Точка невозврата

Он не знал сколько времени спал на грязном матрасе, все еще чувствуя жгучую боль правой ладони. Мужчина открыл тяжелые веки, замечая у входа своего мучителя. Все это время тот молча наблюдал за состоянием жертвы, ожидая подходящего момента чтобы заговорить с ним. — Здесь ничего не изменилось с той поры, знаешь, — проговорил Ягыз. — Это место кажется тебе неприятным и я прекрасно понимаю почему. Но, это мое детство, Омер. Я спал на том же матрасе, иногда ходил под себя, когда запирали на несколько суток, а иногда от страха. Представляешь? Ягыз Эгемен не знал, слышал ли его Омер на самом деле, замечая пустые глаза. — Я.. хочу пить. Я хочу.. — Конечно. Ягыз протянул ему бутылку воды, тот медленно преподнес горлышко к губам и остановился. Может там что-то подмешано? — Не в моем стиле подмешивать яд, это чисто к сведению. Ты все еще нужен. — Для чего? — Для нее, — заявил Ягыз. — Я дал слово, что не уничтожу тебя ради нее. Тело Омера периодически вздрагивала, покрываясь холодным потом, а затем обессиленно закрыл глаза. Ягызу пришлось толкнуть по его плечу несколько раз, чтобы тот пришел в себя. Ему не было жаль, ничуть. Напротив, если была бы воля, то не стал бы оставлять Омера живым. Потому, что изначально выписал себе билет в один конец. Однако, зная о существовании ребенка, он не хотел лишать ее отца. Крепкого плеча, поддержки и любви, которую получила в свое время Хазан. Отражение идеальных отношении между отцом и дочерью, то, на что Ягыз Эгемен не имел никакого права. — Хочешь показаться хорошим, — засмеялся Омер через боль. — Тебе не стать таковым.. и вся правда всплывет. Ты же не думаешь, что я оставлю все это просто так? — Я знаю. — Тогда, должен знать, что Хазан никогда не смирится с этим.. ты погубил ее еще так давно, и появился вновь перед ней как ни в чем не бывало. Ягыз приблизил лицо, всматриваясь в испуганные глаза жертвы. Тот сжал челюсть, боль все еще была жгучей, а взглянуть на безобразное состояние своей руки он не осмеливался. — Ты больной ублюдок, — глаза наполнились слезами. — Ты уничтожил ее жизнь своим присутствием.. ты сломал не только меня, но и Хазан. Что еще тебе нужно помимо всех своих деяний?! — Я ненасытный, — пожал Ягыз плечами. — Ты ничего не знаешь, Омер. Оценивать человека только с одной стороны.. несправедливо. — Ты ли говоришь о справедливости?! — вскрикнул он, надрывая горло. — Несправедливо то, что ты все еще на свободе, психопат! Несправедливо то, что ты решаешь судьбу стольких людей.. используешь их как марионетку в своих руках, продаешь органы и на этом строишь бизнес! Ты.. сломал жизнь невинной девушки.. влез в ее семью.. зная, что Селим очередная жертва! — Я не знал о семье Хазан, — признался мужчина. — Она меня любила. — Псих.. ты все еще говоришь о любви, — закатил глаза Омер. — Мы говорим о моей жене, ты понимаешь это?! Ягыз молча встал, поправляя свой идеально выглаженный пиджак. В подвале повисла странная тишина. Осуждающие и весьма усталые глаза смотрели на мучителя с особой ненавистью и тем не менее страхом. Он не имел ни малейшего представления о том, что будет делать Ягыз Эгемен. Тишина была давящей, будто не касаясь его самого, тот душил холодными пальцами. А из глаз текли нескончаемые слезы, задыхаясь в темном царстве своего хозяина. Не проронив ни слова, Ягыз вышел из подвала, запирая дверь на ключ. Он снова во тьме, в собственном кошмаре. Он кричал, но никто его не слышал.

