크리스 подумал тебе будет интересно посмотреть в чём меня будут соблазнять сегодня ночью (прочитано) 크리스 зачем ты меня игноришь (прочитано) baaaabyyyy (прочитано)
💕 💖 💓 💞 Cute Baby 현진💞 💗 💖 💕 я ходил в туалет не думаю что кто-то позарится на твои подкаты크리스 зато на тело уже позарились на член тоже, кажется 😏
💕 💖 💓 💞 Cute Baby 현진💞 💗 💖 💕 тогда шли свои фотки через зеркало им а не мне на подарок тоже не стоило раскошеливаться크리스 c’mon baby(((( я же просто пошутил мне никто кроме тебя не нужен (прочитано) как тебе подарок детка?? (прочитано)
Хёнджин резко стих, и это было подозрительно. Нельзя сказать, что для него нетипично, но всё же. Бан Чан несколько раз перечитал свои сообщения, пытаясь найти что-то, чем он мог потенциально обидеть Хёнджина. Наверное, не стоило говорить про то, что его будут соблазнять третьи лица. Но с другой стороны, чего Бан Чан не замечал в Хёнджине, так это ревнивости. Бан Чан старался не принимать это на свой счёт. В конце концов, Хёнджин и без ревнивости был той ещё вреднючиной. Вреднючиной, без которой Бан Чан уже не представлял своей жизни. Ответ от Хёнджина не приходил минут пять. Бан Чан уже хотел было набрать его номер, скрывшись в туалете от назойливых глаз и громкой музыки, как телефон в руке завибрировал снова. Когда он открыл чат, вместо сообщения от Хёнджина он увидел фотографию. Кровь резко прилила к паху, и он проклял свои узкие джинсы. Теперь пришла очередь Хёнджина присылать фотографии, снятые через зеркало. Хёнджин стоял перед большим зеркалом у себя в гримёрке в полутьме, освещённой яркой вспышкой его телефона. Хёнджин был одет в свой иссиня-чёрный халат – точнее, халат ниспадал даже не с его плеч, а с предплечий, и был нужен, скорее, в качестве элемента декорации. Телефон закрывал бòльшую часть лица, оставляя только острую линию челюсти и чувственные, чуть бледные губы. Пирсинг в пупке и подарок Бан Чана – колье-чокер из белого золота с бриллиантами, обвивающими шею Хёнджина в два тонких ряда, с дополнительным рядом подвесок-капелек, – отражали вспышку ослепительно-ярко. Украшения и шёлк выгодно контрастировали с нежной белой кожей Хёнджина. И кожи на этой фотографии было очень много. У Бан Чана чуть не потекли слюни, когда он, дотошно изучив каждую мелкую деталь, наконец заметил, что на Хёнджине, кроме халата, ничего больше нет. Но в кадр попал только самый низ живота и самое основание члена. В итоге всё-таки пришлось идти в туалет. По дороге он быстро набрал несколько сообщений подрагивающим пальцем:크리스 детка ты просто огонь!!!!!! надеюсь колье тебе понравилось хочу видеть тебя в нём каждый день чёрт, Хёнджин-а, у меня привстал(( куда теперь Папочке деваться со стояком((((
Кровь стучала прямо в висках, когда он толкнул дверь в мужской туалет. Он не сводил глаз с их чата всё это время, надеясь получить от Хёнджина хоть какой-нибудь ответ. Он понял, что соскучился, что они не виделись уже пару дней, и что сердце просто разрывается от одной только мысли, что его Хёнджин, такой замечательный, красивый и до смерти сексуальный, расхаживает по своей гримёрной в полном одиночестве. Он должен быть с Бан Чаном, в его объятиях, чтобы Бан Чан мог снова ему показать, насколько он прекрасен. Насколько Бан Чан его любит… Ещё одна фотография. Бан Чан задержал дыхание. На этот раз Хёнджин стоял к зеркалу спиной. Халат прогибался качелью под его небольшими округлыми ягодицами, выгодно оттеняя их аристократическую бледность и подчёркивая вульгарную синеву засоса, который остался с их последнего раза. Его ровная спина казалась высеченной из мрамора, и желание зацеловать каждый позвонок, сверху вниз, пронзило Бан Чана острой болью. По его плечам были рассыпаны чёрные, чуть влажные после выступления волосы. Лица почти не было видно, лишь очертания профиля – и зажатый между зубами цветок белой лилии из сегодняшнего букета. За всю свою жизнь Бан Чан никогда не получал нюдсы, достойные места в какой-нибудь картинной галерее. Хван Хёнджин стал бы самым лучшим экспонатом на любой выставке и превзошёл бы по красоте многие скульптуры и картины… Но все эти разговоры далеки от жизни, потому что Бан Чан не позволил бы смотреть на такого Хёнджина никому. Если бы было можно ревновать к самому себе, Бан Чан уже бы давно это сделал.크리스 drivin’ Daddy fuckin’ crazy, baby Хёнджин-а, давай я сниму номер в отеле?? вызову за тобой такси??? если я тебя сегодня не увижу, я рехнусь, я клянусь тебе baby pls pls pls pls need u so bad rn pls love (прочитано)
