Первая причина — это ты

      Тёплые влажные поцелуи ложатся на мою кожу. Арсений будит меня привычным образом — и это уже стало нашей маленькой традицией. Открываю глаза и не сразу понимаю, что за окном ещё ночь. Старательно высчитываю и понимаю, что спали мы около пары часов — скоро задребезжит рассвет. — Моя прекрасная леди, — его хриплый от сна голос разливается по моему телу теплом, и кожа покрывается предательскими мурашками, — нам пора вставать. — Куда? — укутываюсь в его объятия, словно сейчас не разгар июля, а холодная и снежная зима. Снова закрываю глаза, удобно устраиваясь на его груди. — В одно прекрасное место, — Арс снова рассыпает короткие поцелуи по моему лицу, — поедем встречать рассвет. И, если ты не поторопишься, не сможешь загадать желание. — Может, ну его, это желание? — в ответ на мои слова он тихо смеётся. — Моё главное уже сбылось. — Какое же? — медленно, но я всё же просыпаюсь. Только вставать не хочется — хочется нежиться в кольце тёплых рук до скончания веков. — Ну, например, заниматься любимым делом, — касаюсь губами его обнажённой груди, — или встретить прекрасного принца. — Тогда тебе срочно нужно загадать желание, чтобы никогда не расставаться с ним.       Арсу всё же удаётся вытащить меня из кровати. Прикидываюсь едва ли не засыпающей обратно, на что он снова мелодично смеётся и за руку ведёт в ванную. Мы вместе чистим зубы, морщась от яркого света, и наконец целуемся. — Какой у нас план? — он усаживает меня за стол и кружится по кухне, не позволяя мне помочь ему с завтраком. — Тебе всего лишь нужно довериться мне, — Арсений улыбается. — Снова. И поторопиться.       В нём кипит жизненная энергия. Он не может усидеть на месте — сначала вьётся возле меня, держа в руках чашку кофе и чуть не проливая его, а после уходит в спальню, возвращаясь уже одетым.       Замираю. Арс прячет яркие синие глаза за прозрачными стёклами очков в тонкой изящной оправе. Поправляет взъерошенные волосы и смотрит на меня.       Завтракать категорически не хочется. Хочется, чтобы время замедлилось — а я бесконечно смотрела на самого красивого мужчину в этом мире.       Всё же нахожу в себе силы оторваться от него. Арсений усмехается, подталкивая меня к спальне, чтобы я оделась. Привычно натягиваю его футболку и демонстрирую ему это.       Тёплая ладонь ложится на мою талию, прижимая меня к нему. — Ты же знаешь, что тебе чертовски идут мои футболки? — он шепчет прямо в губы. — Знаю, — киваю. — А ещё знаю, что тебе это нравится.       Арсений втягивает меня в жгучий и глубокий поцелуй. Кажется, он готов разрушить свои планы — настолько мы тонем друг в друге, зная, что до кровати всего пара шагов.       Нас прерывает Зефир, шипящий в дверях. Становится даже немного неловко, и мы резко увеличиваем расстояние между нами, словно мы — подростки, которых родители застали за поцелуем. Кот медленно идёт к кровати, запрыгивает на неё и устраивается на подушке Арсения. Широко зевает и смотрит на нас — кажется, его глаза светятся. — Даже Зефир против, чтобы мы остались, — Арс посмеивается, притягивая меня к себе за руку. — Ему важнее, чтобы мы не мешали спать, — тянусь за очередным поцелуем.       В этот раз коротким. Зефир всё ещё следит за нами, и нам приходится всё же оставить его в спальне одного.       Арсений воодушевлён. Он напевает себе под нос песню, известную только ему одному, пока завязывает шнурки на кедах и ждёт меня. Держу в руках связку ключей от нашего уютного гнёздышка и выхожу вслед за ним, закрывая дверь.       На улице полная тишина. Солнце уже начинает окрашивать небо на горизонте жёлтыми и розовыми полосами. Ночь тёплая, ветер приятно касается кожи, играя с тёмными волосами Арсения. Мы держимся за руки, шагая к его машине.       