***
Безупречная линия горизонта. Последняя полоска земли исчезла в туманной дали бездну времени назад - или так казалось. И всё-таки Китти вглядывалась в белый пенный след, тающий где-то вдали в волнах, и отчего-то тосковала по ненавистной Англии. Или просто мерзла на пронзительном ветру — брызги долетали даже до прогулочной палубы. Она старалась не смотреть вниз, туда, где на участке палубы, отведенной под прогулки пассажиров третьего класса, Виола и София Сильвестри по очереди качали маленькую переносную колыбель — и София выглядела идиллически-счастливой, периодически поправляя на племяннике одеяльце или чепчик. Отсюда, сверху, сестры выглядели ужасающе одинаковыми, похожими на близняшек, и Китти с некоторой ревностью пыталась отбросить назойливую мысль, что bambino мог быть и сыном Софии... Но гнала от себя вздорные иллюзии — тем более, что Виола, младшая из сестер Сильвестри, прижав колыбель к боку, поднялась и направилась к холлу — наверное, пришло время возвращаться в каюту. София осталась на месте, видимо, собираясь еще немного подышать воздухом. Китти вовсе не собиралась шпионить за семейством удачливой соперницы - по сути, чистая случайность. Как и то, что они обе держали путь к новой жизни на этом большом и красивом корабле. Таком громадном. Китти опасливо потрогала каблуком палубный настил, будто опасаясь, что может почувствовать малейшую угрожающую вибрацию. Но этого не произошло. Твердь не разверзлась, и судно по-прежнему казалось оплотом скорости и надежности. "Титаник" на всех парах летел на запад. Эйфория новизны быстро схлынула, и искреннее восхищение размерами и роскошью убранства все больше сменялось дежурными фразами о великолепии нового детища ДжейПи Моргана и Ко. Общество развлекало себя как умело: сплетнями, танцами, изысканными ужинами и светскими ритуалами, характерными для давно знакомой компании нуворишей, не изменяющих себе ни в каких ситуациях. Эта самонадеянная когорта до удивительного держалась своих привычек. И была абсолютно уверена в неуязвимости перед всем миром. Китти подавила смешок, вспоминая застывший — будто сквозь нее — взгляд леди Дафф Гордон, когда буквально накануне после ужина Китти направлялась в дамский салон - забрать забытую там шаль. Её по-прежнему не принимали, но отчего-то Китти уже не беспокоилась об этом. Она собиралась причалить к американским берегам состоявшейся королевой: афиши с ее лицом уже украшали Нью-Йорк и Бостон. Капризный Бродвей ждал свою новую звезду. И Люсиль Дафф Гордон, и мадам Ротэс, и прочие патронессы уходящих в пыльный сумрак прошлого веков могут сколько угодно сплетничать... Китти косо улыбнулась. Быть может, досужие сплетни сделали ей больше рекламы, чем талантливо выполненные десятифутовые афиши рядом с Карнеги-холлом. Джоанна, так мило скрашивавшая едкими перепалками первую часть пути, куда-то сгинула. Нужно было бы поинтересоваться у стюардессы, нет ли у мисс Егер морской болезни или чего-то похожего. Мысль о том, что можно навестить Джоанну и узнать о ее самочувствии самой, Китти даже не посетила. К досаде Китти Берлингтон, София недолго оставалась в одиночестве. Узнаваемая походка и поворот головы — на палубе появился Марк Мюир, и вот уже, задохнувшись от возмущения, Китти вынуждена отпрянуть от лееров и наблюдать за происходящим издалека. Что ж, зато тоска по твердой земле немного поутихла, можно было позлиться в свое удовольствие. Она не слышала, о чем именно шел разговор, но издалека ей показалось, что София недовольна или, скорее, обеспокоена. Наверное, речь шла о пожаре в угольных бункерах - Китти была уверена, что Марк Мюир рассказал невесте о нем. Все остальные пассажиры проводили время в праздности и скуке, благостной и тягучей, и ничто их не беспокоило и ни в коем разе не должно было встревожить, пока корабль не ошвартуется у пирса компании. Нет, положительно, Китти слишком устала разглядывать несуществующую землю, волны и облака. Нужно было собраться с силами и отправиться наконец восвояси. Тем более, что она каждую секунду она рисковала быть раскрытой на своем наблюдательном пункте. Да и претенденты разделить ее одиночество появились: если от Рекса Райли достаточно было отвернуться, то шустрый джентльмен, появившийся спустя некоторое время, неопределенного возраста и респектабельности, позволил себе достаточно легкомысленно поднести пальцы к котелку, низко надвинутому на лоб. Китти не собиралась отводить глаз, она без деланной застенчивости смерила его холодно-оценивающим взглядом. В упор. Она отлично могла себе позволить такую роскошь. В конце концов, у нее были преимущества — она уже несколько лет не принадлежала к обществу светских дам. Обойдя шезлонги в противоположном направлении от расположившегося в них незадачливого кавалера, Китти решила удалиться в дамский салон. Там ее ждали горячий кофе и, быть может, компания поприятнее. В особенности если Джоанне удалось узнать что-нибудь новое о борьбе с пожаром в угольных трюмах.***
