It's Your Night

Репетиции, надежды, старания, самолёты, баллы, жюри, софиты, флаги, голосования, музыка… Кто-то побеждает. Чей-то труд вознаграждается вторым лучшим результатом страны за всю историю. А кто-то, уже имея мировую известность за плечами, едет домой с двухзначным числом баллов и пятым местом с конца. Хотя, надо признаться, в этом тоже есть определённые плюсы… «Приезжай, я жду💘» — таким было первое сообщение на телефоне Лаури Юлёнена после приземления в родной Финляндии. «Буду через час» — ответил он, улыбнувшись впервые за последние сутки. Сидящая рядом Эмппу с любопытством покосилась на экран: — Чего там? Он пишет? — Мгм. Ждёт. — Поедешь к нему? — Ну а куда я денусь? И правда, куда? Некуда деваться, когда сообщение сопровождается весьма недвусмысленным селфи в зеркале. Схватив свой багаж в числе первых, Лаури рванул к выходу из аэропорта. Почти весь отведённый час он провёл в дороге, лишь с небольшим перерывом на душ и закинуть вещи. Он торопился. Страшно торопился — нельзя заставлять своего мальчика ждать дольше обещанного. А потому, нырнув в первое попавшееся такси, Юлёнен назвал выученный наизусть адрес и потребовал ехать как можно быстрее. Время было на исходе. Конечно, его мальчик не обидится опозданию, не закроет дверь перед его носом и не перестанет отвечать на звонки, но расстраивать его не хотелось. И не пришлось. Почти: с опозданием в две минуты Лаури оказался у двери подъезда, устремив взгляд на настежь распахнутое окно с развевающейся белой занавеской. Изнутри до слуха едва доносился знакомый ритм, который Юлёнен всё никак не мог… "I’m a mess"! Точно! Улыбнувшись одним уголком рта, он прошмыгнул в подъезд. Стоя под дверью такой знакомой квартиры, он раз за разом задавался вопросом: как долго всё это будет продолжаться? Быть может, сегодняшний раз последний. Как и предыдущий, как и каждый его подобный визит за последние полтора года. Значит ли это что-то? Нет, ничуть. У каждого из них своя жизнь, карьера, друзья, семья. И никто не знает, чем они занимаются здесь, когда на кого-то из них внезапно находит «вдохновение». Хотя, стоило признаться, на Лаури подобное находило реже. Да и к счастью, на самом деле — оригинальностью в таких делах он тоже особо не отличался. Не то, что его мальчик. Тот всегда придумывал что-то новенькое, с каждым разом умудряясь поразить «папочку». Вот и сейчас он, неторопливо провернув ключ в замке, распахнул дверь и встал в проёме, открывая гостю вид на своё роскошное подтянутое тело. Изящные пальцы впились в деревянный косяк, широкая грудь затянута в чёрную кожу портупеи, а светлые волосы рассыпаны по татуированным плечам. Он жадным взглядом скользнул по стоящему перед ним Лаури, соблазнительно покусывая нижнюю губу, а следом аккуратно взял его за ворот футболки и затянул внутрь квартиры. Открывшийся антураж Юлёнен оценил, начиная с собственных треков на фоне и заканчивая тонкой цепочкой, что тянулась от уровня талии к шее, чуть пониже кадыка пересечённой изящным кожаным ошейником. Ох, этот ошейник… В цвет дорогих боксеров и портупеи, тонкий, призванный даже самого гордого своего носителя превращать в раба. Но на Йоэле он смотрелся совершенно по-иному. Ядовитая смесь из подчинения и властвования. Не сказав ни слова, Лаури плавно потянул цепь на себя, после чего резко вжал её обладателя в давно захлопнувшуюся входную дверь. Несмотря на очевидную разницу в росте, Хокка смотрел сверху вниз с необычайной покорностью. Словно провинившийся щенок хаски, ждущий своего наказания в виде тяжелого хозяйского шлепкá. — Скучал по мне? — спросил Юлёнен, приподнимаясь на носочки. Не позволив Йоэлю сказать и слова, он заткнул поцелуем услужливо распахнувшийся навстречу рот. Ответ вовсе не интересовал его. Конечно, скучал. Это явственно читалось в блеске глаз, полном радости, похоти и… легкого ликёрного тумана. Да, это несомненно был ликёр: его отдающий вишней горьковатый вкус осел на губах Хокка, придавая поцелую пикантности. А дальше губ — юркий