У Бан Чана чуть не остановилось сердце: он не может быть настолько жестоким… 💕 💖 💓 💞 Cute Baby 현진💞 💗 💖 💕 давай Ожидание отзывалось мучительной тоской. Бан Чан ходил из стороны в сторону по только что снятому номеру. Ему принесли шампанское, но он к нему не притронулся: он и так чувствовал, что от волнения и возбуждения стал сам не свой, а алкоголь только усугубил бы ситуацию. Он следил за такси, в котором ехал Хёнджин, и проклинал каждый затор, которых на его пути к отелю насчиталось слишком много. Хёнджин больше не присылал никаких фотографий, и Бан Чану почему-то подумалось, что те фотографии он выдумал сам. Он заглянул обратно в чат – фотографии были на месте, всё такие же обжигающе сексуальные и невыносимо красивые. Наконец, такси остановилось около отеля, и поездка была завершена. Бан Чан накинул чаевые водителю за то, что всё-таки довёз его Хёнджина относительно быстро. Теперь нужно было как-то дождаться, пока Хёнджин поднимется в номер… Стук в дверь. – Крис, это я. “youyouyou!!!” Бан Чан открыл дверь рывком – на пороге стоял Хёнджин. Щёки чуть порозовели, под глазами чуть голубело, в руках букет белых лилий. Он был настолько красивый, что у Бан Чана чуть не подогнулись колени. – Иди сюда, детка, папочка так соскучился по тебе, ты себе просто не представляешь… Он взял Хёнджина за руку, быстро затянул его в номер, закрыл за ним дверь. Хёнджин посмотрел на него с лёгкой удивлённой улыбкой – но Бан Чан сразу же накинулся на него с поцелуем. Он больше не мог смотреть на эти губы; ему было нужно их почувствовать, попробовать на вкус. Краем глаза Бан Чан заметил бриллиантовый блеск в не застёгнутом вороте толстовки Хёнджина и чуть не подпрыгнул от радости. Хёнджин, впиваясь в него губами всё сильнее и сильнее, словно он тоже с трудом дождался этого момента, начал трогать его член через джинсы. Потерявшись и забывшись, Бан Чан практически скулил. – Так скучал по твоим губам, Хёнджин-а, baby… Буду целовать тебя до самого утра, ты не отвертишься. Хёнджин, не открывая глаз, фыркнул от смеха. Он уже становился мягче, податливее. Бан Чан обожал его в таком настроении ещё больше. – Ты меня когда-нибудь сожрёшь, – Хёнджин улыбнулся чуть шире, позволяя рукам Бан Чана исследовать всё своё тело, пока ещё закутанное в оверсайзовый спортивный костюм. – Что ты будешь тогда делать?.. – Ни за что, baby, – Бан Чан положил обе руки ему на ягодицы и нежно сжал; ему показалось, что по телу Хёнджина пробежала крупная дрожь. – Я хочу тебя живым. Я так соскучился, детка, не знаю, как только дотянул… Хёнджин снова фыркнул, поглаживая кончиками пальцев короткие волосы на затылке Бан Чана и глядя ему прямо в глаза. На его лице ещё осталась косметика, отчего он выглядел нереальным, неземным… У Бан Чана сжималось сердце. Они целовались на диване. Хёнджин успел выпить только полбокала шампанского, когда у Бан Чана не осталось никаких сил терпеть. Он зацеловывал каждый кусочек тела Хёнджина, который ему попадался: губы, щёки, скулы, кожу за ухом, шею, ключицы, грудь, соски, живот… – Папочка, хочу на балконе… – простонал Хёнджин, капризно дуя яркие от поцелуев губы. – В каком смысле? – Бан Чану пришлось отвлечься от очередного засоса на бедре Хёнджина; покрасневший, истекающий смазкой член Хёнджина покачивался в опасной близости от его изголодавшегося рта. – В том самом, – моргнул Хёнджин; он явно не шутил. Бан Чан сглотнул тяжело. Бан Чан понимал и принимал, – и практиковал! – в сексе разные вещи, но эксгибиционизм его никогда не цеплял. Напротив, после пары попыток у него остались только не самые приятные воспоминания, полные нервозности, неловкости