Виола так и уснула рядом с бамбино — не было сил разбирать постель. София осторожно поправила одеяльце на племяннике и вышла прочь, в свою каюту - совсем скоро вернется Майкл, муж Виолы, вероятно находивший утешение в долгой дороге в компании таких же работяг в салоне третьего класса, где на длинных скамьях сутками напролет они страдали по оставленным родным берегам и - гораздо чаще! - строили радужные планы на будущее. Утомившись подсчитывать в уме, София села писать на обратной стороне собственного рекомендательного письма - теперь бесполезного, а поскольку ничего лишнего она с собой не брала, то бумага была наперечет. Ломая голову, сколько точно успеют перегрузить из правых бункеров в левые, София сосредоточенно заполняла лист вычислениями. Пока получалось приблизительно 12 дней пути при задействовании полного состава из шести команд. Но их же не было! Четыре смены кочегаров, штивщиков и рабочих котельных пахали, как в аду, перетаскивая бесконечные тележки от борта к борту, но этого было категорически мало. Она начертила по памяти схему правого борта — так, как помнила ее. Подумала, что нужно будет спросить у Марка про обшивку — потому что три предполагаемых шва приходились прямо над пустотами с тлеющей угольной пылью.***
Мисс Эдит Эванс, обеспокоенная не столько тем, что Джоанна Егер наотмашь опрокинула в себя две немаленькие порции бренди, сколько угнетенным видом давней подруги, решила не задавать прямых вопросов, потому что слишком хорошо знала: она сама расскажет. Если захочет. — Чарли Дэш здесь. — Ты уверена, дорогая? — на лице Эдит отразилось неподдельное беспокойство. Джоанна нашла в себе силы нервно улыбнуться в ответ. — Я подозревала, что это путешествие будет каким угодно, но не скучным. Каюта мисс Эванс была далеко не похожа на роскошные апартаменты первого класса с личными прогулочными палубами: две узкие койки, стойка с фарфоровым умывальником и зеркалом, правда, электрический камин и два изящных светильника над спальными местами придавали немного великосветского шарма, но общее ощущение спартанской обстановки оставалось. В прочие времена эта каюта входила в так называемый запасной состав помещений: в зависимости от спроса они могли продаваться по рангу первого или второго класса. — Поэтому ты большую часть сегодняшнего дня коротаешь время в компании нас с Кэролайн Браун и Шарлоттой Эпплтон? Я тешу себя надеждой, что наша трескотня не очень тебя раздражает. — Эдит, — Джоанна в ответ с благодарностью и теплотой во взгляде слегка пожала запястье мисс Эванс, лежавшее на соседнем подлокотнике, — ты даже не представляешь, насколько твоя компания меня выручает. И это было чистой правдой. Весь субботний день, не в силах показаться в толпе, Джоанна провела в дамском салоне за разговорами в компании давних знакомых и хорошей нью-йоркской подруги. Пожалуй, их многое разделяло, но была и масса общих интересов, поэтому они дружили - зачастую на расстоянии — еще с пансиона.***
Шали ни в дамском, ни в обеденном салоне Китти так и не обнаружила. На палубах гасили огни, корабль погружался в ночную темноту. Накидку было очень жаль, потому что это был заказ от Ворта. Уж что-что, а атрибуты красивой жизни Китти Берлингтон умела ценить, и заносчивая леди Дафф Гордон, возможно, удавилась бы от досады, узнай она, что одной из анонимных клиенток, которой ее эксклюзивное ателье выполняло заказ, была как раз она, Китти. Злорадно ухмыльнувшись, она подумала, что обязательно расскажет об этом мисс Егер — при случае. Память очень редко подводила Китти, но тут она отчего-то не могла точно вспомнить, когда именно видела Джоанну в последний раз. Потому что было еще кое-что, пропавшее без следа – ее накидка. Поиски ни к чему не привели, быть может, мисс Егер что-то об этом знает, особенно если пропали они почти одновременно. — Мисс Берлингтон! Как же некстати… — Мистер Райли. — Китти кивнула, поздоровавшись, и решила просто обойти его, чтобы возвратиться к себе — желания продолжать рыскать по судну в поисках резко поубавилось. Видимо, на лице ее отобразилось нечто такое, что непозволительно было высказывать людям, если не желаешь их окончательно и решительно оттолкнуть. Китти снова провалила роль благовоспитанной дамы, но, откровенно говоря, ни секунды об этом не жалела. Однако Райли, судя по всему, был не из тех, кто легко отступает. — Вы не составите мне сегодня компанию? За приватным ужином мы будем рады вас видеть больше, чем в сомнительном обществе шпионки кайзера. – Рекс Райли подмигнул Китти, и та, оторопев, даже позабыла дать нахалу заслуженную оплеуху. А стоило бы. — Как? Мисс не в курсе, что эта женщина работает на Германию? — Китти не удостоила этот бред ответом, поэтому Райли продолжил. — Она может быть опасна. И, конечно, вы никогда бы не позволили себе завести знакомство с такой особой, если бы знали… Быть может, нас уже сопровождают их субмарины. Держат нас на прицелах!.. — Боюсь, мистер Райли, вы по-прежнему злоупотребляете спиртным, и это может привести к печальным последствиям… Уже приводит, как я погляжу. Позвольте. Китти продолжила маневр, однако Райли решительно перехватил ее за локоть — совершенно непозволительно по отношению к даме любой репутации, даже самой плачевной. Поэтому стюардесса первого класса, застывшая в дверях салона и наблюдавшая сцену издалека, решила, что самое время ей было вмешаться. — Мадам проводить до каюты? Несмотря на то, что Китти изготовилась дать нахалу решительный отпор, она тут же приняла любезное предложение, рассудив, что это избавит ее от массы дополнительных проблем. Стараясь не отстать от спутницы, шествующей впереди и указывающей путь в лабиринте коридоров, Китти в очередной раз ужаснулась, что в случае, если она заблудится здесь, то это будет навсегда – выйти без помощи отсюда было, на её взгляд, невозможно. Этот Райли… Он просто был опять мертвецки пьян.***
