***
Чёртовы понедельники! Чёртовы ветки, что ломаются под ногами! Чёртов штаб! Чёртовы потные ладошки, и сухие губы Тозиера! Утро понедельника у Сесилии всегда было — плохим. Даже, если это были каникулы. Этот день обладал особо плохой энергетикой для младшей Денбро. Поэтому, звонок от Бенджамина около полудня насторожил её. — Здравствуйте, это дом Денбро? — вежливый голос мальчика доносился из трубки. Сесилия сама не зная от чего заулыбалась, этот парень вызывал у неё слишком теплые чувства, он был таким невинным, одновременно обладал харизмой и храбростью. — Привет, Бен! — громко сказала Си, она через трубку могла понять, что толстяк улыбается. — Не могли бы мы, все собраться сегодня, мне нужно кое-что вам показать! Уверен, всем это понравится. — парень был не на шутку заведенный, он говорил это очень быстро, чем напомнил темноволосой балабола. — Хорошо, мы согласны. Только предупреди остальных. Где мы встречаемся? — проконсультировала его девушка, и принялась ожидать ответа на свой вопрос. — Лучше всего, будет встретится возле моего дома, вы сами всё поймете. — после этих слов Бен кинул робкое «До встречи», и повесил трубку. Сесилия прошла в гостиную своего дома, она осмотрела эту комнату. Раньше — в детстве она часто играла здесь. Уильям, больше времени проводил на улице, но бывали такие дни, когда он с радостью играл с сестрой дома. Когда родился Джорджи, девушка то и дело играла с младшим, она показывала ему спектакли, и читала сказки. Но, со временем, когда малыш вырос он потянулся к Биллу, ведь его больше не интересовали рассказы с уст сестры, и говорящие писклявым голосом куклы. Но не смотря на это двойняшки всегда любили Джорджи. Иногда бывали и драки, но они никогда не несли ничего кроме забавы, и детского смеха. Оглядев гостиную Сесилия вздохнула. Воспоминания с силой лезли в голову, отдавая эхом разных голосов. Серые глаза бегали по полкам, на которых стояли фото в рамах. Вот первое фото — Сесилия и Уильям задувают пять свечек на торте, на них одеты праздничные колпаки, а на лицах улыбки. Это был пятый день рождения. Второе фото — семья Денбро стоит около роддома. Миссис Денбро держит на руках недавно открывшего глазки малыша. Си стоит около мамы, держа ту за синюю юбку, два хвостика торчат на голове, а улыбка выглядит нелепо, ведь нету двух передних зубов. Билли стоит по другую сторону от матери. Мальчик морщится от солнца, лучи которого светят ему в глаза, в руках покоится старая машинка. Мистер Денбро стоит улыбаясь. На его лице заметна нескончаемая радость от появления сына, он держит в руках большую сумку, в которой лежали вещи для новорожденного. В тот день Джорджи приехал домой, впервые. Третье фото — трое детей Денбро сидят на лавочке возле школы. Лица старших украшает недовольная гримаса. А младшенький светится от счастья. Это первый звонок в школе для Джорджа. Четвертое, последнее фото — миссис Денбро обнимает своего мужа. Она показывает колечко на пальчике, что свидетельствует о замужестве, она смотрит в камеру улыбаясь. Мистер Денбро не отводит взгляд от новоиспеченной жены. Фото отдают теплом и ностальгией. Сесилия берет в руки фото на котором: Она, Уильям, Джорджи. Тонкими пальчиками водит по изображению младшего братика. Яркая, такая искренняя улыбка, сияющие глаза, всё то, что она больше не увидит. Одна, маленькая слезинка катится по девичьей щеке. И девушка не спешит её утирать, слишком больно. — Что ты делаешь? — сзади доносится голос матери. — Ничего. — девушка мигом ставит рамку с фотографией на место, последний раз цепляясь взглядом за маленькое, довольное лицо, и оборачивается к женщине. Сара оглядела дочь, нотки сочувствия, сострадания промелькнули на лице. Она держала в руках баночку с газированным напитком, вид у женщины был замученным. — Си, — обратилась к ней мать, — не