Фарфоровая

Деким тщательно протирает стакан и ставит его на полку — тот так переливчато бликует в свете ярких барных ламп, что Чиюки сравнивает этот блеск с холодными кристалликами глаз самого Декима. Сам он, правда, о таком никогда не думал и совсем не понял, как на эти слова вообще следует реагировать — потому решил просто принять как факт — как и то, что от этих слов ему стало в груди тепло. Он берётся за следующий стакан. — Его ты протирал уже дважды, — аккуратно замечает Чиюки, и Деким будто только сейчас получает свой шанс очнуться. Неужели он мог потеряться в мыслях? Такое ему несвойственно. — Забочусь о посетителях, — чуть рассеянно отвечает он. Чиюки этому улыбается (причем, кажется, “благодарно”, как считывает Деким, и своей чуткости изумляется даже больше, чем ситуации со стаканом). — Забота о них им лишней не будет, — соглашается она. Он кивает и ставит стакан на место. *** Деким знает, что скоро придётся прощаться, и потому подольше задерживается у стойки, хоть рабочий день давно уже подошёл к концу. Чиюки шутит о том, что он трудоголик — Деким не вполне понимает, что именно здесь смешно, но ему приятно и такое её внимание. Деким делает Чиюки пурпурный коктейль в цвет её темно-пионовых глаз, и она заверяет, что этот — самый вкусный за всю их историю в Квин-Декиме. Она много рассказывает о жизни, он ей — о смерти. Она делится про Чаввот. — Помнишь, она мне снилась? — спрашивает Чиюки. — Видишь, люди гораздо сложней системы. Вот Чаввот не слышит, не говорит. Ну, а Джимми, в неё влюбившись, смог это показать. — Люди сложны, — кивает Деким, а сам никак не определяется, кто же из них двоих — Джимми, а кто — Чаввот. Деким смотрит в глаза Чиюки почти заботливо — если б мог различать эмоции, то он точно бы был удивлён. Деким видит Чиюки фарфоровой и боится её разбить. Деким думает: память о ней будет самой ценной в его коллекции. Он так сильно хочет помнить её всегда. *** Деким её бережно держит за руку перед прощанием. Он не знает, что происходит, но это… чувство — ни на что не похоже из всех вещей, что он знал до этого. У Декима мрачная тяжесть на сердце. У Декима светлая лёгкость внутри. Он не в силах осознавать само явление противоречия, что доводится пережить, но зато в точности убеждается в своём знании, насколько люди непостижимы и истинно многогранны. А что до Чиюки — для него она и вовсе недосягаема… *** Лифт с глухим шумом останавливается на их, пятнадцатом, этаже. Двери под белой маской приглашают её войти. — Это была честь для меня, Чиюки-сан, — говорит Деким. Чиюки как кукла блестит глазами, слеза очерчивает щеку. Чиюки молчит, но Деким почему-то знает: одним лишь взглядом — она ему говорит “спасибо”. Ведь помимо слов есть много способов выразить свои чувства, — вспоминает он. И тогда, доверяясь этому, он — нажимает кнопку. Голубой свет летит наверх.