Дары приносящий

Не пойму, чего хочет от меня Большой Парень. Хотя парнем эту груду мышц может назвать только слепой. Я вдумчиво рассматривал горную породу, размышляя над этой проблемой. Вот уже три условных дня повсюду на него натыкаюсь. Очень настораживает. Он ничего не говорит, только смотрит, и по лицу, скрытому уродливой полумаской, ничего невозможно понять. Оглядев стремный пейзаж - голый камень и больше ничего, я тоскливо вздохнул. А хули? Это, блин, не курортная планета, а тюрьма строгого режима! Когда был мальцом, попалась мне в руки одна книжонка. Старая. Я отыскал ее в полуразрушенной библиотеке поверхностного города. Там описывались приключения мужика. Бодренький такой сюжетец. Минимум соплей и никому не интересных рассуждений, максимум кровищи. Закономерным итогом склонности решать проблемы насилием стало попадание пацанчика в тюрягу. Далее шло описание тюремного быта, изумительно тождественное тому, что творится здесь. А писал-то чувак хрен знает сколько столетий назад! Ничего не меняется. Разве что в книге охранники пытались навести хоть какое-то подобие порядка, а здесь нас просто скинули вниз, словно ядовитых пауков в банку. И крышку закрыли. Чтобы, значит, порядочных людей мы, твари такие, не кусали. Ну, и ожидаемо получилось: единственный закон - право сильного. Баб нет. Ну, почти. Их хранят как зеницу ока. Прям целыми отрядами оберегают. Хавчик выбрасывают раз в день. На условную ночь выпускают Тварей, тут уж хочешь-не хочешь, а в камеру пойдешь. Ежели одна из этих скотин поймает, схарчит, не задумываясь - их почти не кормят. Сменная одежда? Белье? Банный день? Я вас умоляю! В эту тюрягу скидывают мерзотнейший сброд со всей галактики, закоренелых убийц, первосортных негодяев. Зачем так сложно? Почему бы не пристрелить подонка на месте? Я бы так и сделал! И делал, кстати, не раз... особливо тех, кто заказ получил, а заплатить запамятовал... собственно из-за этого я здесь, так-то контрабандистов обычно сюда не кидают, ну, если только совсем уж зарвутся... так, о чем это я? Ах, да! Все дело в системе правосудия: полицаев на весь космос не хватает. Кроме того, встает вопрос оплаты: кто за патрулирование будет платить? А за преследование преступника? Потому охотники за головами - наилучший выход. Оплата по факту предъявления тушки. Желательно живой. Я этих говнюков ненавижу всей душой. Они, в сущности, такие же отбросы, как и мы. Вонючие, беспринципные засранцы. Да еще и охотятся на себе подобных. В этой дыре я уже почти полгода. Ну, это если не сбился, отмечая дни. Как я отличаю одни сутки от других, при том, что в подземелье царит вечная полутьма? Дак, если сигнал взвыл и Твари побежали - ночь. Потом существ отзывают - день. Можно выбираться из наглухо закрытой на ночь камеры и отправляться на поиски пищи насущной. Стараюсь держаться подальше от центра, куда периодически сбрасывают новеньких. Ну, на хуй. Слишком опасно. Я одиночка по природе своей. Ненавижу подчиняться приказам, да и выжить проще одному, когда можно не опасаться, что чья-то глупость приведет тебя к смерти. Но у всякой медали есть оборотная сторона. Мне приходится часто оглядываться, так как я многим кажусь легкой добычей и уж точно не следует светиться на открытом пространстве, где группе ничего не стоит окружить недотепу-одиночку. Вообще с другими заключенными лучше не встречаться. Всегда кому-то может показаться, что у тебя есть нечто ценное. Или ткнет заточкой просто так, от скуки. Или снасилует. В общем, лучшая стратегия выживания: избегание контактов с "товарищами по несчастью". Конечно, совершенно исключить общение не получится. Но, однозначно, надо держать заточку под рукой и быть готовым пустить ее в ход. Встречаться с другими людьми приходится. Например, в нашей среде есть ловкачи, способные достать таблеточки для расслабления, или чего посильнее. Но за это надо платить. Либо едой, либо услугами, либо телом. Я иногда вымениваю себе пару кругляшков. Теперь, наверное, пока не пойму, какого хуя ко мне прицепился Большой, воздержусь. Вперив взор в скалу, я размышлял, где бы схорониться. Тюрьма строгого режима представляет из себя выдолбленное в скале помещение. Если, конечно, огромное, словно космодром, пространство, пронизанное расщелинами, естественными пещерами, и изрытое ходами, можно назвать таковым. Вдоль стен располагаются камеры, которых более чем в избытке. Никаких проблем с тем, чтобы найти пустующую, не возникает. Знаю, что некоторые предпочитают схорониться в каком-нибудь из узких ходов. Как по мне - попахивает безумством. Твари - существа очень гибкие, ловкие, изворотливые. Покрыты не шерстью, а гладкими пластинами, идущими внахлест. Кто знает, насколько хорошо они проникают в узкие ходы? А в камере - прочные решетки, рассчитанные выдержать напор существ, так что я - лучше спрячусь там. Посередине нашего места обитания располагается большая, относительно ровная площадка, куда сверху, через специальный люк, спускают пополнение. Существа проникают к нам через боковую дверь. Сразу за ней начинается их вольер, так что даже безумцу не придёт в голову бежать этим путем - Твари разорвут любого в мгновение ока, даже группе с ними не справиться, не с нашим оружием. Еда поступает автоматически по пневмопочте. Заняв свободную камеру, блокируешь дверь изнутри, и, подняв железную дверцу, получишь сбалансированный, дополненный витаминами, суточный рацион: два литра не самой чистой воды, клетчатка в отдельном пакетике, гора разноцветных таблеток, сухие батончики непонятной дряни. Но голод безвкусные пластинки утоляли хорошо. Откуда брали еду придурки, ночующие в скале, даже думать не хочу. Раз в десять дней открываются двери душевых, и в течение дня можно помыться и постираться. Правда, удается это не всегда: надо выбрать момент. Первыми идут многочисленные группы, потом послабже, и только к концу выползают одиночки. Это мероприятие довольно опасно. Меня раз десять чуть не изнасиловали, один раз я развел парня на минет, один раз стащили рубаху и трижды пытались заколоть. Так что я лично хожу через раз. Да, пахнет от меня... мухи дохнут на подлете. Ну, в смысле, дохли бы, если б тут водились. Но здесь только мокрицы. Они тоже ко мне стараются не подползать. Камера, которую я облюбовал, находится на отшибе, в тот сектор обычно никто не заходит, так как из здешних трещин всякое может вылезти. Мне ядовитые гады кажутся гораздо безопаснее людей, ибо первыми не нападают, главное не наступить ненароком. И вот теперь я думаю - а не запрятаться ли от греха в какую-нибудь трещину? Дней эдак на пять... потом придется вылезти, пополнить запасы. Я из каждого рациона всегда немного откладываю. Знаю, что пища может храниться годами, вот и коплю. На обмен, или еще какой случай. Пока я думал, день подошел к концу - прозвучал предупредительный сигнал и я поторопился к безопасным решеткам. Спускаясь по узкой каменистой тропе, почти нос к носу столкнулся с Большим. Его внушающая уважение своими габаритами фигура застыла шагах в десяти от меня. Я напряженно замер, незаметно отводя правую руку так, чтобы здоровяку не было ее видно, и позволяя заточке скользнуть прямо в ладонь. Оглядывая цепким взглядом недвижимого противника, прикидываю свои шансы. Так. Бицепсы, трицепсы и все остальное - безбожно перекачаны. Руки, как мои ноги. Или больше. Размах плеч - шире проема. Зуб даю, что ему приходится протискиваться боком. На морде железяка, скрывающая нос, губы и подбородок. Глаза прикрыты круглыми стеклами очков. На хрена они ему здесь, не ясно. Одет, как и все мы, в просторное, неясного темного цвета рубище, скрывающее фигуру, но, я уверен, что под ним сплошные литые мышцы, легкие движения об этом без слов намекают. М-да... походу, пиздец мне. Я, конечно, еще побарахтаюсь, без боя не сдамся, но куда эту махину бить-то? Глаза прикрыты. Грудь - не вариант. Не уверен, что длины лезвия хватит, чтобы, пробив развитую мускулатуру, повредить жизненно важный орган. Дать по яйцам? Хм. Можно. Но срабатывает не всегда. Ухо? Шея? Маловероятно, что парень позволит подобраться так близко. Руки у него длинные. Пока я медленно приходил в отчаянье, Большой, ни слова не говоря, медленно наклонился, не сводя с меня взгляда, который я ощущал даже через очки, положил на землю сверток и отступил к повороту, после чего неспешно развернулся и утопал. Я выждал минуты три, ничего не происходило. Похоже, сверток предназначался мне. Дольше медлить было нельзя, скоро выпустят Тварей. Я с опаской, действуя кончиком заточки, развернул тряпицу и наморщился в удивлении. Несколько сухих брикетиков. Тех, что чуть сладковатые, они мне нравились больше всего. Зачем он мне их отдал? Непонятно... но хоть не напал, и ладно. Брикетики я прибавил к своим запасам, но положил наособицу, чтобы отдать, если здоровяк все же что-то попутал. На следующий день я почти не удивился, когда Большой опять заступил мне дорогу. Язык чесался спросить, какого хера, но раскрывать пасть пока поостерегся. Молчание - золото. Так мамсик говорила. И была права, конечно. Жаль, что сама следовать своим же советам совершенно не умела. Отчего и померла, когда мне стукнуло неполных пятнадцать... Мы опять поиграли в гляделки минуты две, натурально показавшиеся мне вечностью. Заточка аж заскользила в потной ладошке. Большой медленно поднял к голове руки и поднял очки на лоб. Теперь ясно, зачем он их носит. У нас инорасников не слишком жалуют. Хотя, почему сразу - инорасник? Может, мутант. Но глаза красивые. Желтые, как у кошек на голограммах, у нас такие в халупе по всем стенам висели. Мамсику нравились. И, как у тех самых, абсолютно недоступных нищебродам дорогущих животин, зрачок был вытянутым вертикально. Попялившись на меня своими удивительными глазами еще минут пять, Большой медленно наклонился, оставил на камне еще один сверток и молча удалился. Я вытер пот со лба, ладони, пристроил заточку на место. Потом подумал, и все же достал лезвие обратно. Поворошил непонятное подношение. Таблеточки. Те самые, что я иногда позволяю себе выменивать. Много. Отъехать можно конкретно. Дьявол! Искушение оказалось слишком велико, хотя я и понимал, что, возможно, расчет был именно на это. Принял. Но только одну. Остальное, поминутно оглядываясь, отнес в тайник. Ночью, вместо того, чтобы спать, усиленно размышлял. Надо все-таки узнать, чего он добивается. Сыкотно. Но знания - сила. Кто предупрежден, тот вооружен. И все такое. Да, мамсик любила пичкать меня подобными истинами. Впрочем, кажущаяся банальность и общеизвестность не умаляет их ценности. *** Еще один условный день. Для того, чтобы увериться в интересе Большого, весь день ныкаюсь по одному мне известным трещинам. Не встретил ни одного человечка. Раздумываю, не попробовать ли остаться в одной из них на ночь, не забывая тревожно обшаривать взглядом окрестности. Я заметил его только потому, что все время напряженно выискивал. Большой притаился почти под самым потолком, держась непонятно за что. Учитывая запредельную высоту... меня аж пот прошиб при мысли об эдакой верхотуре. И потом прошиб повторно, дополнившись нервическими мурашками, когда я сообразил степень подготовки, позволяющую легко забираться и спускаться оттуда, где находился Большой. Это ж ловкость нужна немыслимая! Я старался не пялиться слишком явно, и вообще надеялся, что мутант не поймет, что обнаружен. Однако, он понял, что рассекречен почти сразу и, уже не таясь, в пять минут спустился ко мне. Я чуть рот не раскрыл, наблюдая четкие точные движения и потрясающую растяжку. Готов поклясться, что пару раз он без видимого напряжения растянул ноги в шпагат. Артист, блять, ебаный. Ставлю печень - мужик спецом передо мной рисуется. Эх, драпануть бы подальше, пока он демонстрирует