Дорога обратно

Правлению Брандона Старка шел третий год, но Тириону казалось, что с момента сожжения Королевской гавани Дейенерис Таргариен прошла целая вечность. Новый король был прав, когда говорил, что путь исправления череды ошибок, совершенных десницей, будет труден и долог. Но Тириону не на что было жаловаться: он не знал времени лучше и спокойнее, чем это, как не знал его Вестерос. Измученный бессмысленными и беспощадными войнами, уставший от пьяных, глупых, жестоких, неопытных и беспрестанно меняющихся правителей, Вестерос, наконец-то, расправил плечи после верениц вошедших в историю трагедий. Тирион отложил тяжелую книгу и поежился в кресле. Утреннее солнце пробивалось сквозь высокие окна Башни десницы. Он мало спал, практически не отдыхал в своих покоях и все время проводил в Палате Малого совета. В младшем из Ланнистеров не много осталось от того Тириона, которого знали призраки этого замка. Он мысленно вернулся в то время, когда служил десницей при Джоффри, и уставшее его лицо с глубоким шрамом на правой щеке приняло задумчивое выражение. Тогда всё было иначе. Ему приходилось сражаться с королем-самодуром, с Серсеей и ее приспешниками, с Бейлишем, и поминутно быть начеку, потому что Красный замок состоял из опасностей и предательств. Сейчас никому из его обитателей не приходилось вести войну изнутри, и всеобщие силы были направлены на устройство и благосостояние Шести королевств. Игр больше не было. Это ли не то, чего всегда хотел Тирион? Он устало провел ладонью по своему лицу, встал с кресла и подошел к одному из четырех окон своей башни. Все эти три года он запрещал себе думать о Дейенерис Таргариен и произошедших событиях, связанных с ней и его служением королеве драконов, но всегда, когда он отгонял эти мысли, голос Вариса в последние минуты его жизни отдавался в голове звонким эхом: "Я надеюсь, что я действительно заслуживаю смерти. Я надеюсь, что я ошибся". - Ты не ошибся, мой друг, - сказал он вслух, наблюдая за залитым солнцем восстановленным Красным замком. Тириону не хватало Вариса, но еще больше его не хватало новому Вестеросу. Тириону не хватало Джейме, но неразрывная связь старшего брата с Серсеей, приведшая его к смерти, оказалась во сто крат сильнее, чем он предполагал. Тирион лишился всех, к кому питал сердечную привязанность, но при его новом положении он не мог и не хотел отдавать ни капли чувств и стремлений чему бы то ни было, кроме служения королю и народу. И все-таки... Тирион помнил, каково это - любить. Он помнил Тишу, свою первую любовь, на которой он тайно женился в юности, помнил Шаю, и эта память, как бы он ни старался, мешала ему жить. Умереть почтенным старцем, отдавшим всего себя королевству, умереть великим десницей - это, несомненно, было хорошо, но редкий раз Тирион, возвращавшийся в свои покои в полном одиночестве, вспоминал о том, как мечтал о жене и детях. Что осталось от тех грез? Тишу изнасиловали на его глазах по приказу его отца, Шая, оказавшаяся лживой шлюхой, свидетельствовала против него на суде и стала греть постель другому льву... "Хватит с тебя, дурак, любви", - тогда говорил себе Тирион, и засыпал, не вспоминая о былых мечтах. Тирион услышал стук в дверь и обернулся, когда в его комнату вошел Подрик. "Вот, кто вечен! - весело подумал Тирион, увидев рыцаря Королевской гвардии. - Он был со мной, когда шла Война пяти королей, и до сих пор жив". - Король желает видеть вас в Палате Малого совета, - с улыбкой уведомил Подрик, и Тирион задумчиво пошел с ним. Брандон Старк только прошлым вечером проводил совет, но сейчас, кажется, пожелал личной аудиенции со своим десницей. Тириона редко подводило предчувствие, и сейчас он был уверен, что его ждет задание. * * * Тирион Ланнистер мало знал о способностях своего короля, и мысли об этом иной раз наводили на него страх перед неизведанной силой. Он давно убедился, что Брандон Старк знал исход Долгой ночи, войны Дейенерис Таргариен с Серсеей Ланнистер, знал, что станет королем... Стало быть, он знает о том, что будет происходить дальше. По этой ли причине он смотрел на Тириона так странно, когда велел ехать на Север? Его король мягко улыбался и даже отпустил несколько шуток, но Тирион так и не смог верно истолковать его поведение. Впрочем, Брандон Старк сильно изменился после своей коронации. Три года назад, когда Тирион встретился с ним в Винтерфелле перед битвой с Королем Ночи, это был молчаливый и мрачный человек, скрывающий в своей голове жуткие знания и великие тайны, и едва ли Тирион мог представить, что, будучи королем, Трехглазый ворон так живо и ответственно примет свои обязанности. Брандон Старк отдавал приказы, принимал знатных лордов, выслушивал простолюдин и всегда присутствовал на заседаниях Малого совета. Король был прост, прям и добродушен, и все-таки в тот момент, когда он просил Тириона отправиться на Север, в его взгляде было что-то еще... "Новый мир, старые связи, - сказал ему напоследок