поможешь мне? Я хочу приготовить пирог, можешь замесить тесто? — Да, конечно. — после ответа девушка покинула такую не родную гостиную, в которой витает холод, а счастливым детством не пахнет давно. Юная фигура поднималась по лестнице на второй этаж. Сесилия окинула взглядом две одинаковые двери, и зашла в ту, что была левее. Дверца скрипнула, она увидела рисующего брата. Парень выводил линии на листике бумаги, сосредоточено облизывая губы. — Через час ты должен быть собран. Звонил Бенджамин, у него, что-то срочное, что должно нас удивить. — не услышав от брата ни слова, она покинула мужские покои. И пошла на кухню, пачкать руки и стол белой мукой, думая о том, что всё, что она любит — исчезает.***
— Я обещаю, вам понравится! — Хэнском шёл впереди, он вел за собой неудачников. Лес, по которому шли ребята, был тёмным, иногда сюда пробивались лучи солнца, играя зеленью листвы. Ветки под ногами то, и дело хрустели. Заставляя подростков настороженно оглядываться. Сесилия плелась посредине, рядом с Эдди и Ричи, она смотрела под ноги, дабы не упасть. В какой-то момент ветка под ногой хрустнула, и девушка зацепившись о корень дерева — упала. Сидя на холодной земле, она почувствовала боль в руке. Семь пар глаз изучали пострадавшую. Она полулёжа уместилась на земле, вокруг валялись шишки, и ветки. Ричард сам того не осознавая, присел на корточки, и изучив искаженное лицо Сесилии, спросил, — Ты в порядке? — Никакой колкости, никакой шутки, никакого смешного подкола. Обычно, когда балабол сжимал её руку, она чувствовала лишь вспотевшую, мальчишескую ладошку, тонкие пальцы, и благодарность. Но сейчас, когда кожа на локте пылает, ноги побаливают, также, как и зад, когда волосы растрепались, а раздражение возросло — его ладонь, бьет током девичью. Прикосновения стали такими теплыми, окатывая тела обоих волной горячего, слишком долгий зрительный контакт, и прикосновения.Слишком вспотевшая рука. Слишком заинтересованный, изучающий взгляд.
Когда Сесилия оказалась на ногах, опустила руку Ричи, как ошпаренная. — Спасибо, балабол. — тихо произнесла девушка, она принялась отряхивать шорты, которые изрядно запачкались. — Всего лишь, «Спасибо»? — в шутку спросил тот, его глаза забегали по лицу Си, но когда их взгляды встретились, он мигом отвернулся. — Чёртовы ветки… — шептала под нос младшая Денбро, теперь она плелась сзади, совершенно не вникая в разговоры друзей. — Эй! — возле неё оказался Майкл, — сильно болит? — он указал на поврежденный локоть. — Немного. — ответила девушка, она глядела на нового друга, он был очень спокойным и тихим, казался немного отстраненным от неудачников. — Ну, как это? Быть одним из неудачников. — она окинула взглядом всех, цепляясь за перекидывающихся колкими словечками Эдса и Ричи. — Знаешь, на самом деле круто. — он заулыбался, каким-то теплом повеяло от его лица, видимо он действительно был рад, — у меня никогда не было друзей, и я не знал какого это — дружить. — Друзья рано или поздно найдут тебя, — она положила свою руку на его плечо, — вот мы и нашли тебя, Майки. Группа подростков подходила к двум длинным елям, казалось, это самые длинные из тех, что есть в лесу. — Мы пришли! — сказал Бенджамин, он оглядел взглядом недоумевающих ребят. — Что? — спросил Ричи, — ты привёл нас сюда, чтобы показать кусты? Лучше бы я к мамке Эдди пошёл, кусты получше бы были. — Заткнись! — шикнул Каспбрак, он со всей силы пихнул балабола, и тот запнувшись о камень начал падать. Сесилия, что стояла ближе всех к Ричарду, схватила его за длинную руку, пытаясь не дать ему упасть. Маленькая, девичья рука схватила тонкое, мужское запястье. На секунду, Си подумала, что сможет выдержать парня, но полетевши за ним на землю — передумала. Неудачники громко засмеялись, оглядывая валяющихся на земле ребят. — Давай их