Салон пропитан смесью ароматов наших парфюмов. Это приносит мне невероятное умиротворение. Тихая музыка успокаивает, и я удобно устраиваюсь на сиденье, пристёгиваясь.       Машина рассекает негромкий шум неспящей Москвы. Арсений словно боится опоздать, разгоняясь выше допустимой скорости и не думая о возможных штрафах. Дорога кажется мне слишком знакомой, и я внезапно понимаю, куда мы едем.       К озеру.       Где проходило наше первое свидание, которое Арс считает не самым удачным. Но воспоминания о нём теплом отзываются в душе — для меня оно самое лучшее. Как и любое с ним.       Он тихо посмеивается, будто понимает, о чём я думаю. Смотрит на меня, отвлекаясь от дороги и сверкая синими глазами. Прозрачные стёкла очков отражают блики фонарей и фары встречных машин. Внутри снова всё переворачивается, стоит Арсению взять меня за руку и переплести пальцы.       Любой момент рядом с ним я хочу растянуть на как можно дольше. Любое мгновение рядом с ним я хочу запомнить, запереть в своей голове, как самое лучшее в своей жизни. Любую секунду рядом с ним я хочу проживать тысячи раз.       Арс не отпускает мою ладонь до того момента, пока мы не останавливаемся около озера. Ничего не изменилось с тех пор — одинокий фонарь едва заметно мерцает, освещая разбитый асфальт. Ветер шумит листвой берёзовой посадки, гладь озера слегка заметно рябит.       Здесь немного прохладно. Арсений согревает меня своими объятиями, целует в волосы и на секунду выпускает из кольца своих рук, чтобы достать из багажника аккуратно свёрнутый клетчатый плед. — Откуда?.. — Оттуда, — быстро перебивает меня, приподнимая левый уголок губ. — Я подготовился.       Снова берёт меня за руку и ведёт за собой по узкой тропинке. Мы одни в этом мире. Никто не сможет нам помешать.       Небо окрашивается в розовый всё сильнее, располосывается лучами солнца, на что Арсений едва заметно хмурится. Понимаю, что мы опоздали — рассвет уже наступает.       Но это никакая не проблема.       От озера едва ощутимо веет приятной прохладой. Лёгкий ветер играет с волосами Арса, и он в который раз поправляет отросшую чёлку, на секунду останавливаясь, чтобы заправить прядь моих волос за ухо. Каждое его касание отдаётся во мне волной тепла, разливающейся по всему телу.       Мы шагаем глубже в посадку, обходя озеро. Успеваю заметить почти развалившуюся скамейку, на которой мы целовались. Арс видит, куда я смотрю, и тихо хмыкает. — Хочешь повторить? — вскидывает брови и смеётся. — Хочу. — У нас впереди много времени, — он кладёт ладонь на моё плечо, слегка сжимая, — успеем.       Ночная свежесть наполняет лёгкие. Тишина нарушается пением птиц — и за это я люблю лето. Всё вокруг живёт, дышит, цветёт, отчего весь мир наполняется смыслом и красками.       За посадкой скрывается небольшая поляна. Арсений хитро наблюдает за моей реакцией, а я не могу отвести взгляда от рассыпавшихся по сочной зелени ярких цветов. Он распахивает руки для объятий, в которые я тут же ныряю, едва не сбивая его с ног. — Радуешься, как ребёнок, — его смех, кажется, заполняет всю поляну, эхом отдаваясь внутри меня.       «Это потому, что ты рядом» тонет в тишине, когда я утыкаюсь носом в грудь Арса. Мы стоим, чуть покачиваясь, наслаждаясь спокойствием и отсутствием людей вокруг.       Своё состояние рядом с ним я бы охарактеризовала как умиротворение и текущее по венам тёплое счастье, щекочущее внутренности. Это наполняющая лёгкие звонкая свежесть, которой невозможно надышаться. Это ноющие от искренней улыбки щёки. Это желание никогда не бросать его тёплую руку, дарящую чувство защищённости. Это невысказанные слова, которые и так понятны ему.       