***

Я медленно спускаюсь на первый этаж, где отчетливо слышу голос женщины за закрытой дверью кабинета отца. Мои коленки снова дрожат, неужели он привел новую «маму»? Мне совсем не хотелось называть другую женщину мамой, ведь, моей, настоящей, больше нет в живых. Приоткрыв скрипучую дверь, я заметил высокую блондинку с ярко голубыми глазами, которая нежно обнимала за шею моего отца. Противное зрелище. Интересно, чем он привлекал женщин? — Подойди же! — весело проговорила блондинка. — Какой ты красивый мальчик! Она играла свою роль и это было давно известно мне. Вероятно, она одна из нескольких претенденток, которых я видел в своей жизни, мечтающие получить статус супруги Хазыма Эгемена. Конечно, деньги на самом деле решали и решают многое. Но, будучи маленьким, я не совсем понимал значения этой бумажки. Оказалось, что за них можно было купить все материальное. Все игрушки мира, которых у меня так таковых не было. И, только повзрослев понял не ценность бумаги, а ее истинное значение. Оказалось, что любовь, уважение и поддержку отца не купить ни за какие деньги. Я смотрел снизу вверх на эту добродушную, ничего не знающую женщину и даже завидовал. Первое впечатление о Хазыме у нее остались только положительные, но не у меня. Жить в страхе и ждать встречу с ним, с отцом, которому никогда не было до меня дела, а затем заявлялся, ругаясь с моей матерью, а я ждал его ухода внутри шкафа. Маленького, пустого, темного. Оказалось, света я не видел с самого рождения. Я избранный. Ребенок Хазыма Эгемена. — Какие у тебя ресницы, — охнула она. — Дорогой, у тебя славный мальчик.. Он долго и изучающе смотрел на меня, наполняя в свой толстый стакан коричнево цвета алкоголя. Моя кожа покрылась мурашками, как в один момент я замечал всю его ненависть в мою сторону, холод и отстраненность. Он меня никогда не любил. — Да, милая, а еще очень умный ребенок, — неотрывно смотрел он на меня, как мне хотелось уйти прочь из этого кабинета. — Я не сомневаюсь, дорогой, — коснулась до моей щеки, — я уверена, что мы с тобой еще подружимся, хорошо? Я так хотел помочь ей, убедить, что ее «дорогой» не совсем тот за кого себя выдавал. Он ее противоположность и у нее, вероятно, такой же конец, как у моей мамы. — Меня зовут Берен, а тебя как? — Ягыз. — Чудесно. У нее были чистые и честные глаза, которых я давно не видел. Вероятно, поэтому она мне больше всех запомнилась. Яркая, в красивом, розовом, облегающем платье со стразами вычеркивало ее идеальную фигуру. Возможно, она могла бы стать хорошей матерью своему ребенку, но только не мне. Я вышел из отцовского кабинета, оставляя их наедине и закрыл уши ладонью, лишь бы перебить этот фальшивый смех отца. Все было так неестественно. Я тихо плакал в коридоре, чтобы не услышал отец. Мой дьявол, всегда поджидал подходящего момента чтобы натравить, наказать, дать новое задание. Я боялся.. и не мог об этом никому сказать. Мы не должны оставлять свои следы. Никогда. Проходили дни и на удивление, Берен частенько заглядывала в наш дом. Неужели, отец определился с выбором? Он не так часто приводил женщин именно к нам домой, обычно встречи проходили в любом другом месте. Мы подружились и даже вместе играли. Она показывала коллекцию зарубежных монет и наклеек больного племянника, а я с восторгом рассматривал их по одному. Мечтать. Она всегда говорила, что нужно мечтать, верить в свою мечту и тогда она обязательно сбудется. Для меня это было как.. найти свет в нескончаемом тоннеле. Она была мечтательной и хотела вылечить племянника, который болел страшной болезнью, онкологией. Я научился мечтать тогда вместе с Берен. С женщиной Хазыма Эгемена. — Знаешь, я всегда представляю как лечу где-то высоко над морем и иногда нужно держать равновесие, несмотря на страх, несмотря даже на то, что все твои поступки могут быть не оправданы. Даже если боишься проиграть в конце. Иначе, ты можешь упасть в море, а оно бесконечное. Там нет выхода. И, тебя унесет в бездну. В самую глубь, где твои мечты прекращаются и ты.. медленно, медленно исчезаешь. Всегда нужно уметь держать все под контролем. В ту секунду я начал мечтать о невозможном. Сначала о матери, но даже будучи ребенком понимал, что не смогу ее вернуть или увидеть. Я научился мечтать о свете, найти его и держаться вопреки жизненным трудностям лишь бы свет был со мной. — Твой отец очень тебя ценит, Ягыз. Он оценивал мои способности на проводимых экзаменах. Он ценил, что создавал нового себя и оставит после