Опера

Роше ненавидел оперы. Ну, ненавидел - мягко сказано. Просто на дух не переносил эти неразличимые вопли толстых мужиков и дамочек, и совершенно не скрывал свою ненависть от семейства, так что все всё знали и не пытались Роше даже звать с собой. Не пытались. Все, кроме Ронднуара. Тот не звал - просто приказывал. «Сегодня ты едешь с нами, и это не обсуждается». И ведь ни слова ему сказать нельзя. Глава же, чтоб ему орехом за завтраком подавиться. В такие дни было всего два плюса, которые скрашивали мрачное состояние Роше: первое, что его все же не так часто дергали, как остальных, и второе по списку, но не по важности: Рафаэлло. В их отдельной ложе, куда при необходимости можно было вместить все немаленькое семейство Ферреро, Ронднуар всегда сидел спереди и не обращал внимание ни на что, кроме сцены, так что Роше мог пересесть с Рафаэлло подальше. И неспешно - три часа без перерыва, шутка ли? - начать домогаться. Сначала, в первые десять минут, когда оркестр играл вступление и тетки еще не начали орать, Роше просто поглаживал ногу Рафаэлло своей. Тот, привыкший и не к такому, уже почти не смущался и - пока - спокойно смотрел вперед. Потом, когда начинались завывания, Роше пускал в ход руки, не прекращая двигать ногой. Щекотал за ухом, чертил на спине дорожки, гладил колено, сминая дорогую ткань. Рафаэлло приоткрывал губы, краснел, тяжело дышал, боясь произнести вслух просьбу продолжать. Её Роше ловил без слов. Медленно расстегивал белый ремень штанов Рафаэлло, так же медленно запускал туда руку и клал поверху, не двигая. Через несколько минут Рафаэлло сам начинал ерзать, подаваться бедрами вперед, облизывать губы и беззвучно (только он так умел, на грани слышимости) стонать. Обычно Роше делал все неспешно и спокойно, размеренными проверенными движениями доводил Рафаэлло до оргазма, но сегодня он был слишком раздражен. Его бесило всё: дурацкая опера про какого-то мавра с дурацким именем Отелло, Ронднуар спереди и устроившиеся сбоку Гарден и Мон Шери - они сидели слишком близко, чтобы Роше мог приступить к излюбленному развлечению. Лишенный возможности трогать Рафаэлло, Роше был зол и лют: даже рявкнул на попытавшуюся что-то ему рассказать Шери (тут же стало стыдно, но извиняться он не стал). Вместо этого он, с трудом высидев что-то около часа, подхватил Рафаэлло под руку и покинул ложу, шепнув Гарден что-то про подышать и освежиться. Та, разделяющая его нелюбовь к операм, но скрывающая ее, понятливо кивнула. - Мы куда? - растерянно спросил Рафаэлло, обеспокоенный своим исчезновением из ложи. - Ронднуар будет ругаться... Роше отмахнулся, бодро таща Рафаэлло за собой: по коридору, вниз по лестнице, к выходу. - Просто немного подышим воздухом... - начал он, но осекся, увидев, что происходит на улице. - ...и водой чуть-чуть, - закончил за него Рафаэлло. - Роше, давай вернемся в ложу. Ронднуар будет... - Да начхать мне на Ронднуара, - почти рассердился Роше. - Пошли, есть тут одно место... - Роше, стой... - попытался его остановить Рафаэлло, но не смог: Роше целенаправленно, не обращая внимания на ливень и не выпуская руку Рафаэлло, шел к небольшому закутку между оперным театром и еще каким-то зданием. Там было тесно, текла вода и валялся мусор; зато они были прочно скрыты от чужих глаз. Роше улыбнулся и прижал Рафаэлло спиной к стене. - Нам никто не помешает, - пообещал он и прижался сильнее. Коснулся губами тонких скул, красивого носа, дошел до ровно очерченных губ... Рафаэлло сам подался навстречу, закинул руки Роше на шею, сдавил; горячо застонал в поцелуй. Роше подхватил его под бедра, продолжая целовать, распустил ремень... - Стой, - ахнул Рафаэлло. - Подожди. Не надо. Роше уставился на него непонимающими, мутными глазами. - Что не так? - нетерпеливо спросил он. - Не заходи далеко, - попросил Рафаэлло. - Делай, как раньше делал, и все, хорошо? - Хорошо, хорошо, - пробормотал Роше и отпустил бедра Рафаэлло. - Как раньше, так как раньше. Но целовал он его не так, как просил Рафаэлло: целовал страстно, так, что Рафаэлло хватался за него дрожащими руками, потому что ноги его не держали, вылизывал рот языком, кусал тонкие припухшие губы, целовал, целовал и целовал, и когда Роше снова подхватил Рафаэлло под бедра, тот ничего не сказал, только простонал что-то неразборчивое, обхватывая его ногами. Роше улыбнулся. Сегодня он получит то, что так давно желает. *** В опере нежданно сделали непредусмотренный антракт: что-то случилось с реквизитом, и сейчас его спешно приводили в порядок. Ронднуар размял затекшие плечи. Эту оперу он любил: а более всего - арию Отелло. До нее еще было время, поэтому Ронднуар с улыбкой повернулся назад, ожидая увидеть Рафаэлло и желая поговорить с ним, обсудить оперу, мысленно представляя себе в красках минувшую ночь. Можно будет даже отобрать у Рафаэлло его красную ленту, и всю оперу крутить ее в руках... Улыбка пропала почти мгновенно: сзади сидели только Шери да Гарден. Ни Роше. Ни Рафаэлло. Ронднуар встал, чувствуя, как закипает в нем гнев. Не так часто он о чем-то их просит, могли бы и... - Где они? - спросил Ронднуар у Гарден. Та ткнула пальцем назад, на выход. - Пошли дышать воздухом. Злой Ронднуар спустился вниз, по лестнице, оттолкнул телохранителя, попробовавшего предложить ему зонт, и вышел на улицу, под тугие струи дождя. Рафаэлло нигде не было видно, и Роше тоже. Ронднуар всмотрелся внимательнее, вслушался в шум дождя. Шагнул вперед, еще вперед, прошел по стене театра и замер, встав в начале небольшого закутка. Здесь был и Рафаэлло. И Роше. Рафаэлло, полураздетый, мокрый насквозь, обнимал беспрестанно целующего его Роше руками за шею, ногами за талию, стонал так, что Ронднуар слышал даже через дождь. Прошлой ночью он стонал так для Ронднуара. Ронднуар нащупал на поясе пистолет, сдвинул предохранитель. - Молилась ли ты на ночь, Дездемона? - спросил он одними губами и выстрелил.