и мерзкого ощущения мокрого песка на заднице. Конечно, сиднейский пляж и балкон одного из самых дорогих в Сеуле отелей – совсем разные вещи. Но что-то их всё-таки объединяло. Например, публичность. Этаж был достаточно высоким, чтобы они могли попасть в объектив камеры слежения, но Бан Чан всё равно думал, что эта затея не очень удачная. По крайней мере, она не вызывала у него пьянящего трепета. – Хорошо, давай, Хёнджин-а. Не разрывая поцелуй почти ни на секунду, они добрались до балкона. На Бан Чане уже были расстёгнуты ремень и ширинка, чтобы член, наконец-то, перестало сдавливать до боли. На Хёнджине из одежды осталась только толстовка и чокер. Чтобы он не ходил босыми ногами по холодному покрытию балкона, Бан Чан подхватил его под бёдра. Хёнджин сразу же сцепил щиколотки у него на пояснице, обвивая шею обеими руками ещё крепче. Хёнджин никогда не ощущался тяжёлым, но нужно было всё-таки дойти до стены, если они хотели продолжить. Хёнджин охнул, когда Бан Чан прижал его спиной к ближайшей стене, наваливаясь на него частью своего веса. – Только не тяни, папочка, я подготовился заранее… – простонал Хёнджин, пытаясь тереться о Бан Чана настолько, насколько ему позволяло его положение. Часть нервозности Бан Чана от перспективы показать всему Сеулу свою голую задницу и не только сразу же улетучилась. На миг он представил, как Хёнджин, закончив снимать себя через зеркало, на этом же самом месте растягивал себя, глядя на своё отражение. Это нормально – заниматься с человеком сексом, но при этом фантазировать о нём же?.. – Какой детка сегодня хороший и послушный, – рыкнул Бан Чан Хёнджину в шею и надавил пальцем на тот самый синяк, который видел на фотографии. Хёнджин вскрикнул. Быстро приспустив боксеры достаточно низко, чтобы освободить член, Бан Чан прошёлся по нему рукой несколько раз, чтобы распределить естественную смазку, поскольку возвращаться за лубрикантом было слишком поздно. Хёнджин уже дышал тяжело и стонал, не смыкая губ – разве можно было его оставить в таком состоянии хотя бы на минуту? Бан Чан медленно вошёл в Хёнджина, чувствуя даже излишнюю влажность смазки. Хёнджин, хоть и был растянут в достаточной степени, почему-то зашипел, зажмурился, повис на шее тяжелее. Бан Чан гладил большими пальцами его бёдра, чтобы он немного успокоился, и целовал его лицо. Хёнджин задышал ровнее, явно сделал усилие, чтобы расслабиться – и у Бан Чана сразу же получилось войти до самого основания. – Дай мне минутку, Крис, – Хёнджин положил голову ему на плечо. – Ты просто гигантский… Бан Чан усмехнулся самодовольно и поцеловал его волосы, продолжая гладить его бёдра. Слова Хёнджина не были похожи на дешёвый комплимент, нужный лишь для того, чтобы распалить Бан Чана ещё больше. Ведь в этом не было никакой необходимости. Они замерли. Над их головами простиралось тёмное небо, внизу тянулась проезжая часть с десятками автомобилей и сотнями огней. Посреди всей этой кипучей жизни стояли два человека, почти что голые и готовые заняться сексом прямо на балконе фешенебельного отеля. Звучало это не очень, по мнению Бан Чана. По позвоночнику снова поползло неприятное чувство чрезмерной открытости. Всё-таки, заниматься сексом в более приватной обстановке было куда комфортнее. Наверное, если бы ему вдруг снова стукнуло шестнадцать и он встретил бы всё такого же прекрасного Хёнджина, он смог бы заняться сексом не только на пляже, но хоть на доске для сёрфинга, дрейфующей в открытом океане. Хёнджин кивнул, и Бан Чан перестал думать. Точнее, перенаправил всю свою мозговую активность в другое русло. Поддерживая Хёнджина и прижимая его к стене, он осторожно вышел из него, стараясь при этом не выйти полностью. Хёнджин в ответ промычал неопределённо, откинул голову к стене. Его тело было расслабленно, но Бан Чану упорно казалось, что он ощущает какую-то напряжённость глубоко в его мышцах. «Детка, расслабься для папочки, хорошо?» – попросил Бан Чан шёпотом; собственный голос прозвучал неожиданно низко. Всё ещё не открывая глаз, Хёнджин покивал охотно и глубоко