Итак, в последний раз она видела Джоанну накануне, в салоне приемов, после ужина. От бесконечной светской болтовни вокруг начинала болеть голова, но еще хуже стало, когда вновь заговорили о скорой войне. О новых кораблях и подводных лодках, которые строили Германия и Россия. О заморских колониях и новом повышении налогов. И вновь – о снующих повсюду австрийских и германских шпионах. — О, нет… — простонала Джоанна и закатила глаза в притворном жесте. Ее одинаково раздражали глупые разговоры и самонадеянные нувориши, надеющиеся заполучить лучшие заказы на поставки вооружений. Центром очередного такого кружка по интересам оказался почти ничем не выделявшийся джентльмен сорока-пятидесяти лет, судя по манере держаться – из промышленников Среднего Запада, тех, что совсем недавно осознали, каким сокровищем могут стать их земли или то, что содержится в них. Джоанна, старавшаяся не прислушиваться к утомительному обмену мнениями, некоторое время внимательно вглядывалась в самодеятельного оратора, который, между прочим, казался вполне трезвым. Прищурившись, будто оценивая его искренность, Джоанна вдруг закусила губу и задумчиво потерла переносицу. Китти, не видевшая до этого подобных жестов, встревожилась. — Вы знаете его? — Нет, нет. Показался отдаленно знакомым. Но не он, я уверена. Китти пожала плечами и обратила все внимание на мисс Эванс, рассказывающей – в гораздо более приятной манере, - о некоторых бостонских семьях и том, в каких запутанных семейных отношениях состоят некоторые пассажиры «Титаника», скажем, с Ротшильдами. Все присутствующие дамы были этим захвачены с головой, тут же вполголоса обмениваясь репликами. Кажется, Джоанна даже пометила что-то в своем полевом блокноте… Об оставленной в салоне шали Китти вспомнила только в каюте. Не беда, думала она, засыпая. Завтра поутру она попросит стюардессу ее поискать.***
— Снова разговаривает во сне… Виола, встретившая Софию у двери, указала на забывшегося коротким сном Марка. Та горько покачала головой. — Бедняга. Он надеется убежать от прошлого. Виола сочувственно и понимающе улыбнулась: — Океан – слишком маленькое расстояние для такого побега. Отколов от узла на макушке шляпку, София подошла к Марку. — Что он говорил? — Он звал какую-то женщину, — точно так же, шепотом, ответила ей сестра. — Женщину? — «Сара». Он говорил: «Сара». Я не знаю никого, кого бы так звали. София глубоко вздохнула. Она – знала. — Но это точно не его бывшая невеста? — Виола тревожилась о счастье сестры. — Нет, дорогая. Тем более, что эту самую бывшую невесту, урожденную Кэтрин Роберту Карлтон, она имела возможность созерцать буквально пару часов назад – скучающей на верхней палубе. Марк, наверное, и сам не знал, как бесполезно было бежать от прошлого. Тем более, через такую малость как Атлантический океан. — Сара — это его ребенок. Ее у него забрали. — Кто же?.. — Виола, похолодев, оглянулась на собственного сына, сладко спящего в узкой дорожной колыбельке. — Мать девочки… И ее семья. А потом — сама судьба. Вновь повернувшись к Марку, София поняла, что тот не спит. Но, к счастью, их разговор он не слышал – и слава богу. Иногда люди, решающие за других, кто и как может быть счастлив, более жестоки, чем самые страшные стихии.***
Чарли Дэш. Чарли Дэш! Джоанна мерила каюту, шагая широко, так что узкая, по последней моде юбка - черт бы побрал эту моду — стреножить дам, — натягивалась в лодыжках до треска. Папиросы подходили к концу, и это было мукой, потому что впереди оставалась еще добрая половина пути. Чарли Дэш. Черт бы его побрал. Если бы Джоанну спросили, кого она не переносит на дух, его имя было бы первым, которое пришло бы ей на ум. Такого отвратительного писаки, не гнушающегося ничем, разрушившего не одну поистине святую репутацию, уничтожающего любые идеалы, способного на любую газетную низость, еще нужно было поискать. Руки бессильно смяли и вновь выпустили лист бумаги - Джоанна собиралась сделать некоторые подсчеты о пожаре в угольном бункере, но пока отвлечься от ненавистного типа не могла. О, сколькие из пассажиров “Титаника”, богатые и знаменитые, англичане, французы, американцы мечтали бы видеть борзописца болтающимся в петле - за клевету, нелепые россказни и откровенные провокации. К сожалению, очень немногие знали, как выглядит Чарли Дэш. И еще меньше могли вообразить, что он сейчас, сию секунду, плывет с ними на одном корабле, делит обеды и ужины, играет за ломберными столами, пьет коньяк и курит сигары, которыми они же, будущие жертвы, его охотно угощают. А вот Джоанна знала, как он