завидную физподготовку! Да разве ж здесь далеко убежишь? Пространство-то замкнутое... а ну как обидится еще? Типа не уважил, хотя и видел, что ко мне идет... нет, надо остаться и выяснить чего он маячит! В этот раз расстояние между нами сократилось шагов до пяти. Большой продолжал двигаться рядом со мной подчеркнуто медленно, что по контрасту со стремительным спуском было особенно заметно. В кулечке оказался шоколад. Откуда у Большого это редкое лакомство? Какого хера он мне его притащил? Ну, понятно еще - таблетки. Они вообще нечто навроде универсальной валюты. Но какого хрена мне преподнесена девчачья радость? В этот раз я поднял тряпицу сразу, как мужик отдалился шагов на десять. Еще шагов десять тупил, потом решительно окликнул: - Хей, тебя же кличут Большой Парень? Он стремительно обернулся и за секунду сократил расстояние между нами вдвое, потом резко тормознул, приподнял вновь опущенные очки и молча вопросительно уставился. Просто удивительно! Можно подумать, это я его преследую, столько изумления в глазах! Подавив неуместное возмущение и раздражение, максимально терпеливо сказал: - Я не меняла*. - Знаю, - голос, искаженный маской звучал странно. Глухо и немного гнусаво. - Ты меня с кем-то перепутал! - продолжил настаивать я. - Нет! - категорично возразил собеседник. - Ладно. Тогда, может, объяснишь, что ты делаешь? Большой долго молчал и сверлил меня глазами. Я обливался потом и искренне жалел об отсутствии чего-нибудь скорострельного и крупнокалиберного. Короткая заточка не грела совершенно, я нервничал и кусал губы. - Здесь нет ничего стоящего, - наконец, медленно произнес бугай - поэтому я не могу дать тебе... что-нибудь такое же красивое, как ты. Среди моего народа, меня бы всей... большой семьей гнали за негодные дары. Ты прячешь нож в руке, я понимаю, что лишь злости достоин! Я приоткрыл рот, мозг буксовал, заплутав в непонятной тарабарщине. Здоровяк же, решив, что все отлично объяснил, начал разворачиваться, намереваясь утопать. Но я все еще лелеял надежду сэкономить тонны нервных клеток и все прояснить. - Стоп! Большой замер и снова посмотрел с терпеливым ожиданием, во всяком случае именно так я трактовал выражение его желтых глазищ. - Все равно непонятно. Ты... приносишь мне дары? Большой кивком подтвердил мою невероятную догадливость. - А… зачем? Простой вопрос заставил инорасника (теперь-то уж это известно наверняка) растерянно моргать минут пять, я уж порадовался, что у него заклинил какой-нибудь хитрый каналец в мозгу, он сейчас кинет кони и избавит от своего присутствия. Но нет! Проморгался! - Мне говорили. Я спрашивал и получил ответ. У людей тоже есть такой обычай. И смотрит. Бля. Все-то из него приходится пневмозахватом вытягивать! Ну, ничего. Вызнавать я умею. - Какой конкретно обычай ты имеешь в виду? - Подносить будущей жене дары. Гррр! Если сейчас выяснится, что он меня с бабой перепутал! - Я не женщина и не могу быть женой! - получилось не очень дружелюбно, но инорасник ответил спокойно. - Плохо говорю на твоем языке. Перепутал слово? Кто-то нравится. Несешь подарки. Он решает, будет с тобой, или нет. Наконец-то до меня дошло! Не, ну я и тормоз. - Да, обычай такой действительно есть. Называется ухаживание. Как правило, это не только подарки, но еще и прогулки, беседы, посещение интересных мест. Но мы, если ты не заметил, находимся довольно далеко от цивилизации. Здесь тоже можно найти партнера. Несешь оговоренное число таблеток и будет тебе секс. Я не из таких. Не отдаюсь за таблетки. Приходи завтра, верну. - Нет! Не возвращать! - даже шаг ко мне сделал - Это... не плата, а подарок. С этими словами он развернулся и очень быстро скрылся из виду. Наверное, боялся, что я еще что-нибудь спрошу. - Ну, поздравляю, Ксан, за тобой приударил Большой Парень! Блять, ну я и везунчик! Я так разволновался, что сигналу отбоя даже обрадовался. Закинулся тремя таблетками и всю ночь видел цветные счастливые сны. Даже на следующий день еще немного осталось хорошего настроения. Впрочем, ближе к концу дня оно несколько подувяло. Я не мог отделаться от мысли, что мой чудовищный поклонник может вломиться в камеру (фигу я отобьюсь!) и отлюбить так, что хорошо, если жив останусь. Однако, волновался зря. Большой объявился почти перед отбоем. Молча положил к самым ногам сверток, я аж вспотел, когда вообразил, что инорасник может меня схватить. А он снял очки и пялился желтыми глазищами долгие минуты. Потом прогудел: - Зачем нож в руке? Посмотри дар. Я старался. Не надо с ножом встречать. Я нахмурился, подозревая, что у махины довольно сложные традиции и я, наверняка, во что-то не врубаюсь. - Нож - защита. Не подходи близко. Отойдешь подальше, посмотрю, - ответил в тон, короткими, скупыми фразами. Ну, и что я такого сказал, что он отшатнулся, почти отпрыгнул? И взгляд какой-то совсем нехороший стал. - Я принес дары. Ни один хвыр не... не причинит зла, раз принес дары! Защита не нужна. Я понимаю... - он прикрыл на мгновение глаза, будто успокаиваясь, - ты не знал. У людей... иначе? - У людей нет такого закона, или правила, которое соблюдали бы абсолютно все. Посмотри вокруг! Мы в тюрьме! Сюда не попадают законопослушные граждане. Еще минут пять, в полном молчании, я любовался на мыслительную деятельность хвыра. Никогда про них не слышал. Впрочем, это может быть самоназвание, тогда немудрено... - У хвыров, - наконец медленно сказал инорасник, - есть такие правила, которые нарушить - большой позор. То, что говоришь... подозреваешь - оскорбительно. Так говорят, если хотят поединок до смерти. Заметив мой резко изменившийся в сторону бледности цвет, он немного ускорил речь: - Я понял, ты не это имел в виду. Шыкх не глупый! Просто недавно путешествую. Многого не знаю. Скажи, красивый, тебе здесь нравится? Я уже немного оклемался, поняв, что прямо сейчас убивать не будет. Блин, надо осторожнее в высказываниях! Хотя я и был, вроде, осторожен... последний вопрос заставил усмехнуться и уточнить: - Здесь? В тюрьме? - Большой кивнул, я посоветовал себе набраться терпения. - Нет. Никому не нравится. Это такое наказание. За нарушение закона. - Так тут же можно выйти! Если пройти мимо таких... вкусных. Вы их почему-то не едите, они скоро выйдут... вот. За ними коридоры, потом места, где стоят капсулы. Даже катеров несколько есть. Как он сказал? Вкусные? Отлично! Он настолько крут, что ползает по отвесным стенкам и жрет Тварей на завтрак! - Ну, если так просто уйти, что же ты еще здесь? - Сначала интересно. Людей много. А потом тебя увидел. Если скажешь, я с тобой останусь. Я не смог подавить нервный смешок: - Нет уж! Лучше выведи, тогда с тобой буду! - Ты смеешься. Думаешь... вру? Я, на всякий случай, начал медленно пятиться. Кажись, опять слажал. Позади, шагах в двадцати, находилась одиночка. Если успею захлопнуть дверь - спасен. До утра. Но Большой не двинулся, наоборот, медленно сел, скрестил ноги, ткнул в них пальцем: - Неудобно вставать. Успеешь добежать. Ты недоверчивый. Другие традиции, другая жизнь. Я понимаю. Я прекратил пятиться, и мы еще немного помолчали, пожирая друг друга глазами. Ну, он-то точно пожирал. - Хочешь, увезу. Сегодня. Вкусных выпустят, и пойдем. Только, я думаю, что ты и сам врешь. Даже подойти не хочешь. Как тогда постель делить станем? Как драться спина к спине? - А ты, значит, хочешь, чтобы я поверил только потому, что у тебя глаза красивые желтые? Вот докажи сначала... - Красивый, ты глупый, да? - очень грустно спросил инорасник. - Некоторые утверждали, что псих ненормальный. Дебилом до тебя не называли, - спокойно ответил, но слова этого чучела мускулистого, конечно, уязвили. - Чтобы доказать, надо рядом пойти, а ты шарахаешься! В катере в угол забьешься и ножик перед собой выставишь? Я хмыкнул. Ну, уел. Почти. - Есть разница между разумным риском и безрассудным доверием подозрительным личностям. Если ставка - свобода, можно рискнуть. Посверлив меня глазами еще некоторое время (не пойму, чего он так надолго замирает каждый раз? Для того, чтобы лихо лазать по стенкам нужна хорошая скорость мышления), моргнул, отмирая: - Ты вещи собери. Сегодня пойдем. Я... слова твоего брать не буду. Уверен, что смогу найти такой дар, который принесет мне твою любовь. Сказал... И поскользил походкой огромного хищника, как ни в чем не бывало. А я еще некоторое время проветривал организм при помощи открытого рта. Ишь ты - любовь! Или он опять слово попутал? Ох, чует моя жопа, не один только трах ему нужен! Интересно, как долго он собирается подношения таскать? Я успею обогатиться? Меня разобрал нервный смех, когда представил, как ко мне, сморщенному седовласому старцу, ковыляет, опираясь на палочку, Большой. Я глушил смех обеими руками. А то еще услышит, решит (не без оснований) что над ним ржу, и прибьет-таки, положив болт на все правила. Собрался быстро. Откуда взяться вещам в тюрьме? Подарком, кстати, оказался очень интересный кристаллик. Насколько помню, раньше в тюряге зеки не просто так ждали, пока помрут, а впахивали на пользу быдлу, то есть, пардон, обществу. Добывали... а вот что - не помню. Может статься, что эти самые камушки. Мне сверкающий гранями камень очень понравился. Люблю все блестящее. меняла* - м. и ж. разг. 1) Тот, кто занимается разменом или обменом денег, получая за это определенный процент. 2) Тот, кто занимается обменом одних вещей на другие. *** Перед самым вторым сигналом появился Большой. Я, в качестве жеста доброй воли, даже заточку доставать не стал. Не знаю, заметил ли он. Виду не подал. Прозвенел сигнал, и на лестнице появились Твари. Они поводили носами, вынюхивая не успевших скрыться бедолаг. Подходить почему-то не торопились, хотя, увидев их кошмарные зубастые морды, я успел уже раз сто обозвать себя идиотом. Подождав, когда звери пройдут мимо, освобождая тем самым дорогу на узкой лестнице, Большой уверенно начал подъем. Я постарался не отставать, но все равно с досадой вынужден был признать, что инорасник сдерживает легкий шаг, приноравливаясь к моим слишком медленным движениям. Ох, не зря он меня дураком назвал! Чую, я свою ковырялку даже поднять бы не успел... За тяжелой дверью ожидаемо начался дурно пахнущий вольер Тварей. Кажется, уборщики не особо надрываются при его санобработке. Что и к лучшему, иначе сейчас здесь обретался бы, по крайней мере, один, присматривая за роботами. Но ни роботов, ни людей что-то не видно. На всех парах проскочив темное пахучее помещение, очутились перед наглухо запертой дверью. Конечно! Твари должны быть надежно отделены от персонала тюрьмы, им все равно, что жрать. Меня многократно облило холодным потом. Но моего спутника преграда не смутила. Он вытащил из кармана какую-то мигающую диодами херь, направил на дверь. Устройство пожужжало и посверкало. Дверь с тихим щелчком открылась. Не успел я отойти от шока (почему ЭТО не изъяли при поступлении?), как инорасник на хорошей скорости поскользил по коридору. Чертыхнувшись сквозь зубы, поспешил за ним. Пока мы петляли по коридорам, спускались на разные этажи, даже прошлись по вентиляции, меня не покидало ощущение, что я - абсолютно бесполезный балласт, изрядно задерживающий взрослого, опытного дядю. Но тот, не желая обидеть ранимого подростка, делает вид, что неловкий новичок отлично держится. Е-мае! Вот уж не думал, что на третьем десятке буду чувствовать себя таким жалким! Впрочем, рефлексировать было не время. Не хватало еще опозориться окончательно, из-за размышлений не заметив чего-нибудь важного. Например, порога. Капсулы действительно были на месте. Но я кивнул в сторону катера: - Может, его возьмем? Летит дальше и гипер, какой-никакой, есть. Большой пожал плечом: - Я только с капсулами могу. Если умеешь - давай. Впервые за эти ебаные полгода широкая улыбка