выдохнул. Войти получилось уже гораздо легче. – Just like this, baby boy… Do well for Daddy… Хёнджин покивал снова. Его кадык тяжело опустился и медленно поднялся на место. Бан Чан никогда не забудет выражение его лица в бедном свете, падающем из номера, и далёких отблесках уличных огней: волосы разметались, между изогнутых бровей залегла глубокая складка, кончик носа блестел от пота, из-под веера чёрных ресниц скатывались редкие слезинки, пересохшие губы широко раскрыты, из них вырывается частое, сбивчивое дыхание. Хёнджин был красив настолько, что Бан Чан боялся кончить раньше времени. Молотившееся в груди сердце переполнялось нежностью и обожанием. Губы сами тянулись к белой коже, чтобы целовать-целовать-целовать. Если бы только было можно, Бан Чан усыпал бы шею Хёнджина не только бриллиантами, но ещё и засосами. Несколько раз он останавливал себя в самый последний момент, просто прикасаясь к его шее зубами. Хёнджин стонал, периодически вскрикивая, когда член Бан Чана задевал простату особенно сильно. Стенки Хёнджина массировали член настолько хорошо, что под коленями начали подрагивать мышцы. Бан Чан говорил себе «спасибо» за то, что почти никогда не пропускал тренировки в зале – теперь его усилия наконец-то окупались. – Папочка… – Хёнджин сжался на члене особенно сильно, выбивая из Бан Чана всё дыхание. – Быстрее… Хочу ещё быстрее… У Бан Чана хватило сил только чтобы угукнуть и сделать так, как хотел Хёнджин. Он приподнял Хёнджина чуть выше и тогда смог вбиваться в его простату при каждом входе, а также задевал её на выходе. Хёнджин простонал не своим голосом; из его глаз по щекам покатились крупные слёзы. В низу живота Бан Чана стремительно закипал жар. Он знал, что при такой стимуляции долго не продержится. Одна рука Хёнджина сорвалась вниз и полоснула его тупыми ногтями по шее. У Бан Чана земля ушла из-под ног. Когда Бан Чан излился внутрь, глаза Хёнджина резко распахнулись. – So beautiful, love, – всё ещё двигая бёдрами в каком-то подобии ритма, Бан Чан снова жадно припал к шее Хёнджина. Ему потребовалось прикоснуться к мягкой коже языком только один раз, чтобы Хёнджин вскрикнул высоким голосом и получил своё удовольствие. Бан Чан, оторвавшись от него, посмотрел на белые потёки спермы, испачкавшие их обоих. – Знаешь, мне кажется, бриллианты не любят не только прямые солнечные лучи, но ещё и сперму. Хёнджин рассмеялся. Бан Чан вытянулся в струнку: это был первый раз, когда он услышал смех Хёнджина. Не фырканье, не насмешки, не фальшивое хихиканье, которым он демонстрировал сарказм, а искренний смех. Хотя шутка вроде бы была не самая лучшая. Бан Чан не мог не поцеловать его за это. Хёнджин обнял его за шею крепче, отвечая на поцелуй так, как будто они не целовались за весь вечер ни разу. – Отбуксируешь нас в душ, папочка? – Хёнджин посмотрел на него игриво, хотя дышал всё ещё не ровно. – Не хочу, чтобы ты из меня выходил, а то весь пол в номере испачкается. – Тогда я рассчитываю на продолжение в душе?.. – Бан Чан чмокнул его в губы ещё раз. – Только если ты меня помоешь, – сказал Хёнджин, проводя пальцем вдоль его скулы. – Я тебя натру так, что будешь блестеть и скрипеть. Цепляйся крепче, Хёнджин-а. Сейчас папочка покажет, ради чего он ходит в зал и поднимает веса, – Бан Чан заново перехватил его под бёдрами. Наверное, на коже Хёнджина после этой ночи останутся отпечатки ладоней Бан Чана. По крайней мере, так хотелось бы самому Бан Чану. Хёнджин смотрел ему прямо в глаза и улыбался. Улыбка была довольной, открытой. Такой, что Бан Чан чувствовал, что влюбляется ещё сильнее, падает ещё глубже. Как будто ему снова шестнадцать, он стоит на линии прибоя на пляже в Сиднея, а на него обрушивается огромная волна, которую он ждал очень долго и, наконец, дождался. – Ты замечательный. Я так тебя люблю… Улыбка окрасилась нежно-розовым румянцем и вуалью застенчивости. Бан Чан чмокнул его в губы ещё раз, потёрся носом о нос. Хёнджин хихикнул задорно, как мальчишка. Бан Чан перенёс весь вес его тела на себя, и они осторожно пошли обратно в номер.