себя наследие, что строил годами. Он не умел любить, потому, что с любимыми так никогда не поступают. Тем не менее, я был избранным. Берен стала моей подругой, с которой было интересно проводить время. В те, беззаботные минуты своей жизни, я учился искренне улыбаться, когда она смотрела на меня завораживающими глазами и не мог понять, кем она была на самом деле. Охотницей за деньгами Хазыма Эгемена или просто женщина, мечтающая начать жизнь с чистого листа с мужчиной, которого она считала хорошим человеком? Что из них истина? — Мой племянник тяжело болен, — начала однажды она свой длинный рассказ. — Твой отец настолько щедрый, что согласился помочь мне с деньгами.. за что я благодарна ему как до конца своей жизни.. он долгожданный ребенок моей сестры. Твой отец очень хороший человек. Мне хотелось прервать ее речь и предупредить ее о будущих бедах, о всем пережитом, но не осмелился. Разочарование забирает надежду, мечты. Берен надеялась на Хазыма, что тот вылечит больного племянника. — Я очень люблю его, — ее глаза сверкали от слез, то тем не менее она нашла в себе силы продолжить рассказ. — Его зовут Юсуф. Когда я взяла его впервые на руки, ты знаешь, что я испытывала? Родную кровь, новую жизнь, новую надежду. Мне хотелось крепко обнять его и закрыть от этого целого мира, но, нужное всегда настигнет тебя, куда бы ты ни шел и от чего бы ты ни скрылся. Проходили дни и я привыкал к присутствию Берен. Однажды, я заметил ее в малой гостиной комнате, когда играла на фортепиано, подпевая знакомые ей слова. Я воодушевленно слушал мелодию закрытыми глазами за приоткрытой дверью. Навеяло горечью, тоской и открытой болью. Берен не показывала свое настроение отцу, стараясь всегда встречать его с улыбкой и только я понимал, насколько ей было тяжело сдерживать истинные чувства. Я еще не знал, что слышал ее в последний раз за дверью. Нежный, низкий голос и неизвестную мне мелодию, которая будет крутится в мыслях долгими ночами. Услышав внезапный грохот во дворе, я спрятался за кожаным диваном, замечая краем глаза отца, который спешил к ней. Я не слышал четких фраз, а только несколько ругательных слов. Он кричал на нее, показывая, наконец, свое истинное лицо. Лицо Хазыма Эгемена, которого никак не подделать. Это было всегда так и я знал, что кроме грязи и черноты тот не владел ничем хорошим, пытаясь сделать меня подобием себя. Бог выбрал меня, и за что я ненавидел его всем сердцем и не верил даже в существование. Он был так далек от меня с самого рождения. Я не знаю, сколько времени провел сидя на полу, мои немые молитвы повторялись с каждым разом все громче, выходя за рамки всего невозможного. Я так не хотел, чтобы Берен оставила меня одного, чтобы навсегда ушла из дома. Ведь, она единственный собеседник и подруга, с кем я мог молча делится своей болью и я уверен, что она понимала меня, но не хотела признавать этот факт. Все сложно. Все фальшь. Каждый вдох и выдох был отравлен Хазымом Эгеменом, который уже стоял над моей подругой и.. наказывал. — ..что ты такое говоришь, дорогой? — ее голос дрожал и эхо отдавался по всему дому. — Хазым, я не знаю, откуда ты услышал это, но все не так! — Мерзавка! Громким треском упало зеркало на пол, как мое сердце сжалось и мысленно был рядом с Берен. Я знал, что опоздал с предупреждением и это моя ошибка. Собственная ошибка, за которую она расплатиться жизнью. — И что, тебе было хорошо? Ты сравнивала меня уже с ним? — Я поверить не могу.. ты веришь постороннему человеку, но не мне! — Потому, что я знаю, кому доверять, а кому нет, — прорычал Хазым. — И? Он больше заплатил, все дело в деньгах?! — Не неси чушь! — Ты стоишь передо мной и врешь! Смотришь в мои глаза и продолжаешь лгать! Как жаль, моя милая Берен. Как жаль.. ты мне очень нравилась. Я не помню, что произошло далее. Я заткнул уши и горько плакал при каждом ударе. Это моя ошибка. Я стал виновником ее смерти. Берен громко кричала и звала на помощь, но все было безуспешно. Никто не знал, что на самом деле происходило за стенами особняка. Наконец наступила долгожданная тишина, но я все еще слышал тяжелые вздохи отца, который завершил начатое дело. Медленными шагами, я подошел и отворил тяжелую дверь в гостиную. Хазым сидел на полу, а в руках держал окровавленную.. бейсбольную биту. Я не поверил своим глазам и оглянулся вокруг, затаив дыхание. Берен лежала неподвижно. На ее теле многочисленные синяки, на плече открытый порез с которой все еще поступала кровь, образовывая