"Души путешествуют по временам подобно тому как путешествуют по небесам облака, и, хоть ни очертания, ни окраска, ни размеры облака не остаются теми же самыми, оно по-прежнему облако, и так же точно с душой. Кто может сказать, откуда приплыло это вот облако и кем станет эта вот душа завтра?" Дэвид Митчелл, «Облачный Атлас».
- Эй… Марко? Прошло уже два дня после битвы за Трост, и Жан выкладывается на полную, чтобы очистить улицы от трупов. Тела, мусор и пыль засоряют воздух. Рот Жана накрыт платком, но это не сильно помогает заглушить запах плоти, гниющей на солнце. Он, возможно, не узнал бы своего друга, если бы не россыпь веснушек на сохранившейся левой щеке. Правой стороны его лица не было, как не было и правой руки. Его губы, которые всегда украшала легкая улыбка, сейчас были искажены в ужасающей гримасе. Медсестра подходит к Жану и спрашивает, знает ли он его имя. Жан размышляет о жестокости произошедшего. Этот искренний добрый парень, который давно хотел вступить в Военную Полицию и мечтал о переходе в Безопасность Внутренних Дел, умер в полном одиночестве. Его изувеченное тело было брошено на улице, словно ненужная сломанная кукла. - Как его зовут? – настойчиво переспросила медсестра, - Если вы знаете его имя, то ответьте мне прямо сейчас. Одиночество. Он умер в полном одиночестве. Мухи сновали по левой руке Марко, которая покоилась на груди. - Сейчас же! Нет времени, чтобы оплакивать павших товарищей. Понятно? Жан смотрит на нее, но медсестра отвечает настойчивым взглядом. Наконец, он опускает голову и прочищает горло: - 104-ый учебный корпус, руководитель 19-го отряда… Марко Ботт. Медсестра записывает данные в бланк и уходит. Жан сопротивляется рвотному позыву.***
{Рим, 355 год Н.Э} Люди говорят о нем благоговейным приглушенным шепотом. Они точно не знают, кто он такой, ведь ходит слишком много слухов, чтобы быть уверенным. Некоторые думают, что он преступник, пойманный за постоянную кражу хлеба. Другие утверждают, что он был сыном великого, в прошлом, гладиатора, решившим идти по стопам своего отца к славе. Опальным солдатом. Иностранным рабом. Он принимал участие в неудачном заговоре с целью убийства сенатора. Он лишил невинности дочь императора. Доброволец, решивший избавиться от грязи своей прошлой жизни. Христианин. Марко тайком наблюдает за человеком, сидящим в одиночестве в углу. Без сомнения, он мог бы подслушать разговор о нём, но не обращает на это внимание, слишком занят, спокойно затягивая манику* на правой руке. Они шепчут, что до сих пор он не проиграл ни единого боя. Что он скоро заработает себе свободу. Его волосы мышастого цвета, его тело жилистое и тренированное; Марко мог видеть силу его мышц, напряжённых под кожей. Там, наверху, толпа хором выкрикивает его имя, и мужчина стоит в ожидании. Спустя несколько мгновений охранники спускаются вниз по коридору и отпирают тюремную камеру, подзывая гладиатора к себе. Они закрывают дверь за собой. Марко кричит ему вслед: - Удачи! Человек смотрит на него через прутья камеры и как бы издевается, закатив глаза, перед тем, как исчезнуть из поля зрения. Толпа ликует, когда их фаворит выходит на арену и начинается борьба. Оставшиеся внизу заключенные пытаются угадать, что происходит, прислушиваясь к реакции зрителей – крики и вопли огромного количества людей сливаются в единое целое. Битва затягивается. Заключённые нервно ерзают на своих местах и делают предположения: «Кто же победит?». Может быть, какой-то известный гладиатор вернулся на арену? Может быть, он борется с несколькими гладиаторами сразу? Или это битва человека и зверя? Каким бы ни был соперник, казалось, что они были в равной степени сильным. Раздаётся оглушительный рев сверху. Бой закончился, толпа выкрикивала имя победителя. Не его. Заключенные вздохнули. Всё кончено, они шепчут, что он мертв. Марко обессиленно опускается на свое место и старается не заплакать. Зеленые. Его глаза были ярко-зелеными. --------------------------- *Маника – доспех (наручи) для руки гладиатора .***
