Когда пойдёт сливовый дождь

— Я так рад с вами познакомиться, вы даже не представляете! Как же здорово наконец увидеться лично! Присаживайтесь, пожалуйста, — Шихёк указал Шуге на стул напротив. — Чай, кофе? — Обойдусь, — бросил Юнги в ответ. Он плюхнулся на своё место и осмотрелся. Кабинет был меньше его шкафа. Несколько раз в жизни Юнги доводилось сталкиваться с борцами за справедливость. Почему-то все они работали в скудных условиях. Шуга был готов поспорить, что и с жильём у детектива тоже было туго. Стопудово жил в какой-нибудь тесной комнатушке и умудрялся просрочивать арендную плату. А если бы умел брать деньги, смог бы жить намного достойней. Шихёк трактовал слово «достоинство» по-другому. Он был готов спать на улице, но ни за что бы не стал покрывать преступников за деньги. — Что ж, тогда сразу перейду к новостям, — начал детектив. — Не знаю, как для вас, господин Мин, а для меня новости хорошие. Можете меня поздравить, мне снова разрешили вести ваши дела. Да что там разрешили, — махнул полицейский рукой, — попросили. Жизнь — странная штука. Никогда бы не подумал, что начальник полиции будет умолять меня расследовать ваши преступления. Полагаю, ваши покровители не желают больше вас защищать. — Какие преступления? — спросил Юнги. Он держался невозмутимо. — Вы о Хвасе? Да, был грешок. Нет смысла отрицать. Мой адвокат это решает. Думаю, обойдётся компенсацией и условным сроком. Хм, — детектив улыбнулся. Он взял со стола ручку и начал вертеть её в руках. — По-вашему, меня волнует только это? Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю. Шуга прищурился и наклонился вперёд. — Не-а. Поясните. Шихёк перечислил Шуге преступления, в которых его подозревали. — Да вы по жизни фантазёр, — усмехнулся Юнги. — Кажется, у русских есть такая песня. Послушайте на досуге. — Знаем-знаем, — ответил Шихёк. — В молодости довелось достаточно тесно познакомиться с русской культурой. Вы у нас, кажется, тоже любитель русских вещиц? — У нас, это у вас в голове? Несмотря на внешнее спокойствие, слова детектива Бана заставили Юнги поволноваться. Неужели Шихёк знал о его связи с русской мафией? — Вы можете острить сколько угодно, но я выведу вас на чистую воду. — Ой, да хорош заливать. Если есть что-то конкретное, кроме ваших догадок, вываливайте. — Кое-что да имеется. Шихёк положил на стол телефон и включил запись разговора Шуги и Лисы. — Не густо, — ответил Юнги с равнодушным лицом. Так вот почему их с Лисой план провалился. А он-то голову ломал, что произошло. Теперь Юнги даже полегчало. Загадка разрешилась сама собой. — Это явное доказательство того, что вы планировали навредить директору Киму. — Да, планировал. Всё, что вы можете мне предъявить, — это клевета и нарушение неприкосновенности частной жизни. — Шуга достал из кармана джинсовки кошелёк и вынул оттуда чёрную матовую карту. — Знаете, что это? — Не имею понятия. — Это чёрная карта Hyundai «The Black». В нашей стране она выдаётся только самым богатым и влиятельным людям. За все ваши обвинения я могу с лёгкостью заплатить деньгами. — Шуга убрал кошелёк в карман и встал. — Я пришёл сюда без адвоката, потому что мне было любопытно поболтать с вами с глазу на глаз. Признаться честно, я ожидал большего. — Очень жаль, что разочаровал вас, — ответил Шихёк. — Но могу отнять ещё минуту вашего времени? Шуга нехотя опустился на стул. Детектив пододвинул к нему листок бумаги, на котором неразборчивым почерком было что-то написано. — Я должен разбирать эти каракули? — спросил Юнги, скрестив руки на груди. — Хотите, чтобы я прочитал вам? С удовольствием. Шихёк озвучил Шуге показания одного из инспекторов, работающих на стоянке. Он был