нью-Йорке им популярности. Мстители защитили Землю, но нанесли больше ущерба своими битвами, чем могли бы Читаури под началом Локи. Всё это мысли одной ночи. Я заснула очень поздно, уже светало, поэтому наутро была как восставший зомби из тех самых фильмов про постапокалипсис. Ну или страшнее, без лёгкого макияжа так точно. Сегодня я собиралась провести день в парке. А вечером посидеть на ещё одной лекции по психологии. Я взяла с собой на всякий случай записную книжечку, в которую всегда записывала мысли, сидя на скамейке или возле освежающего фонтана. Вот так иногда бывало, вспомню что-то давно забытое или надумаю срочное дело, а под рукой нет ничего, куда записать. Да, телефон, заметки, всё это уже проверенный способ — не удобно. Самой лучшей напоминалкой был пёстрый ежедневник, который я таскала в шоппере. Час в автобусе прошёл очень скучно. Я села возле окна, но даже это не спасло от жуткой дневной жары. Хорошо, что в парке есть с десяток фонтанов, там-то я хоть смогу освежиться и остыть. На выходе из автобуса столпились люди, не давая нормально выйти из него. На меня сзади крикнул какой-то мужик и попросил «побыстрее двигать своими булками». Я ступила на раскалённый асфальт и протолкнулась через толпу, дабы осмотреться. Повернув голову влево я заметила до боли знакомое лицо и не менее знакомый прикид. Ну конечно, только лучший конспиратор сможет надеть кофту в такую жару, натянуть на голову кепку и напялить чёрные как ночь очки. Из Баки Барнса, помяните моё слово, хорошего разведчика не выйдет. В этой жизни так точно. Я напрочь забыла о том, что хотела прогуляться в парке. Жара на улице уже не была такой помехой, ведь всё моё внимание переключилось на Баки. Надеюсь, хотя бы из меня выйдет неплохой разведчик. Если повезёт, он меня даже не заметит. Откуда я могла знать, что в такой ужасно знойный день мне придётся следить за одним из самых опаснейших киллеров в нашей стране? Конечно, я оделась бы поскромнее, чтобы не выделяться, но, кажется, моя майка кислотного зелёного цвета не так уж сильно привлекала внимание. По крайней мере я очень на это надеюсь. Он минул несколько кварталов, изредка оглядываясь назад и проверяя, нет ли хвоста. Как в самых дешёвых боевиках, ей-Богу. Кто учил этого парня маскировке? Баки Барнс застрял в далёких девяностых, когда работал на Гидру. Там-то ему не нужно было скрываться, он — боевая машина, идущая напролом. И в таком деле человек не особо пользуется головой. Хотя, тут как посмотреть. Если тебе промывают мозги после каждой такой миссии — мозг быстро скажет тебе «пока-пока». В этом-то и проблема. Была бы у меня возможность попасть в прошлое и поговорить с Баки до вербовки в Гидре, думаю, у этого парня могла бы получиться славная жизнь, а не... Вот это. Я очень углубилась в свои мысли, шла на автомате, даже не смотря за Баки. Тем временем мы — то есть Баки — были на месте. Барнс остановился и посмотрел перед собой, куда-то вверх, где начинались многочисленные балконы и окна. Обычный дом, ничего примечательного. Да, конечно, я вообще не в курсе, что это за район, и где я нахожусь... Поэтому спрошу как-нибудь у самого Баки, если представится такая возможность. Стоило мне на секунду отвлечься на противоположную сторону дома, как Барнса и след простыл. Я заметила закрывающуюся дверь подъезда и быстро рванула к ней. Да, в школьную сборную по футболу меня бы никогда не взяли... Я тянула максимум на кружок любителей почитать или повышивать. Дверь захлопнулась прямо перед носом и мне пришлось помедлить с преследованием. Немного позже, сообразив, что можно набрать совершенно любой набор цифр и сказать заветное "это срочно", как меня пустят внутрь. И я не потеряю драгоценного времени. Набрав две цифры — один и два — я стала ожидать ответа с того конца. Оставалось только молиться и держать кулачки, что хозяева дома и они достаточно благоразумны и добры, чтобы впустить незнакомку в подъезд. Гудки тянулись медленным монотонным гулом, спустя время послышался заветный ответ: — Квартира двенадцать, что вам нужно? — Здравствуйте, извините за беспокойство. Мне срочно нужно попасть в подъезд, не могли бы вы... — меня оборвал ещё один знакомый писк. Неприятный звук, но сейчас как никогда радующий: дверь открылась. Я быстро зашла в подъезд, поправляя на плече шоппер, который норовил съехать. Здесь было достаточно темно, несмотря на солнце за окном. Такая атмосфера насторожила меня. Неспроста Баки пришёл сюда. Надеюсь, это не притон и не его "база". Потому, что сейчас вовсе не хотелось выяснять отношения посреди квартиры, устраивать громкие сцены и беспокоить соседей. Не зря ведь Барнс прятался. Но от кого? И вообще он ли? — И куда мне, чёрт