растянула мои губы. Шлюз пришлось открывать вручную, напялив скафандр, но это уже были такие мелочи. Я вывел катер на полной скорости, сразу уходя в гипер и задавая хаотичную последовательность прыжков, чтобы нас не смогли проследить. Маловероятно, что у охраны есть в загашнике еще один катер, но перестраховаться не помешает... Вышел из рубки, продолжая улыбаться, как дебил. И даже мысль о расплате не могла понизить концентрацию эндорфинов в крови. Большой нашелся в каюткомпании. Он сидел в большом кресле (как раз поместился) и гипнотизировал взглядом батарею бутылок. Мне сразу захотелось промочить горло. Полгода без алкоголя! Схватив пузатую тару, отвинтил пробку, хлебнул из горла: - Пойду сполоснусь. И одежку поищу. - Теперь не будешь нож держать? - отстраненно уточнил инорасник. - Даже в угол не забьюсь! - со смехом пообещал я. - Ну, это только до тех пор, пока не сниму маску, - все так же задумчиво пообещал Большой. Эйфория бурлила в крови - шутка ли: свалил из тюрьмы строгого режима! Мне хотелось смеяться, как безумному, и любить всю эту отвратительную, прогнившую сверху донизу галактику. Поэтому я присел на корточки всего в шаге от Большого, заставив его удивленно приподнять брови. Хлебнул еще разок. - А, давай, снимай, и я пойду бояться в душ! - Люди говорят - без маски неприятно. Большой замолчал, моргая, но мне хотелось в воду побыстрее: - Ты такой быстрый. Мне не поспеть. Почему так медленно говоришь? - Думаю о многом. Боюсь сказать не то. Разное все. Я... могу коснуться? Большой наклонил голову, медленно протянул ко мне руку, но замер, так и не дотронувшись до шеи. Хм, кажется, он решил, что я из пугливых. А что, кстати, он собрался щупать на шее? Впрочем, неважно. Кивнул. Нет никакого смысла и дальше ломать комедию, оставаться демонстративно настороже, будто еще не ясно, что мы бойцы разного класса, как мне то ни обидно. Нет, я не проникся к Желтоглазому внезапным доверием. Он все еще вполне может снасиловать, продать в рабство на отсталую планетку, или, допустим, окажется, что вся эта болтовня о "будешь со мной" на деле обозначает бесправную жизнь сотым наложником в гареме. Кто знает, как там у них принято. Да мало ли чего? Но пытаться противопоставить горе тренированных мышц собственную хилую (по сравнению с ним) тушку - по меньшей мере, глупо. Горячие пальцы дотронулись до кожи. Еле касаясь прошлись по линии челюсти, тронули мочку уха и остановили движение, разместившись аккурат на пульсе. Не отрывая взгляда, Большой другой рукой медленно расстегнул зажим и снял металлическое безобразие. Я впился глазами в открывшиеся взору черты. Ну, что я могу сказать? Вместо носа - сглаженный бугорок с прорезями ноздрей. Губы - узкие бледные валики. Высокие острые скулы. Плюс желтые глазищи. Страшновато. Интересно, а зубы острые? - А где улыбка? При знакомстве принято демонстрировать дружелюбие! - произнес я легко, прикладываясь в очередной раз. Большой неуверенно растянул губы в оскале. Острые. Но меньше, чем я предполагал. Я цокнул языком и горестно качнул головой: - Придется потренироваться перед зеркалом. Пока это больше похоже на агрессию! Хватит уже пульс считать. Повышенный, это и так ясно. Все, я потопал смывать вековую грязь. С этими словами, слегка покачиваясь и глупо улыбаясь, отправился в сторону своей каюты. О, блаженство! Какое удовольствие: спокойно принять душ, не опасаясь двуногих зверей. Я тихонько насвистывал, намыливая волосы, когда кто-то поскребся в переборку. Хотя, чего это "кто-то"? Кроме Большого некому. - Погоди, я голову намылил! Сейчас открою! Непонятно, чего мужика принесло... Смыв пену в рекордные несколько секунд, распахнул дверь. Инорасник снова напялил маску. - Ты издаешь странные звуки. С тобой... не плохо? - Я насвистываю. Хорошее настроение. А еще иногда петь начинаю. Это еще страннее звучит. Душ на катере был микроскопическим. Дверь вела сразу в кабинку, никаких перегородок, поэтому, прежде чем открыть, воду выключил, а то визитёр оказался бы залит с ног до головы. Сам, понятное дело, остался голым, ни к чему мочить полотенце раньше времени, я еще собирался поплескаться. Большой, проявив неуместное беспокойство, замер от открывшегося вида, а до меня начало доходить, как я сглупил. Хрен с мокрым полотенцем! Надо было в два замотаться! О, дебил! Инорасник тяжело дышал и целую вечность сверлил меня глазами, затем подчеркнуто медленно, как всегда, протянул руку и положил на мой живот. Наверное, это что-то обозначало. Вот только, я не знал - что. Большой глядел так, будто ждал реакции. Я покачал головой: - Ты... Это движение, выглядит как значимое. У тебя такой вид... Но я тебя не понимаю. Давай на словах. - Это предложение разделить со мной постель. Не прими за оскорбление. Не знаю, что меня дернуло, наверное виски развязал язык, но я усмехнулся и немного ехидно спросил: - А как же все эти разговоры про дары? Мне казалось, ты нацелился на что-то серьезное! Мои слова возымели неожиданное действие. Инорасник развернулся настолько быстро, что я с трудом проследил движение, и вылетел из каюты. Обиделся? Рассердился? Ругаясь сквозь зубы, наскоро вытерся, натянул стандартный серый комбез и, повздыхав, отправился выяснять, чего я опять ляпнул. Каюткомпания была пуста. Подергав двери, выяснил, что заперта лишь дальняя. Впрочем, и она открылась, стоило подергать секунд пять. В проеме стоял Большой. В маске ни фига не разглядеть. - Сними! - я раздраженно ткнул пальцем в железку, инорасник, как ни странно, послушался, желтые глаза уставились с немым вопросом. - Мне кажется, надо уже обговорить основные моменты, а то мы все ходим вокруг да около. Скажи уже четко, что конкретно значит все... это. - Только то, что ты прав. Недостойно выпрашивать секс у того, кому приносишь дары. - Ага. Понятно, что ничего не понятно. Ладно, я сейчас баиньки, а ты подумай, как опишешь завтра ваши обычаи. Сдается мне, что они сильно отличаются от нашенских. Раздав задания, с чувством выполненного долга отправился дрыхнуть. Спал, как ребенок. Совершенно безмятежно. Проснулся от чужого взгляда. Большой сидел на полу напротив головы. Я почмокал спросонья, потер глаза, выгнул спину и попытался свернуть челюсть глубоким зевком. - А чего ты здесь?.. - Не мог спать. Читал про людей. - А! Ну, и? - Люди покупают секс? - Бывает. Я же говорил. - У нас не так. Нельзя купить. Нельзя украсть. Ты мне... приятен. Значит, не ударю, не обижу. Инорасник разволновался, пытаясь донести до меня свою мысль: ноздри дергались, губа приподнималась, обнажая зубы. Я принял к сведению, но интересовал меня совсем другой вопрос. - Ага. Я понял... Слушай, вот ты все время говоришь про мое согласие... Хотелось бы поподробнее узнать - на что? Вот, например, я скажу: "да, я..." что? Быть вместе - это слишком расплывчато! Опять пауза минуты на три. Уже начинаю привыкать! - Как сказать... - растерянно протянул инорасник. - Ты со мной. Вот, как сейчас. Эх, со словарным запасом у товарища беда! Ну, ничего, разберемся! Приободрив сам себя, ринулся с новой силой продираться через дебри коротко нарубленных Большим мыслей. - Сейчас мы спасаемся из тюрьмы, за что отдельное спасибо. А потом? У меня корабль конфисковали... А вообще-то я контрабандист. Этим и собираюсь дальше заниматься. А ты? Так, будем налаживать контакт постепенно. Начнем с простого. - Мне все равно. Как скажешь. Совершаю Большое Путешествие, - Большой пожал плечом и придвинулся чуть ближе. - Ни о чем не говорит. Что это? Я заметил движение, дергаться не стал, интересно, что Парень сделает дальше? - Ну, когда молодняк садится в корабли. Все улетают. Посмотреть, как тут, снаружи. Некоторые возвращаются. Большинство - нет. Трудно найти пару. Мне повезло - тебя встретил. Надеюсь, счастливым буду, - инорасник положил ладони на постель, до меня не касается. Наверное, опасается, что начну дергаться. А, может, не принято у них зазноб своих до официального согласия лапать. Начал разглядывать кисти. Широкие, пальцы толстые, длинные, чудовищно сильные даже с виду. Ногти темные, гладкие, чуть загибаются. Волос нет. - То есть, тебе все равно, чем заниматься, я правильно понял? - Ты выбирай. Да. Рука Большого плавно поехала в сторону моего плеча. Коснулась кончиками пальцев, начала поглаживать. Я поежился - щекотно, ухватил намеревающуюся сбежать конечность. Прижал к груди. Большой замер, приоткрыв рот. А я задумался. Инорасник - просто машина смерти. В смысле партнера - немыслимая удача. Нанять похожего бойца - у меня купилка не выросла. И вряд ли вырастет. К тому же, ему, кажется, все пофиг, кроме возможности добраться до моего зада. Да и я, вроде, не против. Даже интересно: как там у него все устроено? Немного напрягают эти его загоны. Насколько я понял, его предложение - это навроде нашего брака. Интересно, если сказать "да", насколько сильно вляпаюсь, и как часто потом буду ругать себя последними словами? Попробуем еще раз. Я задавал Большому вопросы, формулируя так и эдак, до тех пор, пока у меня не забурчал живот, а в голове не нарисовалась довольно четкая картина. Первое впечатление оказалось верным - в общем и целом, здоровяк делал мне брачное предложение. Оригинально. Задумавшись о своем, о девичьем, машинально натянул комбез, не обращая внимания на пристальный взгляд, сграбастал чудище за руку и потащил в каюткомпанию - там обретался стандартный синтезатор. Инорасник на физический контакт отреагировал странно: ничего не сказал, выпучил глаза и послушно пошел, куда я его повел. Я отметил про себя, что, кажется, давно уже все решил, легкость, с которой я повернулся к другому существу спиной, это наглядно подтверждала. Покидав в желудок простенький завтрак, обратил взор на замершего в давешнем кресле бугая. - Ладно. Я думаю, можно попробовать. - Попробовать? - сморщился Большой - Это как? - Это в том смысле, что ты все время должен помнить, что я - не из ваших и ни во что не врубаюсь. - А! И я могу притронуться? Я подошел вплотную: - Помни, что твое тело намного крепче и выносливее моего. Здоровяк заторможено кивнул и, медленно-медленно, забавно приоткрыв рот, положил ладони на бедра. Немного сжал. Придвинулся ближе и вдруг уткнулся носом в мой пах. От горячего влажного воздуха "дружок" дернулся и начал наливаться кровью. Ну, по правде, не только от дыхания. Большой, с моей точки зрения, был привлекателен. Даже весьма. Кто-то, наверняка, посчитал бы его рожу отталкивающей. А мне нравились глаза. Да и общее впечатление от лица - экзотичное, немного пугающее своей чуждостью и именно этой своей загадочностью - интересное. Я поднял руки и провел подушечками больших пальцев по надбровным дугам. Кожа там была выраженно пигментированной, но ни следа волос. Кажется, их у него вообще не было. Большой задышал чаще. Потом поскреб ногтем молнию, бегунок которой находился у моего горла, а, значит, был недосягаем для него. Я догадался о его невысказанном вслух желании, улыбнулся и не спеша расстегнул застежку. Затем хватило одного движения плечами, чтобы гладкая ткань комбинезона соскользнула вниз. Отшвырнув в сторону ком, развел в стороны руки, и Большой подавился вздохом. Честно говоря, секс с инорасником представлялся мне несколько... противоречиво. Я думал, что он будет тормозить, как при разговоре. Или будет быстрым и хищным. Второй вариант импонировал меньше. Ну, он однозначно затормозил. Смотрел на меня снизу вверх, гладил бедра и растерянно моргал. Никогда не любил длинные непонятные паузы, потому минуты через две спросил: - Сам-то раздеться не хочешь? Большой молча отстранился, встал, стянул рубаху, потом скинул мешковатые штаны, и я с интересом уставился на открывшееся мне зрелище. Как я и думал - сплошные литые мышцы, четко очерченные гладкой кожей, и ни