язык, игриво оплётший чужой, и давно лишённое рвотных рефлексов горло, из которого рвался наружу по-щенячьи жалобный скулёж. Лаури усмехнулся, отстраняясь от измученного ожиданием юного тела. Не терпится. Но гордость не даёт. Хочется, но даже выпитый перед приходом гостя ликёр не позволяет попросить. Прискорбно, но не критично, — Пойдём. Серебряная цепочка медленно натянулась, прежде чем Йоэль наконец сдвинулся с места. Под лёгким напором «хозяина» щеночек позволил затащить себя в спальню. На фоне заиграла "It’s your night" — возможно, не лучшая музыка для секса, но сейчас она подходила под ситуацию, как никакая другая. — Забудь всё, что было вчера, — словно вторя словам песни, наконец прошептал Хокка. Его ладони аккуратно легли на чужие плечи, а язык совсем робко проник в чужой рот. Каждый вздох, каждый жест был настолько стеснительным, что никак не вязался с образом ночного мотылька. Словно всё это — портупея, ошейник, цепь, — было лишь иллюзией, дешёвой декорацией, за которой скрывалось нечто маленькое и совершенно невинное. В какой-то степени, это было правдой. Оттого и заводило. И Йоэлю даже не нужно было изображать из себя самую роскошную в мире шлюху, чтобы Юлёнен обратил на него своё внимание. Он пленял талантом, молодостью и харизмой, а уже потом навыками в постели. Не менее пленяющими, если честно. За ними действительно легко было забыть не только всё, что было вчера, но и в принципе всё, что было когда-либо до этого. С этим обаятельным существом хотелось другого. Хотелось забываться, освобождая голову от любых мыслей. И существовать в настоящем, отдаваясь общему, пусть и кратковременному удовольствию. Лаури сам не заметил, как джинсовка сползла с его плеч и упала на пол. А вместе с ней — и последние отголоски подавленности, мучившей его с самого объявления результатов финала. Футболка поползла вверх, и лишь необходимость на секунду разорвать поцелуй привела обоих в чувство. Подняв полный вожделения взгляд, Хокка сжал майку в руках — каких-либо рамок у них не было, но сам Йоэль решил, что позволил себе слишком много. Впрочем, долго рефлексировать ему не дали: чужие руки требовательно вцепились в кожаные ремни портупеи, утягивая парня за собой на кровать. Лишь чудо и спешно выставленные вперёд руки не позволили ему упасть на любовника сверху. Вновь притянув «щенка» за цепь, Юлёнен впился в него очередным поцелуем. Вязким, тягучим, таким, от которого обычно перехватывает дыхание ещё в зачатке. Таким, от которого вконец смущённый Хокка снова начал скулить. Но отпускать его так быстро никто не собирался — слишком много всего произошло за последние месяцы. Слишком, начиная с неудавшейся совместной ночи после UMK и заканчивая длительным туром Blind Channel по США. У них так и не нашлось времени друг на друга. Досадно, неправильно, отвратительно. И, похоже, понимание этого накрыло Йоэля с головой: он рывком сорвал с Лаури джинсы, а следом и боксеры. — Щеночек осмелел? — усмехнулся Юлёнен, наматывая цепь ошейника на кулак. «Щеночек» густо покраснел, но решился на ещё одну вольность: скрыл свое смущение за легкими игривыми покусываниями. Едва заметные следы зубов расцвели на чужой шее и ключицах, а звучащую на фоне музыку заглушили высокие стоны. Правда, долго это всё равно не продлилось — они и так потеряли слишком много времени, изводить себя затяжными прелюдиями было бы поистине преступно. Быстро намотав шелковистые волосы Хокка на кулак, Лаури с силой отдёрнул его от себя и заглянул в самые глаза. — Довольно перебивать аппетит, сладкий. Надеюсь, ты подготовился к основному блюду. — А ты? — хитро улыбнулся Йоэль, глядя сверху вниз в крепкой хватке хозяйской руки. Ощутив пальцы, скользнувшие под резинку его белья, он невольно закусил губу: похоже, ответ был утвердительным. Черные боксеры, что так изящно обтягивали стройные бёдра и практически отсутствующие ягодицы, стали шустро сползать по ногам. При взгляде на активно истекающий предэякулятом член, Юлёнен усмехнулся: лучшую форму