Бран. - Помнится, когда-то ты был женат". Тирион видел вдалеке ворота мрачного Винтерфелла, и невольно вспомнил, как много лет назад прибыл сюда вместе с королем Робертом, Серсеей и Джейме. С того момента, кажется, прошла целая жизнь. По крайней мере, тогда Тирион знал, зачем они едут на Север, а сейчас... "От моего лица направляйся в Винтерфелл и убедись, хорошо ли протекает жизнь отдельного королевства", - сказал ему Бран, но десница нашел такое объяснение весьма расплывчатым и неубедительным. "Когда-то ты был женат", - пронеслись в голове слова короля. Тирион никогда об этом не забывал. Он помнил, как давал клятву перед септоном, помнил, как накрыл свою невесту золотым ланнистерским плащом... Такие воспоминания призваны греть человеческую душу всю оставшуюся жизнь, но Тирион и Санса Старк солгут, если скажут, что были счастливы в тот момент. Да, Санса Старк была его женой... Он вспомнил их встречу в Винтерфелле, и на его лице отразилось нечто подобие сожаления, когда в его памяти в очередной раз всплыл взгляд ее холодных глаз, колкие фразы и железная учтивость, за которой наверняка скрывалось глубокое неприятие к деснице драконьей королевы. Были ли их отношения когда-то иными? Тирион не без досады подумал, что нет. Как бы он ни старался быть к ней ласковым, он всегда оставался Ланнистером, и ее броня никогда не позволяла ему утешить ее и стать ей другом. Теперь положение изменилось, Тирион служил ее брату-королю, и в нем теплились несмелые надежды на то, что отношение Сансы к нему будет более благосклонным, чем это было при их последнем разговоре. Тирион был измотан долгой дорогой, и облегченно выдохнул, когда он, вместе с приставленными к нему несколькими воинами, верхом добрался до высоких ворот Винтерфелла. - Не думал, что после Долгой ночи окажусь в этом мрачном месте снова, - сказал он, спешившись со своего коня. Тирион без удовольствия думал о том, какой холодный прием ему устроят северные лорды и как долго ему придется быть главным объектом всеобщих перешептываний. Но более всего его волновало другое... *** - В уготованных лорду Тириону покоях должно быть много свечей, - говорила Санса, - пожалуйста, позаботьтесь об этом. Санса помнила, как много лет назад ее покойная леди-мать отдавала распоряжения о благоустройстве в Винтерфелле прибывших Ланнистеров, и легкая улыбка с оттенком печали на мгновение тронула ее губы. Она также помнила, как в Королевской гавани Тирион подолгу сидел в углу их покоев и читал книги до самого рассвета. Да, свечей должно быть много. И, наверное, вина?.. Санса впервые задумалась о том, изменился ли Тирион и его старые привычки. Узнав о прибытии Ланнистера в Винтерфелл, лорд Ройс язвительно заметил, что теперь хозяева северных борделей смогут хорошо заработать, но Санса одернула его, заявив, что не стоит так говорить о деснице короля Шести королевств. Известие о визите Тириона Ланнистера на Север вызвало волнение в душе Сансы Старк. Она помнила, как была рада видеть его, когда он прибыл в Винтерфелл вместе с Джоном и Дейенерис Таргариен, но тогда она не смогла выразить ему ни радушия, ни благодарности. Она видела, что ее хладнокровие задевает его, но, будучи уверенной в том, что Тирион совершает ошибку, служа драконьей королеве и приняв на веру лживое обещание Серсеи Ланнистер о помощи, она не могла заставить себя отнестись к нему по-другому. С тех пор многое изменилось. Санса была рада, когда Бран назначил Тириона своим десницей. "Ты действительно можешь все исправить", - сказала она ему на прощание, уезжая из Королевской гавани, но так и не сказала ему то, что действительно хотела. Санса Старк стояла на башне Винтерфелла, вдыхая свежий северный воздух, и уже видела вдалеке трех коней, приближающихся к дворцовым воротам. Ей бы хотелось, чтобы приехал весь королевский двор - Брандон, Тирион, Бриенна, Подрик, Сэм, сир Давос... и чтобы Джон и Арья были здесь. Королева Севера пользовалась уважением и любовью среди своего народа, и северные лорды служили ей верой и правдой. "Истинная дочь лорда Эддарда и леди Кейтилин", - так говорили жители. Добившиеся независимости, северяне объединились под ее началом, и любовь ее людей стала ей верным спутником. И все-таки… Санса помнила, каково это - любить. Она любила отца и мать, но потеряла их. Она любила Робба, жестоко преданного и убитого, любила Рикона, которого не смогла вернуть из болтонских лап... Она любит Джона и Арью, покинувших дом, но они вряд ли вернутся обратно. Иной раз она лежала в холодной постели и вспоминала о том, как мечтала выйти замуж за прекрасного мужчину и родить ему детей, но эти грезы превратились в пыль. Джоффри, которого она обожала, казнил ее отца и приказывал своим рыцарям бить ее себе на потеху; великолепный Лорас, о котором она мечтала, не любил ее; Рамси Болтон мучил ее, резал, насиловал в ее собственном родовом замке, и он же убил Рикона. В эти моменты Санса с отвращением отгоняла от себя все воспоминания и засыпала крепким