{Лондон, 1879} Жан поддерживает его у края кровати и лихорадочно развязывает галстук. - Ой, Жан, помедленнее! – Марко начинает сопротивляться, когда его случайно царапают ногтем по челюсти. Галстук был яростно сорван с его шеи и кинут через всю комнату. Жан переключился на пуговицы жилета. Марко вздрогнул, услышав, как что-то упало на пол. - О, ради бога, это все было совершенно новым! - Марко, заткнись! – Кирштайн рычит, снова целуя его незащищённую шею, - Дай мне насладиться тобой, пока я ещё могу это сделать! Завтра утром ты женишься, и все, о чем ты можешь думать сейчас – это твой глупый жилет! Марко накрывает дрожащие руки Жана своими, пытаясь его успокоить: - У нас впереди вся ночь, - говорит он мягко, - мы можем не торопиться. Жан мгновение смотрел на него, подавляя глухой всхлип, двинулся вперед, чтобы уткнуться лицом в ворот рубашки Марко. Марко подносит руку к затылку Жана и гладит его по мягким каштановым волосам. - Я уважаю твоего отца только за одно: он, несомненно, работает очень быстро, - голос Жана звучит несколько приглушённо, - Эта глупая маленькая служанка пошла и проговорилась всего две недели назад! – Боже, если я когда-нибудь найду ее, клянусь, я сломаю ее шею, – а сейчас ты уже помолвлен и вот-вот отправишься в Индию. Всего две недели понадобилось ему для этого. У этого человека железная хватка. Марко не может удержаться от смеха. Жан тянет его назад, снимая жилет с его плеч. - Что ты будешь делать в Индии? Помимо смерти от жары, я имею в виду, - спросил он, осторожно расстегивая пуговицы на накрахмаленной белой рубашке Марко. - Мой отец договорился с одним из его друзей в правительстве. Ему удалось получить для меня незначительную должность в посольстве. - Браво, - с сарказмом бормочет Кирштайн, рванув в стороны полы рубашки Марко, распахивая ее. Тяжёлое дыхание было единственным звуком, пока Жан разглядывал гибкое тело Ботта и бесчисленные веснушки на бледной коже. В конце концов, Марко берет инициативу на себя и, двинув плечами, скидывает рубашку. - Я буду скучать по ним, - Жан говорит хрипло, пробегая кончиками пальцев по плечам Марко. Марко нежно подносит руку к щеке Кирштайна. Тот поворачивает голову и целует запястье. - Я буду скучать по всему тебе, - добавляет он с мрачной уверенностью. Марко скользит рукой по шее Жана и тянет его к себе, чтобы поцеловать. Их поцелуй получается медленным и болезненным, Марко чувствует, что может умереть из-за этой горечи. Жан тянется назад, задыхаясь: - Думай обо мне в брачную ночь, хорошо? – он говорит искренне, и просьба его звучит жутко по-детски. - Если я не буду делать этого, то у моего брака нет ни единого шанса, - Марко горько смеется, - Бедная Полли. Я буду ужасно разочаровывать ее в качестве мужа. Жан неожиданно толкает Марко на кровать. - К черту Полли! – заявляет он злобно, залезая вверх на Марко, - К черту твоего отца. К черту всех, - он наклоняется к лицу любовника, его веки приоткрыты. - О, как я люблю тебя. Дорогой, милый, прекрасный Марко, - шепчет он, - как я люблю тебя.***
{Нью-Йорк, 2002} Жан, спеша, поскальзывается на мокрых после дождя ступеньках метро и падает вниз, чуть не ударившись головой. К счастью, он успевает схватиться за поручень. После его возможной встречи со смертью, он осторожно прыжками перебегает вниз по лестнице, так быстро, как он может, пока не достигает её конца и рвется в безумном порыве к платформе. Он прибегает туда ровно в тот момент, как двери поезда закрываются. - Черт! – он почти кричит, привлекая к себе неодобрительные взгляды от нескольких пожилых женщин, стоящих рядом. Выглядывающий в окно молодой веснушчатый парень смотрит Жану в глаза и сочувственно улыбается. Поезд отъезжает от платформы. - Черт, - снова повторяет Жан, намного тише в этот раз. Следующий поезд ему придётся ждать ещё час.***