лести и придумать нельзя. И это при их-то отношениях. Да, они уже давно стали коллегами, их коллективы поддерживали и даже в некоторой степени вдохновлялись друг другом, но это не мешало Хокка скулить, как девочка-подросток, при виде кумира детства. Сгорая от нетерпения, он схватил заранее приготовленный на прикроватном столике совсем новый тюбик смазки и, сорвав зубами пластиковую упаковку, открыл его. Спальню вмиг наполнил синтетический запах винограда. — Покажи мне, как сильно ты скучал без меня, — выдохнул Лаури в чужие приоткрывшиеся губы и с жаром огладил худощавое бедро, — Не стесняйся. Йоэль вскинул жалобный взгляд, но ослушаться не посмел: вязкое прозрачное вещество покрыло его пальцы плотным слоем. Облизнув губы, он для проформы промассировал предусмотрительно растянутые мышцы и ахнул — чужая рука резко натянула цепь. — Хороший мальчик. Смотрю, ты научился ими пользоваться, пока меня не было. — И не только ими, — без лишних предисловий, он впился в чужие губы, плавно входя внутрь разгорячённого тела. Никак не ожидавший этого Юлёнен высоко вскрикнул прямо в поцелуй и почти болезненно дёрнул за цепочку ошейника, но Хокка уже было не остановить. Не дав передышки, он медленно проник до конца и сразу сорвался на бешеный темп. Тело под ним выгнулось и застонало так пронзительно, что заглушило раздававшуюся на фоне "Time to burn". Ошейник, в который Лаури вцепился мёртвой хваткой, давил, слегка придушивая. Портупея с каждым новым вдохом врезалась в кожу, натирая её до красноты. Хокка никогда не объяснит остальным парням, откуда взялись розоватые полосы на его груди и горле, а Юлёнен никогда не расскажет историю появления засосов и следов зубов на своих ключицах. Никто никогда не узнает, что происходит в этой квартире, пока соседи на работе, а на всю улицу разливается "Lucifier’s angel". Никто никогда не увидит, как Лаури жмурит глаза в предвкушении надвигающегося оргазма, не услышит, как Йоэль хрипло стонет ему в ответ. Это навсегда останется только их, Йоэля и Лаури, маленьким секретом, и сколько бы ещё таких моментов не выпало на их долю, ни единая душа не прознает об этой тайне. Тепло, волнами разливающееся по телу, сносило обоим крышу. Настолько, что Хокка почти не ощущал удушливого аромата винограда или дискомфорта такого непривычного ему «аутфита». Поддавшись очередному порыву страсти, он со всей силы стиснул чужие бёдра и снова прикусил нежную кожу на шее, прямо около бешено бьющейся венки. Казалось, это всё будет продолжаться вечно: громкие стоны, шлепки разгорячённых тел друг о друга, ритмичные движения бёдрами, мольбы не сдерживаться… Сильнее. Жёстче. Быстрее. И Йоэль, как хороший мальчик, исполнял всё. Обычно наградой за послушание ему служили поцелуи, но в этот раз для них было слишком… Слишком. Слишком жарко, слишком страстно, слишком трепетно, слишком не так, как всегда. Хотя, одну только возможность быть с кумиром чем-то большим, чем просто коллегами по сцене, уже можно было считать подарком. Его личной Грэмми. Собственной платиновой пластинкой. — Ещё… Давай же! — то и дело вскрикивал Юлёнен, будто в забытьи. И Хокка слушался, с каждой резкой фрикцией подводя их обоих всё ближе к разрядке. Под его руками, всё так же крепко сжимающими загорелые бёдра, уже наливались фиолетовым синяки, но это мелочь по сравнению с тем неземным блаженством, что будет (несомненно будет) ожидать их в финале. И спустя пару минут оно не то, что дождалось их: набросилось гигантской волной, буквально растворив парочку в себе. Обессиленный, Йоэль рухнул сверху на такое же практически безжизненное тело. — Умничка, — мурлыкнул Лаури ему на ухо, нежно поглаживая покрытую испариной спину, — Хороший мальчик. Одной вселенной известно, когда произойдёт их следующая подобная встреча, да и произойдёт ли она вообще. Хотя что-то в душе подсказывало: произойдёт. И Хокка уже придумал, как сделать этот момент таким же незабываемым, как и все предыдущие. В следующий раз к ошейнику он закажет наручники.