закопаем. — предложил Тозиер, он лежал на спине, глядя в голубизну неба, через ветви деревьев. — Позже. — ответила младшая Денбро, она опиралась на руки, её губы были в десяти сантиметрах от земли, ещё чуть-чуть, и поцелуй с землёй стал бы одним из любимых. Уильям помог подняться сестре, что была полностью перепачкана. Когда девчонка встала на ноги, то почувствовала тёплую руку на своем плече, повернув голову она увидела — Беверли Марш. Та стояла изучая взглядом лицо темноволосой; рыжие, огненные волосы не пылали так ярко, только голубые глаза светились во тьме леса. — Держи. — она протянула Сесилии пластырь, заметив небольшую рану на локте. — Спасибо. — она взяла из рук рыжей разноцветный пластырь, вглядываясь в лицо. — ….Афигеть! — девушки обернулись на парней, которые стояли пожимая Хэнскому руку. — Как ты это нашел? — спросил Урино, смотря себе под ноги. — Что там? — спросила Сесилия, интерес был слишком велик, и она с огромными глазами двигалась к друзьям. — Взгляни. — указал Уильям на зёленую траву. Сесилия опустила взгляд на траву, мигом цепляясь за виднеющиеся доски, и яму, внутри которой, можно заметить лестницу. — Что там? Бенджамин молча начал спускаться по старой лестнице вниз, ребята с интересом за ним наблюдали, желая увидеть, что же таится в таком странном месте. — Ребята, спускайтесь ко мне! — позвал всех Хэнском. Первой полезла Беверли, она аккуратно спускалась по хлипким ступеням старой лестницы, слишком грациозно и уверенно. Сесилия спускалась после рыжей, она чуть не упала, ведь ступени были не надежными, а вера в то, что они поломаются терзала темноволосую. Вставши на ровную поверхность, она увидела помещение — деревянную коробку. Доски, что были под ногами жвало заскрипели. Стены, были сделаны не опытными руками, как и крыша, гвозди торчали, дерево было не обработанными, можно было загнать кучу заноз, касаясь, лишь одной стены. Это место было светлым, не смотря на то, что находится под землей. Через своеобразную крышу пробивались солнечные лучи, как и через открытый люк. Здесь пахло сыростью, и было прохладно, что идеально подходило для жарких дней. — Чё за хрень? Как ты это построил? — мигом спросил Ричи, он ступил на пол, древо дружелюбно заскрипело, приветствуя парня. Карие глаза осматривали каждый уголок. — Когда ты это построил? — подправил его Уильям, шок читался на его лице, он медленно бродил по помещению, не замечая в округе никого. — Потихоньку. — спокойно ответил Бенджамин, его щёки залились румянцем, и он сложил руки, скрывая волнение, — Яма была уже выкопана, так что я прибил стены, сделал крышу из досок, люк. Для первого раза не плохо, да? — мальчик опёрся рукой о балку из пня, в этот миг упал кусок крыши. Поднялась пыль, все перепуганно обернулись на звук, и ошарашено оглядели Бена. — Крутая примочка, а что будет если опереться на другу балку, профессор? — иронично спросил балабол, он взглядом скользнул по Сесилии, она с интересом водила по стенам пальцами, в этот момент она казалась такой неестественной, слишком любопытной, и по детски милой. Эдди с испугом подпрыгнул, это место ему не понравилось с первых минут, а поджидающая опасность в непрочных стенах накалила его пыл, — Вот для этого, и существуют нормы безопасности, это смертельная ловушка, ты понимаешь? — Каспбрак быстро перемещался по помещению, ловя на себе взгляды друзей, они замерли слушая тирады парня. — Я ещё не доделал, Эдди. — оправдывался Бен, слова астматика больно кольнули где-то в районе легких. — Если бы, я пострадал, ты бы отвечал — пропустив мимо ушей слова толстяка продолжал Эдс. Резким движение костлявой руки, он пихнул не понятную штуку, висящую на балках, отдаленно напоминающую выключатель — А это ещё что, выключатель орудия для пыток? — Это фонарик. — спокойно ответил Бенджамин, поправляя