сном, где прошлые кошмары ее больше не мучили. "Хватит с тебя любви, - говорила она себе. - Люби только свою семью, Север и свой народ". И все-таки... *** "Я никогда не любил Север, - сказал про себя Тирион, когда заходил в открывшиеся ворота Винтерфелла. - Эти неприветливые стены нагоняют на меня тоску". Сопровождавшие его рыцари соскочили со спин своих боевых коней и последовали за ним. Двор Винтерфелла сильно изменился с того времени, когда он видел его в последний раз. Сожженный Грейджоями, захваченный Болтонами, выстоявший и переживший Долгую ночь, еще каких-то пару лет назад замок выглядел запустевшим, истерзанным вражескими руками, будто бы смерть старших Старков забрала с собой его силы и мощь. Сейчас двор Винтерфелла наполняли звон молотов о наковальни, разговоры трудившихся рабочих, воздух был пропитан запахом свежескошенной травы и первыми опавшими листьями - желтыми предвестниками осени. "Север поднял голову", - не без радости подумал Тирион. Он вновь оглянулся и увидел Сансу Старк. Она стояла в окружении нескольких лордов, имена которых он не знал, стояла гордо, но с улыбкой. Тирион ощутил непривычное волнение - не такое, какое он ощущал, впервые встретившись с королевой драконов, и не такое, какое обуревало его во время суда после ее смерти. Он чувствовал, что с каждым медленным шагом, который он делает навстречу королеве Севера, он становится ближе чему-то давно забытому, заживо похороненному внутри него, и не мог истолковать, с чем связаны эти ощущения. Тирион подошел к королеве, поднял голову, и, наконец, увидел вблизи ее ничуть неизменившееся лицо. Высокие скулы Талли, белая кожа с едва заметным румянцем на щеках, ниспадающие на плечи огненно-рыжие волосы... Это Санса Старк, которую он знал, живя в Королевской гавани, Санса Старк, с которой они бок о бок сражались в винтерфелльской крипте, Санса Старк, которая когда-то была его женой... И все-таки - больше не она. Осанка, взгляд и корона свидетельствовали о том, что перед ним стоит королева Севера, и Тирион, приложив усилия, отвел взгляд от ее лица и поклонился. - Ваша милость, - сказал он, и хотел сказать что-то еще, но голос королевы прервал его. - Здравствуй, Тирион. Санса улыбалась. "Месяц дороги стоил того", - сказал себе Ланнистер, и улыбнулся в ответ. *** С момента прибытия десницы Брандона Старка на Север прошла неделя, в течение которой Тирион Ланнистер много общался с северными лордами, наблюдал за проводившимися работами, изучал справки о доходах и убытках суверенного королевства и даже несколько раз выезжал в крестьянские поселения у деревянных острогов неподалеку Винтерфелла. Жизнь вернулась на Север вместе с приобретенной независимостью, и бедный, холодный регион маленькими шагами входил в то надежное и привычное русло, какое было под властью покойного Эддарда Старка. Полуденное солнце грело слабо, погода стояла ветреная, и Тирион зябко поежился, поднимаясь по почерневшим камням на пути к заново отстроенной винтерфелльской башне. Ходили легенды, что это древнее зубчатое строение хранило в себе много тайн, но Тирион знал только одну. "Именно здесь случилась беда с Браном", - вспомнил он, но предаваться воспоминаниям не хотелось. Тирион взобрался на третий ярус сторожевой башни, который еще во времена Кригана Старка провалился внутрь из-за ударившей в здание молнии. Теперь же самое высокое строение Винтерфелла было восстановлено. Тирион стоял, вдыхая прохладный воздух, и удивлялся тому, что его мрачные ожидания касательно северного приема не оправдались. Север помнит, но непримиримая вражда с Ланнистерами была забыта. "В конце концов, все члены моей семьи мертвы, - подумал Тирион, - а я служу королю, чье имя - Старк". Больше он не встречал холодных взглядов, не слышал перешептываний за спиной и резких фраз в свой адрес, никто не обращался к нему, используя давние прозвища - Бес и Полумуж. Да и что, собственно, осталось от Беса?.. Возможно, в свои лучшие годы он действительно заслужил подобную репутацию, месяцами пропадая в борделях и тавернах, но нынешний его статус сделал Тириона человеком порядколюбивым. "Ты теперь само целомудрие", - со смехом говорил ему Бронн Черноводный. Всецело отдавшись размышлениям, он не сразу услышал шаги за спиной. Сначала Тирион почувствовал запах - поддаваемый легким ветром мягкий древесный аромат, напоминавший ему песчаный тмин... Он обернулся и увидел королеву Севера, одетую в темное, почти угольное платье, украшенное нашитым на груди лютоволком. Тирион видел много красивых женщин, но красота Сансы всегда была для него особенной. - Ваша милость, - сказал он, поклонившись. Королева неспешно подошла к нему, и они стояли, с высоты наблюдая за двором Винтерфелла. - Ты... можешь не называть меня так, - сказала Санса после долгого молчания. Тирион поднял на нее взгляд, и она поймала его, наверняка заметив то удивление, которое им овладело. Снова повисла тишина. Тириону хотелось многое сказать, но нескладные