свидетелем того, как его начальник получил взятку от двух людей. Взамен на внушительный гонорар начальник дал распоряжение забрать машину младшего директора Кима на штрафстоянку. — Действительно, каракули, — со вздохом произнёс Шихёк, вынимая из кармана рубашки очки. — Никак не разобрать имени одного из тех, кто давал деньги. А-а, тут написано, что у него кличка Сухо. Ничего не хотите сказать по этому поводу? — Ах, это… — Ответил Юнги, запрокинув голову. У него по спине побежал холодный пот. — Всё надеетесь приписать мне аварию? Об этом я буду говорить только в присутствии адвоката. В скором времени он с вами свяжется. Юнги встал и направился к выходу. — Господин Мин, — окликнул его Шихёк. — Да блин, чего ещё? — Держите. — Детектив протянул ему другую бумагу. — Вы под подпиской о невыезде. Шуга схватил листок и вышел из кабинета Шихёка, громко хлопнув дверью. Дело было плохо. На него и правда могли повесить аварию. Все влиятельные люди, которых Юнги мог контролировать раньше, отказывались ему помочь. Они твердили примерно одно и то же: «Да меня общественность на куски разорвёт, если узнает, что я тебе помогаю. И тогда обо мне могут всплыть такие факты, что твои фотографии на их фоне покажутся детской шалостью. Давай как-нибудь сам выбирайся из этого.» Дальше шла настоятельно рекомендация больше не звонить и забыть их номер. Насчёт общественности они были правы. Люди донимали Шугу везде. Они караулили его возле клуба, писали злобные комментарии и угрозы в соцсетях, не давая спокойно жить. Даже когда Юнги шёл от участка до машины, кто-то крикнул «Это же Мин Юнги!» Началось сумасшествие. Люди окружили его и начали фотографировать. Какие-то школьницы кричали: — Оппа! Мы тебя любим! Будь сильным! Совсем спятили. Шуга надвинул на глаза кепку и ускорил шаг. Всё ещё находясь под прицелом камер, он сел в машину, завёл мотор и уехал подальше от навязчивой толпы. Школьницы некоторое время бежали за его автомобилем, но вскоре сдались и остались далеко позади. Сначала Юнги хотелось поехать в клуб и разобраться с Сухо. Это ж надо было додуматься упомянуть свою кличку при передаче денег инспектору. Но от одной мысли о протестующих, которые собрались у входа в заведение, Шуге стало тошно. Поэтому на полпути к клубу он развернулся и направился домой. Отключил телефон и лёг спать. Проспал он довольно долго, а когда проснулся, часы на тумбочке показывали шесть. — Вот блин! Шуга пулей вылетел из кровати. Нога запуталась в одеяле, и он всем весом упал на пол. Левое плечо обдало острой болью. Не обращая на это внимания, Юнги заковылял в ванную. Лиса назначила встречу в семь. Нужно было спешить. Шуга быстро сходил в душ и начал одеваться. Выбрать одежду оказалось сложнее, чем он предполагал. Что бы он ни надел, всё не нравилось. И почему говорят, что девушкам сложно определиться с нарядом? Юнги стоял перед зеркалом и смотрел на своё отражение. Он запрыгал на месте, задрав голову к потолку. Плечо снова заболело. — Фиг с ним, надену белую футболку и джинсы. Не на свидание же она меня позвала. Чего наряжаться? На этом он и порешил. Оставив гору одежды валяться на диване в гостиной, Юнги поспешил на улицу. Там уже собрался народ, включая журналистов. Они все засуетились, когда увидели директора Мина. Он прошёл мимо них с каменным лицом. Ни один из стоявших у Шуги на пути людей не смог встретиться с ним взглядом. В машине Шуга назвал навигатору адрес и под возгласы толпы тронулся с места. Он волновался. Было бы не так страшно, если бы ужин состоялся где-нибудь в кафе или ресторане. А тут прям дома. С чего бы вдруг? Лиса сказала, что ужин будет у её подруги. Давненько его никто не приглашал домой. Хваса