Случайность? - 2

Данька проснулся от того, что рука затекла, и лежать стало неудобно. Сонно завозившись, попытался повернуться, но вместе с этим движением вернулась боль и одновременно чей-то знакомый голос сказал: - Не дергайся, иголку выдернешь, - чьи-то пальцы сомкнулись на запястье, не давая шевелить конечностью. Открыл глаза. Незнакомая белая комната, слабо освещаемая закатным зимним солнцем. Возле кровати доктор, тот самый, который его уже лечил, держит руку, в которую воткнута иголка от капельницы. - Где я? – спросил Богдан, голос прозвучал хрипло, горло запершило, вызывая приступ мучительного кашля. - Попей, - мужчина, имени которого Данька к своему стыду никак не мог вспомнить, приподнял его голову и поднес к губам стакан с водой, имеющий противный химический привкус. – Невкусно, понимаю, но это лекарство. А ты, друг мой, в реанимации. Устроил, понимаешь, армагеддон местного масштаба, довел своего ангела-хранителя до истерики, он меня до белого каления. Хорошее завершение новогодней ночи получилось! Олух, ты зачем спиртное пил? Ты что не читал, что твои лекарства категорически не совместимы с алкоголем? Богдану было мучительно стыдно, и ругали его вполне заслуженно, но все равно в глубине души было обидно, потому что не специально же. - Простите, - прошептал Данька, чувствуя при этом, что очень хочет в туалет. Сознаться было неловко, особенно под обвиняющим взглядом строгих глаз, он поерзал в надежде, что станет легче, но добился обратного эффекта и только привлек внимание. - На, помочись, - врач протянул ему пластиковую утку, вызывая стыдливый румянец на щеках, - в тебя столько жидкости влили, что не удивительно, что в туалет захотелось. Принимая сосуд и пристраивая его под тонким одеялом, Данька продолжал смущаться и краснеть. Вот зачем он смотрит?! Попытался закрыть глаза и все-таки сделать дело, но получилось еще хуже. Да что же это такое?! - Понятно, - негромко, скорее разговаривая сам с собой, произнес доктор. Что ему было понятно, Богдан уточнять не стал, продолжая уговаривать организм расстаться с лишней жидкостью. Почувствовав прохладу на обнаженном теле, Данька открыл глаза, оказывается, доктор стянул с него одеяло и наклонился над ним с какой-то трубкой в руке, сухие, теплые пальцы почти нежно накрыли пах… Парнишка издал какой-то полузадушенный всхлип, почувствовав как в его конец начала проникать тонкая пластмассовая трубочка. Это действо по ощущениям превосходило по интимности все, что случалось с ним в жизни. Отученный смущаться и краснеть еще в детстве, Богдан чувствовал, как приливает кровь к щекам, как они начинают пылать, и пусть в действиях этого умудренного жизнью мужчины не было никакого сексуального подтекста, плоть, которую мягко сжимала сильная, теплая ладонь начала реагировать, смущая парня ещё сильнее. - Вот и все, - удовлетворенно сказал врач, ловким движением вытаскивая катетер из уретры, убрал утку под кровать, чтобы санитарка потом ее вынесла, и прикрыл красного как рак мальчишку одеялом. – Не переживай, такое бывает. «Не переживай, как же, - думал Данька, рассматривая мужчину, усевшегося на край кровати из-под опущенных ресниц, - не молодой, лет пятьдесят наверное или даже больше, вон морщины какие, но крепкий, чувствуется сильный. Симпатичный, хоть и не красавец, нос великоват, а губы тонкие, волосы с заметной проседью… Дурак ты, Богдан, повелся на показную доброту, а кадр знает кто ты и откуда, нечего на всяких западать, у него, небось, семья, пойдет после дежурства с дочкой в парк гулять.» И так ему стало тошно и обидно от таких своих дурацких мыслей, да еще предатель, стоящий колом под совсем не скрывающим этого одеялом, что Данька, хлюпнув раз-другой носом, разревелся, совсем по-девчачьи подвывая и размазывая слезы и сопли рукой, в которой не было иголки. - Что ты, что? – мужчина прилег с краю, притягивая к себе лохматую голову пациента и успокаивающе поглаживая его по затылку. Богдан уткнулся в твёрдое плечо, продолжая сотрясаться в рыданиях, вдыхал странный терпкий аромат, исходивший от мужчины и понимал, что готов лежать так вечность, потому что так было правильно, потому что так он сам себе казался кому-то нужным. - Сейчас успокоительное… Данька не дал ему договорить, вцепившись еще сильнее и для верности прижимая ногой. - Тише, да не уйду я, успокойся, - шептал доктор почти в самое ухо, рассылая этим табуны мурашек по всему худенькому телу парня. Данька, наконец, поднял голову и взглянул в лицо мужчине, встретившись с ним глазами и пропал, выпал из времени и пространства. Глаза, глубокие темные затягивали, как омуты и не было сил оторваться, вырваться из плена. Горячие губы накрыли его рот, Данька зажмурился и подался навстречу, отдавая этим поцелуем всего себя, он даже не понял, что громко и протяжно стонал вслух. - Твою мать! – раздался над ними сердитый голос, - у вас совесть есть?! – таким разъяренным Богдану Каро еще не приходилось видеть. Он стоял над кроватью, свирепо сверкая глазами. Глядя на это воплощение праведного гнева, даже доктор слегка растерялся. Привстав на кровати, он кашлянул, прочищая горло. - Каро, я официально прошу разрешения ухаживать за твоим, - тут мужчина слегка запнулся, не зная как определить статус Богдана по отношению к парню, - подопечным. Каро молчал, все так же сверля дока злыми бирюзовыми глазами. - Если он не против, - сквозь зубы процедил парень, - и если обидишь, пеняй на себя. И справки я о тебе наведу обязательно! – И без перехода добавил, - злые вы, уйду я от вас! - Каро? – мужчина, мягко говоря, удивился. - Что Каро? Никакой личной жизни! Дома кошки норовят потрахаться прямо на подушке, здесь вы будите страстными стонами прямо над ухом! Уйду я от вас, пойду справки наводить, а вы, доктор, своего партнера хоть бы от капельницы отсоединили! Когда вернусь, надеюсь, у вас хватит деликатности и совести сделать вид, что ничего не было, - с этими словами парень развернулся, вышел за дверь и с силой захлопнул ее за собой. Две пары глаз задумчиво посмотрели ему вслед.