Мы расстилаем плед, нещадно сминая влажную от росы траву, поблёскивающую в первых лучах солнца. От земли веет ночной прохладой — но и она приятная, заставляющая дышать полной грудью. Арс утягивает меня за собой, и мы лежим, соприкасаясь плечами и рассматривая рассветное небо.       Горизонт уже розовый и переливается оранжевыми лучами, переходя в жёлтое золото. Небо едва заметно зеленеет, соприкасаясь с голубизной, переходящей в васильковый. И всё же над нами ещё раскидывается темнота, рассеивающаяся мелкими яркими звёздами. Они едва заметно сверкают.       Арс неотрывно следит за ними — а я за ним. В сотый, если не в тысячный раз любуюсь его выточенным профилем, его родинками, прячущимися в короткой колкой щетине, и чётким контуром губ. — Смотри, — он переводит взгляд на меня, — звезда падает. Загадывай желание.       Небо разрывает заметная светлая полоса, которая мерцает и тут же рассеивается в синеве. На секунду задумываюсь, что вновь трачу своё желание на мужчину — только Арсений это заслуживает как никто другой.       «Никогда не расставаться» звучит слишком наивно. Поэтому успеваю подумать лишь об одном — хочу, чтобы у нас всё получилось, чтобы у нашей истории был счастливый конец.       И пускай мир слишком жесток, реальность не такая радужная, как мечты, но мне хочется верить в светлое будущее. Уверена, впереди нас ждёт не одно испытание, но, если Арсений будет рядом, мы справимся. — Надеюсь, наши желания совпадают, — он шепчет, смотря прямо на меня.       От этой картины захватывает дыхание. Он слишком красив в своём спокойствии и посреди цветов, лежащий под открытым небом. Синие глаза довольно светятся.       Они словно то самое небо с сияющими звёздами. В них можно смотреть бесконечно, находить своё спокойствие.       Его глаза можно, конечно, сравнивать ещё и с бескрайним морем — но оно таит в себе опасность. Временами оно спокойное, с тихими приливами и шумящей белой пеной, слизывающей следы на песке, но в непогоду разрушает и уносит на своё дно.       И единственная схожесть глаз Арсения с морем — в них тоже можно утонуть.       Его губы касаются моих в лёгком поцелуе. Аккуратном и нежном настолько, что внутри всё сжимается. Арс нависает надо мной, и я не могу отказать себе в удовольствии снять с него очки и притянуть его к себе ближе, обвивая шею руками. Его тёплая ладонь забирается под мою футболку, поглаживает по животу — чуть щекотно, но всё равно невероятно приятно.       Каждое его касание отдаётся на сердце фейерверками. Кажется, я всё ещё не могу привыкнуть к его близости и постоянному контакту его кожи с моей. Это ощущается таким сказочным, таким невероятным, но таким правильным, таким нужным, словно между нами есть нить, связывающая нас. И чем дальше мы друг от друга, тем сильнее она натягивается, отчего становится тяжелее. Но чем мы ближе, тем она крепче. — У тебя такие красивые глаза, — шепчу, когда губы Арса спускаются на шею, — как васильки.       Он тихо смеётся, утыкаясь носом в ямочку между моих ключиц. Горячо дышит, снова оставляет отпечатки своих губ на моих, в чём я так нуждаюсь каждую секунду. — А у тебя не только глаза красивые, — мы почти соприкасаемся носами, — ты вся сумасшедше красивая. И я каждую секунду, проведённую рядом с тобой или в мыслях о тебе, ощущаю себя влюблённым мальчишкой.       Не знаю, как выразить, что чувствую. Искрящееся счастье расплывается по всему телу, дыхание перехватывает от сладости момента. Я бы отдала всё на свете, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы синие глаза Арсения не переставали так влюблённо смотреть на меня, чтобы его губы целовали меня как можно дольше, чтобы его рука не отпускала мою.       