возьми, идти, — шепотом выругалась я, разговаривая только с собой, не собираясь получать ответ. — А куда ты направлялась? — раздалось из-за ближайшего угла. Первой я заметила блестящую как никогда — будто только что начищенную — руку Баки. После он сам показался из достаточно тёмного закоулка этого тесного подъезда. Тусклый свет падал на его лицо, скользил по идеальным скулам, очерчивал их края ещё сильнее. Круги под глазами, несомненно, устрашали, но я старалась не смотреть ему в лицо. В этом свете Баки будто предстал своей тёмной стороной. Даже не Зимним Солдатом, а именно самым страшным своим — и даже чужим — кошмаром. Игра света заставляла поверить, что этот человек всегда был жесток, беспощаден, кровожаден и крайне опасен для всего живого. Но мне не составило труда даже сейчас разглядеть вековую боль в его тёмных глазах. В них блеснула ненависть — либо же мне так показалось — и я могу поклясться, что он недоволен моим преследованием. — Я шла за тобой, — пытаясь выровнять голос и сбивчивое дыхание, ответила я. В груди затаился страх. Я стою рядом с Баки Барнсом в чёрт знает каком подъезде, чёрт знает зачем и чёрт знает где! — Ты, — он тяжело вздохнул, я краем глаза заметила, как тяжело вздымается грудь и раздуваются ноздри, — преследовала меня. — Он не спрашивал, а утверждал. Утверждал, будто выжигал на моей коже клеймо. Внутри всё сжалось. Нет, я не верю, что сейчас этот человек способен причинить боль. Он изменился. Он — не тот, кем его знали раньше. Не убийца. — Постой! — Я выкинула вперёд руку, будто хотела удержаться за невидимый выступ. — Будь как Эльза. Отпусти и забудь. — Значит, быть как Эльза, — усмехнулся Баки, потирая подбородок. — Хорошо... э-э, Нэнси. — Его лицо быстро переменилось. На губах заиграла ухмылка. «Что за качели, чёрт возьми?!» — внутренне возмутилась я. Теряясь в догадках, я на несколько мгновений затаила дыхание, дабы не испортить резко поднявшееся настроение Баки. — Да, — глупо пялясь в пол ответила я. — И всё-таки, — голос опять принял холодный тон, на губах улыбки как и не бывало. — Ты следила за мной. Зачем? Кто ты вообще такая? — Я тебе ещё при первой нашей встрече сказала, если помнишь. — Я всё помню. Эти слова будто острым ножом резанули мне по ушам. Я вспомнила дело Баки Барнса, однажды попавшееся мне в руки. Уголовное дело, испещренное именами и фамилиями жертв, и эта фраза обрела смысл, пусть и была брошена невзначай. — Я хотела узнать, куда ты направляешься, — вновь овладев своим голосом и дыханием выдала я. — Хорошо. Ты узнала. А теперь проваливай. — Но... — Никаких но, Нэнси. Тебя вообще не должно здесь быть! — он перешёл на крик, и в груди у меня вновь что-то сжалось. Мне дорогого стоило держать себя в руках, а не броситься наутёк. — Всей целью моей осознанной жизни, — начала я, в надежде, что Баки выслушает меня наконец, — было преследование. Я цеплялась за любую предоставленную мне возможность узнать чуть-чуть больше о Мстителях. Об их значении в жизни моей страны и в общем всей планеты. Барнс даже не шелохнулся. Он затаился в тени и слушал мою историю, намеренный ухватить каждый кусочек этого необычного рассказа. Я никому не рассказывала истинной цели своего рвения к знаниям. Знаниям не только в психологии, но и в истории моей страны, литературы и культуры. И, о боже, я не думала, что меня станет слушать хладнокровный — в прошлом, пора бы уже это понять, Нэнс, — убийца... — Хорошо, — вдохнула безликая тень. Баки промедлил, будто колеблясь и прикидывая, можно ли мне доверять. — Иди за мной. Я кивнула, пусть этот жест Баки и не заметил. Он направился в тёмный коридор, лампочка, кажется, была выкручена в нём намеренно. Что прячет Зимний? С каких пор он научился по тихому делать свои грязные дела? Рой мыслей в голове не позволял думать мне о чём-либо другом, кроме Барнса. И его поведения, естественно. Неоднозначная личность, будь у нас такие случаи на практике в университете, возможно, все ходили бы на курсы и лекции по психологии. Но, увы, приходится довольствоваться кое-как слепленными презентациями и стариком-специалистом. Не будь я такой упёртой, любознательной и досужей, уже давно бы вылетела из университета как пробка из бутылки... — Проходи, — стальной голос выбил меня из раздумий и я машинально шагнула вперёд. Через порог. В чью-то квартиру. Здесь явно кто-то жил. На столе остывал только что приготовленный чай, а на кухне, кажется, звенели тарелки. Я прошла вперёд по недлинному коридору и повернула голову на звук. Слева от меня была небольшая кухонька, а возле раковины, в фартуке и с намыленной губкой в руках, стоял миловидный... мужчина. В парни он явно не годился уже. Коротко стриженные волосы