выглядит. К омерзению, слишком хорошо знала. И была всерьез обеспокоена, потому что лишь на третий день пути это благообразное, деланно-респектабельное лицо вынырнуло откуда-то из толпы, населяющей большой корабль. И ничего доброго от этого ждать было нельзя : везде, где появлялся Чарли Дэш, неизменно возникали скандалы. Едва ли правда была нужна лицемерному и косному по большей части обществу. Но то, что говорил и делал, к примеру, мистер Стэд, который тоже был пассажиром этого удивительного рейса, было прямой противоположностью практики Чарли Дэша. Если Стэд неприкрыто говорил о пороках, и его слова становились началом избавления от язв общества, то Чарли неизменно превращал свою правду, которой были… крупицы, если не сказать грубее, в опасное оружие против правых и виноватых. Тем не менее, у него наверняка были поклонники, в самом деле, поскольку билет первого класса на “Титанике” — удовольствие не из дешевых, даже самому дорого продающемуся писаке не по карману. Она все же расправила лист и приступила к наброскам. Возможно, сосредоточившись на чем-то другом, она отвлечется и успокоится. Однако ощущение надвигающейся беды никуда не исчезло.***
Томас Эндрюс вовсе не был суеверным, и не поверил бы ни на секунду ни в одно из проклятий, сыпавшихся из уст митингующих и впоследствии их жен — вдов! — в качестве напутствия роскошному "Титанику", если бы самое страшное — чтоб он сгорел — не начало сбываться еще до отплытия. Пожар в угольных бункерах не утихал уже четвертые сутки, и люди прилагали невероятные усилия, чтобы хоть немного его сбить — было понятно, что утихомирить его прямо в море невозможно: для полной ликвидации требовалось выгрузить весь уголь из бункеров. А судну нужно было быть не просто на ходу - на полном ходу, чтобы прибыть в Нью-Йорк как можно раньше. Четыре бригады справлялись с переменным успехом. Мистер Эндрюс распорядился сократить смены, и кто-то из инженеров и гарантийной группы постоянно присутствовал в бункерах и наблюдал за адским трудом — переносить уголь из бункеров с правого борта на левый, и потом — когда выяснялось, что тление продолжается - обратно, чертыхаясь и проклиная все на свете. Мюир был там же, уходил лишь изредка передохнуть — не к себе, к Софии, в каюту, где и так не было ни лишнего дюйма, а ложился прямо на полу — выплевывая черную пыль из легких. Сил подниматься наверх не было. В конце концов Томас Эндрюс потребовал от него, наконец, отдохнуть как следует — Мюир требовался живым на остаток пути, и тому пришлось подчиниться. София увиделась с Марком на палубе после трех пополудни — его смена наступала в четыре, и он вывалился из глубокого сна с таким же трудом, как и засыпал: с мучительными болями в затылке и сиренево-зелеными кругами перед глазами. До крайности огорченная его внешним видом, София, кусая губы, оговорилась, что очень переживает за Виолу и ее семью. Она знала все подробности пожара и была уверена, что судно достаточно надежное, чтобы доплыть до места назначения, но, с другой стороны, Мюир в свое время вскользь упомянул о недоработках в составе стали. Страх за близких, непрошенный, и стал причиной резкой отповеди, которую она высказала Марку, и свидетельницей которой стала Китти.***
Пятничный ужин в салоне первого класса оказался испорчен: чья-то неосторожная фраза стала причиной шквала разговоров о грядущей войне. И, если вначале осторожно, то впоследствии в полный голос начали звучать откровенно враждебные слова. В присутствии капитана Смита такие разговоры были бы, конечно, неуместны, но капитан в пятницу не почтил ужин присутствием, поэтому многие жаждавшие высказаться дали себе волю. — Мне лучше уйти. — Джоанна промокнула уголок рта салфеткой. И, прежде, чем Китти успела возразить или спросить, что именно случилось, она поднялась и исчезла в дверях, ведущих по направлению к салону приемов и, соответственно, лестнице наверх.***
— Ущипните меня, кажется, я сплю... В каюте царили полные бесприютность и разрушение: приятные чувства от уже ставшего привычным за два дня помещения в клочья разлетелись от зрелища, представшего перед дамами. Совершенно все вещи Джоанны, предметы обихода, одежда, несколько пар обуви, белье, носовые платки, дамские папиросы – всё было вытащено из саквояжа и разложено, расстелено и расставлено по всем свободным поверхностям. — Эдит, позовите, пожалуйста, стюардессу, — попросила Джоанна стремительно белеющими губами. Эдит Эванс, не потерявшая присутствия духа и остатков здравого смысла, нажала на специальную пружинную кнопку над туалетным столиком. — Ты с ума сошла? Я не собираюсь оставлять тебя одну. А если грабитель где-то неподалеку и мы его только спугнули?.. Грабитель… Такая мысль пришла в голову и Джоанне, но, поверхностно осмотрев вещи, она пришла к выводу, что принципиально все было на месте. И эти разложенные блузки, кружевные нижние юбки… Аккуратно поставленные на туалетный столик забытые Китти алые бальные туфельки, так утомившие мисс Берлингтон вчера на ужине, что пришлось уступить ей пару домашних тапочек с открытой пяткой. Нет, это не было похоже на ограбление — вот нисколько. Джоанна поостереглась