рядом небольшую лужу. Вероятно, он ударил ее осколком зеркала. Я не мог прекратить свои слезы и приоткрыл рот от удивления. Отцу же наоборот, было плевать на содеянное, он смотрел в одну точку, будто пытался вернуться в реальность. Я поспешно приблизился к ней, но больше не видел глаза. Они были пустыми и смотрели в никуда. Тогда я понял, что опоздал во всем и этого можно было бы избежать. Я коснулся до холодной руки в последний раз, пытаясь отдать остаток тепла и любви, но почувствовал за спиной взгляд дьявола, который ожидал от меня любой реакции. — Мы могли бы ей помочь, — запинаясь, тихо произнес я, боясь, что это выведет его из-под контроля вновь. — Мы могли бы.. — Ты не можешь помочь ей. Она получила наказание. — Папа.. ты не можешь ее тут оставить.. как мою маму, — глухо произнес я. — Что ты сделал с ней.. — Каждый получает заслуженное наказание, пойми, что это неизбежно. Ты поймешь меня, когда станешь мужчиной, который захочет причинить несравненную боль тому, кто смеет врать тебе глядя в глаза. Кто захочет забрать то, что изначально принадлежит тебе. Я смотрел в серые глаза отца и видел в них нечто ужасное — безразличие. Ему и в самом деле было плевать на то, что убил свою женщину, что уничтожил жизнь моей матери и таких людей было очень много, которые пропадали по неизвестным причинам, а он присваивал дорогостоящие и важные органы на продажу. Ему было плевать на происходящее и я понимал, что в нем давно отсутствует что-то человеческое. Он совершенно другой. — Пошли, здесь приберутся, — встал он на ноги, бросая биту на пол. — А.. Берен? Ты не похоронишь ее? — удивленно, я поднял глаза. — Это не моя забота, сынок. Нам нужно посадить еще одно растение, пойдем. Я взглянул на Берен в последний раз и шептал о прощении. Она должна меня простить и я вспомнил Юсуфа.. которому она так хотела помочь. Одна жизнь стояла за другой, а потеряв одну жизнь, обрывалась вся цепочка. Мы все зависимы друг от друга. Я продолжал мечтать и верил, что ему обязательно помогут и он вылечится. Он должен жить. Я знал, куда Хазым вел меня, но все еще плакал. Видеть смерть собственными глазами будучи ребенком каждый раз приносило боль и тревогу за себя. И, совсем не знал, смогу ли я осилить в своей жизни такие потери и сколько должен еще видеть подобную картину. Есть ли лимит? Когда Хазым Эгемен устанет совершать мерзкие поступки и поймет, что ему никогда не очистить грехи? Запахло травой и аромат живых цветов заставлял голову кружиться. Он щелчком открыл дверь в конце коридора и впустил меня внутрь. Зрелищная красота! Настолько было красиво, что мои колени дрожали от увиденного, ведь, я так давно не заходил туда. Комната была пустой, но только наполненной горшками цветов и редких растений. Я не знал их названий и жалел, что не увлекался книгами. Отец взял средний горшок и пакет земли, вскрывая ножницами содержимое. — К растениям нужен особый подход, Ягыз, — проговорил он, поднимая голову. — Одной воды им недостаточно для дальнейшего развития, они завянут от недостатка света и воздуха. Они дышат, а значит живут. Здесь, сынок, все живые. — Цветы? — И души умерших людей, — добавил отец. — К каждой смерти здесь есть свое растение, я поименно помню всех. У них своя история, которую уже не смогут рассказать другим, но растение всегда слышит тебя. Прекрасный слушатель, я считаю. Потому, что пока ты говоришь, молчит и повинуется только тебе. И, жизнь в твоих руках. Ты можешь не дать достаточного света или воды, то погибнет за пару дней, но можешь продлить существование. Я видел, как он аккуратно поливал из лейки, а затем оставил горшок в полутени. Яркое солнце освещало практически всю комнату через панорамные окна. — Это будет красивый цветок, Ягыз. Мединилла великолепная. Берен любила розовый цвет, а лепестки этого будущего цветка как раз ярко розовый. Как некий фонарик, свисающий на длинном стебле. Ей бы понравилось. Я стоял в углу комнаты, внимательно слушая учителя. Оказалось, он многое знал о растениях и оглянулся вновь, стараясь запечатлеть эту невероятную красоту. Но, у всего этого была обратная сторона монеты. Сторона несправедливости, растерзания и кошмаре, который продолжался из года в год. Я понял значения его слов когда сам столкнулся с этим выбором. Ягыз пропустил Омера вперед в ту самую комнату, где долгие года он сажал растения вместе с отцом. В пространстве все так же приятно пахло, несмотря на разрушения и недавний ремонт, Али и его работники по приказу Эгемена