{Саутгемптон, 1912} - Жан, - Марко тихо шепчет ему на ухо, - Жан, проснись. Жан зевает и переворачивается на другой бок, уткнувшись лицом в подушку: - Который час? - Семь утра, – в ответ Марко получает приглушённый стон возмущения и не может сдержать смех. - Давай, соня. Вставай, я сделаю нам завтрак, - он уговаривает Жана, поцеловав его голое плечо. - Как у тебя получается высыпаться? Мы не спали всю прошлую ночь! Марко хихикнул, когда вспомнил, из-за чего они не спали большую часть ночи: - Это не моя вина, что ты не можешь насытиться мной! – ухмыляется он, взъерошив волосы Жана. - Вставай, сейчас же! – продолжает он, - Сейчас мы позавтракаем, а после я провожу тебя до доков. - Не хочу идти. - Жан, мы копили деньги на этот билет в течение нескольких месяцев. Я не позволю тебе потерять его, - строго ответил Марко. - Не хочу оставить тебя тут одного, - упорно отвечает Жан. Услышав это, Марко смягчается и залазит обратно в постель, влезая под одеяло, чтобы присоединиться к прячущемуся там Жану. Тот съёживается, обнимая колени, но, пощекотав его, Марко удается высвободить одну из рук Жана и обвить ее вокруг себя. - Это ненадолго, - Марко оправдывается, уткнувшись носом в грудь Жана, - Ты сможешь найти себе работу и жилье для нас, а затем, как все будет готово, я присоединюсь к тебе. Я куплю билет на первый же корабль в Америку! Жан вздыхает и целует лоб Марко: - Да как будто это будет так просто, - бормочет он. - Конечно, будет просто! Америка – страна возможностей, помнишь? Мы снова будем вместе еще до окончания этого года. - Я люблю тебя. Ты знаешь? – неожиданно заявляет Жан. Марко поднимает голову, чтобы взглянуть на него: - Конечно, я знаю. - Я люблю твой оптимизм. И твою улыбку. И то, что ты всегда добр ко мне, даже когда у меня ужасное настроение. И твои веснушки. Особенно веснушки. И… - Жан хитро улыбнулся, - Я люблю, когда ты стонешь, если я касаюсь тебя здесь. - Жан, остановись! У нас нет на это времени! – Марко визжит и чувствует себя неловко, когда ощущает руку между своими бедрами. - Разумеется, есть, если мы сделаем все быстро, - Жан тяжело дышал, специально ставя засос на шее Марко, зная, что это сводит его с ума. - Нет, - Марко скулил, с трудом отталкивая его, - Тебя ждет корабль, помнишь? - Ох. Да, конечно. Корабль, - Жан неохотно падает обратно на подушки. - Ну, по крайней мере, ты действовал немного взволнованно! – ругается Марко, - Но это будет большое приключение для нас! Лучшее в жизни! Жан не смог удержаться от смеха, когда Марко поднялся, чтобы подпрыгнуть на кровати, распевая, как обычно это делал: - Непотопляемый Титаник! Непотопляемый Титаник!***
{Торонто, 1976} - Честно говоря, он такой идиот. Каждый раз, когда я его вижу, я просто хочу его ударить по его глупой самодовольной роже! – жаловался Жан, размахивая руками, когда они с Марко шли домой с занятий. - Ты должен научиться игнорировать его, Жан. В конечном итоге, ты окажешься в беде, - советовал Марко, рассеянно листая книгу. В тот день их отпустили с уроков раньше. - Ужасно выглядит, не правда ли? – сказал Жан, стряхивая пыль с обложки. - Я прочитал всего пару страниц, но думаю, что она довольно интересная. - Ох, право. Я забыл, что тебе очень нравится читать все эти глупые старые книги. - Заткнись, ты – варвар! – Марко дразнит, чмокая мягкую обложку книги. Смеясь, Жан отбирает книгу из рук Марко и делает вид, что хочет перекинуть её через улицу. Но он всего лишь шутил, естественно, и вернул книгу минуту спустя, мягко хлопнув друга по плечу. - Хочешь зайти ко мне? Мне нужна помощь с моей домашней работой по испанскому языку. Марко закатил глаза. - Что? – требовательно спросил Жан. - Почему ты берешь на себя лишние задания, если даже не хочешь попытаться их сделать? - Мне нужны дополнительные зачеты, верно? - Чудесно, я помогу тебе. Но сначала мне нужно зайти домой, оставить вещи и взять свой учебник. Увидимся позже? - Да, - Жан улыбается, - Увидимся позже. Я закажу нам пиццу. Улыбаясь, Марко начинает переходить дорогу и поворачивает по обычному пути к дому. Шел он, уткнувшись носом в книгу, и не заметил