Мы снова лежим, соприкасаясь плечами и держась за руки, сплетая пальцы. Смотрим, как расцветает небо ярким рассветом, слушаем, как поют птицы и шелестит листва от дуновения ветра. Мы будто находимся в другом мире, в параллельной вселенной, где нет никого, кроме нас.       Я удобно устраиваюсь в его руках. Небо меня уже не интересует — внимание привлекает только Арсений. В который раз любуюсь его родинками на щеке, наизусть зная их расположение. Кажется, даже с закрытыми глазами я могу коснуться их пальцами и точно попасть. Поглаживаю его по груди, слушаю, как ровно бьётся его сердце, принося и мне тихое спокойствие.       Он зевает и потягивается, и я начинаю думать, что Арс собирается уснуть — прямо тут, посреди васильков и ромашек, на клетчатом пледе, примявшем сочную зелёную траву, под рассветным небом и пением птиц. Он укутывает меня в свои объятия ещё сильнее, целует в лоб и закрывает глаза. Улыбается лишь уголками губ, но ямочки всё равно проявляются на его щеках.       В его руках уютно и тепло. И я правда начинаю засыпать. Глаза слипаются, и я не могу противостоять желанию их закрыть. Арс пользуется моментом — щекочет меня по носу травинкой и тихо смеётся, когда я морщусь от непонимания. — Ты такая… неземная, — произносит это шёпотом, а внутри снова всё переворачивается.       Тянусь за поцелуем, краем сознания думая, что это Арсений неземной. Ненастоящий, выдуманный, сотканный из моих желаний, словно сошедший со страниц дневника, где я описывала своего идеального мужчину. Но его тёплые ладони и мягкие губы твердят об обратном, заставляют поверить, что всё по-настоящему.       Небо уже голубое, солнце приятно греет и заставляет щуриться, и мы встаём, аккуратно сворачивая плед. Я держу его в руках, пока Арсений подмигивает мне, с тихим вздохом смотрит на смятую траву и ведёт меня ещё дальше от озера. — Арс, куда мы идём? — всё же доверчиво шагаю за ним. — Увидишь.       Вновь начинается берёзовая посадка. Ветер шелестит зелёной листвой, солнце согревает своим теплом, как и Арс — своей улыбкой, которую дарит мне. Мы держимся за руки, протаптываем дорожку, чтобы можно было вернуться назад и не заблудиться. Но отчего-то во мне теплится уверенность, что он знает этот тихий и безлюдный уголок как свои пять пальцев — настолько уверенным выглядит.       И правда, за берёзами скрывается ещё одна небольшая поляна, больше похожая на сказочную. Окружённая деревьями, она вряд ли доступна простому человеку, если про неё не знать. Я с восхищением смотрю на Арсения — довольно улыбающегося и подталкивающего меня к цветам.       Воздух пахнет едва ощутимой горечью и свежей травой, на которой ещё остались капли росы. Арс нещадно срывает мелкие ромашки, протягивает их мне, словно собирает букет.       А я неосознанно начинаю плести венок. Арсений с удивлением смотрит на меня, вновь расстилает плед, и мы садимся. Он пытается повторить за мной — обвести тонкий стебелёк, не сломав его, вокруг цветка, взять ещё одну ромашку и повторить. Только быстро бросает это дело, отдав его мне.       Вплетаю несколько васильков, затерявшихся посреди белых ромашек и так похожих на его глаза. Закрепляю венок, чтобы цветы не рассыпались, и короную Арсения. Он выглядит слишком довольным. — Теперь я по праву граф, — смеётся и приносит мне ещё охапку ромашек.       Мне немного жаль цветы. Мы так нещадно их сорвали, вторглись в их спокойную жизнь. Они росли, цвели, пахли, привлекали насекомых, пока не появились мы.       