одного волоска. Не обошел я своим пристальным вниманием и член. Вопреки опасениям - совершенно обычный. Во всяком случае, в данный момент он не демонстрировал никаких отличий от человеческого. Выглядел прибор достаточно внушительно, и это было большим плюсом, но я немного беспокоился из-за солидного перерыва в собственной интимной жизни. Заводить себе дружка в тюряге я поостерегся. Кроме того, с учетом выбранной тактики избегания, это было бы затруднительно. Инорасник тем временем скользнул ко мне и тронул пальцами живот, провел вокруг пупка, зарылся пальцами в паховые волосы, сжал другой рукой бедро. Слишком сильно. Я поморщился, Большой уставился на красные пятна, оставленные им на коже. - Я повредил? Надбровные дуги поползли вверх в гримасе удивления. - Ну, это не серьезный вред. Но синяки останутся. Не дави так сильно. - Ты не шутил, говоря, что... нежный? Тебе было больно? Бля... Кажется, у нас очень разные физические возможности. Но раньше он всегда трогал очень осторожно... Похоже, груда мышц не хочет причинить боль, как бы попонятнее объяснить? - Слушай, я, конечно, могу пережить эти ощущения... Если тебе необходимо действовать именно так... - Нет! Нет! Нельзя боль! Я... должен теперь тебя защищать. Выказывать уважение... Инорасник горестно покачал головой. Интересно, какие это галактические боги меня так любят, что подсунули этого ласкового медвежоночка? Наверное, Большой и дальше бы сокрушался и примерялся, отчаянно тупил и подолгу замирал, пялясь на меня желтыми глазищами, и это все затянулось бы очень надолго, но я решительно взял процесс в свои руки, потому что у меня встал, и я не собирался и далее мучить себя воздержанием. Обозрев пространство, пришел к выводу, что стол и пол пока не годятся, схватил инорасника за руку и притащил к себе. Потом уложил его на спину, с некоторым трудом запихал в себя немалое богатство и устроил "горячие скачки". Большой пучил глаза (наверное, балдел от моей наглости) и сжимал в руках простыню (испортил к херам). Температура тела иномирника была несколько выше моей, и мне пришлась по нраву гладкость кожи, не омраченная волосами, я его всего общупал и затискал, а вот поцеловать... не успел. Кажется, он вообще не понял, чего я хочу, когда мои губы прикоснулись к его. Моргнул недоуменно, я не стал заострять на этом внимания - все потом. В тот момент мне хотелось только одного: поскорее ощутить его огромный член в себе. Надо сказать, что это было именно так, как я себе представлял: немного больно, я чувствовал себя почти что посаженным на кол, меня скручивало судорогами наслаждения даже в те моменты, когда я замирал неподвижно, я кусал губы, чтобы не стонать слишком уж громко, и даже не сразу сообразил, что происходит, когда вспышки удовольствия слились в одно бесконечное мгновение, пока не почувствовал как из меня толчками выстреливает сперма. К моему счастью, здоровяк, увидев такое дело, хлопнул глазами, выгнулся, что-то проурчал и тоже кончил. Я осторожно слез со все еще твердого члена, поморщившись, когда он надавил на слишком чувствительную после оргазма простату, и рухнул на постель. Чмокнул Большого в уголок рта и пробормотал "посплю еще, не буди". Инорасник так и не сказал ничего внятного. По-моему, он был немного дезориентирован моим поведением, впрочем, может, я просто неверно толкую выражение его лица. Я вяло промыслил, что надо будет потом расспросить его, и вырубился. На меня почти всегда так секс действует. *** Проснулся от того, что некто влажно сопел мне на кожу в районе пупка. Первым желанием было оттолкнуть тяжелую бошку, потом пришло понимание того, кто это дышит. Я распахнул глаза. Большой, невероятно извернувшись, поддерживал собственное тело на руках и нюхал живот. При этом он с большим изумлением его разглядывал. - Ну, чего ты здесь ищешь? - У тебя железка странная... одна, посередине и не пахнет! - Это пупок. Не железа, он и не должен пахнуть. У людей вообще никаких специальных, выделяющих запах желез, нет. - А зачем тогда он? - недоуменно тыкнул ногтем инорасник. Я вздохнул: - Это долго объяснять... Большой с готовностью сел и уставился на меня в ожидании. Пришлось вкратце рассказать про внутриутробное развитие, последующее рождение и появление пупка. Он слушал меня, раскрыв рот, как страшную сказку. При виде голограммы беременной женщины закрыл глаза ладонью и сдавленно попросил это убрать. Я ехидно улыбнулся и, из чистой вредности, показал ему то же "в разрезе". Кратко описал процесс родов, подбросив пару картинок, от чего Большой стал на несколько тонов бледнее. Под конец импровизированной лекции, я заметил, что сейчас придумано довольно много способов для облегчения женской участи. - Но все это, конечно, на центральных планетах. Где-нибудь в глуши рожают по старинке. Кроме того, медицинское сопровождение обходится в немалую сумму, так что, сам понимаешь... - Ваши женщины, должно быть, ненавидят своих детей! - пробормотал инорасник. - Нет, что ты! В большинстве случаев как раз наоборот. Само собой, есть исключения... Вижу, ты несколько... удивлен, - ну, это я преуменьшил, правильнее было бы сказать - шокирован. - А как у вас получается потомство? – полюбопытствовал я. - Одна особь, у нее... ну, такие… маленькие, круглые, - Большой продемонстрировал сомкнутые кольцом пальцы, диаметр получившейся окружности, навскидку, был равен двум сантиметрам, – они – внутри. Потом второй родитель дает семя. Круглые лежат в... специальном месте. Растут. Потом дети выходят. Вот. - Угу. То есть что-то типа икры. А сколько штук за раз? - Двадцать или тридцать, но выходят не все. Не у всех получается вырасти. Но ты же не... не женщина, да? У тебя так не будет? - осторожно спросил Большой, очерчивая круг в районе своего живота. - Нет. Конечно, нет, - Большой еле слышно облегченно выдохнул, вызвав мою улыбку, - у нас строгое разделение на два пола. Мужчины и женщины выглядят совершенно по-разному. Слушай, а разве перед тем, как улетать с родной планеты, ты не должен был выучить… ну, хотя бы основные сведения о доминирующей расе? Иномирянин совершенно по-человечески вздохнул: - Мы обычно путешествуем не в этом квадранте. - А ты чего? Инорасник долго смотрел на меня желтыми глазами, потом признался: - Где все - неинтересно. Кажется, мне попался авантюрист. *** Катер я решил побыстрее сбыть. Неизвестно, какие маячки в него понапиханы. Надо как можно скорее обзавестись "чистой" машинкой. У меня было несколько знакомых продавцов, в качестве товара которых я был уверен. У неизвестного продавца всегда можно наткнуться на корабль, объявленный в розыск, а мне не хотелось проблем больших, чем у меня уже были. И так теперь придется жаться по краю, избегать богатых центральных планет, торговать через третьи руки... Я поделился планами с Большим. Тот лишь пожал плечом. Его такие скучные вещи, как добыча на пропитание, совершенно не волновали. Что его действительно занимало, так это секс. Я ему сразу сказал: так как оснастка - немаленькая, нужен день-два перерыва. Он долго хлопал глазищами, переваривая информацию. - А почему? Тебе не нравится? - спросил он растерянно и сам же ответил: - Но я же вижу - приятно! - Болит. Да и вообще - место совершенно для такого использования не предназначено, так можно и заболеть. Наверное, Большой так и не понял, в какое именно отверстие мы сношались, потому что выпучил глаза и попросил разрешения осмотреть меня внимательно. Я улегся на спину, задрал ноги до ушей и был вознагражден выражением лица, на котором было написано обалделое удивление. - У тебя всего одна дырка! - воскликнул он. - Конечно, я же не женщина! - я ехидно поднял брови, наслаждаясь его глуповатым изумлением. - Это у всех людей так? - с надеждой вопросил инопланетянин. - У мужчин, да. Про женщин я уже рассказывал. Он очень долго думал, потом (все-таки сообразительный!) спросил: - А как вы, люди, обычно делаете? Придумали? Или мужчина с мужчиной - никогда? - Раньше, да, однополые пары были редкостью и обществом порицались. На отсталых планетах до сих пор можно встретить такое отношение. Но в большей части населенного космоса это стало обычным делом. Есть даже особые модификации нанитов. Но, как ты, может быть, знаешь наниты - штука дорогая, у меня их нет. Если совсем уж невтерпеж можно подрочить, или, хочешь, отсосу? Большой сморщился в недоумении: - Не понимаю, о чем ты! Пришлось уложить теперь уже его и наглядно продемонстрировать, что такое отсос. Инорасник лупал глазами, скалился, рычал и цеплялся за кровать. На металлическом каркасе остались отпечатки пальцев. На вкус было почти как у человека, только слаще. А еще я воспользовался случаем и тоже внимательно осмотрел здоровяка. Как я и подозревал, сфинктеров оказалось две штуки. Оральный секс, кажется, был редкостью в мире Большого, во всяком случае, он опять удивился. После оргазма инорасник на некоторое время выпал из реальности и на мой заинтересованный взгляд никак не прореагировал. Я подивился еще минутку, потом захотелось пояснений. - Это что? - дотронулся до одного из отверстий. - Для... – начал отвечать Большой и осекся. Я не поверил, вот честно! Он покраснел! Но, посмотрев на мою каменно-серьезную морду, нашел в себе силы продолжить: - Это для удаления отходов. - А это? - я потыкал другую "звездочку". - Ну, эти... круглые... выходят. - Так, а расскажи-ка поподробнее. Вот, скажем, от меня икра оплодотворится? - Я не знаю. Хочешь попробовать? - Не-не! Как-нибудь потом! А так ты не знаешь, да? Эх, жаль! То есть, что? У вас нет отдельно мужчин, отдельно женщин? - Это очень плохо? - Не плохо. Просто странно... Ага! Вот и еще один вариант решения нашей проблемы: у кое-кого целых два бездействующих отверстия! Сначала он удивился, потом желтые глаза медленно выцвели, и Большой рывком принял сидячие положение, на миг показалось, что он меня ударит. Но инорасник просто схватил вещи и выскочил из каюты. Я досадливо покачал головой. Вот чего я опять сказал? Или, типа, как трахать меня, так можно, а самому подставиться - боится свое немереное достоинство уронить? У них, как и на некоторых человеческих планетах, давать в жопу считается позорным? Я ощутил некоторую растерянность. А еще вернулось чувство тревоги. В голову начали приходить мысли, о том, что для собственного спокойствия стоит посидеть в каюте денька два... Поднялся, прибрался чутка в комнате (незабвенный мамсик накрепко вбила в меня правило "насрал - убери!"), и плюхнулся обратно на кровать, размышляя о природе обещаний и частоте их нарушения. Иначе говоря - будут меня бить, или нет? Мои грустные мысли потревожил непосредственный источник расстройства. С того момента, как он ушлепал, прошло не менее часа. Конечно, Большой уже оделся, правда, рубаху натягивать не стал, так что я имел счастье полюбоваться на широченный мускулистый торс. Он некоторое время молча смотрел на меня, потом опять порозовел всей кожей, открыл рот и постоял в таком положении, наверное, собираясь с силами. Я лежал на кровати, закинув руки за голову, и не подумал шевелиться, или первым начинать разговор. Чувствовал себя... ну, обиженным, что ли. - Если ты... хочешь меня... ты должен поднести дары, - разродился, наконец, Большой. Меня все эти заморочки начали уже немного раздражать, поэтому мой ответ сопроводился не самой доброй гримасой: - Зачем? У нас, людей, так не принято. Мы же УЖЕ любовники! К чему такие сложности? Большой начал переминаться с ноги на ногу, издавать странные отрывистые звуки носом и порозовел еще сильнее: - Ты же даже не спросил про мои циклы! - Ты тоже! И, Великий космос, какие еще на хер циклы! - я всплеснул руками и сел, инорасник выпучил глаза и пялился на меня с таким видом, будто я ляпнул, что-то несусветное. Потом он вздохнул, подошел, сел