говорить об этом вслух, и сделала знак Эдит молчать, когда в каюту распахнулась дверь и вошла уже знакомая им мисс Сэмсон — стюардесса. — Мадам нужна помощь? — осведомилась она, осматривая помещение и не находя ничего принципиально подозрительного в разложенных повсюду вещах. — Да, мисс Сэмсон. Мы хотели бы пригласить инспектора Корнелла. Стюардесса побледнела. Она работала на трансатлантических рейсах уже десятый год и страшно тревожилась, когда пассажиры без обиняков звали полицейских, сопровождавших рейс. — Да, мэм, — стюардесса склонила голову в легком поклоне и удалилась. Эдит посмотрела на подругу потемневшими глазами, в которых застыл вопрос. И Джоанна вдруг похолодела от догадки. Единственный предмет, отсутствующий в разложенных вокруг вещах, — пухленькая папка с документами на завязках из зеленой саржи, с немного вытертыми уголками, предусмотрительно спрятанная подальше. Джоанна Егер могла бы поклясться всем, что ей свято, что человек, хозяйничавший в ее каюте не меньше четверти часа, искал именно ее.***
Томас Эндрюс прикрыл глаза и потер переносицу. Он был измучен почти бессонными последними сутками. Но даже если бы он мог спать, то теперь любая дремота слетела бы: содержимое папки с бумагами, лежащей перед ним, привело его в гнев и смятение. Смерив младшего инженера усталым взглядом, он перевел его на потолок: — Вы хоть понимаете, что вы дали им в руки своей неуместной откровенностью? Марк Мюир молчал, напряженно ожидая, пока у руководителя гарантийной группы закончится вспышка справедливого негодования. — Позволю себе заметить, мистер Эндрюс — то, что информация попала в руки мисс Егер, как вы изволили выразиться, это половина беды, если не четверть. Не вдаваясь в подробности, он поведал Томасу Эндрюсу о Чарли Дэше и всем, что успел узнать — и обоих, как и Джоанну накануне, посетили весьма нехорошие предчувствия: это имя было им прекрасно известно, в том числе и после нескольких громких газетных скандалов. С глубоким разочарованным выдохом Эндрюс взглянул на младшего коллегу. — Мюир, вы не хуже меня знаете, что у нас с вами есть серьезная причина тревожиться. Журналисты — и вы это знаете! — не могут повредить этому кораблю… до прибытия в порт. А вот после… Он поднялся из-за стола, покрытого чертежами, записями, отметками, поверх которых лежала папка, переданная Джоанной. Походил вдоль иллюминаторов и повернулся к посетителям. — У вас есть мое разрешение действовать на благо компании, пока я стараюсь сделать что-то для этого корабля. Но! Мисс Егер получает мою поддержку и заверения в безопасности в обмен на хотя бы некоторую лояльность — по прибытии в Нью-Йорк. Мюир, конечно, был готов и к такому повороту событий. Он кивнул, понимая, что иного выхода – пока! – у мисс Егер нет. Взвесив папку в руке еще раз, Эндрюс ловко завязал узелки-крепления и возвратил ее Мюиру. — Распорядитель рейса будет предупрежден о мисс Егер. Ей отведут одну из пустующих кают по правому борту на столько времени, сколько будет нужно – если потребуется, то вплоть до американского берега. Но вот документы… Он выразительно взглянул на зеленый саржевый корешок. — Необходимо разместить понадёжнее. Мюир собрался с духом. — Я уже думал об этом. Обещаю позаботиться. Если мисс Егер доверит это мне. — Не забудьте, Марк, что сегодня вечером — ваша смена в котельной номер «6». — О, не беспокойтесь, сэр.***
— Мадам? — стюардесса Сэмсон удивленно взглянула на припозднившуюся пассажирку. — Вам что-нибудь нужно? — Да… да, мисс Сэмсон, я разыскиваю свою… знакомую, ее зовут Джоанна Егер, быть может, вы знаете, где ее можно найти? Возможно, что-то случилось, и я бы хотела помочь. Китти смущенно-ласково улыбнулась, вспоминая о том, как изобразить вежливость. — Простите, мадам, я не знаю… Увидев неподдельное огорчение на лице Китти, стюардесса Сэмсон, пригладив выбившуюся прядь надо лбом, доверительно шепнула: — Но знаю, кто может быть в курсе дела.***
— Мисс Эванс? Высокая женщина в темном платье с не по моде пышными рукавами повернулась на зов. — Простите, мы не представлены... — Китти волновалась и торопилась, но старалась держать себя в руках. — Я разыскиваю… Мисс Джоанну Егер. Она быстро оглянулась вокруг, но в такое время на палубе почти никого не было, да и в салоне кроме мисс Эванс сидели за вышиванием лишь две очень пожилые француженки: родственницы последнего президента. Но та не беспокоилась о том, что их разговор кто-то может увидеть или услышать. Жестом она пригласила Китти присесть на софу рядом. — Какое совпадение. Я тоже кое-кого разыскиваю. Если вас зовут Китти Берлингтон… Названная молча кивнула. — … то я вас нашла. — Я хочу знать, что с мисс Егер и не угрожает ли ей что-нибудь в данный момент. — Помимо того, что ее обвиняют в связях с германской разведкой — почти ничего. — Эдит Эванс быстро окинула взглядом салон и, убедившись, что на них вообще никто не обращает внимания, едва размыкая губы, сообщила: — С Джо все в порядке. После разговора с инспектором Корнеллом и каким-то еще полицейским чином, повыше рангом, — я не присутствовала, поэтому не запомнила — она находится под покровительством доктора О’Локлина. О нет, не переживайте, ваша подруга жива, в полном здравии и самое главное, юная мисс, в безопасности. Мисс Эванс сделала акцент на последнем. — Однако она тревожится за вас. Говорит, что своим поручением может доставить вам большие неприятности. Вам это о чем-нибудь говорит? Поскольку мне — нет. Китти побледнела.***