и двухдневная щетина наталкивали на мысль о том, что ему ну никак не меньше тридцати. Не оборачиваясь, он спросил: — А я всё думал, когда ты зайдёшь... Будешь ромашковый чай? — Я не один, — буркнул Баки у меня за спиной, и я всем делом вздрогнула. — Это Нэнси. — Я чувствовала, как его хмурый взгляд буравил мою натянутую как струна спину. — Нэнси? — Мужчина обернулся и с приятной улыбкой уставился на меня. — Приятно познакомиться. Я Земо. — Я о вас слышала, — хрипло отозвалась я, понимая, что передо мной стоит тот самый человек, которому сейчас было положено гнить в Рафте. — О, конечно, — беззаботно сказал Земо, махнув рукой в сторону. Он поспешно отложил не домытую тарелку в раковину, снял фартук и подошёл к столу, разделявшему маленькую гостиную и такую же маленькую кухню. — Извиняюсь за своё негостеприимство... Ромашкового чая? — С удовольствием, — отозвалась я. Будучи самой ярой фанаткой чая, для меня это предложение было сродни предложению руки и сердца. На моём лице засветилась глупая улыбка, а щёки резко налились кровью. От осознания меня бросало то в жар, то в холод. Баки хмыкнул, сделал какой-то неопределенный жест рукой и с громким хлопком завалился на диван. Земо, кажется, понял его неоднозначный ответ и бросился к прозрачному чайничку. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть весь процесс приготовления чая. Пахло так, будто я стояла сейчас не в чьей-то квартире чёрт знает где, а в поле с ромашками. Земо, к моему удивлению, с особенным трепетом хлопотал над приготовлением чая. Нужная температура воды, особенные ароматические добавки и виновник торжества — сам ромашковый чай — всё это было чем-то необычным. Особенным ритуалом, не предназначенным для понимания другими. Непросвещёнными. Баки, кажется, как раз таки был просвещён, потому что он лениво лежал на диване, закрыв рукой глаза. Ему было неинтересно. В отличие от меня. — Откуда у вас этот чай? — робко спросила я, наблюдая, как Земо немного хмурится и оборачивается ко мне. Кажется, захваченный процессом, он был не в духе что-то обсуждать. — Приобретаю у одного надёжного человечка, — отозвался он, улыбаясь во все тридцать два. За этой улыбкой скрывалось раздражение и он, кажется, даже не пытался его от меня скрыть. — Особенный рецепт? — зачем-то уточнила я, хотя в мыслях кричала сама себе: «Остановись, пока не разозлила его!» Самая худшая черта моего характера — любознательность. Излишняя любознательность. — Да. Его особенность в происхождении. Это немецкий сорт ромашки, он произрастает в странах Западной Азии. Оттуда его привозят по предварительному заказу и, честно сказать, за немалые деньги... — Земо с таким упоением рассказывал мне это, что я невольно мысленно перенеслась на эти плантации ромашкового чая, и теперь не только вдыхала их запах, но и видела перед собой... и могла потрогать. Он усмехнулся, глядя на меня, застывшую с восторженным выражением лица, и продолжил заваривать благоухающий чай. — Готово, — спустя недолгих несколько минут сказал Земо и поставил чашки на деревянный поднос. В центре — упитанный прозрачный чайничек, в котором митусились лепестки ромашки. А вокруг него, как младшие братья, расписные чашки на блюдцах. Земо, с подносом в руках, плавно проплыл мимо меня и я успела уловить лишь приятные цветные нотки. Вернувшись в реальность, я заметила, что поднос уже красуется на прозрачном столе перед диваном, а Земо сидит рядом с Баки и по-доброму улыбается мне. — Присаживайся. — Он указал на стул напротив. — Вы, кажется, любите это дело, — указав на поднос, сказала я. — Верно. С самого детства. Мать заваривала мне этот чай. Это семейная традиция... — Земо резко осёкся, не желая продолжать. На лицо опустилась тень сомнений и грусти, я уловила его порыв рассказать истину, но, к сожалению, после того, как он замолчал. Только я хотела попросить Земо продолжить свою мысль, как прозвучал голос Баки, необычайно мягкий, бархатный и завораживающий: — Что-то я не вижу знаменитого рахат-лукума, — обратился он к Земо со всей возможной педантичностью. — Совсем забыл. — Он мигом вспорхнул с дивана, куда-то в сторону, что я лишь краем глаза успела заметить, как он открывает шкаф и достает оттуда картонную коробку, усеянную всякими надписями и рисунками. — Ты когда-нибудь пробовала эту турецкую сладость? — Кажется... Да, пробовала, ещё в детстве. Но уже не помню вкуса. — У меня самые лучшие, — подойдя ко мне, сказал Земо. Он протянул уже открытую коробку, и в нос ударил букет ярких запахов. Зачем-то мой взгляд скользнул в сторону Баки и я увидела довольно таки редкую картину — Зимний, с совсем не сочетающимся с его натурой спокойствием, блаженно потягивал ромашковый чай.