мысли никак не могли стройно сложиться в слова. - Мейстер Волкан находит тебя изменившимся, - неожиданно сказала она. - Пришлось оставить старые привычки, - с улыбкой ответил Тирион. - Не пристало деснице короля пить, как Дагону Грейджою. Санса тихо усмехнулась, а потом повернулась к нему, пристально посмотрела в глаза и спросила без тени смущения: - А женщины? Забылась ли привычка любить разных женщин? Это было неожиданно. Тирион смотрел на Сансу, на чьем лице застыл вопрос, и не мог понять, чему удивляется больше - внезапной откровенности или тому, что ее действительно волнуют его отношения с женщинами? Санса Старк была настоящей леди, и ее речи всегда были деликатными и учтивыми. - Помнится, ты просил меня, чтобы я была с тобой откровенна, - сказала она. Тирион не удержался от смеха, и Санса вновь улыбнулась ему. - Да, - сказал Тирион, немного успокоившись. - Эта привычка ушла еще раньше, чем пьянство. Полагаю, тому поспособствовал брак. Когда-то мы соединили наши сердца перед богами и людьми. После твоего побега из столицы я не знал, что с тобой случилось, и должен был оставаться верным. Теперь рассмеялась Санса, не поверившая в его высокопарную речь. Тирион смотрел на нее и не мог припомнить момента, когда Санса Старк смеялась по-настоящему. Возможно, он никогда этого не видел. - Старки суровы, но... смех тебе к лицу, - сказал Тирион, и впервые за долгое время почувствовал себя смущенным. - На Юге сложено много песен о красивой и одинокой королеве на Севере. Полагаю, верность и любовь народа греет лучше любого мужа. - Этого я не узнаю, - произнесла Санса, и Тириону показалось, что в ее голосе была печаль. *** Тирион не любил вечера в Винтерфелле. Мрачные стены будто давили на него, заставляли вспоминать то, что здесь было, и чему уже никогда не бывать... Долгая ночь, Джейме, Дейенерис Таргариен... Когда-то мысли о совершенном предательстве не давали ему спать по ночам, но то время прошло. Тирион давно не испытывал беспокойства и давящего чувства в груди, и все же этой ночью что-то мешало ему уснуть. Что-то, связанное с Сансой Старк. Тирион видел, что королеву на Севере любили, и всегда, когда он находил этому очередное подтверждение, он невольно вспоминал затравленное дитя, какой она была в Королевской гавани. Одинокая и печальная, вынужденная носить глухие платья, чтобы скрыть следы от издевательских побоев Меррина Транта, она никогда не позволяла Тириону помочь ей в своем безутешном горе. И все же у них были хорошие моменты... Тирион вспомнил, как однажды, вернувшись от Шаи, пьяный и с развязавшимся языком, он нашел свою супругу, сидевшую в их покоях в полном одиночестве, с уставшими глазами, в которых еще не исчез блеск недавно пролитых слез. - Я могу оставить вас, - сказал он тогда, но обернувшаяся Санса не прогнала его. - Останьтесь, милорд, - ответил ее тихий голос. Он помнил, как он сел за широкий стол и взял ее за руку. Обычно она отстранялась, спешила увести разговор, встать и уйти, но в тот раз Тирион не встретил никакого сопротивления на свое несмелое прикосновение к ней. - Наверное, ночи нам положено проводить вместе, лорд Тирион? - начала она робко. - Даже если вы... вы сказали, что не тронете меня, но ваш лорд-отец хочет, чтобы я родила ребенка. Вам стоит оставаться здесь на ночь, чтобы не вызывать подозрений. Тогда Тирион не смог сдержать улыбку, какую она часто вызывала в нем, когда словом пыталась смягчать грязные подробности семейной жизни. - Вы верно сообразили, леди Санса, - ответил он, и с удивлением заметил, что от вечерней попойки в нем практически ничего не осталось. Присутствие Сансы делало его другим. Он мог пить, сколько в него только влезет, но сидя с ней рядом, под внимательным взглядом ее голубых глаз, он ничем не выдавал свое опьянение. Санса была настоящей леди... на что ты надеешься, Бес? Неожиданно она сказала: - Мы можем разговаривать. Мне здесь не с кем говорить. И они провели всю ночь, болтая о детстве, о Винтерфелле и о веселых шалостях Сансы с Джейни Пуль, об Утесе Кастерли и мечте Тириона увидеть дракона, о Джоффри, ненависть к которому она перестала скрывать в присутствии Тириона, о леди Маргери, которую они оба нашли очаровательной и находчивой, но, безусловно, преследующей свои цели... Тогда Тирион по-настоящему осознал, что не ошибался, когда думал, что Санса всего лишь блестяще исполняет свою роль, и был рад такому случившемуся откровению. - Мы можем стать друзьями, - сказал он ей, когда рассветное солнце уже пробивалось сквозь высокие ставни их покоев, и Санса с улыбкой кивнула ему. - Я твой муж, Санса, и мне ты можешь не лгать. Это была ночь перед свадьбой короля Джоффри с леди Маргери, и это был единственный раз, когда Санса сбросила перед ним свои доспехи из железной учтивости. Тирион вспоминал об этом, и впервые подумал о том, что все могло сложиться иначе, если бы на следующий день Ланнистеры не обвинили его в убийстве короля, а Санса не сбежала с Мизинцем