Ориентация Север

Как же здорово наконец-то приехать в деревню, к бабуле, всласть налупиться сладкой клубники прямо с грядки, а затем рвануть на речку, на ходу сдирая с еще по-городскому белого тела футболку. За лето кожа обуглится до густого коричневого загара, коротко остриженные волосы отрастут и станут мешаться круто завитыми каштановыми кудрями, и первые несколько дней мама будет беспрестанно умиляться, как же Юрка вырос за эти три долгих, жарких месяца. Босыми пятками прогрохотать по доске, которая обрывается прямо над омутом, и на вдохе, оттолкнувшись, сначала послать тело в полёт, а после разрезать сложенными ладонями прохладную воду, уходя на глубину, как и учили — с минимальным количеством брызг. — Круто ныряешь, — оценил Юркин прыжок мальчишка, что сидел на откосе, подставляя круглое и уже загорелое лицо лучам солнца. — Я Серый, Серега в смысле. Интернатский. Что это означало, Юрка понял сразу: новый знакомый был либо сиротой, либо родители его сами сдали сына сюда на обучение, но и то, и другое было плохо. Интернатских детей по деревне обычно не шаталось, режим соблюдался строго, а вот Серый, скорее всего, просто-напросто сбежал из-под надзора воспитателей, чтобы всласть накупаться, что, конечно, было строжайше запрещено. И, судя по цвету кожи, сбегал Серый довольно часто. — Падай, — широким жестом пригласил Юрку новый знакомый. — Местный? — Не, к бабушке приехал на лето, — Юра уселся на нагретый песок, счастливо сощурился, зарываясь в него босыми пальцами. — Печёт… — Ага, — многозначительно отозвался Серый, срывая травинку и закусывая еще мягкий зеленый стебель. — Где ты так нырять научился? — В Москве в бассейн хожу, там тренер знаешь, какой строгий? Юрка и сам не знал, отчего вдруг с такой легкостью завел беседу с интернатским мальчишкой, но Серый как-то располагал к общению, хотя и был немногословен: все больше слушал, чем говорил. — Круто, — наконец, солидно кивнул он, когда Юрка рассказал про соревнования. — Научишь? — Научу, — с легкостью согласился Юра. — Ты у меня к августу чемпионом мира станешь. — Договор, — и Серый протянул руку для пожатия. — Завтра встречаемся тут же ровно в полдень. На следующий день Юрка едва не опоздал к назначенному времени, когда, спускаясь по центральной деревенской улочке вдруг услышал тихий щенячий плач. Посвистев и почмокав губами, подзывая к себе щенка, Юрка добился лишь того, чтобы скулёж стал еще жалобней, чем прежде. Значит, что-то случилось, и щенок не просто потерялся — он в беде. Рванув на звук, Юрка продрался сквозь заросли пышного белого шиповника, расцарапав руки и щеку, но совершенно не обратив на это внимания. — Да где ты, кутя? Кутя! Остановившись на краю скрытой в траве ловушки, Юрка понял — одному ему с задачей не справиться. Щенок провалился в открытый люк и теперь заходился в отчаянном крике, подзывая того, кто мог вызволить его из каменной ямы. — Погоди, я сейчас, — Юрка бросился к реке, надеясь позвать на помощь вчерашнего мальчишку: тот казался достаточно надёжным, чтобы обратиться к нему с подобным делом. — Показывай, — тут же согласился Серый, едва только Юрка сбивчиво объяснил, что нужно достать из люка собаку. Ребята домчались до колодца и, Серёга, нагнувшись, тихонько присвистнул сквозь зубы. — Спрыгнем — на штырь напоремся, — обернулся он к Юрке. — Вон торчит в середине. Давай тебя за руки вниз спущу? — А удержишь? — засомневался Юрка. — Может, за веревкой сгонять? — Не ссы, не уроню, — хмыкнул Серый, укладываясь животом на траву. — Щенка мне передашь, и я тебя вытяну назад. Внутри колодца пахло сыростью и еще чем-то тухлым. Скулящий комок ткнулся носом в Юркины ноги, и тот, аккуратно нагнувшись, чтобы не надеться на острый кусок арматуры, поднял совсем крошечного щенка на руки. — Мелкий совсем, — Юрка протянул находку свисавшему сверху Серёге. — Повезло, что ты мимо шел, — тот принял из рук Юрки притихшего пёселя. Серый вытянул Юрку на поверхность, а затем оба мальчишки принялись осматривать грязного и испуганного щенка. — К дядьке Роме надо сходить, — решительно завернув находку в футболку, заявил Серёга. — Он ветеринар бывший и, если еще не квасанул, то осмотрит и скажет, не сломал ли щенок чего, пока