— Будет лучше, если пока вы подержите это у себя. — Джоанна была уверена в своих словах и поступках, как никогда. — Если вы, конечно, согласны. Китти осмотрела папку вновь, прикидывая, в чем ее можно унести, такую тяжелую. Она устало откинулась на неудобном кресле, ноги ныли - совершенно новые туфли, заказанные у самого Лобба, оказались неудачными, или она просто тяжело привыкала к новой форме каблука… — Я буду согласна совершенно на все, если вы уступите мне пару туфель — добраться без потерь до каюты. Боюсь, эти колодки сведут меня с ума… Спустя несколько минут Джоанна не без удовольствия наблюдала блаженство на лице Китти — всего-то лишь нужно было избавить ее от ужасной обуви.***
Китти приподняла край шелковой рубашки, почти на самом дне большого чемодана, - той самой, от Люсиль Дафф Гордон, — и с облегчением убедилась, что папка была на месте. Она вовсе не была уверена, что вообще ее увидит — после того, как Джоанна попросила ее передать документы Эндрюсу. Но тот, хоть и был впечатлен содержимым, порочащим репутацию лучшей верфи на атлантическом побережье, папку Китти вернул. Новости о том, что Джоанну подозревают в шпионаже на Германию, вызывали у нее гомерический хохот — потому что она уже знала, что сведения, содержавшиеся в папке, были гораздо дороже короны какого-то кайзера. И вот теперь она должна была согласиться на то, чтобы передать ее Марку Мюиру. Может ли она быть уверенной, что документы потом попадут обратно в руки Джоанны?.. Но Мюир, кажется, терял терпение. И сейчас ходил взад и вперед вдоль лееров на прогулочной палубе в ожидании Китти. Она появилась спустя некоторое время: со свободными руками, что его обескуражило. Неужели она ему не поверила? Но выражение лица на Китти Берлингтон было совершенно безмятежным — она подготовилась к хорошему спектаклю. — Вы?.. — вопросительно начал Мюир. — Я захватила с собой все, что нужно, — остановила она его, жестом поднимая руку к губам, будто смутившись. — И вы передадите это мне? — Марк не понимал, что именно происходит. Китти пришлось взять его под руку достаточно интимным жестом, чтобы дамы, видевшие сцену из иллюминаторов салона, склонили головы, обсуждая (и осуждая) ее и без того недостойную общества персону. Но Китти было плевать. Приблизив губы к воротнику Марка, она прошептала, что доставит все документы к месту хранения лично, и никто ей в этом не посмеет воспрепятствовать. Иначе она отказывается от всей затеи, грозит поведать об этом капитану или мистеру Исмею — имевшему неосторожность пофлиртовать с ней за ужином. Марк чуть не позволил себе недопустимое — едва не вырвал руку у дамы. Но придушить Китти прямо на палубе было бы слишком рискованно, поэтому следовало сдержаться. Ну что ж, поразмыслил он, раз уж мисс Берлингтон желает принять участие в их маленьком предприятии, то ей следует знать, что компанию ей составит собственной персоной София Сильвестри, которая выполняла копии чертежей нужной палубы и должна была проводить Марка по багажному отделению — к выбранному месту. Не без внутреннего злорадства он точно в том же тоне едва слышным шепотом сообщил об этом Китти. Отступать было поздно, и Китти, плотнее закутавшись в новую серую шерстяную накидку, пошла вслед за Марком к служебному спуску вниз — на Большую Шотландскую дорогу, служебный коридор, соединявший бак и ют судна.***
— О, какое великолепие! «Титаник» — это полный восторг! — восхищалась полная леди в возрасте, приходившаяся теткой нынешнему премьер-министру Британии. Не в последнюю очередь по причине этого родства ее совсем ненадолго допускали на мостик — понаблюдать, как ловко и быстро капитан Смит ведет этот корабль через океан. — Мадам совершенно права, с вашего позволения, — респектабельный джентльмен в коверкотовом котелке и при бриллиантовой булавке поднес руку вверх в почтительном салюте. — Но, боюсь, быстроходностью он уступает кунардерам. Леди нахмурилась, так как не умела возразить — джентльмены в таких вопросах лучше разбирались. Да и не хотелось спорить в такое прекрасное воскресное утро перед пасхальной службой. Она всего лишь проигнорировала нахала. — Отчего вы так полагаете, сэр? — не стерпел рядом какой-то джентльмен средних лет, весьма и весьма задетый словами незнакомца в котелке. — О, простите, если расстроил вас, — поспешил тот принести извинения. — Но «Мавритания» пришла бы к пирсу во вторник днем, ну, или вечером… День мне дорог, сэр, на моих рудниках в день из земли появляется до сотни килограмм в золотом эквиваленте… Представьте, что этого дня — и моих денежек — просто нет. Незнакомец в котелке деланно-раздосадовано развел руками. Его собеседник наконец счел нужным представиться. — Я Исмей. — В ответ на это визави приподнял котелок, оказавшись лысоватым джентльменом, на вид несколько старше пятидесяти. — Простите, сэр, если был неловок. Но мы, простые рабочие люди, время ценим… В петлице “рабочего человека” сверкнула головка булавки, удерживающей платок — великолепно ограненный розовый бриллиант чистейшей воды, стоивший целое состояние. — Смею вас уверить, сэр, что "Титанику" будет чем вас удивить, - свысока заметил Исмей, чрезвычайно задетый этой мимолетной беседой.***