аппарат, принесенный из гаража отца. Каспбрак помчался дальше, находясь в противоположном углу от остальных возмущено спрашивал, — А это, что? Лошадиное стоило? Нафига без лошадей? На секунду глаза Эдди метнулись на скрипучий, деревянный пол, и мальчик нагнулся хватая детскую игрушку, представляющую собой ракетку для настольного тенниса, к которой прикреплен мяч на резинке. — О, а это круто! — эта вещь отвлекла его от литья нескончаемого потока грязи на Хэнскома. — Аккуратнее…он стоит три бакса. — тихо добавил толстяк. — На самом деле, здесь очень классно, Бен. — Сесилия уместила на его плече свою теплую ручку, поддерживая парня, — у тебя золотые руки. Здесь нужно всего прибраться, и обжить, чтобы было уютнее. — добродушная улыбка озарила её лицо. — Спасибо… — щёки толстячка розовели, эти слова были ему нужны, они вновь вернули веру в себя. — Бен, ты молодец! — крикнула Марш. Она мигом оказалась возле Хэнскома, он поменялся в лице: удивление, испуг, смущение. — С-спасибо, не стоит так нахваливать. — он начал удирать от похвалы, так, как никогда не был объектом обожания, и это чувство гордости было в новинку. Си оглядывала неудачников, все были в прекрасном настроении. Здесь, в этом сыром месте, чувствовалось тепло. Здесь больше не воняло пылью и землёй, здесь пахло добротой, смехом, подростковыми мечтами. — Это м-может быть с-с-секретным штабом… — предложил Уильям посмотревшая на Бенджамина. — Это он и есть… — замялся толстяк, — я строил его с этими намерениями. — Нужно прибраться. И принести сюда какие-то вещи. — решительно сказала рыжая, все дружно закивали. Вновь приключения. — Си, и Рич останутся. — заключил Уильям, и принялся подниматься наружу. — Почему?! — в один голос спросили ребята, тут же встречаясь взглядами, мурашки предательски забегали по коже из-за разрядов тока. — Вы знаете. — мило кинул Каспбрак, — ты единственная, кто в силах терпеть его. — после этого все ушли. Деревянная коробка опустела. Половицы скрипели; ветер, что дул с наружи заставлял крышу пошатываться; звуки леса доносились до ушей. — Можем прибраться. — сказала Си, садясь на грязный пол, ведь из-за нескольких падений по дороге сюда, одежда была испачкана. — Прибирайся. Я тут рабом не нанимался. — усмехнулся балабол, садясь напротив темноволосой. — Ещё чего? Я за двоих работать не буду. — фыркнула она, складывая руки на груди, обида кольнуло между рёбер, ближе к легким. — Ты, и за одного не сможешь. — он потянулся в карман за жвачками. От него вечно пахло именно этими жвачками, такой приятный сладкий аромат, можно было уловить стоя рядом с ним. — Заткнись, очкастый. — шикнула Сесилия, она сверлила взглядом стены, лишь бы не смотреть в карие глаза, заранее зная, что прочитает в них баловство и интерес. — Попробуй заткнуть. — она чувствовала, как он изучает её, чувствовала каждым участком тела, каждой клеточкой, с каждым вздохом всё отчетливее и отчетливее. Она чувствовала, как он пробегает своими глазами сначала по коленкам, потом выше, как смотрит на каждую прядь волос, и на каждую ресничку. — Давай, сыграем в «правду». — эту фразу можно было часто услышать из его уст, чаще чем хорошие пожелания или комплименты. — У меня есть выбор? — иронично спросила младшая Денбро, всё ещё не смотря на парня, но она точно знала, что его лицо украшает усмешка, а кудри задорно подпрыгивают. — Конечно, что ты выберешь «да» или «о, да, Ричи, я так давно хотела сыграть с тобой в правду»? — он украдкой взглянул на то, как улыбка расцветает на девичьем лице. Как бутон тюльпана, который распускается в мае, теплым днём в саду, когда пчёлы во всю летают, и кружат над этим драгоценным цветком. — Выберу первое. — она встречается своими глазами с его. Хмурое, серое небо, плачущее дождём, вместе с непроглядным туманом в котором, он похоже — потерялся. Темный, осенний