падал. Дядя Рома проживал в старой покосившейся халупе, но, к радости мальчишек, он отпер им дверь еще будучи трезвым, видать, не успел с утра добрести до сельского магазина. — Чего? — буркнул он, подслеповато щурясь на визитёров. — Дядь Ром, мы щенка спасли из колодца. Посмотрите, что с ним? — Ну, входите, — вздохнув, старик взял у Серёги четырехлапого пациента. — Чья собака-то будет? Или побаловаться взяли, а потом выкинете? — Наша и будет, — выпалил Юрка, опасаясь, что их сейчас выставят на улицу. — Общая, — поддакнул Серый, бросив на Юрку быстрый взгляд. — Не выкинем! Обещаем! — Ну-ну, — пробурчал себе под нос дядя Рома. — Проверю. Разумеется, в этот день им было уже не до купания. Щенок оказался абсолютно здоров, только здорово напуган и чертовски голоден. Получив от старого ветеринара найдёныша обратно, ребята вышли на улицу и переглянулись, решая, куда теперь пойти. — В интернат нести нельзя, — предупредил Серый. — У нас запрещено заводить питомцев. — А у меня бабушка строгая… да и ладно! Идем ко мне домой, спрячем щенка за сараем, а потом, когда подрастет, ба его уже не прогонит. — Её, — поправил Серёга. — Это девочка. Весь оставшийся день мальчишки сколачивали для найдёныша будку, натащив из заброшенных домов досок и позаимствовав у соседа ящик гвоздей, пилы и молоток. Привлеченная шумом бабушка Юрки заглянула за сарай и опешила, увидев, что заваленный ветками и хламом угол уже разобран и посреди небольшой площадки споро кипит работа неизвестно какого назначения. — А что это вы тут делаете, Юрочка? — вытирая руки о фартук, поинтересовалась Ольга Петровна. — Ба, это Серёга, — представил нового друга Юрка. — Мы тут это… штаб делаем! Можно? — Можно, — обрадованная появлением у внучка компании, бабушка тут же согласилась. — А как закончите стройку, приходите обедать. С того дня спасения щенка, которого мальчишки назвали Жужей, и завязалась их дружба. Бабушка Юрки нового товарища внука приняла, как родного, не уставая радоваться тому, что Юрочка наконец-то больше не скучает. Ольга Петровна навела мосты к директрисе интерната, проживавшей через три дома от них. Заглянув разок в гости с пирогами, Ольга Петровна вызнала все, что касалось Сергея, и получила разрешение привечать у себя мальчишку, которого давно уже никто не навещал. С тех пор Юрка не просто полюбил лето, он жить не мог в холодной и стылой Москве, скучая по тем денькам, которые проводил вместе с другом. Серый, кажется, тоже переживал, писал Юрке письма, где рассказывал, как проходят его школьные дни, а в каникулы даже звонил, выпросив у кого-то из воспитателей мобильный. Заслышав голос Сереги, Юрка замирал, хлопал глазами, а затем расплывался в счастливой улыбке, не веря, что, даже сидя на подоконнике и глядя на заснеженный двор, можно вот так, запросто, беседовать с другом, возвращая тем самым пахнущее земляникой, хвоей и речкой лето. Но зато как дрожало и пело от восторга сердце, когда заканчивался учебный год и деревья окутывала легкая зеленая дымка первой распустившейся листвы. Все кричало и вопило: скоро! Совсем скоро поезд застучит по рельсам тяжелыми колесами, скоро бабуля встретит Юрку на перроне дальней станции, где сам воздух пахнет зноем, мёдом и клевером, где над головой проносятся быстрые ласточки и густо гудят пчёлы. И будет новое лето, река, клубника на бабулиных грядках… и будет Серый, их общие важные дела и приключения почти до самой ночи, пока Сереге не придет пора возвращаться в интернат. Они расстанутся ровно на середине пути, который точно отмерен шагами, чтобы все было по-честному и ни один не остался в обиде. Серый всегда уходил первым и вскоре скрывался в воротах интерната, а Юрка ждал, пока тот поднырнет под шлагбаум, и лишь тогда вприпрыжку несся домой, точно зная: бабушка накроет на стол, сядет подле, внимательно слушая рассказы любимого внука о дневных играх с его лучшим на свете товарищем, пока Юрка за обе щеки уплетает сладкие ватрушки и запивает их молоком. Но все это оборвалось в тринадцатое Юркино лето. Едва дождавшись июня, Юра измором взял родителей, требуя скорее купить билет в счастье. Правда, ехал он в деревню, внутренне дрожа от смущения, так и не прошедшего за долгие месяцы стылой зимы.