Плету точно такой же венок, как и у Арса. Он забирает его из моих рук и медленно, аккуратно надевает мне на голову. — А теперь ты по праву принцесса, — целует меня в нос и достаёт телефон, — которую я украл и не хочу возвращать. — Принцесса сама этого не хочет.       Он снимает меня, на что я смущённо улыбаюсь, садится рядом. Мы делаем несколько совместных фото, и Арсений говорит, что их нужно обязательно распечатать и повесить на зеркало в спальне. Фотографирует поляну, пока я старательно запоминаю и откладываю момент в нужный уголок своей памяти.       Мы собираем ещё один букет ромашек, чтобы забрать его домой. Не могу противостоять желанию и срываю несколько васильков. Переплетаю их тонкие стебельки со стебельками ромашек.       И нахожу в этом смысл. Если васильки так похожи на глаза Арсения, то у меня есть смелая причина ассоциировать эти цветы именно с ним. Ромашки же — символ искренности и чистоты. — Не хочешь погадать? — Арс выглядит прекрасно, держа в руках большой букет полевых цветов. — Любит или не любит? — смеюсь, зная, что это слишком наивно, но сопротивляться этому не хочу. — Ну, почти, — он срывает ещё одну ромашку — наверное, самую большую из всех, что здесь есть. Этот цветок словно ждал нас. — Загадай вопрос, чтобы ответом было «да» или «нет».       Ждёт ли нас счастливый конец? — Загадала, — выдыхаю. Арсений вручает мне цветок и выглядит чуть встревоженным, как будто думает о том же, о чём и я.       Отрываю первый лепесток — ждёт.       Второй — не ждёт.       И так по кругу.       Белые лепестки заканчиваются, а я стараюсь не просчитывать ответ заранее. — Ну же, — ему не терпится узнать. — А что загадал ты? — слегка торможу, растягивая время и отчего-то страшась, что лепестки закончатся на «нет». — Не скажу, — Арс тихо смеётся. — И ты не говори. Но, кажется, мы думаем об одном.       Остаётся ещё несколько лепестков. Срываю последний и выдыхаю. — Да.       Арсений тут же сгребает меня в охапку, прижимает к себе так крепко, что я опасаюсь за целостность своих рёбер. Целует то щёки, то нос, то лоб, то глаза и, наконец, касается губ. — Я знал, — мелодично смеётся, а я утыкаюсь носом в его грудь, чувствуя вибрации его голоса, — знал. Так и должно быть, Лиза.       Никаких слов больше не нужно. Наивно верить гаданию на ромашках, но если оно прошло сквозь века до наших дней, то почему нет? Почему не довериться цветам, твердящим, что у нас всё получится?       Мы целуемся неторопливо, наслаждаясь друг другом. Каждое касание отзывается во мне по-другому, словно весь мир стал намного ярче. Нас ласкает тёплый шелестящий ветер, согревает июльское солнце; мы стоим посреди полевых цветов, пахнущих свежестью с оттенками горечи. Арсений проходится языком по моей нижней губе, слегка щекоча, бросает букет на землю, забирает из моих рук плед, который отправляется туда же.       Чтобы ничего не мешало нам целоваться.       Его ладони ложатся на мою талию, прижимая меня к своему телу. Приподнимаюсь на носочки, чтобы обнять Арсения за шею, поглаживаю его щетинистую щеку, прохожусь пальцами по плечам, исступлённо отвечая на поцелуй. Сплетаем языки, не в силах оторваться друг от друга.       Весь мир кажется несуществующим. Есть только мы, на этой поляне посреди цветов, защищённые от всего этой чудесной летней природой. Есть только Арсений, целующий меня и не позволяющий выскользнуть из его рук.       Разрывая поцелуй, мы громко и заливисто хохочем, выпуская из лёгких весь воздух. Эмоциям нет конца — их, кажется, в нас сотни, и мы ими делимся друг с другом. Снова обнимаемся, просто стоим, впитывая спокойствие, чуть покачиваясь.       