продолжали ухаживать за новыми растениями. — .. они дышат, а значит живут. Здесь, сынок, все живые. — Цветы? — И души умерших людей. Ты можешь не дать достаточного света или воды, то погибнет за пару дней, но можешь продлить существование. Он следовал этому правилу и старался хоть малость сохранить память о них. Для прощения было уже поздно, а Берен навсегда осталась в памяти Ягыза. Он не знал, выжил ли в конце концов Юсуф и как сложилась жизнь ее сестры. Омер удивленно рассматривал помещение, а затем взглянул на мучителя, который давно погрузился в свои мысли. Он сложил руки в карманы брюк, разгуливаясь вдоль горшков. Они почти обошли весь дом, показывая где была убита Берен, старое пианино, которое до сих пор стояло в гостиной ожидая, пока кто то умелый сядет за музыкальным инструментом и вновь нажмет на клавиши как много лет назад. Подвал, где он прожил немало времени, кухню, большую гостиную. На втором этаже с замиранием сердца, Омер осматривал кабинет Хазыма Эгемена, который остался без должного внимания. На полках уже давно отсутствовали прочитанные книги, но тем не менее, казалось, дух учителя все еще присутствовал за стенами этого особняка. Последняя дверь, цветник Хазыма никого не оставлял равнодушным и каждый считал, что хозяин дома просто очень помешан на растениях и он такой добродушный, что успевал ухаживать за каждым цветком, поливая и вытирая пыль. — Я не верю, что в этом доме может быть такая комната, — неожиданно заявил Омер. — Что это, некая страсть к цветам у психопатов? — Это память, — признался Ягыз. — Каждое растение — жертва. Омер не сразу поверил ему, рассматривая вновь прекрасные цветы, которые сажали они собственноручно. Затем медленно опустился на колени, чувствуя как вновь приближается паника. — Что ты сделаешь со мной, псих.. — его зубы скрипели. — Почему ты рассказываешь мне обо всем этом? Ведь, я стал свидетелем и знаешь, что могу заявить в полицию, зная твое местоположение.. зная всю правду о тебе. — Ты ничего не сделаешь, Омер, — приблизился он к нему. — Называй меня психом, как угодно. Угрожай сколько тебе заблагорассудится, меня это не волнует, ничуть. Но, ты сделаешь то, что я скажу тебе. — Что? — он неотрывно смотрел в синие глаза. — Что ты хочешь от меня?! — Я не убью тебя, Омер. Напротив, готов отпустить на волю. — Чего ты хочешь?! — Отныне ты не сделаешь ей больно, — его голос стал мягче. — Сделаешь самой счастливой, как никогда в жизни. Станешь идеальным мужем для нее. Заставишь забыть меня. Сделаешь все, чтобы она возненавидела меня до глубины своей души и захотела вновь уехать. Иначе, я не смогу ее защитить. — От кого? — От себя. Это было громким признанием от человека который так привык молчать. Омер удивленно взглянул на Ягыза, пытаясь прочесть его истинные цели. Неужели он снова что-то затеял? — Я понимаю тебя, — нарушил Ягыз тишину. — Вспомни как пару месяцев назад Хазан попала в руки Демира. А.. если бы с ней что-то сделали? Я много думал о произошедшем и понимаю, что все.. складывается не так как надо. — Хочешь сказать, что они не оставят Хазан в покое? — голос Омера задрожал. — Я стараюсь мыслить позитивно и держу контроль. — Но, ты виноват во всем, признай. — Я не хочу ухаживать за ее растением, — прошептал Ягыз. — Я не хочу сажать еще один цветок. Второе открытое признание. Омер дернул плечом от одной только мысли, что с Хазан на самом деле может что-то случится, то, чего невозможно будет исправить и до конца своей жизни будет винить только себя и окружающих. Ягыз долго думал о том, что случится, если она останется в его жизни. Это опасность, которая будет постоянно преследовать, а зная слабую точку самого Ягыза Эгемена могут нанести серьезный вред. — Я не доверяю тебе, но у меня нет другого выхода. И, к тому же у вас есть общая дочь. Не имеет смысла говорить на эту тему и оставлять ребенка без матери. — Я позабочусь о них. — Не сомневаюсь в этом. Но, не забывай, Омер, я всегда слежу за тобой. И, если ты еще раз позволишь себе причинить ей боль, то не сможешь больше видеть света и я смогу превратить твою жизнь в настоящий ад, поверь мне. Все, что я делаю и прошу, исключительно для защиты Хазан. Четкий и холодный голос хозяина проникал в душу Омера, заставляя вздрагивать. Он поспешно кивнул головой и сделал несколько шагов назад, выходя из просторной комнаты. Вопреки невозможным чувствам и свету, к которому Ягыз так долго стремился. Он был готов жить во тьме, лишь бы с ней ничего не случилось.