лес, листья в котором, вязнут в лужах, а некоторые ещё поблескивая золотком украшают деревья, в этом лесу грех не заблудится, ходя по изученным тропинкам, как впервые. — Я первый. — он смотрит и смотрит, пытаясь зачаровать её, выманить из своей головы, как змееуст пытается выманить змейку из кувшина. — Ты злишься на Беверли, до сих пор? — Ричи искал ответ на её лице, так, как делал раньше, но что-то изменилось, и Си нельзя было прочитать как открытую книжку в библиотеке, как книжку о прекрасных принцессах и рыцарях. — Не знаю. — ответ с её губ слетел быстро, будто она не видела в этом ничего плохого, и даже имя «Беверли» не заставляло внутри разгораться пламя, — скорее нет, ведь прошло много лет, я стала умнее, а вещи, которые случались раньше открылись под новым углом. — Ясно. — он метнул взгляд на выход из штаба, то есть, на люк, — твой вопрос. — Ричи с выжиданием постукивал пальцами по половицам, смотря на свои изношенные конверсы, очерчивая взглядом грязь, и пятна от травы. — Мне нужно подумать. — Си глядела на балабола в открытую, изучая его лицо, не боясь, ведь парень в ожидание был занят сверлением своих кроссовок. Си осматривала длинные, пушистые реснички, под которыми сейчас не было видно карих глаз; нос с горбинкой, которая придавала ещё больше харизмы; россыпь веснушек, если про веснушчатых людей говорят — поцелованные солнцем, то про Ричи она бы сказала по другому — поцелованный Луной. . Тонкие уста, бледные и ссохшиеся, они всегда были покусанными, но эта улыбка, в которой они растягивались — будоражила; кудри были пепельно-чёрными, на свету, можно было уловить в цвете нотки каштанового, но под покровом ночи, чёрный, вороний цвет завитушек этого парня гипнотизировал, выбивал из лёгких воздух, убирал из-под ног землю, стирал с памяти всё кроме его лица и кудрей. Это всё было таким далёким, таким недосягаемым, будто незнакомым, будто нереальным. Но одновременно с этим — близким, родным, таким заученным, как стих, который зубрили две недели не покладая рук. Протяни руку и коснись. Протяни руку поправь шевелюру, попробуй на ощупь чёрные завитки, коснись веснушек, пересчитай их, возможно, их столько — сколько звёзд на тихом, ночном небе. Вместо этого Си хриплым голосом проговаривает, — Что было тогда, в твоём шкафу, на нижней полке в коробке? — такой детский вопрос, он не думал, что она помнит старую, картонную коробку, на которую был приклеен лист «не трогать». Это было так давно, но будто вчера. — Ты серьёзно? — спрашивает он, вглядываясь в серые глаза, небо чистое, без облаков, только хмурое. — Это было четыре года назад. — Вот именно, прошло четыре года, а я так и не узнала, что за тайна балабола скрывалась в картонной коробке, в его шкафу. — светлая улыбка озарила девичью лицо, пыль летала вокруг подростков, и через маленькие пылинки, он видел эту радостную гримасу. — Там были журналы с голыми бабами. — выпаливает он, будто готовился к этому вопросу. Но есть одно «но» это — Ложь. Коробка давно закинута на чердак. Коричневый картон почти выцвел, как и содержимое. Рич, надеялся, что с пропажей коробки пропадут и чувства, и секрет, который таился в ней. Надеялся, что разноцветные открытки в форме сердечка пропадут бесследно, забирая с собой волнения. Надеялся, что письма, где всюду мелькало имя «Сесилия» сгорят сами по себе, заставляя сгорать и воспоминания. Надеялся, что плюшевый медведь, говорящий «я люблю тебя» покончит плюшевую жизнь самоубийством, убивая горячую любовь в сердце балабола. Секреты хранят все. Секреты, это также чувства. Но секрет четырехлетней давности он не расскажет, это было бы просто, если бы всё это было пережито, и не играло роли в жизни, но есть одно но, люди наступают на одни, и те же грабли дважды, и Ричи это делает потому, что хочет. Его грабли — безответная