прямиком в руки к болтонскому бастарду. "Все происходило так, как должно было", - сказал ему однажды Бран... Тирион встал с постели, неспешно оделся и вышел в Большой чертог. *** - Вы можете идти, лорд Гловер, - сказала Санса, и высокий мужчина с копной каштаново-седых волос поклонился ей и вышел из зала. Королева Севера осталась в Большом чертоге в полном одиночестве. Она сидела посередине большого зала, глубоко погруженная в свои мысли, и только быстрый стук пальцев о деревянный стол выдавал ее беспокойство. Своим появлением Тирион Ланнистер напомнил ей о том, что было давно пройдено и забыто, но все-таки жило в ее воспоминаниях. Сансу отнюдь не тревожила память о мучительных днях в Королевской гавани или о нежеланном браке, в который ей когда-то пришлось вступить. Было еще что-то... что-то, связанное с Тирионом Ланнистером. Она закрыла глаза и вспомнила ужас Долгой ночи, вспомнила крики, наполнившие темную крипту, плачь детей и мольбы женщин... Тогда они с Тирионом, как им казалось, смотрели друг на друга в последний раз, и он нежно поцеловал ее руку. В его взгляде читалось: "Если сегодня наступит конец, я счастлив встретить его с тобой". Но они выжили, а их дороги навсегда разошлись. Санса встала со своего места, пересекла большой зал, отодвинула занавеси и открыла высокое окно, впуская в комнату прохладный ночной воздух. Тирион гостил в Винтерфелле уже неделю, но они так и не говорили ни о чем, кроме продовольствия, армии, новостей из южной столицы и новом статусе Севера. В их разговорах не было холода, как тогда, когда он прибыл вместе с Дейенерис Таргариен, не было притворства, как это было в Королевской гавани, и Санса даже поблагодарила Тириона за былую доброту и заботу о ней. Но каждый вечер они расходились по своим комнатам, и никто из них так и не решался нарушить чужой покой. Сансе хотелось о многом поговорить с ним. Окруженная только людьми, которые служили ей, как своей королеве, она неохотно признавалась самой себе, что ей не хватает близких. Когда-то у нее был Джон, но он никогда не вернется, у нее была Арья, но Санса отчаялась получить от сестры какие-либо вести... И когда-то у нее был Тирион. Санса не забыла, что в Королевской гавани доверяла только ему одному. Иной раз ей хотелось прийти к нему, сесть рядом и рассказать про все, что ее тревожило и не давало спокойно уснуть, но она никогда не позволяла себе этого сделать. "Он Ланнистер, - твердил ей упрямый голос в голове. - Самый лучший из них, но, все-таки, Ланнистер. Ты не должна приходить к нему". Но она все же признавалась, что под его взглядом, в котором всегда выражались участие и искреннее сочувствие, ей становилось легче. Все люди, когда-то твердившие ей о том, что они сожалеют об ее утратах, говорили лживо, но не Тирион. Он клал свою руку на ее ладонь, некрепко сжимал ее и всегда находил нужные слова. Санса все еще стояла перед окном Большого чертога и, вдыхая прохладу, вглядывалась во тьму. Она вспомнила их первую брачную ночь. Тогда Тирион сказал ей: "Я щедр, верен тем, кто верен мне, и доказал, что я не трус. А ума у меня больше, чем у многих других – это тоже чего-нибудь стоит. Я даже добрым могу быть. Ланнистерам, боюсь, доброта не присуща, но какие-то ее крохи во мне есть. Тебе... тебе могло бы быть хорошо со мной". Она помнила эти слова, как если бы они были произнесены минуту назад. Она помнила их, потому что в глубине души всегда знала, что это было правдой. Когда-то Тирион казался ей безобразным маленьким человечком, но много ли она видела прока от красоты? Джоффри был красив, но обернулся чудовищем в людском обличье; Лорас Тирелл выглядел, как ее мечта, но, в конце концов, все, чего он хотел от нее - это Север... Рыцари в Королевской гавани были молоды и прекрасны, но они били ее на дикую радость своему глупому королю, оставляли ее с разрезанным платьем посередине зала, и никто из них никогда не говорил, что это неправильно... Ее всегда спасал Тирион. Он входил в самые страшные секунды и угрожал Джоффри на глазах у всех, не боясь жутких последствий и наказаний за сказанные слова. Тирион не трогал ее, когда они поженились, хоть Тайвин Ланнистер и ждал обещанного наследника, чтобы укрепиться на Севере. "Клянусь честью, что не трону тебя, пока ты сама этого не захочешь", - обещал он ей. Санса помнила, как дернулось его лицо, как будто она дала ему пощечину, когда сказала: "Что, если я никогда не захочу?" И он больше никогда не заводил об этом разговоров, но... "В темноте я все равно что рыцарь Цветов", - произнес он однажды. Санса и об этом думала. Старк услышала шаги, приближающиеся к двери Большого чертога, но оборачиваться не спешила. Была ночь, и она знала, что никто из поданных или прислуги не войдет сюда в поздний час. "Это Тирион, - сказала она себе. - В Королевской гавани он не спал по ночам, а потом ложился в самом неподходящем месте наших покоев, и я складывала свои платья ему под голову в качестве подушки". Санса улыбнулась