И всё же уходим. Мысленно прощаюсь с поляной, украшенной мелкими белыми ромашками и всполохами голубых васильков, надеясь вернуться сюда вместе с Арсом — и не раз. Идём по нашей тропинке — медленно, держась за руки и переплетая пальцы. Он умудряется ласково поглаживать меня по тыльной стороне ладони большим пальцем, пока я смотрю на него, такого светящегося.       Арсений — настоящее солнце для меня. Греет, но не обжигает. Светит, но не ослепляет. Раскрашивает мой мир яркими красками.       Удивительно, как один человек может поменять жизнь. Перевернуть всё вверх ногами и показать, что в прошлом не нужно закрываться, что не стоит прокручивать каждый день печальные моменты, всё больше погрязая в них. Арсений помог поверить, что всё может быть иначе.       Мне не хочется искать никаких подвохов, не хочется думать о плохом; хочется верить, что он не отпустит мою руку, что будет рядом, поможет преодолеть мои страхи насчёт будущего.       Арс тянет меня к озеру и широко улыбается, поигрывая бровями, когда мы проходим около почти развалившейся скамейки. В голове вспыхивает воспоминание — до сих пор невероятно яркое, словно это было вчера. Будто вчера я волновалась, не зная, что надеть, а после переживала, появится ли Арсений.       Вода почти прозрачная. Удивительно — мне казалось, что всё озеро будет затянуто водорослями. Или место такое чудесное, или нам просто повезло. Верю в первое. Мы оставляем следы от нашей обуви на песке, и Арс останавливается у самой кромки. Я — в паре шагов от него.       Бросаю плед на чуть влажный песок, сверху аккуратно кладу букет ромашек и подхожу к Арсению. Он уже сидит на корточках, погружая ладонь в воду. — Тёплая уже, — смотрит на меня снизу вверх, прищуриваясь. — Хочешь поплавать? — Я не умею, — смущённо пожимаю плечами. — Я научу, — он тихо смеётся. — Но лучше не здесь и не сейчас. Сама понимаешь, нам придётся плавать голышом. Приедем как-нибудь ночью. Представь: луна, тишина, никого нет, только ты и я…       Краснею и закусываю губу. Тут и представлять не нужно — картинки сами лезут в голову. Смотрю на Арсения и понимаю, что он думает о том же, хитро улыбаясь.       Он вырисовывает на влажном песке сердце с пронзившей его стрелой. Я вычерчиваю рядом маленькое и слегка кривое. Оставляем наше небольшое ночное приключение на память природе, которая была свидетелем наших поцелуев и разговоров.       Обнимаемся, смотрим на гладь озера и чувствуем такое же спокойствие. Щуримся от золотых солнечных лучей, ощущаем приятное дуновение тёплого ветра, слушаем шелест листвы. Воздух пахнет тишиной и отсутствием людей.       Как будто природа защищает нас от других, не позволяя никому вторгнуться в наше пространство.       Мы возвращаемся к машине. Арс бросает плед в багажник, пока я кладу ромашки на заднее сиденье. Нас снова ждёт городской шум и суматоха. И в тишине салона мы целуемся, не в силах оторваться друг от друга. Уезжать из этого маленького мира совершенно не хочется.       По пути мы выбираем кафе для второго завтрака. Спорим — я утверждаю, что можно вернуться домой и приготовить что-нибудь вместе; Арс лишь кивает в ответ, говорит, что к этому времени завтрак перетечёт в обед, и ищет в телефоне ближайшее заведение, только быстро бросает это дело, останавливаясь у первого попавшегося.       Удивительно, но кафе пустует. Снова думаю, что нам так везёт — и я уже готова поверить, что, кроме нас, в мире никого не существует. Быстро делаем заказ, выбирая наугад. — Нам нужна новая ваза, — Арс делает глоток горячего кофе, сидя напротив.       Мы расслаблены. Телефоны остались в машине, чтобы не отвлекать ни меня, ни его. — Зачем? — смотрю на него, а он лишь вскидывает брови, словно я спросила какую-то глупость. — У тебя же есть. И не одна. — Лиз, — глядит на меня так мягко, что у меня щемит сердце, — я хочу, чтобы ты сама выбрала вазу, которая понравится тебе. Понимаешь, о чём я говорю?       