грузовика, нарушающего скоростное ограничение на повороте. Жан пытается остановить друга. - Марко! – он кричит, но его крик тонет в визге тормозов и звуке внезапного удара. Тело Марко подброшено в воздух и приземляется в нескольких футах от Кирштайна. Жан бежит к нему и падает на колени рядом с ним. - О, Бог мой, Марко, останься со мной! Останься со мной, слышишь? – Жан кричит, схватив друга за руку. Но Жан понимает, что уже слишком поздно. Марко не дышит, он смотрит пустым взглядом в безоблачное небо. Ноги Ботта согнуты под странным углом, а рядом с головой – лужа крови. - Марко, не надо… умирать. Книга в мягкой обложке приземляется прямо рядом с ним. Её страницы, пропитанные кровью, склеились.***
{Пашендаль, 1917} Грязь скользит по затылку Жана, холодная и липкая. После недавно окончившегося обстрела, командир Кирштайн приказал всем войскам найти защиту перед предстоящим ударом пехоты. Если Жан повернет голову, то сможет легко увидеть их продвижение через безлюдную землю; тени, скользящие сквозь туман. Жан закончил перезаряжать револьвер и закрыл барабан. С внезапным криком наступающие пехотинцы срываются с места и бегут вперёд, стреляя, казалось бы, наугад. Жан понимает, что атакующие, вероятно, не могут видеть их через плотное облако тумана. Человек в чёрной форме появился прямо перед ним. Жан видит цель и нажимает на курок. Выстрел почти оглушает его и, он боится, что промахнулся по фигуре, балансирующей на краю окопа. Тогда человек падает прямо к ногам Жана, в окоп, где воды Кирштайну по щиколотку. Жан смотрит вниз, чтобы убедиться, что подстреленный солдат действительно мёртв. Но молодой солдат, ещё совсем мальчишка, немногим старше самого Жана, был жив. Парень был высоким и нескладным, что делало его похожим на взрослого человека. Но взглянув на его лицо можно было сразу увидеть его истинный возраст; его красивое лицо и округлые щёки, на которых были разбросаны созвездия веснушек. Его широко открытые глаза были такими чистыми, самого богатого оттенка коричневого, что видел Жан. - Мама… - мальчик задыхается из-за крови в горле. А потом его дыхание останавливается. - Сожалею, - шепчет Жан перед тем, как убежать по окопу к своим товарищам, чтобы помочь им. Боевые действия продолжаются.***
{Пасадена, 1993} Марко Ботту всего один год и пять месяцев от рождения. Он сидит на прохладной плитке кухонного пола и играет со своими машинками. Его мать сидит рядом за кухонным столом, пьет кофе и болтает с леди, что живет по соседству. - О, ты знаешь миссис Кирштайн, которая живет ниже по улице? – соседка ставит пустую чашку на стол, - Она вчера попала в больницу. У нее случился выкидыш, бедняжка. - Какая досада! – вздыхает мать Марко, потянувшись к кофейнику, чтобы снова наполнить чашку соседки, - Она ждала мальчика, не так ли? Маленького Марко, не имевшего понятия, о чем эти две женщины говорили, и даже не особо прислушивался к разговору, вдруг одолевает чувство сильного горя и одиночества. Внезапная и тяжёлая скорбь обрушивается на него и, не выдержав, мальчик начинает плакать. - Что случилось, милый? – его мать наклоняется к нему, чтобы взять плачущего Марко и усадить к себе на колени.***
{Арль, 1307} Толпа кричит, они жаждут крови. Жан, связанный по рукам, предстает перед ними на плахе, построенной в центре площади, и шум усиливается, некоторые начинают бросать в него гнилые овощи и горсти конского навоза. Магистр повысил голос, чтобы его услышали: - Заключенный обвиняется в содомии, моральном разложении и позоре, во лжи и развращении аристократа. Сына нашего герцога. Что ты можешь сказать в свое оправдание? – человек поворачивается и с нескрываемым отвращением смотрит на Жана. - Я виновен. Очень виновен. Я бы повторил это все, будь у меня шанс, - его голос пропитан сарказмом. Он умрет в любом случае, поэтому бессмысленно пытаться защитить свою честь. Магистр бьёт его по лицу тыльной стороной ладони. Жан сплёвывает кровью. - На колени, отброс, - шипит человек, и, положив руку на