этим воспоминаниям и ждала, когда он войдет. Она услышала звук отворившейся двери, но Тирион молчал. Ночной воздух стал холодным, и Санса закрыла окно. - Не спится? - спросила она, по прежнему стоя к нему спиной. - Не спится, - подтвердил голос Тириона. Сансе показалось, что он взволнован, и она обернулась, найдя в его глазах подтверждение своей догадке. При тусклом огне горящих в зале свечей она видела, как неподвижно стоит его фигура, и этого огня было достаточно, чтобы разглядеть его лицо - серьезное, со слегка сдвинутыми на переносице густыми бровями, и глазами, выражавшими что-то такое, чему Санса не могла найти объяснения. Наконец, Тирион сдвинулся со своего места, подошел к одному из узких столов, отодвинул высокий железный стул и сел на него. - Как ты думаешь, - начал Тирион, - зачем твой брат послал меня на Север? Санса молча села напротив. - "Тирион Ланнистер прибудет в Винтерфелл для того, чтобы от имени короля узнать, как протекает жизнь на Севере". Так Бран объяснил это в письме, - ответила Санса, внимательно следя за Тирионом. - А какие еще могли быть причины? - Старые связи, - произнес он. - Король напомнил мне о нашем браке. В Большом чертоге вновь повисло молчание. "Наш брак... - подумала Санса. - Когда-то я сказала ему, что он был лучшим из моих мужей, но, на самом деле, Тирион - лучший из всех, кого мне доводилось встречать... Даже Джон доверял ему и уважал его. Интересно, что бы сказал отец?.." - Я пожалела, что ушла, - неожиданно сказала она. В конце концов, это было правдой. Санса часто вспоминала последствия своего побега из Королевской гавани и то, к кому ее это привело. Лучше бы Серсея убила ее за отравление своего безумного сына, чем она доверилась Мизинцу и попала прямиком в руки Рамси. - После смерти Джоффри я потребовал, чтобы мою судьбу решали Боги, и Оберин Мартелл был моим воином на суде поединком. Он потерпел неудачу, но Варис помог мне бежать. Ты... могла бы бежать со мной, и тогда, возможно... Санса прервала его: - Я знаю, Тирион. Они смотрели друг другу в глаза, сидя напротив, и Санса заметила, что Тирион ничуть не изменился с момента их последней встречи, но давно ли она стала считать его... привлекательным? Его зеленые глаза горели в отблеске ярких свечей, густые, светлые волосы Ланнистеров слегка потемнели, а глубокий шрам на щеке больше не казался ей страшным изъяном. Более того, Тириону шла борода. Санса без стеснения рассматривала его лицо, не боясь того, что он заметит это и сочтет дурным тоном. - Санса, - начал он после долгого молчания, - ты помнишь, что ты сказала мне в крипте? Санса знала, что он имеет в виду. "У нас ничего бы не получилось. Драконья королева. Верность двум сторонам была бы большой проблемой". Она сказала это, вовсе не надеясь на то, что Тирион откажется служить Дейенерис Таргариен ради возможности быть с ней, с Сансой Старк, но все-таки давящее чувство, похожее на ревность или обиду, в то время жгло ей сердце. Она могла бы сказать ему, что их брак невозможен, потому что он Ланнистер, или человек с репутацией Беса, или... она могла бы сказать, что ничего к нему не чувствует. Но она была перед ним честна. - Я помню. Я имела в виду то, что и сказала: верность королеве драконов была единственной причиной. Внезапно Тирион сделал глубокий вдох, будто бы ему не хватало воздуха или его облили холодной водой, взял ее руку и крепко сжал в своей ладони. Санса не знала, что ее удивляет больше - такой неожиданный порыв или то, что ей нравится его прикосновение? "Руки у него сильные, - подумала Санса, - сильные и нежные". - В таком случае, мне жаль времени, которое мы потеряли, - сдавленно сказал Тирион. - Санса, если бы я знал... - Я давно тебя простила. Санса простила его еще в тот момент, когда перед лицом смерти он поцеловал ее руку в винтерфелльской крипте, но не сказала об этом. Внезапно она почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и к горлу подступил предательский комок. "Добрые слезы, - сказала себе она. - От облегчения, от признания". Санса забыла, что такое человеческое тепло, и внезапная душевная близость с человеком, которого она помнила, уважала и слишком поздно смогла оценить по достоинству неожиданно растрогала ее сердце. Сверкая влажными глазами, она улыбнулась ему и погладила его руку, которая по-прежнему мягко сжимала ее ладонь. - В конечном счете, мы нашли дорогу обратно, - сказал он. "Обратно друг к другу", - подсказал Сансе внутренний голос. - Бран неспроста отправил тебя сюда, - с улыбкой проговорила Санса, и они оба рассмеялись, опустив головы и все еще держа друг друга за руку. *** С того вечера прошла еще одна неделя, и Тирион не помнил, когда он улыбался чаще, чем за эти последние дни. Каждое утро они с Сансой находили друг друга в стенах Винтерфелла, гуляли на просторах родового замка, выезжали в поселения неподалеку, и менестрели пели песни о северной королеве. С наступлением сумерек Санса приходила к нему в библиотеку, где