любовь к серым глазам, к пасмурному, плачущему небу. К улыбке, что цветет первыми тюльпанами. К маленькому носику. К мелким, незаметным веснушкам — подаренными солнцем, весенним утром, когда птицы поют чище и громче обычного. К тёмным, спутанным волосам, что несут за собой аромат скошенной травы, дождя, и зеленого чая, который он не в силах заварить. — И всё? — не веря спросила Сесилия, возвращая Ричи из своей головы, из той коробки с секретом, с которой он не попрощается никогда в жизни. — Да. — ложь, ложь, ложь, ложь. — Спрашивай ты. — она начала вертеть в руках пачку с сигаретами, рассматривая пугающие картинки заражений на упаковке. Круто умереть от рака легких будучи подростком? — Что было между тобой и Брендоном? — вопрос заставивший потеть ладошки обоих, нервно сглатывать слюну, бежать по туннелю волнения. — Два вопроса, что касаются одной темы. — пытаясь унять волнение, Си размышляла в слух, — против правил, балабол. — Чего ты тянешь? Прям, как мамка Эдса растягивая мою ширинку. — Тозиер расплылся в улыбке от очередной шутки, но ожидание ответа не покидало его. — Безответная любовь, предательство, обида, и позор. — она отвечала весело, скрывая, что-то колющие и ноющее внутри, под слоем кожи и мышц. — Это не полный ответ. Разложи по полкам. — он закусил губу, взирая на темноволосую из-под ресниц. — Ну нравился он мне! — шикнула Сесилия, вспоминая о наболевшем. — Потом, зимний бал; Марш; непринятие; гнев; просвещение в то, что я оказывается ужасно целуюсь; и конец. — она загибала пальцы на каждом пункте, пытаясь не заплакать, губи немного дрожали, в голове были кадры из жизни, она пересматривала это, как фильм, как старый ситком, который казался драмой. — Понял. — он почесал затылок, ведь пришло осознание того, что он спросил о обидной, приносящий боль вещи, заставляя вернуться туда, откуда она отчаянно сбегала. — Ты хоть раз слышал, как твоя сестра трахается? — вопрос был мгновенным, балабол даже не успел сориентироваться, но не заставил долго ждать ответ. — Да. — ироничная улыбка повисла на лице Тозиера. Для его семьи не было секретом, чем занимается Кэтрин^ со своим «хорошим другом» в комнате, и почему запирает двери на замок. — Ты хоть раз слышала, или видела, как дрочил Большой Билл? — атакуя её же оружием, спросил Ричи. — Да. — она засмеялась, и прикрыла лицо ладошками, вспоминая о двенадцатилетним мальчике, который двигал рукой под одеялом, когда она зашла в комнату, дабы позвать его на ужин, — но, тогда он был ещё маленьким. Ричард наблюдал за тем, как она смеётся, как рукой прикрывает рот, он слышал звон колокольчиков — её смех. — Спрашивай. — Что было между тобой, и Коралайн Кларк? — это был ожидаемый вопрос, Сесилия смотрела прямо в карие глаза, сама серьезность. — А тебе, так интересно? — немного хрипло прозвучал его голос, он взъерошил кудри, прожигая взглядом лицо Си. — Сейчас я задаю вопросы, Тозиер. — она приняла эту игру. Приняла ещё тогда, когда осталась с ним в этой деревянной коробке, когда села на грязный пол, когда согласилась играть сказав «выбираю первое», когда задала вопрос. — Могу показать. — он подорвался с места, хватая темноволосую за руку, поднимая с грязных досок. Ричи всегда отличался своей дерзостью, импульсивными поступками, и глупой смелостью. Это действие не было чем-то странным, это было в духе — балабола. Но, тогда почему её коленки так отчаянно дрожали? Сердце отбивало не понятный ритм. Щёки покрывались румянцем, и бледная кожа краснела на глазах. Ладошки рук вспотели, казалось, по ним стекает вода. Почему, чёртов Тозиер вызывает у неё это? Почему, она прижата к ненадежной стене, что может в любой момент обвалится? Почему, она не отталкивает от себя балабола? Почему желает, чтобы он прикоснулся? Си отчаянно вжимается в деревянную стену, пытаясь провалится в