на пол рядом и начал рассказывать: - У нас есть такие, как я. А еще - другие. Похожи на тебя, - он нежно дотронулся до моих волос, провел по носу. - На голове... ну, как иголочки. Но у тебя - мягкие, у них - нет. И глаза цветные. Разные цвета. Не всегда желтый. Еще они гораздо меньше, вот, как ты. Очень мало. Всем нравятся... Но они не могут... откладывать круглые. Врачи говорят: это такой сбой в развитии. Хотя проход для круглых есть... и они, ну... всегда им несут дары, наоборот не бывает. Я - глупый, не спросил про цикл, потому что у них цикла-то и нет! Не откладывают! Большой уставился на меня, совершенно вымотанный длинной речью, я же мысленно постарался обобщить сказанное и извлечь смысл из не всегда внятных фраз. Итак, кроме существ, подобных Большому (огромных, сильных, откладывающих яйца), есть еще генетические уродцы, привлекательные внешне, но бесполезные в смысле деторождения и абсолютные пассивы. Подсознательно мой любовник предполагал, что и я - тоже пассив. Поэтому мое предложение, к тому же, на его взгляд не корректно сформулированное, вызвало шок. Так, с этим, вроде понятно. - И что, я теперь, если мне приспичит, должен сначала нести тебе подарки? - хмуро вопросил я. Схлынувший было розовый вернулся на тело инорасника с удвоенной концентрацией: - Мне пока нельзя... ну, ты же сказал - потом... - Я ничего не понял! - признался я, Большой вздохнул и принялся портить каркас, совершенно бездумно сминая металлическую трубочку пальцами, словно тонкий пластик. - Цикл, - он с надеждой посмотрел на меня, но я продолжал недоуменно хмуриться, инорасник вздохнул и пояснил: - Круглые готовы и, если... то... А вдруг - получится? - Это ты так коряво пытаешься сказать, что... хм... икринки готовы к оплодотворению, и я могу внезапно стать отцом тридцати маленьких... Ну, кого-то? Большой облегченно кивнул, однако, обрадовался он рано, я продолжил допрос: - Ладно. Допускаю, что, учитывая вашу оригинальную анатомию, про контрацептивы вы и не слыхивали. Но у тебя же две дырки! Так что, не совсем понимаю твои терзания! После моих слов инорасник сменил цвет на белый и нечаянно переломил каркас. Пришлось устроиться рядом с ним на пол. Он молчал минут пять, сосредоточенно сворачивая трубу в спираль, потом все же поднял на меня глаза: - Это же... для другого! Там же... не чисто! Я укоризненно покачал головой: - Ты очень невнимательный. У меня тоже "для другого". Выражение желтых глаз стало растерянным: - А как...? Ехидно улыбаясь, я просветил здоровяка насчет промывания и двух насадок в душе. Большой слушал, открыв рот. - Это если нет нанитов, - небрежно завершил я. Кажется, мой рассказ произвел большое впечатление. Желтые глаза смотрели с сочувствием и некоторой толикой вины. Я вообще заметил, что эмоции инорасника выражаются в основном бровями и глазами и, как ни странно, вполне понятны. - Я тебе куплю эту штуку... нанитов, - пообещал он. - О, Космос, и все его черные дыры! Ты же даже не знаешь, что это! Технология очень дорогостоящая, даже если мы удачно загоним катер и все деньги пустим на приспособу, все равно не хватит. - Куплю, - твердо повторил Большой, - я не думал, что... что для тебя все так сложно. Это больно? - Нет. Послушай, не надо драматизировать. Я вообще-то предпочитаю мужчин, так что... Ну, тебе, может, показалось что все "сложно", а я-то привык... О, слушай, а если я сделаю так? - я притронулся к его животу рукой. Иномирянин несчастно скукожился, даже нос сморщился, его живот сделал как-то странно: задергался и пошел волнами, по бокам приоткрылись маленькие отверстия, из которых появились прозрачные капельки. Я раньше эти отверстия не замечал. Жидкость пахла приятно: цветами, медом, захотелось лизнуть, что я и сделал, ни на секунду не задумавшись. Зря, конечно. Первое правило путешественника: не есть, не пить, не вдыхать незнакомое. Меня подвел маленький опыт общения с инорасниками. Я почему-то решил, что уже изучил тело Большого, и оно не принесет сюрпризов. Поэтому без тени сомнения попробовал манящую, пахучую, идеально круглую капельку. У секрета оказалось ярко выраженное возбуждающее воздействие, чему Большой несказанно обрадовался: - Действует, как надо! - пояснил он, вовсю скалясь, но тут же скис, когда я поинтересовался, как он собирается мне "помогать". Пытаясь отвлечься от каменного стояка и некоторого зуда в районе сосков, я попытался упорядочить знания: - Ты говорил, прикосновение к животу: приглашение к сексу. А зачем тогда эта жидкость? - Значит, ты - приятен... И еще - приглашение. Для общих детей. Большой поерзал, потом неловко глядя в сторону, спросил: - Может, попробуем? - Ты чего? - ужаснулся я. - А куда мы детей потом денем, если получится? Тридцать штук! У меня же даже дома своего нет! - Так... эти... зреют еще... лет пять... - Большой посмотрел умоляюще. - А на тебя, что: тоже как-то действует? Никак не могу понять, почему ты хочешь завести спиногрызов, да еще и непонятно от кого, ты же даже не представляешь, кто в итоге такого, гм... скрещивания получится! - Это... - он тыкнул в сторону живота, - не часто. И теперь, если ты... откажешься, я потеряю кладку. - И это значит?.. - Я... уже терял одну... Не знаю, сколько осталось... Их... несколько за жизнь. А я хочу маленьких! О, глубины космоса! Мне достался инорасник-овуляшка! Повезло... с одной стороны: тридцать! С другой: ну, справляются же они как-то с ними... И стояк... И морда у Большого такая несчастная... И запустил эту ерундень я по собственной глупости, а отдуваться, выходит, бедняге Большому. В общем, я идиот. Понадеявшись, что мы слишком разные, не устоял перед прокачанной прелестью. И еще было очень любопытно, как этот его... яйцеклад ощущается. Оказалось - прелюбопытно. Сначала: ничего экстраординарного, а потом он начал сжиматься. Немного. Сожмется - отпустит, сожмется - отпустит. Пока я дивился на чудную анатомию, все пошло еще интереснее - движения все ускорялись, превратившись в пульсацию, а потом и в вибрацию, такой интенсивности, что я еле выдержал минуту. После первого оргазма Большой меня не отпустил. Желтые глазищи распахнулись, зрачок вытянулся в струну, тело было напряжено, он смотрел сквозь меня и, совершенно очевидно, витал где-то в иных измерениях. Внутри продолжало вибрировать, что было не слишком приятно. Вдруг я ощутил, как между нами что-то потекло и сообразил - это заработали железы. Почти сразу же накатило возбуждение. Так происходило еще несколько раз; когда Большой проморгался и расцепил руки, сомкнутые за моей спиной, я был измочален в хлам. Даже сказать ничего внятно не мог. Перевернулся на живот и заснул. На следующий день (я проспал цельные сутки!) Парень выглядел виноватым. - Предупреждать же надо! - укорил я. - Я не подумал... - прогудел он, сразу поняв, о чем я. - Когда... я... я... Большой наморщился, в попытке найти верное слово. Он некоторое время помолчал. - Не могу отпустить, - сообщил в конце концов иномирянин. - И чего? Каждый раз любовника до полусмерти затрахиваешь? - Не... У тебя просто сил мало. А так... пум! И все! Я удивленно поднял брови: - Чего, вот так прямо - кулаком по голове? - Ну... - подтвердил Большой и приподнял уголки губ в подобии улыбки, - я сам... видишь, как? Тебе очень плохо? - Нормально... - пробурчал я, против воли расплываясь в улыбке, - только устал. Я еще посплю, лады? *** Прошел месяц, я почти забыл об этом инциденте. Ну, не то чтобы забыл, просто не думал постоянно. Мы отпрыгали те точки, что я задал, сели на милой торговой планетке. Когда я говорю "милой", подразумевается, что здесь можно купить и продать абсолютно все, вплоть до живого товара, запрещенного на всех цивилизованных планетах. Я встряхнул старые связи, нашел нескольких дружков и сбагрил катер по частям за весьма неплохую сумму. На полученные деньги прикупил небольшой катерок. Места в два раза меньше, зато есть гипер и разные усовершенствования, навроде двойного дна, совершенно необходимые в моем ремесле. Придется перевозить дорогостоящий, но легкий товар... Впрочем, с Большим я могу попробовать сунуться на более опасные планеты. С Парнем я решил придерживаться проверенной тактики и не ставить экспериментов. То есть: он меня, на другой день - я отсасываю, еще денек - перетопчется. Через две недели Большой совершенно несчастно спросил, почему я не кладу руку на живот? Неужели, мне совсем не понравилось? Пришлось признаваться, что было просто охуенно. - А почему тогда? - Так у тебя же кладки ограничены! - О! Нет! С одним партнером - одна кладка. После этого ничто не смогло бы меня удержать. Я как-то раз трахал парня, у которого были наниты. Он тоже сжимался и его не надо было растягивать и смазывать, но это даже близко не сравнится с той крышесносной вибрацией, которую дарил мне Большой. Однажды спросил, на хер ему сдался я со своей единственной дыркой, раз уж сородичи умеют такое выделывать. Он долго молчал и моргал глазами. - Я... не нравлюсь. - Почему? - Запах отталкивает. Глаза... должны быть светлее. Некрасивый. Люди тоже сказали - некрасивый. Надел очки и маску. Ну, не знаю, как там у инорасников, а у нас, людей, на такое откровение можно сделать только одно: подойти, обнять, чмокнуть в губы и проникновенно сказать: - Ты для меня самый красивый! Большой вздохнул: - Ты это для того, чтобы выйти из тюрьмы... Я понимаю. Но не надо... говорить неправду. - Глупый, - утвердил я, прищурившись, - я же сказал: "для меня красивый". Не буду утверждать, будто влюбился тот же час, как увидел тебя, перекрывающего мне путь, но... Я придвинулся поближе: - ... мне нравятся твои глаза! Через три дня после этого разговора мы покинули планету, я проложил курс на самую окраину исследованного космоса. На пятый день полета заметил, что Большой выглядит не лучшим образом. Какой-то бледный, вялый и будто ушедший в себя. На мои взволнованные вопросы, инорасник чуть дернул уголками рта и ответил, что все нормально. Я, конечно, не поверил. Поэтому, когда Большой тяжело поднялся и потопал в каюту, я молча встал и пошел за ним. Он попытался закрыть дверь, но я поставил ногу и ему ничего не оставалось, кроме как впустить (или сломать мою ножку, но я был уверен, что он выберет первое!). Потом инорасник сделал попытку забаррикадироваться в ванной. Я ловко ее пресек. - Уйди, пожалуйста! - взмолился бледный до синевы Большой. - Надо же! Заговорила, роща золотая! А ну, быстро выкладывай, что с тобой! Я был очень испуган, а потому зол. Инорасник сморщился, но наткнувшись на мое непримиримое лицо, сознался: - Надо... круглые... выйди, а? Ой, бля! Оно рожает! В смысле – откладывает! - Ты с ума сошел! - я всплеснул руками и начал подталкивать существо в сторону санузла. - А вдруг тебе понадобится помощь! У нас в такой момент не принято оставлять женщину одну! - Я не женщина! - сквозь зубы возразил верзила. - Это другое! - Другое, или нет, а моя обожаемая мамсик завсегда говорила, что ежели мужик своего дитенка на руки не принял и пуповину не перегрыз, то никакой это и не мужик! - Ксан! Инорасник попытался вытолкать меня, но я уперся: - Только попробуй, это принципиальный вопрос! Выгонишь, придется компенсировать с кем-нибудь другим! Я же не могу быть "не мужиком"! Большой перестал сопротивляться и внимательно посмотрел на меня: - Кажется, люди называют это "шантаж". - Да, так и есть! - я расплылся в улыбке. - Ты меня в тюрьме подцепил, чего теперь хочешь? Пай-мальчиком отродясь не был! Да и потом... это же не может смотреться непригляднее, чем обычные естественные роды! Инорасника передернуло, и он сдался, правда, весь стал интенсивно розовым. Кажется, я здорово его смутил. Большой некрасиво раскорячился на полу в позе орла. Крови не было. Немного бесцветной слизи. Икринки оказались