они разговаривали до самой ночи. - Похоже, мы рассказали друг другу все, что происходило за эти несколько лет, - сказал ей Тирион в один из таких вечеров. - Теперь мы можем считать, что вовсе не расставались. - Так и есть, - ответила ему Санса. Неприветливые, темные стены замка Старков больше не казались ему мрачными и холодными, северяне больше не были в его глазах устрашающими молчаливыми дикарями с холодными льдинами вместо глаз, и Винтерфелл стал для него местом почти уютным. Раньше он не знал этого ощущения. Утес Кастерли, в котором Тирион провел долгие мучительные годы детства и юношества, был его родовым замком, которым теперь, после смерти Тайвина и Джейме, он полноправно владел, но разве он знал там покой? Все в его родном гнезде напоминало о том, как он жил, презираемый и жалкий, ненавидимый собственным отцом и жестокой сестрой, которые до конца своих дней не простили ему смерть Джоанны. Тирион так же жил в Красном замке, но и там вынужден был вести непримиримую борьбу с его обитателями. Санса Старк будто бы заставила его полюбить Винтерфелл также, как она любила его сама. "Все, что ей дорого, стало важно и мне", - заключил Тирион, и такой вывод в полной мере его удовлетворял. Тирион беспокойно ворочался в своей постели, перебирая события последних недель. Он знал, что пришло время уезжать. Он получил пост десницы не в качестве привилегии, а в наказание, и был вынужден до конца исправлять ошибки, совершенные в прошлом. Тирион впервые задумался о том, сколько времени это займет. В Вестеросе наступил долгожданный мир, Брандона Старка окружали преданные и знающие толк в политике и управлении советники, но прошло слишком мало времени. "Всякий мир шаток", - помнил Тирион. Он должен исполнять свой долг до конца. И все-таки... Тирион признавался себе, что чертовски устал. Он служил и боролся всю свою жизнь. С самого рождения - за право быть признанным своим отцом, за уважение, за принятие. Служил Джоффри, служил Тайвину, служил Дейенерис Таргариен, служил Брандону Старку... Вся его жизнь проходила в сражении, пусть и не на поле брани. Ужасы войны и бесконечных интриг отпечатались на его лице, в его уставших глазах, череда предательств и жестоких столкновений оставили на его душе неизгладимые следы, и все, чего он по-настоящему хотел - это покоя. И любви, которой он никогда не знал. - Любовь... - проговорил Тирион в тишине, пробуя слово на вкус. В нем не осталось никаких сомнений: он любил Сансу Старк. Однажды Джон Сноу сказал ему, что долг - это смерть любви... Тирион откинул одеяло, направился к гардеробу и небрежно оделся. Он вышел из своей комнаты, и, крепко сжав кулаки, медленным шагом ступал по темным коридорам Винтерфелла. "Нет, - сказал себе он. - Любовь - смерть долга". *** "Отчего тут так холодно?" - с раздражением думала Санса, кутаясь в одеяло до самого подбородка. Покои королевы Севера были теплее всех помещений в замке, возведенном на естественных горячих источниках, и все же в эту ночь Санса содрогалась от холода, пронизывающим все ее тело. Но она знала ответ. Санса всегда дрожала, будто от лихорадочного озноба, когда в душе был страх. Она давно ничего не боялась. Вместе с отвоеванным у Болтонов Винтерфеллом к ней пришли храбрость, сила духа Старков и несгибаемая воля, благодаря которым она не преклонилась ни перед королевой драконов, ни перед Браном. "Чего же ты боишься сейчас?.." Санса знала, что с наступлением рассвета Тирион уедет на Юг. "Мы больше не увидимся", - говорила она себе, заставляя себя поверить в жестокую правду и полностью ее принять. В конце концов, все, что ей всегда оставалось делать - это смотреть истине в глаза... Но почему на сердце так тяжело? Своим появлением Тирион вернул ее к смеху, к воспоминаниям, к душевному теплу, и все это он заберет с собой, когда взойдет солнце. Санса усвоила уроки прошлого и приняла много истин: человек, улыбающийся тебе сегодня самой очаровательной из улыбок и обволакивающий сладкими речами - завтра обернется монстром и убьет все, что тебе дорого; уроки ее покойной матери и завещания септы Мордейн быть учтивой, кроткой и нежной леди - оказываются бесполезными во времена, когда царствуют войны, предательства и интриги; любви, о которой она мечтала, будучи юной девушкой, никогда не будет, и ее никто никогда не любил. Милых сюжетов из некогда обожаемых ею сказок и песен не бывает. Она смирилась с этим давно и была счастлива остаться в одиночестве. И все-таки... Однажды отец сказал ей: "Когда ты подрастешь, с тобой будет человек храбрый, нежный и сильный". Санса почти успела об этом забыть. - Храбрый, нежный и сильный... - прошептала Санса, лежа в постели, и закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям. Она вспомнила первый испытанный ею ужас войны в ту ночь, когда в Королевской гавани разразилась битва на Черноводной. Она осталась в истории как самое крупное и значимое сражение во время войны Пяти королей, и Санса помнила тот