По окончании воскресной торжественной службы Китти постаралась как можно незаметнее улизнуть восвояси: несмотря на теплое приветствие от мисс Эванс и ее спутниц, она по-прежнему ощущала себя неким «анфан террибль» в приличном обществе. Да и за Джоанну она беспокоилась. К счастью, вечерний вояж в глубины гигантского корабля в компании Софии Сильвестри обошелся без серьезных эксцессов — оставшись незамеченными, они довольно ловко добрались до дальнего закутка за почтовым отделением, в самом носу «Титаника»: там был специальный отсек для перевозки правительственных грузов. Там, в почти полной темноте, Китти приподняла подол верхней юбки. В специальном реквизитном кармане, где актриса может спрятать подсказки к роли, сейчас находилась заветная папка. А плотная ткань платья, прихотливо задрапированная, хорошо маскировала уплотнение. Папка, дополнительно перевязанная крепкими лентами, перенесла путешествие вполне достойно — и должна была в таком же виде предстать в Нью-Йорке перед Джоанной. Стараясь не шуметь, Китти как можно заботливее уложила папку в лентах между плотными тюками со сверхважной почтой. София, стоически не испугавшаяся мыши, метнувшейся от них в свете маленького фонаря, указала на стенку почтового офиса, сигнализируя, что пора поторапливаться: скоро здесь будет смена. Воспользовавшись тем, что путь был им известен, наружу они выходили уже без света фонаря. И произвели неизгладимое впечатление на снующих по Большой Шотландской дороге стюардов, кочегаров и пассажиров, выйдя из закрытого служебного коридора практически в самом густонаселенном центре, вместо ближнего к носу, где почти не бывает народу. Но это показалось сущей мелочью по сравнению с тем, что им пришлось выслушать от старшего стюарда заступавшей смены. Он, в ужасе от того, что пассажиры могли забрести в такую глушь, и, главное, что они могли в этой глуши увидеть, едва держал себя в руках, на что Китти, раздраженная не меньше, попыталась было начать препирательства. Но София, поймав за рукав пробегавшего мимо соотечественника, попросила того – на итальянском — проводить их до выхода. Тот, опустив глаза, пробормотал старшему, что мадам с горничной заблудились в поисках турецких бань. И теперь просят помочь им найти дорогу наверх. — Вот как, — протянул он и, махнув рукой, отпустил их восвояси. Стюард-итальянец проводил женщин до выхода и открыл им дверь. — Твоя мадам — отчаянная синьора, раз ходит на свидания в котельную, — ухмыльнулся он на прощание Софии. Та не удостоила его даже взглядом. Неприятная вышла ситуация, так как этого парнишку София видела — он был стюардом третьего класса, со стороны кормы, где располагались каюты для одиноких мужчин-путешественников. Конечно, вероятность встретиться с ним будет очень мала…***
Пасхальная служба окончилась совсем скоро, и после небольшого перерыва желающие остались попеть гимны, Китти себя к желающим не отнесла. Она чувствовала себя неважно, ее немного знобило, не хватало ей только испортить голос простудой, да и пение гимнов с ней в общем никак не соотносилось, поэтому она просто поднялась со скамьи в самом дальнем конце салона и вышла в ту дверь, что вела к трапам – они же роскошно украшенные лестницы. Здесь, как оказалось, ее ждали. Инспектор Корнелл, взяв под козырек, хотя был в штатском, пригласил мисс Берлингтон побеседовать в офисе казначея. Потеряв дар речи, Китти без возражений двинулась за ним. Она, конечно, подозревала, что об их странной вылазке в компании Софии могут доложить, но не слишком ли скоро, и не слишком ли мал их с Софией проступок?.. Или это как-то связано с моралью? Быть может, кто-то из старых мегер?.. Но, помилуйте, уже двадцатый век! Пока она лихорадочно соображала, что именно может стать предметом разговора, инспектор галантно распахнул перед ней дверь в кабинет судового казначея. Смущаясь, она вошла и, увидев здесь же Рекса Райли, сразу же вспылила: — Сэр, могу ли я, наконец, поинтересоваться, по какой причине я здесь? — О, мэм, с вами хочет поговорить другой человек, вовсе не я… Простите за конспирацию. Райли, до того молчавший, заговорил совершенно отличавшимся от прежнего голосом. — Разрешите представиться, мэм. Чиф-инспектор Скотланд-Ярда Джонатан Мэрсден. Китти сглотнула. А она-то себя воображала хорошей актрисой. — К сожалению, мадам, вы и ваша подруга, - он сделал паузу, – мисс Егер, оказались в некоторой степени действующими лицами нашей... небольшой интриги. Вопросов меньше не становилось, Китти до боли сжала руки в замок. — У нас, — инспектор с Корнеллом переглянулись, — есть основания полагать, веские основания, что на корабле путешествует инкогнито довольно известная и, надо сказать, неприятная личность. Среди тех, кто читает газеты он известен как Чарли