чуть больше двух сантиметров. Они выходили из тела с тихим чпоком и напомнили мне те редкие штуки... продукт желез моллюсков. Жемчуг! Вот, как они назывались. Шарики были белые, с разноцветным отливом, плотные, теплые, гладкие. Слизь к ним почти не липла, но все равно пришлось каждый протереть. Я не позволил им падать на пол. Ловил и осторожно укладывал в выстеленный мягкой тряпочкой ящик, который приготовил Большой. Тряпицу постелил сам. Мне казалось неправильным кидать их на голый пластик. А вдруг, по странной прихоти космических богов, оплодотворение окажется удачным? Тогда, получается - я держу в руках собственных детей! Я вертел в пальцах твердые, чуть пружинящие икринки и меня не оставляла мысль: "... а вдруг?" Да, маловероятно. Но возможно. Мы же не делали тест на генсовместимость. Как последние придурки взяли и просто попробовали скреститься. Вот смехота-то будет, если я стану многодетным папашей! От этой мысли я ощущал... сладкий ужас, вот что. Особенно, когда думал о внешнем виде деток. А характер! Не приведи Солнце, в меня! Впрочем, я Большого знаю не особенно долго... Но то, что он авантюрист, это точно! Не известно еще, кто из нас долбанутее... Раздумья не мешали мне укладывать одинаковые белые шарики ровными рядами и попутно вести счет. Икринки появлялись одна за другой, я еле успевал складывать. Три икринки были чуть больше остальных и шли с небольшой задержкой. Всего получилось тридцать четыре. - Ты как? Большой прикрыл глаза и совершал короткие вдохи, я намочил полотенце и вытер ему пот со лба. - Сможешь встать? - Посижу, - оскалился инорасник. Эта жуткая гримаса выступала у него в роли улыбки. - Принести попить? Не дожидаясь ответа, сбегал за водой и заодно прихватил бутерброд, оставив драгоценный ящичек на груди Большого. Вернувшись, отдал съестное, сел рядом на пол, пристроил икру на коленях. - Слушай, а как их хранить? Нужны особые условия? - Нет. Не морозить. Не жарить. Где тепло и сухо. Иногда проверять, как они. - А когда станет понятно?.. Они же, наверное, должны начать расти, или что-то типа того? - Через месяц. Или два. Станут больше, - он с сомнением посмотрел на меня, - не знаю, как будет. В итоге икринки я упер к себе. Большой почему-то отнесся к ним вовсе не так ревностно, как я думал. Может, это такой эмоциональный предохранитель - чтобы не убиваться в случае неудачи. Фиг его знает... А вот меня приплющило. Всю жизнь был совершенно равнодушен к детям, даже маленькие зверюшки не умиляли, и тут, сам не пойму отчего безумно захотелось, чтобы из этих кругляшков вылупились мои... Нет, не так... МОИ ДЕТИ. Вот. Я тайком разглядывал их каждый день. Осторожно переворачивал, потому что когда-то в детстве читал, что с яйцами так делают. И все приглядывался: растут, или портятся? Икринки надо мной смеялись. И через неделю, и через две, и по прошествии месяца они оставались ослепительно белыми, радужными, ничем посторонним не пахнущими, но не выросли ни на миллиметр. Да, я измерял! Произвольно выбрал три шарика и каждую неделю мерил особоточной лазерной линейкой. На третий месяц меня за этим делом застукал Большой. - Наверное, можно уже выкинуть... не растут. Единственное, что меня удержало от того, чтобы ему вмазать, так это икринка, которую я держал в руках. - Ни за что! - прошипел я, прикрывая ящик телом. - Они же не испортились! Если покроются пятнами, или завоняют, тогда... может быть. - Ты же не хотел, - недоуменно произнес инорасник - а ведешь себя - точь-в-точь... У вас такого слова нету... Ну, за детьми смотрит! - Нянька? - рассеянно спросил я, вновь сосредоточившись на икринке. Кажется, она немного поменяла цвет. Стала чуть более темной? Это плохо? Или наоборот? - Нет. Насколько я понял нянька - наемный работник. А у нас это такой хвыр, который растит маленьких. - У нас этим родители занимаются, - заметил я несколько отстраненно. - В смысле - родители? - Ну, папа и мама. Иногда кто-то один. О, погоди, у вас принято отдавать детей в какие-то общественные ясли, что ли? Я перевел взгляд на Большого и заметил, как он задеревенел. Желтые глаза стали совершенно круглыми: - У вас нет таких... ясель? - с тихим ужасом спросил он. - Поздравляю! Ты догадался! - ядовито заметил я, осторожно укладывая икринку в ящик. - Зафига нам такая шняга, если за раз рождается один ребенок? Большее количество - редкость. Есть детдома. Но ни один нормальный родитель туда свою кровиночку не отдаст. Условия - ужасные. Я тебе точняк говорю. После смерти мамсика я еще год мотался по разным приютам, пока не забил на все это и не сбежал. Так что, даже не заикайся об этом. - Я сам рос в таком месте. Было хорошо... - начал говорить Большой, но я его прервал. - То у ВАС. К тебе поедем, если вылупятся? Инорасник помрачнел: - Не хочу возвращаться. Никогда. - Ну, и все! У нас - нельзя! *** До точки назначения оставалось еще порядка двух месяцев. Я решил, что здоровяку пора начать врубаться в жизнь людей, и начал смотреть с ним тридэхи. Сначала приходилось останавливать буквально через каждые пять минут, чтобы пояснить происходящее. Зато уже через две недели он начал довольно сносно говорить. Его речевые навыки уже давно улучшились по сравнению с тем, что было, но теперь он начал использовать поговорки, устойчивые словосочетания, сравнения. Начал немного понимать жизнь людей. - Я тебя сильно напугал. Тогда, в тюрьме, да? - спросил он как-то раз. Делать в полете было особо нечего, так что мы только трахались и болтали. - Ты думал - изнасилую? - Убьешь. Я думал, ты - убьешь, - расслабленно признался я, привалившись к мощному торсу. - В этом фильме, - Большой тыкнул пальцем в сторону экрана, - любой может убить. А на меня не нападали! - Еще бы! - хмыкнул я, скосив глаз на огромного инорасника. - Такая махина! Слишком опасно. Я - другое дело. Большой некоторое время молча смотрел тридэху, потом заерзал, приподнял брови: - Кса-ан! Я хоть капелюшечку тебе нравлюсь? Мне теперь начинает казаться, что у тебя не было выбора... Глупо такое спрашивать... - Ох, и дурак же ты! - я погладил находящуюся в пределах досягаемости руку. - Помнишь, ты недавно в шлюзе крепление для капсулы чинил? У меня полный доступ. Кабы не по сердцу мне был - раз - и в космос! Все! - Так не всякий сможет, Ксан... - серьезно сказал Большой, я откинул голову и засмеялся. - Меня посадили в тюрьму строгого режима именно за то, что я - могу. И делаю. Ты зря сомневаешься. Суди по делам. Ты мне очень симпатичен, иначе я бы уж нашел способ. Не знаю, успокоился ли Большой, я сделал себе мысленную пометку сделать упор на романтические комедии. Той ночью я проснулся от странного треска. Некоторое время прислушивался к непонятным звукам, пока не понял, что они доносятся из комода. Икра! Я рванул туда, рывком выдвинул ящик и застыл в недоумении: несколько шаров оказались расколоты и там копошились темные фигурки. Махонькие. Сантиметров шесть. Как они умещались в икринке? Наверное, свернулись. Было боязно к ним прикасаться, таким маленьким, но еще сильнее я беспокоился за другие икринки. Вооружившись несколькими не слишком острыми карандашами (да, пижонство пользоваться подобным, но уж очень мне нравится звук, с которым грифель едет по бумаге), я переложил тоненько пищащих существ на чистую ткань и поспешил к Большому. Открыв дверь ногой, ткнул ему под нос тряпочку: - Что это за херня? Инорасник посмотрел на меня удивленно: - Я-то откуда знаю? Это ж ты принес! - Это вылупилось из икринок! - О! Здоровяк присмотрелся повнимательнее, протянул было руки, но я ему не отдал. Они такие малюсенькие! Я и сам-то боюсь, а у Парня огромные ручищи. - Они тебе... нравятся? - с сомнением спросил Большой, с удивлением следя за тем, как я осторожно кладу тряпицу на стол. - Ну, если ты меня не обманываешь, это наши дети. Инорасник посмотрел с укоризной: - Будешь делать генетический тест? Как в том фильме? - Пойми мои сомнения. ЭТО совсем не похоже ни на тебя, ни на меня. И ты же говорил что-то про годы! - Наверное, это недорослики. Бывает. Они не дозрели. Обычно такие помирают через день-два. Даже твердую пищу есть не могут! - Что значит "помирают"? - переполошился я, Большой пожал плечами, а я подхватил предположительных недоносков и побежал в медотсек. Пусть инорасник и демонстрирует потрясающее безразличие, но я так не могу. По крайней мере, по отношению к своим детям. На оборудование лазарета мы не поскупились, сканер был новейший. Я по очереди подсунул под него слабо шевелящихся существ, потом посадил в пронумерованные лотки и стал ждать результатов. Хитрая машинка явно была озадачена полученным материалом. Однако же минут через десять, когда я уже весь извелся и замучился прислушиваться к тихому писку (только бы не сдохли раньше времени!), выдала результат и рекомендации. Легкие у малышей работали не очень. Питание рекомендовалось пока внутривенное, плюс обеспечить комфортную температуру не ниже определенного градуса. Никаких грубых патологий, не совместимых с жизнью не обнаружено. Но требовался уход и постоянный мониторинг. Вроде, вполне себе нормальные дети... Кювету пришлось мастерить из подручных средств. Я поместил крох всех в один ящик, смешал идеальную пропорцию газов для дыхания, а вот на внутривенном питании забуксовал. Где, космос побери, взять настолько маленькие иголки? Включив мониторинг, вспомнил, что приобретал какой-то супер-пупер инъектор. Почитал инструкцию, вздохнул с облегчением: его можно было использовать и для введения невероятно малых доз. "Покормил" деток. Взял лупу, рассмотрел существ внимательнее. Глаза у всех трех закрыты. Две руки, две ноги. Мальчики. Ну, или, как Большой. Ладно, это потом станет понятнее. Худенькие. Ничего, через неделю можно будет потихоньку начинать давать им сбалансированную смесь... На эту неделю я почти поселился в лазарете. Мне казалось, что стоит отойти, обязательно что-нибудь случится. Даже ел глядя на мерно дышащих существ. На третий день пришел Большой. Он долго смотрел на меня: - Ты мало спишь. И ешь плохо. Мне... сложно тебя понять. У нас считается нормой, если до срока вылупления доживает половина кладки. Но я уважаю твой инстинкт защиты потомства. Я знаю, что ты каждый день проверяешь икру, и пока ты тут, буду делать это за тебя. Я обнял здоровяка. Это было очень мило с его стороны. Ведь даже я сам не мог понять, почему принял судьбу икры так близко к сердцу, представляю себе, как удивлен Большой. Хорошие поступки надо вознаграждать, а я совсем забросил здоровяка в последнее время. Понимание этого пришло со всей ясностью, когда во время объятия в меня уперся стояк. - О, кое-кому требуется особое внимание! - промурлыкал я, медленно опускаясь к его ногам. Минеты Большой любил. Он как-то признался, что не слышал, чтобы у них так делали. И то сказать: строение челюсти-то отличается! Зубов больше и они похожи скорее на клыки, чем на зубы. Губы - узкие. При таких исходниках довольно сложно прийти к идее минета, особенно если учесть, что и поцелуев хвыры не знали. На пятый день "вахты" Большой очень осторожно принес мне еще двух. Почему-то из белоснежных икринок появлялись коричневые или оливковые существа. Тем более странно, принимая во внимание тот факт, что и я, и инорасник имели светлый цвет кожи. - Они начали расти, - Большой улыбнулся, потом с интересом посмотрел на забавно дергающих ручками и ножками малявок. - Посмотрел, то что ты сказал. У людей дети маленькие и беспомощные и питаются продуктом желез женщин. У хвыров - сразу большие. И соображают. Память предков. Инорасник старательно растянул губы в подобии улыбки, глаза светились торжеством: - Я понял, почему ты так... Они похожи на этих... младенцев. У хвыров если слабый, не умеет есть, значит, сдохнет, никто кормить такого не