спину Кирштайна, толкает его. Жан морщится от боли, когда магистрат касается старых рубцов на спине, оставленных когда-то им же. Жан подчиняется, перебираясь ближе к плахе. Пока палач готовится, он получает одну минуту, чтобы бросить взгляд на возмущённую толпу перед ним. Они наперебой выкрикивают отвратительные оскорбления и делают непристойные жесты, но Жана это не заботит. «Они все так уродливы, - размышляет он, - и так глупы». Но неожиданно для себя Жан замечает Марко, по веснушчатым щекам которого катятся тихие слёзы. И Кирштайн улыбается. Только одного вида Марко всегда было достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Вопреки слезам, Марко был в состоянии посмотреть на него. Несмотря на то, что эти улыбки мимолетны и крайне редки, они могут передать то, что у них в мыслях. Прости. Я так рад тебя видеть. Я буду скучать по тебе. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Ничто в мире не сможет быть более красноречивым. Жан задается вопросом, как Марко удалось попасть сюда. И только тогда он замечает отца Марко – герцога, стоящего за плечом сына и полным ненависти взглядом смотрящего на Жана. Ох. Он притащил сына сюда, чтобы заставить смотреть на это – в качестве урока. Палач встает рядом с Жаном и грубо толкает его руку сапогом. Жан понимает намек и наклоняется вперед, опираясь шеей на блок, не отрывая глаз от Марко. «Ну, по крайней мере, я не тот, кто увидит твою смерть», - невесело думает он.***
{Берлин, 1963} В многоквартирном доме с другой стороны стены, прямо напротив квартиры Марко Ботта, живёт парень. Марко не может не заметить его, учитывая то, что их спальни расположены на одном уровне. Он считает странным и немного парадоксальным то, что не имеет возможности даже поговорить с парнем, который живёт всего в сорока футах от него, в квартире, зеркально отражённой от его собственной. Он даже не знает, как его зовут. Это почти что смотреть в параллельную вселенную, и видеть, какой была бы его жизнь, если бы он жил в Восточном Берлине. Иногда Марко мечтает, что если бы не обстоятельства, то они, возможно, были бы друзьями. Но опять же, оба мальчика были слишком разными. Марко учится в университете и живет довольно простой жизнью с родителями, парень из квартиры напротив – тоже живет с родителями, но, кажется, работает на заводе. Марко думает так из-за того, что часто видел, как тот возвращается в комнату поздно ночью, шатается и падает на кровать, не снимая рабочего комбинезона. В то время как Марко был почти болезненно застенчивым и тихим, предпочитая проводить вечера в своей комнате, читая или изучая что-то, его сосед напротив развлекается по выходным, а иногда возвращается домой с девушкой. Марко всегда закрывает шторы в такие ночи. Марко никогда не видел его с одной и той же девушкой дважды, хоть он и замечал, что парень по утрам довольно груб с девушкой, с которой провел ночь, - на грани с жестокостью, правда. Марко Ботт задается вопросом: что было бы, если бы мальчик с каштановыми волосами и постоянно мрачным выражением лица хоть один раз ночью посмотрел в окно и обратил внимание на неловкого веснушчатого соседа в Западном Берлине?***
{Сиэтл, 2013} Жан нервно заерзал и сделал вид, будто отправил смс. Какого черта он позволил хулигану Конни устроить ему свидание со случайным парнем? Жан никогда не делал таких вещей. По его мнению, вся концепция свиданий вслепую всегда была невероятно девичьей и глупой. Но Конни снова и снова продолжал настаивать на встрече с его хорошим другом и считал, что Жану он должен понравиться. В один момент Жану это все надоело, и он почти сказал, чтобы он сам шел с ним, раз этот парень был так крут. В итоге, он согласился на это только для того, чтобы Конни заткнулся. И вот, он стоит один, как полный идиот, и ждет какого-то парня, который либо не подойдет к нему, либо будет считать его полным мудаком. Или скучным. Или страшным. Или… Рука коснулась его плеча. - Это ты! Я тебя целую вечность искал! Жан