Дэш. Вы что-то знаете или слышали об этом имени? На этом месте Китти скривилась от омерзения — из всех мерзких писак этот был самым отпетым. И ее имя тоже встречалось среди тех, кого он мешал с грязью в своих статейках. Мэрсден-«Райли» не преминул отметить ее реакцию. — Вижу, что имя вам знакомо. Крайне осторожный, этот подлец направляется в Североамериканские Соединенные Штаты, чтобы затеряться, как мы думаем. Он в розыске у полиции нескольких стран, и ему опасно было появляться на континенте… Поэтому и отправился из Саутгемптона. Но это еще не все, мисс. Этот субъект подозревается в шпионаже. В пользу Германской империи. Китти покачала головой. Она так много слышала про это в последнее время, что и предположить не могла, что все эти панические слухи могут оказаться правдой. Хоть на малую толику. — А при чем здесь я? И Джоанна? — Вы, мисс, в данном случае, просто невинная жертва обстоятельств. А вот Джоанна Егер… Она его опознала. — Как же так? Если он настолько хорошо прячется? Чиф-инспектор усмехнулся. — Мэм, тот, кого мы знаем как Чарли Дэша – её бывший муж. Карл Егер.***
Стакан с прохладной водой из рук инспектора Мэрсдена перекочевал во все еще подрагивающие пальцы пришедшей в себя Китти. — И зачем же, джентльмены, вы так подробно мне об этом рассказываете? Мэрсден пожевал губами и выдержал паузу. — Нам нужна ваша помощь. Все еще с трудом соображая, Китти пригубила воду и удивилась — будто со льдом. — Мы хотим, чтобы вы помогли нам поймать его, мисс Берлингтон. Этот человек преступник, провокатор и, быть может, шпион. Вы окажете нам неоценимую помощь.***
— Потом, — воодушевленно рассказывала Китти, переводя взгляд по очереди с Джоанны на Софию, а потом на Марка и в обратном порядке, - мне пришлось вернуться в каюту и как следует подготовиться. Но тексты на немецком я играю! Она горделиво вскинула голову, и окружающие заулыбались. Солнце за окном клонилось к закату — совсем скоро рожок должен был созывать пассажиров на ужин. — Записка, которую Джоанна припрятала в моей шали, хранила кодовую фразу — и мне пришлось ее заучивать и репетировать, что заняло больше времени, чем я предполагала — такое сложное произношение! Это фраза-пароль. По ней он должен был опознать своего осведомителя, контактное лицо. Чиф-инспектор озвучил её Джоанне, во время разговора о ее разоренной каюте. Китти продолжила: — Итак, я нашла Чарли Дэша в компании Брюса Исмея, вновь на палубе. Кажется, он представился ему кем-то вроде промышленника, и исполнительный директор слушал его весьма и весьма внимательно. Не оставалось ничего другого, только подстроить какую-нибудь случайность — вроде оторвашегося ремешка на туфле. Я говорила едва слышно, но, уверяю вас, он прекрасно расслышал фразу. — Еще бы, — ядовито произнесла Джоанна, все еще не верящая в радость избавления от неприятного попутчика. — Он последовал за мной. Мы некоторое время шли поодаль, но потом он решил меня нагнать, и, когда он схватил меня за локоть, я увидела инспектора Корнелла. «Сэр, — закричал Корнелл, — Сэр, оставьте даму в покое!». Только теперь я поняла, почему тот, кого я знала как Райли, вел себя так. Он хотел понять, как я отреагирую… — Я сообщила инспектору Райли, что положила некую шифрованную записку в складки вашей шали. — Джоанна поморщилась. — Мне очень жаль. Она ожидала, что Китти будет вне себя — шалью она дорожила. Но та оказалась скорее обижена тем, что оказалась за бортом их большой шпионской игры. Все еще задетая за живое, Китти пожала плечами, пытаясь соврать поудачнее: — Мне нет до нее дела. — А вы с Софией прекрасно поладили, дорогая. — Джоанна попробовала перевести тему. — Спасибо. Мистер Мюир сумел достать нам комплект ключей старшей стюардессы. Иначе мы не добрались бы до багажного отсека. — Он весьма любезен, но, я подозреваю, в свою очередь, он взял их не без ведома мистера Эндрюса. Джоанна выглядела счастливой. Китти, справившаяся с самой сложной пока ролью - самой себя — тоже. Пусть будет так. — Слава богу, что все закончилось, — София, кажется, была искренне рада. — Нам пора возвращаться. — Марк слегка пожал Китти руку и поклонился Джоанне. — Я заступаю на смену в восемь вечера. В полночь я сменюсь и заберу ваши документы из почтового трюма, мисс Егер. На прощание Китти странно и как-то слишком долго смотрела на Марка. Затем, видимо, что-то для себя осознав, она кивнула - опять же, скорее себе. Всего вам наилучшего, мистер Мюир. — Бросьте это, — доверительно посоветовала ей Джоанна, наблюдавшая всю сцену со стороны. — Это океан, здесь не ходят по проложенным шоссе. Бросьте унывать и наслаждайтесь свободой. Кстати, где у вас папиросы?***
Вместо эпилога — Вы не пойдете на прогулку после ужина? — Боюсь, сегодня слишком холодно. Да и погода не для наслаждения видами — нет ни луны, ни звезд… Но, пожалуй, стоило бы заглянуть с благодарностью к мистеру Эндрюсу завтра утром. Тихо беседуя, дамы покидали гостиную, накаминные часы под круглым зеркалом показывали половину двенадцатого. Приближалась полночь. Большой корабль в блеске огней скользил над бездной ледяных вод. Заканчивался долгий воскресный день четырнадцатого апреля.