неё, ведь горячее дыхание обжигает её кожу, будто дыхание дракона, что напал на принцессу. Только вот, она не принцесса, он — не дракон. Этот мир не сказка, и они не в замке на вершине горы, а в штабе неудачников, в котором настолько хлипкие доски, что в любой момент на голову обеим может свалится крыша, и это воспоминание будет последним. — Тозиер… — она выдохнула прямо ему в шею, поднимая взгляд глядя в карие глаза, вечно крепкий, черный чай без сахара, и горький шоколад с орехами — отойди, ты слишком близко… — Разве? — спрашивает хриплым голосом, прижимаясь ещё ближе. Он нагнув голову смотрел на пол, его кудри мигом защекотали девичью шею. Такие чёрные, как смола. — Мы вернулись! — голос с верху, и подростки находятся в разных углах.Снег среди июля
Сесилия прижата к стене, где пару минут назад готова была умереть от горячего дыхания бывшего очкарика. Где пару минут назад отчаянно сдерживала себя, чтобы не заорать о том, что он опасно близко к её телу, лицу, волосам. Где пару минут назад чувствовала щекотку от чёрных кудрей, к которым мечтает прикоснутся. Ричи стоял в противоположном углу, но взглядом блуждал по девушке, что жадно ловила воздух и приходила в себя. Знала бы она, что Ричард чувствует себя ещё хуже. Знала бы она, что сейчас его член выпрыгнет из штанов, а ноги дрожат, как у семилетки, которая украла жвачку в ларьке. Знала бы она, как вспотел балабол, и как сильно спутались его кудри, как отчаянно капелька пота стекает по лбу. — Ого, а здесь ничего не изменилось. — иронизировал голос рыжей, что первая спускалась по лестнице, наполняя это до жути душное сооружение. — М-мы принесли ф-ф-фонарики, и пледы, н-но завтра будет больше. — говорил Уильям, он вновь рассматривал помещение, его радости не было предела, ведь у неудачников есть собственный штаб, и его ни капельки не волновало то, что здесь до жути грязно, сыро, и опасно. — Нужно прибрать. — решительно сказал Стэн. Он уже стоял посреди помещения, в его руках были: метёлки, тряпки, ведро, и пакет с моющими средствами. — Поддерживаю. — сказал Майкл, что спускался по хлипкой лестнице держа бутыли с водой.***
— Это место не узнать. — сказала Сесилия осматривая штаб Неудачников. От разваленного, грязного места не осталось, и следа. Стены украшали плакаты разных музыкальных групп, на потолке были приклеенные фонарики. На прибитом к стене столе покоились корзинки с разными вещами, и инструментами. Несколько старых стульев были накрыты мягкими пледами, что делало их похожими на кресло. В одном углу стояла лавочка. Принесенный Стэном гамак, дополнял это место, он висел прямо по средине, за него точно будут устраивать драки. Горшки с цветами, что тоже принёс Урис, попадались на глаза сразу, они были разрядкой от коричневого цвета деревянных стен. Огромная аптечка покоилась на полке, что сегодня сделал Билли, а комиксы прямо под ней. — Это место будет нашим вторым домом, неудачники. — сказал Ричи. Усталые от работы, грязные и потные подростки улыбались, так искренне и чисто. Здесь, в месте посреди тёмного леса, они будут чувствовать себе дома.***
Сесилия одиноко плелась по дороге, ведя за собой велосипед. Закат был ярким, розовое небо обнимало городок, а теплый легкий ветер обдувал лица его жителей. Младшая Денбро была в раздумьях, заточенной в собственной голове. Думая лишь над одним — над горячим дыханием балабола, что прижимал её к деревянной стене. Возможно, она смогла бы ответить себе на вопрос, «что произошло?». Но на вопрос «почему?» — никогда. Это было так резко и неожиданно, но горячо желанно. Она идёт домой пряча пылающие щёки в темных волосах, внутри всё будто взлетает Си заставит себя это забыть, заставит эти воспоминания растворится в голове, и улететь с потоками ветра; заставит себя убить эти чувства.Ведь, мы всегда убиваем тех — кого любим.