будет. А ты - наоборот. Надо кормить, защищать, учить всему. Вот. И я понял! От избытка чувств он обнял меня так, что я охнул. - А ты-то чего радуешься? - проворчал выворачиваясь. Большой посмотрел серьезно, и я догадался, что скажет важное. - Я так волновался, что не примешь... вообще. А потом появились эти. Слабые. Для хвыра - позор. Про такое не рассказывают. Говорят "задохнулся в яйце". Мне за них стыдно. Что я... такое выродил. Дал тебе. Негодных. И никак не мог разгадать, почему ты волнуешься и защищаешь. А потом посмотрел фильмы. Увидел ваших. Ты не считаешь их... уродцами! Они тебе и впрямь нравятся! Ведь да же? Офигеть! Надо же, какие переживания. Здоровяк не выглядит чувствительным. Я привык считать его спокойным, немного тормознутым, предположительно глуповатым. Однако, почему я так решил? Во многом благодаря продуманной, замедленной речи. Она против воли формирует впечатление о Большом, как о ком-то тугодумном. Флегматичном. Он несколько раз демонстрировал недюжинное самообладание, которое, впрочем, могло бы проистекать из некоторой притупленности эмоций. С другой стороны, решения явно принимались больше под влиянием чувств, нежели сухого расчета. Надо взять на заметку и присмотреться к инораснику внимательнее. - Не знал, что у тебя в голове бродят такие мысли. Конечно, я не считаю малышей уродцами. Но ты знаешь, наши младенцы рождаются обычно размером чуть больше пятидесяти сантиметров. А эти - шесть! Как думаешь, они вырастут до нормального размера? Или это такие гномики? Я склонился над маленькими. Один испачкался и начал пищать. Если бы кювета была специальная, наверняка присутствовали бы какие-нибудь особые средства для решения этой проблемы, но у меня ничего не было. К счастью (хотя и странно такому радоваться) я вырос на бедной планетке, в еще более бедном городке. Чего только не приходилось делать в юности. Например, научился обращаться с мелочью, присматривая за малышней соседки. Ей было не с кем их оставить, а мне всегда нужна пара монет. Я четко усвоил одно: они плачут если хотят есть, спать, или обосрались. Ну, это пока не начнут резаться зубы... осторожно вытерев и перестелив тряпочку, отправил ткань в лоток со стиркой и повернулся к Большому. Тот замер, открыв рот, и медленно моргал: - Ты думаешь... они могут остаться... могут... не вырасти? От потрясения инорасник начал говорить так же рвано, как раньше. - Наверное, могут. Кто знает, что получится? Ну, это же в конце концов не так уж важно... вот знавал я одного карлика... - Для тебя это все... не по-настоящему, да? - перебил меня внезапно Большой и я испугался его почти белых глаз с узким зрачком. Я медленно повернулся к нему всем телом. В голове билась только одна мысль: помещение небольшое, если начнем драться, даже не всерьез, просто чтобы спустить пар, перевернем здесь все и наверняка... наверняка... блять, даже думать не хочу, что может случиться с мелкими. - Что не по-настоящему? - произнес я осторожно. - Мы прибудем и ты высадишь нас, а сам полетишь по своим делам? Предположение было до того дебильным, что я аж рот раскрыл: - Если ты мне не доверяешь, сложновато будет переубедить... неужели ты думаешь, что я могу отдать детишек такому олуху, как ты? Ты же ни в медицине, ни в детях ни хера не разбираешься! Да и в людях тоже... как только подобная глупость в голову пришла! Нет, я серьезно, ответь, что происходит в твоей черепушке? - Ты думаешь - не вырастут... Большой, кажется начал успокаиваться, цвет глаз стал почти нормальным и каменная напряженность мускулов схлынула. Бля, угораздило же связаться с такой раминой... - И что? - Как... оставаться спокойным, если... если дети навсегда маленькие, бессмысленные...будто жучки! - Ну... у меня же нет твоих комплексов насчет размера, силы и всего такого. Мамсик сказала бы "мал золотник, да дорог, велика Федора, да дура!" То есть, дело не в размере. В крайнем случае сгоношим какой-нибудь протез... Чтобы сбить ярость иногда достаточно огорошить человека, я множество раз использовал этот прием на переговорах, на инораснике тоже, вроде, сработало. - Протез?.. - желтые глаза смешно выпучились. - Ну, да. Всего тела. Типа такого андроида. Эти маленькие будут сидеть внутри и оттуда управлять! - я сделал соответствующее движение руками и улыбнулся. - Ебаный в рот, Ксан, иногда мне кажется, что ты совершенно безумен, - серьезно произнес инорасник, я довольно осклабился и погладил его бедро. - Скорее с безуминкой. Разные вещи. Это на твое счастье, детка, поверь, потому что мне впрямь очень нравишься ты и наши вылупки. Или как вы это зовете. Большой тяжело вздохнул и покачал головой, я полез целоваться, хотя с его зубищами это не очень простая штука. Любовник ушел почти сразу, как я расцепил сомкнутые за его спиной руки. Наверное, ему надо было переварить свои чувства. Часа через три инорасник снова притопал и пробыл до самой ночи. Выражение желтых глаз сложно было понять, но у меня было смутное ощущение, что ему неловко за этот миг абсолютной ярости, хотя, может, я принимаю желаемое за действительное. В пользу версии насчет чувства вины говорило то, что инорасник притаранил мне ужин, а потом настоял, чтобы я сходил поспал в каюте на нормальной кровати с человеческим матрацем, а сам остался с крохами. Я взял с него клятву, что если что, он меня разбудит, и утопал. Сердце, правда, было не на месте, но я строго приказал себе успокоиться и спать. Сработало. Вопреки опасениям Большой не налажал. Все пять чувствовали себя, судя по приборам, просто отлично. *** Еще несколько дней прошли в том же ключе. Из икринок никто не вылуплялся, но они начали прибавлять в диаметре и я со всей осторожностью передислоцировал шарики в контейнер побольше и проложил мягким пористым наполнителем. Сканер наконец разрешил кормить махоньких пациентов "перорально" и выдал рекомендации по составлению смеси, которые я скормил синтезатору. Последний долго думал, я уж было забеспокоился, но минут через пять выплюнул из своих недр плошку с идеально сбалансированным питанием. С этого момента все изменилось - козявки начали расти, как биомасса в чанах. Прибавляли в росте по сантиметру в день. Я даже испугался, что либо внутренние органы не поспеют, либо кожа лопнет, либо кости истончатся, но они только жрали раз по пятнадцать в сутки и никаких видимых неудобств от такого феноменально быстрого роста не испытывали. Сканер тоже подтверждал, что все нормально, я немного успокоился. Но начал диагностировать, на всякий случай, дважды в день. К концу первого месяца жизни, малютки вымахали почти до тридцати сантиметров и стали походить на обычных деток, а не на жучков. Большую часть времени они спали, просыпаясь только для того, чтобы поесть, или известить меня воплем о том, что тряпочка испачкана. Глаза открылись: у двух были серые, как у меня, но с вытянутым зрачком, у одного - карие, с круглым зрачком (как у мамсика!) и еще двое порадовали желтыми глазами. Но с круглым зраком*. Зрак = зрачок (устар.) Большой увидев такое дело кхыкнул, почесал голову и ехидно сказал: - Зато генэкспертизу можно не заказывать! Я ткнул ему кулаком под ребра. С кожей было еще страннее: почти все малыши посветлели, кроме одного, который остался оливковым. Я знал, что со временем дети начинают больше бодрствовать и их требуется носить на руках и чем-то занимать. Ну, если не хватает денег на хорошие игрушки. Денег было немного, однако ж я бы потратился, не вопрос, штука в том, что поблизости нет планет, а до конца полета еще месяц, во всяком случае, таково было расчетное время. В гипере все бывает. Плюс-минус две недели на дальних маршрутах - это нормально. К моему счастью детки продолжали дрыхнуть сутки напролет. Я отнес это на счет того, что они родились раньше срока, недоразвиты по всем статьям, им надо больше спать, чтобы набраться сил. Хотя, помнится, когда Лоретта родила полукилограммового кроху, то он, наоборот, орал целыми днями. Денежки у тетки водились, не шибко много, но были. Какие-то проблемы по женской части долго не давали ей забеременеть. Сейчас, конечно, все лечат, но суперсовременные медцентры - в столице. А в нашем городке только стандартная медпомощь. Чтоб в ту столицу поехать, надо разрешение на работу и еще много чего, да и жизнь там - не в пример дороже. А у нашей несчастной Лоретты были монеты, только если сравнивать с такими нищебродами, как мы с мамиком. Короче, доносить не получилось, но на сохранение жизни младенца у Лоретты хватило. Из больницы они приехали, когда ребенку было уже три месяца и через тонкую стенку нам было слышно, как он по-кошачьи кричал "мя-я-я-я!" круглые сутки. Лоретта вся аж почернела от усталости и недосыпа. Иногда она просила меня погулять с "этой какашкой хоть часик". Так что я прекрасно знал, как могут вести себя младенцы. Мои крошки все же не были обычными детьми, наверное, поэтому они лежали совершенно спокойно, слава звездам, иначе бы я не справился. - У тебя ловко получается, - заметил Большой, наблюдая, как я беру на руки желтоглазика, переворачиваю попой кверху и подмываю под струей теплой воды. У меня были салфетки и очиститель, удаляющий грязь на сухую, но я старался все делать по старинке. Я так привык, это казалось мне правильным. Мамик всегда с подозрением относилась к новым технологиям. "Хер знает, что там яйцеголовые намешали!" - говорила она. Многие наши соседки над нею смеялись. Конечно, концентратами пользоваться удобнее, чем готовить обед с нуля, из обычных продуктов. И зачастую дешевле. Зато я никогда не покрывался пятнами, как другие дети. - В детстве помогал соседям, - пояснил я. Мелкие чувствовали себя хорошо, я поковырялся с настройками корабля, вывел звук из лазарета в свою каюту и переехал обратно. Задолбало спать на неудобном матраце. Большой пришел вечером и притащил свою койку, составив их рядом. В каюте сразу стало тесно. Я вздохнул: - Места мало. Тащи давай в каюткомпанию, все равно нас здесь только двое, не считая детей. Инорасник беспрекословно все сделал, принес икринки, положил на столик, накрыл сверху тканью (кажется, раньше это была рубаха), устроился рядом, а когда я уже почти засыпал произнес: - Думал, выгонишь. Не захочешь рядом. - Почему? - Ну, если бы ты был умный, понял бы, что спать не дам! - Иди на хер! Мне еще ночью вставать! Я вообще уже сплю... - А, давай, я покормлю, а ты мне подаришь сейчас полчасика своего сна? - О-о-о... я умираю, спать хочу... Только если минетик, а завтра я... ах! Высплюсь, подготовлюсь... - Не хочешь положить мне руку на живот? - Шыкх! Я устал до полусмерти! Завтра. А сейчас будь счастлив, если я не засну во время минета! Большой растерянно моргнул: - Ты раньше не называл меня по имени. Думал - не помнишь. - Конечно, помню. Бля, у нас же дети, как я могу не помнить твоего имени? Кстати, их надо назвать. Детей, в смысле. Есть идеи? - Наши имена звучат на твоем языке не очень... Думаю, лучше если это сделаешь ты... Только не засыпай, а?.. Я и на минетик согласен! Ну, что с ним поделаешь? Пришлось... С этого момента Шыкх стал принимать активное участие в уходе за детьми. Наверное, сообразил, что только так сможет добиться чего-то путного в постели. До выхода из гипера оставалось недели две и я решил, что нам пора серьезно поговорить. Покормив и помыв крошек, я отправился искать Большого. Наш корабль был совсем крохотным: кабина, три каюты, маленький лазарет, небольшая каюткомпания и один душ. Инорасник обнаружился смотрящим тридэху. Я присел рядом и некоторое время вместе с недоуменно хмурящимся иномирянином наблюдал за душевными метаниями мужика, который никак не мог выбрать из двух баб. - Тебе очень интересно? Нам бы поговорить... Большой тут же поставил на паузу и повернулся ко мне: - О чем? - У нас с тобой