первобытный страх, овладевший ею и всеми обитателями замка: женщины плакали, забившись в угол, и даже в глазах непоколебимой и гордой Серсеи Ланнистер она разглядела отчаяние. Они слышали взрывы и звон мечей, содрогались от каждого шороха и ждали конца... Именно Тирион Ланнистер управлял защитой города, и Королевская гавань выстояла. Разве не был он храбрым? Тирион обладал стойкостью, позволившей ему выжить во время множества войн, обладал чувством справедливости и честью, которой так не доставало остальным членам его семьи. Люди ценили его за высокий ум, иначе бы он не служил ближайшим советником Дейенерис Таргариен, а затем и Брандона Старка. Разве дух, честь и ум не делали его сильным? В то время, когда Санса, голая, истерзанная и поруганная лежала в темных, холодных покоях Винтерфелла, с дрожащим телом ожидая очередного визита Рамси Болтона, ей не раз приходилось жалеть о том, что Тирион Ланнистер не стал ее первым мужчиной в их брачную ночь. Она не сомневалась, что он был нежным. Не сомневалась, потому что помнила прикосновения его ладони к своей руке, помнила, с каким трепетом он подходил к ней, будто боясь спугнуть, и говорил с искренним сожалением, что не может утешить ее горе, но всегда готов ей помочь... Он бы никогда не причинил ей боль. "В темноте я ничуть не хуже, чем рыцарь Цветов", - вновь вспомнила Санса... Однако больше не было нужды скрываться. Санса открыла глаза и встала с постели. "Разве то, что я хочу сделать - правильно? - пронеслось у нее в голове. - Если бы это было правильным, он бы пришел... Он бы пришел, если бы этого хотел". И она снова ощутила горечь непонятной обиды. Она не успела вновь лечь в постель, как в покоях раздался стук. На лице Сансы появилась улыбка. *** "Бес, что был с каждой незамужней женщиной Вестероса", - так говорили ему многие люди. Но прикосновения Сансы отличались от всех других, ее тело, пережившее боль и насилие, было самым красивым и самым желанным из всех существующих, и она обращалась к нему нежным шепотом, набирая воздух: "Тирион..." Он целовал все ее шрамы на спине и бедрах, испытывая наслаждение от прикосновения к ее коже наряду с чувством вопиющей несправедливости и жгучую ненависть ко всем ее обидчикам. Он целовал ее раны, которые навсегда останутся с ней, и шептал: "Я бы убил его..." Их тела находили друг друга сами. Санса - без волнения, без робости - выстраивала тропинки наугад, но будто знала все его желания. Она поддавалась ему, она хотела его, и он гладил, целовал, проникал, не останавливался. У Сансы - аромат тепла и сладкого тмина. И вместе с тем - дыма, северной земли, холода. Под огнем ярких свечей она принадлежала ему, как он всегда того хотел, но он мечтал не только о теле. Сейчас она была его - со всеми своими мыслями, желаниями, горестями, со всем своим болезненным прошлым. Вся. Тирион наслаждался ею, и она искала, исследовала, затрагивала все то, от чего он в исступлении твердил ее имя. Санса. Это всегда была она. В его юношеских мечтах, в его снах, в его отчаянном желании найти покой в этом бушующем несправедливом мире. *** - Лорд Тирион. - Брандон Старк сидел в Палате Малого совета и дожидался десницу, вернувшегося из Винтерфелла. - Я знаю, зачем ты пришел. - Другого от Трехглазого ворона я не ожидал, - с улыбкой сказал Тирион. - Ты хорошо поработал, - Бран пристально смотрел на стоящего рядом Ланнистера и кивнул головой, - и ты можешь быть свободен. Свобода... Тирион озадаченно повторял про себя это слово. Раньше он не знал, что ему делать с этой свободой. Теперь знает. *** - Я думал, тебя сожрали волки. Ты задержался на Севере, - сказал Бронн, чей язык заплетался от выпитого вина. В последний день пребывания Тириона в южной столице лорд Хайгардена и мастер над монетой заявил, что это кощунство - уезжать навсегда и не устроить прощального праздника, и теперь Тирион сидел в окружении Бронна, сира Давоса, Подрика Пейна и Сэмвелла Тарли в одной из комнат Красного замка. - Что ж, выпьем за величайшего десницу, на славу послужившему трем правителям! - воскликнул Давос Сиворт. Они опустошили бокалы, и Луковый рыцарь, вытерев губы, обратился к Тириону: - Куда ты теперь? - Домой, - ответил он. У его дома - мягкие рыжие волосы, кожа цвета первого снега, запах Севера и голубые глаза. - Ну, Утес Кастерли заждался своего хозяина, - сказал Сэмвелл Тарли. Бронн Черноводный, сидевший напротив Тириона, внезапно наклонился к нему и долго вглядывался в его глаза. Тирион вспомнил, как Бронн замечал все его взгляды на Сансу Старк, когда она жила в Королевской гавани, и как он грубо озвучивал все те мысли, которые сидели в голове у Ланнистера. "Тебе действительно нравится девчонка Старк", - беспрестанно говорил ему Бронн, и сейчас он пристально смотрел на его лицо, и Тирион понял, что сдал себя с потрохами. - Он едет не в Утес Кастерли, - наконец сказал Бронн, - он, мать вашу, едет в Винтерфелл! "Что ж, - подумал Тирион. - Ты всегда читал меня, как открытую книгу".