поворачивается и тотчас же забывает, что хотел сказать. Вместо этого он начинает глазеть на парня перед ним. - Я чувствую себя так, будто ждал этого вечность, - он слышит собственный голос. Черт. У меня голос дрожит. Соберись, Кирштайн! Более высокий парень смеется: - Мне жаль. Я немного потерялся. Я Марко Ботт, – он протягивает свою руку, которую Жан пожимает. - Жан Кирштайн. Слушай, я никогда не делал подобного раньше… - он замолкает, чувствуя, что сказал что-то не то. Марко снова смеется, легкий смех которого Жан находит успокаивающим: - Конни может быть довольно убедительным, не правда ли? - Как приставленный к голове пистолет, - бормочет Жан. - Ну, как насчет того, чтобы просто прогуляться сейчас? – спрашивает Марко, указывая в сторону парка через дорогу, - и чуть лучше узнать друг друга? Что они и сделали. Они сидели в парке и просто разговаривали. Жан был рад тому, что Марко оказался интересным человеком, с которым у него много общего. Он был счастлив, когда Марко искренне смеялся над его неудачными попытками пошутить. Спустя пару часов Марко робко предложил сходить перекусить в одну великолепную пиццерию, которую он знает. Еда была восхитительна. После этого Жан спросил Марко, не хочет ли он сходить в кино. Когда они вышли, на улице уже было темно, и повсюду загорелись фонари. Марко настаивал на том, чтобы довезти Жана до дома. Всю дорогу они обсуждали фильм. - Ну, это все, - неубедительно говорит Жан, когда автомобиль останавливается у его дома. Теперь он не знает, что ему делать. Он только сегодня встретил этого парня, Боже, он правда хочет его поцеловать перед тем, как уйти домой. - Это был чудесный вечер, - сказал Марко. - Да, я тоже так считаю. Я бы с удовольствием это повторил, конечно, если ты не против. Марко наклоняется к нему – слишком близко – и Жан чувствует его дыхание на своей щеке. - Я хочу повторить это еще много раз, - Марко шепчет, немного наклонив голову. Приглашение очевидно и Жан, надеясь на удачу, прижимается губами к губам Марко. Ботт обхватывает шею Жана, зарывается пальцами в мягкие волосы и углубляет поцелуй. И тогда язык Марко проскальзывает в рот Жана, чёрт, это чудесно! Жан неопытен в подобных вещах, но Марко больше знает об этом. Кроме того, он ловит себя на мысли, что если их отношения будут развиваться, то он может получить много удивительной практики! Спустя некоторое время они разрывают поцелуй из-за нехватки воздуха и сидят, задыхаясь, с учащенным сердцебиением и легким покалыванием на губах. - Прости. Я слишком быстро побежал вперед, учитывая то, что мы встретились только сегодня. Но я не смог ничего с собой поделать, - Марко тяжело дышал, поглаживая чувствительную кожу на затылке Жана. - Все в порядке, не извиняйся. Я сам хотел этого, - засмеялся Жан. - Это странно, - задумчиво сказал Марко, - Мы только встретились, но все же… У меня такое чувство, что я знаю тебя целую вечность. - Тебе не кажется, что это слишком? – Жан восклицает, распрямляя спину. - Да. Это странно, не правда ли? - Странно. Они сидят рядом, в задумчивом молчании, и Жан начинает разглядывать веснушки на лице у Марко. По какой-то странной причине, он чувствует, что точно знает, где находится каждая из них. Будто он провел несколько жизней, чтобы запомнить это. И по какой-то причине он знает наверняка, что веснушки у Марко не только на лице, они также украшают его тело, и, если бы у него был шанс, то мог бы поцеловать каждую из них с закрытыми глазами. - Жан, - Марко говорит, отвлекая его от размышлений, - Могу ли я кое-что тебе сказать? - Конечно. - Это, скорее всего, будет звучать странно. Нет, действительно странно, но я чувствую, что должен сказать это, хорошо? - Просто скажи это. Марко делает глубокий нервный вдох, а потом выдаёт на одном дыхании: - Жан Кирштайн, ты мне очень нравишься, и я думаю, мы должны прожить всю жизнь вместе. Жан смеется, это так неожиданно и банально, но ему это ужасно нравится: - Звучит неплохо, - говорит он, наклоняясь для поцелуя.