предпочитала приезжать к нему сама и звала его к себе всего несколько раз. Хотя домашнюю еду она приносила в клуб очень часто, и угощала ею всех членов банды Юнги. Машина притормозила возле дома Розэ, и Юнги поспешил ко входу. Позвонил в домофон. — Входи, — послышался бодрый голос Лисы. Юнги открыл дверь, прошёл к лифту и поднялся на пятый этаж. Дверь в квартиру была слегка приоткрыта. Из неё высунулась голова Лисы. — Идём скорей! — произнесла она с мягкой улыбкой. Шуга застыл на месте и не мог пошевелиться. Будто его ноги увязли в цементе. Своим тоном и взглядом Лиса напомнило ему детство, когда они с братом долго играли во дворе, и мама из окна звала им домой. Воспоминание было приятным. — Да что ты будешь делать! — воскликнула Лиса, глядя на оцепеневшего Юнги. Она подошла к нему и за рукав футболки втянула в квартиру. — Добрый вечер, господин Мин, — сказала Розэ с поклоном. Поверх платья она повязала фартук и заплела волосы в косу, чтобы они не мешали готовке. — Познакомься, оппа, — сказала Лиса. — Это моя подруга Розэ. Шуга слегка поднял левый уголок рта, создавая подобие улыбки, и поклонился. — Приятно познакомиться, — произнёс он. «А мне-то как приятно, » — пронеслось в голове у Розэ. «Господи, она зовёт его оппа, я сейчас упаду.» Шуга помыл руки и прошёл на кухню. Увидев количество еды, которым был заставлен стол, он проглотил слюну. В животе заурчало. — Кто-то как раз проголодался, — заметила Лиса. — Я тут вино принёс, — ответил Юнги, переминаясь с ноги на ногу. — Вино мы любим, — сказала Розэ и подмигнула подруге. — Предлагаю сейчас его и распить. Доставайте-ка ваш гостинец. Шуга открыл бутылку и разлил рубиновый напиток по бокалам. Выпили за знакомство. Юнги почувствовал, как по венам разливалось тепло. Но было это не из-за алкоголя, а от невероятно уютной атмосферы, которую создавали обитательницы квартиры. Они клали Шуге в тарелку самые лакомые кусочки мяса и следили за тем, чтобы он хорошо поел. И он ел с аппетитом. Блюда были настолько вкусными и так заманчиво выглядели, что Юнги попробовал их все. Когда он отошёл в ванную, Розэ начала сразу говорить о том, какой он был замечательный. — Подумать только, — прошептала она, — в газетах из него делают такого монстра, что любой проникнется антипатией. А в жизни он такой лапочка, словно маленький котёночек. Подожди. — Розе подняла руку и замерла. — Что это? Из гостиной доносились звуки фортепиано. Мелодия была грустной и проникновенной. Пианист играл так виртуозно и в то же время плавно, что даже Розэ удивилась. Её мало чем можно было по настоящему тронуть, потому что за годы преподавания она слышала огромное количество музыкантов. Но эта музыка касалось всех нот души, каждой частички сердца. — Не может быть! — выкрикнула Лиса, выпучив глаза. Она метнулась в гостиную и увидела Шугу, который сидел на низком табурете. Его пальцы плавно касались клавиш, напоминая хрупкие крылья лебедя. Юнги был сосредоточен на игре. Лицо было серьёзным, глаза закрыты. Только сейчас Лиса заметила, что волосы Шуги заметно отросли с их последней встречи. Они спадали ему на лицо и шею. Невозможно было оторвать от пианиста взгляда. — Он просто бог, — услышала Лиса голос Розэ над ухом. Девушка ничего не ответила и продолжала широко открытыми глазами смотреть на Юнги. Тот самый случай, когда молчание — знак согласия. Где-то в глубине нарастало и стремилось выйти наружу чувство, от которого Лисе стало страшно. Что-то случилось с ней. Но ни бороться с этим чувством, ни, тем более, его объяснить она была не в силах. По крайней мере, пока Шуга играл свою мелодию, она ничего не могла с собой поделать и не сводила с него глаз. Он был прекрасен.