дети. Нужен корабль побольше. А вдруг еще вылупятся? И кого-нибудь для помощи: пять младенцев это очень много, каждому ведь надо будет уделить внимание! Так что самое важное на повестке дня: где взять столько монет? Большой, как всегда, задумался над ответом и, пока он размышлял, я еще раз прошелся взглядом по его фигуре. Ни очков, ни маски он уже давно не носил, да и рубаху предпочитал не надевать. И я имел удовольствие постоянно любоваться на литые мышцы. Я не переставал удивляться тому, какой Шыкх мощный, его плечи были намного шире моих, когда он лежал на мне, заслонял собою весь обзор. К несколько необычной мимике (особенно улыбке-оскалу) я уже привык, а вот желтые, будто светящиеся глазищи до сих пор вызывали некоторую слабость в коленках, до того они мне казались нереально-красивыми. - Ты говорил, что детей воспитывают родители... ты и я? - отмер тем временем инорасник, поднимая на меня взгляд. Я ощутил, как на лице помимо воли расплывается улыбка, просто от направленного на меня спокойного внимания. - Ну, конечно! - А у вас это надолго? Воспитание? - Ну, где как... обычно - до совершеннолетия, которое наступает в восемнадцать лет. - Это долго! И ты... со мной останешься? И будешь... с детьми? А я, значит, должен найти способ заработать монеты, так? - Нет, - я усмехнулся и покачал головой, - я не совсем это имел в виду. Но ты мне задал сразу два вопроса, давай отвечу по порядку. Я очень надеюсь, что ты решишь и дальше оставаться со мной. Ты, кстати, не рассказывал, как у вас принято. На что ты рассчитывал, когда хм... начал ухаживание? Большой медленно моргнул, неуверенно повел плечом, растянул губы, обнажая зубищи: - У нас нет разводов. Можно сказать, что мы однолюбы. Я, довольно улыбаясь, забрался к нему на колени: - Ну, смотри у меня! Я, знаешь, какой ревнивый! Так что - никаких прикладываний рук к чужим животам! - Значит, я все-таки тебе понравился? Как в одном из этих фильмов, да? - Да, очень похоже! - усмехнулся я целуя уголок его губ. - Не думал, что так бывает... хочешь зарегистрироваться официально? Как в фильме? - Мне не пойдет белое платье, - серьезно произнес Шыкх. - Этот обычай существует в основном на центральных планетах и, как правило, в паре мужчина-женщина. Ты, конечно, несешь отличную икру, но огромный член мешает мне назвать тебя женщиной! - Шутишь, да? - Большой смотрел внимательно, оскал пропал, теперь он был абсолютно серьезен. - А когда сказал про официальный... союз? Так, наверное? Тоже шутил? Я обхватил ладонями его лицо, погладил надбровные дуги большими пальцами, покачал головой: - Нет. С такими вещами нельзя шутить. Считай, что твой дар пришелся мне по душе, и я отдал тебе сердце. - Какой дар? Камушек? - Шыкх недоуменно нахмурился, осторожно пристраивая ладони на мои бедра. - Да нет же! Балда! Наши крошки! Малипусенькие существа непонятной расы и неустановленного пола! - А! Теперь понял! Ксан... ты уверен? Для меня это очень важно, я знаю, люди иногда ошибаются в этом вопросе... Я вздохнул. Вот, не нравится мне о всякой такой байде балакать, но иногда никуда не денешься. - Уверен. Я точно знаю теперь, что хочу и дальше быть с тобой. - Ты вздыхаешь и... лицом так делаешь... кривишься? Что-то не так? - Я уже начал думать о деньгах, корабле, няньке, и что нужно будет иногда залетать на какую-нибудь планету, чтобы дети имели представление о том, каково это - жить на земле... и что ты офигенно быстрый, это можно использовать и... - начал перечислять я, Большой перебил: - Ага-ага. Эти все проблемы... можно, чуть позже поговорим, а? Горячие пальцы решительно пробрались под рубаху и широкая ладонь легла на живот, я улыбнулся, сказал "ладно" и начал выворачиваться из ненужной сейчас одежды... *** К моему счастью "память поколений", о которой упоминал Шыкх, сработала почти у всех наших отпрысков. И все равно я чуть с ума с ними не сошел. Пришлось все-таки спуститься на планету и обосноваться в обычном доме, пока этот дурдом не пришел хоть к какому-то подобию порядка. Немаловажную роль в таком решении сыграла необходимость достаточно обширного пространства, чтобы мы все не поубивали друг друга. Правда, корабль я не продал. Перед тем, как осесть, мы успели по-быстрому провернуть несколько успешных авантюр, это и позволило сохранить корабль, иначе пришлось бы загонять. По правде, нам тупо повезло. Заслуги моего могучего интеллекта в этом не было почти никакой. Поторчав немного в сети, я выбрал для себя несколько перспективных планет. На одной была интересная частным коллекционерам древняя цивилизация. Разных культур, за время освоения космоса, было найдено дофигища, но от некоторых сохранились лишь невнятные черепки и пластиковые строения. Другие оставили после себя кучу высокотехнологичной и абсолютно бесполезной херни. Некоторые увлеклись биотехнологией и... ну, не ясно там - то ли животина интересная, то ли приспособа какая - с такими, во избежание, мало кто связывался. Проще самим что наваять, чем в чужих генных технологиях разбираться, благо люди в этом уже кое-чего достигли. Осталось всего несколько планет, на которых было нечто стоящее. Величественные строения контрабандой не провезешь, соответственно, на мою долю оставались всякие кристаллы, статуэтки, картины, скульптуры. На Мао-2 находили прекрасные статуи, но была одна затыка - слишком уж часто мерли коллекционеры, приобретшие невозможно реалистичное воплощение живого соблазна, что находили на Мао-2. Сканеры не находили ни искры жизни, или враждебной технологии в монолитных каменюках, однако ж, бедолаги погибали и правительство наложило запрет на обалденно красивые статуи, до выяснения обстоятельств. Кое-кого это остудило, но нашлись-таки горячие головы, готовые рискнуть деньгами, да и самой жизнью, ради обладания эростатуей. Мао-2 находилось на самом краю и мы летели именно туда. Дядя, заказавший каменное совершенство, не поскупился. Я вздохнул спокойно, передав ему груз, ибо меня к концу прыжка начали мучать кошмары. Я даже сходил к статуе и рассказал, куда ее везу и как ждет ее заказчик. После этого, как ни странно, отпустило. Потом были поющие кристаллы и шерстяные шарики, которых мы набили полный трюм. Их очень любили на Бете-14, ну и для мальчишек пришлось оставить парочку... *** Мирок мы выбрали самый захолустный, поселились посреди леса; возвести жилище силами современных технологий не составило бы труда, но, как я уже упомянул, планета представляла из себя в основном сырьевой придаток, никакими особенными красотами не блистала, что не делало ее популярной среди туристов. Следовательно, высокотехнологичные материалы закупались с других планет, что приводило к заоблачным ценам на все сколько-нибудь сложное в производстве. Я потратил несколько дней, пытаясь найти приемлемый вариант: не слишком дорогой и чтобы получить в эксплуатацию строение побыстрее. В конце концов мне просто повезло: какой-то чудик продавал на барахолке стандартный комплекс, как те, что используют в экспедициях на неизвестные планеты. Строения собираются из пластин невероятно легкого и прочного пластика, коммуникации входят в комплект. Расчетное время - пара часов, и - можно жить. Существует несколько вариаций таких комплексов, в зависимости от класса опасности и индекса агрессивности окружающей среды. Чудик предлагал комплектацию, подходящую только к наиболее благоприятным условиям (никаких бурь, жесткого излучения и кислотных дождей). Кажется, он и сам толком не знал, чем торгует. Цена была до смешного низкой. Правда, несколько настораживала перфорация в некоторых панелях, намекающая на безвременную кончину предыдущих владельцев, но, посоветовавшись с Большим, я решил, что отверстия можно и заделать. Зато мы получили быстро устанавливающийся комплекс, состоящий из трех куполов, оснащенный спальниками, гамаками, генератором и системой подведения воды. Мелкие развивались гораздо быстрее человеческих младенцев, но медленнее хвыров. Шыкх сокрушенно качал головой, но не спорил, когда я учил его подмывать и одевать маленьких. - Ты слишком сильный. У них тонкая кожа. Действуй осторожнее. - У хвыров толстая кожа! - мрачно поправлял меня Большой. - Да. Верю. Но это - не хвыры. Наполовину люди. А, ну, внимательнее! Шыкх вздыхал и бормотал еле слышно: - Вот, красивый же, но какой вредный! Как-то вечером, когда малыши спали, я докопался до своего инорасника с целой кучей вопросов. Выяснилось, что к моменту нашей встречи он проболтался в нашем квадранте меньше года. Какое-то время ушло на изучение общего языка, а потом он набрел на планету-тюрьму, умудрился угрохать свой корабль и, недолго думая, просто спустился внутрь. Система в основном разработана для препятствия побегу, а с его физическими данными обойти охрану было не сложно. Только такой дуролом, как мое желтоглазое солнышко, способен на подобное. В тюряге ему (вот удивление-то!) не очень понравилось. Он решил, что люди очень странные, раз так живут. И уже собирался свалить по-тихому, как увидел меня. Ну, а дальше все пошло, как пошло... я смеялся до слез, когда он мне это рассказывал. Ввиду абсолютного незнания окружающего мира, Большой был приговорен мною к ежедневным занятиям. Память у него оказалась отличная, соображалка - еще лучше. Мы много говорили, и длинные паузы почти исчезли из речи инорасника. Я с удивлением понял, что Шыкх любит пошутить. Первые месяцы он был очень напряжен, боялся сказать, или сделать что-нибудь не то, потом постепенно расслабился. Только сейчас я начинаю понимать, насколько это все было для него серьезно. У него уже было несколько неудачных ухаживаний, потому он и подался как можно дальше от обычных маршрутов. Шыкх уверял, что икра зреет несколько лет. Но это не в нашем случае. Я поблагодарил все звезды космоса, поименно, за то, что повальное вылупление началось уже после того, как мы арендовали землю и установили купола, иначе, просто не знаю, что бы мы делали. Конечно, вдвоем с таким количеством детей справиться нереально, и мы наняли четырех женщин в помощь. Примерно год, я не помнил сам себя от усталости и недосыпа. Потом постепенно стало полегче. Время не текло, а буквально бежало. Я с изумлением понял, что первым нашим малышам скоро три. На день рождения мелких Шыкх сделал мне подарок. Наниты. Продлевают жизнь, дарят молодость, позволяют модифицировать тело. Причем подарил не сотню-две, а полноценные несколько тысяч, заполнившие всю мою плоть. Теперь регенерация стала почти мгновенной, а особые настройки позволят... ну, много чего. Два дня я провел в госпитале на отладке, а потом вернулся к хвыру. Это было самое длительное расставание, со времени знакомства. Когда я увидел миленка в вестибюле стационара, красота Шыкха буквально ударила мне под дых. Такой мощный, быстрый, желтоглазый и совершенно мой. Наверное, моя улыбка была дебильной, слишком широкой и чересчур радостной. Но хвыр расплылся в блаженном оскале и закружил меня, переступая по голому стерильному бетону. Я заметил краем глаза, как регистраторши сделали губами "о" и глаза их повлажнели от умиления. Ебаный насос, я сам чуть не пустил слезу от радости. - Знаешь, мне кажется, малыши вполне могут обойтись без нас пару дней... - произнес Большой скорее вопросительно, чем утвердительно. Я все гладил его плечи и никак не мог оторваться, с трудом воспринимая реальность, потому ответил слегка заторможенно: - Ну, два-три, наверное... но я соскучился, что бы у тебя не было на уме, сначала давай домой. Как там мальки? - Скучал? По деткам? – уточнил Большой, прищуриваясь – А как же я? - О, как скучал по тебе, я обязательно покажу дома, да, да! Пойдем скорее! Я игриво щипнул Шыкха за филей и потащил на выход. Идея с небольшим отпуском – только он и я – казалась все привлекательней…