Киваю. Арсений делает для меня всё, чтобы мне было комфортно. Чтобы я не задумывалась, смотря на любую вазу в его квартире, что в ней стояли цветы, которые он дарил другой девушке. А мне, на самом деле, плевать на это — сейчас он со мной и цветы дарит мне.       Несмотря на мои вялые попытки переубедить Арса, мы всё же едем в магазин — уже уставшие после практически бессонной ночи, проведённой на природе. Он заруливает на подземную парковку у небольшого торгового центра. Стоящие там машины можно пересчитать по пальцам — этому я не удивляюсь. Магазины только открываются, а мы не спим уже довольно долго.       Он держит меня за руку, пока мы медленно бредём мимо стеллажей с посудой и столовыми приборами. — Хочешь? — Арсений кивает на набор белых тарелок. — Арс, у тебя же всё есть.       Он хмыкает и поправляет меня: — У нас, Лиза, у нас.       И всё же мы выбираем разные по размеру тарелки — не могу отказать ни ему, ни себе в желании обустроить наше гнёздышко. Это намного интимнее, чем просто покупать продукты или ходить по магазинам, кормя друг друга обещаниями. Арсений рассматривает бокалы для вина и шампанского, спрашивая, какие мне больше нравятся — классические прозрачные или с маленькими узорами. — Я хочу сменить всю посуду, — он становится позади меня, обнимая со спины, и кладёт подбородок на мою макушку, — и хочу, чтобы всё выбрала ты.       Чертовски приятно это слышать и понимать, что он готов на такой шаг. И мы даже не спорим — наши вкусы сходятся, к моему огромному удивлению.       Арс толкает тележку к полкам с вазами, кивает мне — мол, выбирай. Останавливаю свой взгляд на стеклянной цилиндрической, прикидывая, поместится ли весь букет ромашек в неё. — Может, нужна побольше? — он указывает на стоящую рядом с выбранной мой вазу. — Тогда тебе придётся дарить мне большие букеты, — посмеиваюсь и с вызовом смотрю на него. Он лишь наигранно вздыхает. — Не проблема.       Арсений выглядит невероятно довольным. Кажется, если бы за его спиной росли крылья, он бы уже парил вместе со мной где-то в облаках. Я же всё ещё слегка смущена его признаниями.       Он позволяет выбрать мне ещё одно живое растение — цветущий белым спатифиллум. — Знаешь, как ещё он называется? — Арс даёт мне в руки горшок с цветком и вопросительно смотрит. — «Женское счастье». Помогает обрести гармонию в доме и способствует счастливой семейной жизни.       Он лишь мелодично смеётся в ответ. Знаю — никакие цветы не помогут, если между нами возникнут разногласия. Но я предпочитаю верить, что у нас всё будет в порядке, даже если растение завянет и перестанет цвести.       Магазин постепенно наполняется людьми, а мы спешим вернуться домой с нашими покупками, чтобы расставить новую посуду по полочкам. Загружаем всё в багажник и выезжаем с парковки.       Уже в полдень мы заваливаемся на кровать — уставшие и счастливые. Спатифиллум стоит на подоконнике в спальне, рядом лежат венки из ромашек и васильков, новые тарелки поблёскивают чистотой в навесном шкафчике, бокалы ждут вечера на кухонном столе. Арсений обнимает меня, утыкается носом в шею, горячо дышит и едва ощутимо целует. — Лиз, — губами касается мочки уха, — ты простишь меня? — Уже, — плавлюсь в его руках снова и снова. — За что? — Мне нужно уехать, — сглаживает не совсем приятную новость своими поцелуями, — завтра. В Питер. На неделю.       Арс не объясняет, зачем именно. Уходит от ответа, говорит, что по работе, и просит поверить, что разлука не будет долгой. Сглаживает обещаниями, что в следующий раз я поеду с ним.       Отпускать его совершенно не хочется, но у меня нет выбора.