Часть 1
8 августа 2022 г. в 00:55
Их поле брани всегда окрашено в красный.
Багровые реки текут среди алых холмов. Из земли, пропитанной кровью, тянутся, точно колосья, ряды рук с грязными крючковатыми пальцами. Впрочем, какой ещё "урожай" ждать от почвы с подобным удобрением?.. А небо затянуто плотными тёмно-красными облаками, и лишь изредка из-за них выглядывает луна, чтобы ненадолго обагрить этот удушающий, пропитанный запахом железа пейзаж, — луна такая же красная, как и всё в этом мучительно красном мире.
И даже то, что красным быть не должно, в этом кровавом мире приобретает пугающий, ассоциирующийся со смертью оттенок. Копья, усеивающие землю, не серебрятся при лунном свете, а скорее бронзовеют, даже слегка отливают рубиновым. Да и серебристый блеск клинка, который вытягивает в своей руке одна из сражающихся, давно потускнел под пятнами крови и теперь кажется не более чем скромным отражением алого цвета острого рога на лбу мечницы. Сама же она...
Облачённая в красное кимоно мечница не сводит внимательного взгляда глаз-рубинов со своего врага. Пока она в боевой стойке твёрдо стоит на земле, крепко сжимая рукоять своего оружия, её вечный соперник парит высоко над полем их битвы — точно бы он был выше всей этой грязи и смрада Ада. Весь его вид это лишь подтверждает: его фигура, облачённая в синие одежды, его иссиня-белые волосы и белоснежные крылья резко выделяются на мрачном фоне адских глубин... Точнее, могли бы — да вот беда, под алой луной они тоже окрашиваются алым. Думая об этом во время краткой паузы в их битве, мечница, Коннгара, усмехается себе под нос. "Кровавый цвет гораздо больше подходит твоей истинной природе, ангел смерти!" — мысленно комментирует она, окидывая врага взглядом.
При всей своей кажущейся чистоте, ангел смерти — существо из Макая, обители демонов. И, точно бы этого было мало, ангел смерти Сариэль, тот, кому положено восседать подле Бога и святых, всегда спускается сюда — в Ад, к грешникам. Но спускается он с одной целью.
Решить спор с вечным врагом.
Спор, в котором ни одна сторона уже на протяжении многих веков не может одержать верх. И, разумеется, ни одна из них не собирается уступать.
Каждая встреча Сариэль и Коннгары заканчивается битвой. Яростной, неумолимой битвой, в которой ломаются ангельские копья и клинки демона. После их встреч Ад оказывается в ещё большей разрухе, чем ему полагается: реки крови иссыхают, горы и холмы раскалываются надвое, земля испещрена рытвинами, а руки и гнилые кости грешников разбросаны по всему полю сражения. Адские боги никогда не рады подобному исходу, но поделать с природой вещей ничего не могут — лишь назначили ответственного, кому и полагается "встречать" гостя из Макая и выгонять его, пока он не нанёс непоправимый ущерб.
За долгие века на этой "должности" Коннгара настолько срослась с ней всем своим существом, что теперь падший ангел смерти Сариэль — естественный враг не только её как демона, но и лично её.
Именно поэтому каждый раз, едва завидев белеющие на алом небе ангельские крылья, Коннгара тут же выходит навстречу. Именно поэтому ей достаточно одного вида знакомой фигуры, чтобы нанести первый удар. И, разумеется, именно поэтому одного взгляда в это вечно бесстрастное лицо с тусклыми голубыми глазами хватает Коннгаре, чтобы её кровь закипела, а инстинкт уничтожения заработал на пределе.
Однако сегодня с лицом Сариэль что-то не так. Коннгара почувствовала это не сразу — некоторое время его выражение казалось привычно пустым, — но теперь, когда они застыли на противоположных концах развороченного их битвой поля, Коннгара ясно видит её.
Тонкую самоуверенную улыбку на губах Сариэль.
О да, улыбку. Уголки губ едва-едва подняты, но Коннгара слишком долго видела перед собой это лицо без единой эмоции, чтобы теперь сомневаться: Сариэль улыбается.
Для Коннгары это в новинку. Она, в отличие от этого холодного ангела смерти, очень даже эмоциональна, посему на её лице теперь ясно читается недоумение. Видя его, Сариэль приподнимает уголки губ ещё немного выше — теперь в удовлетворении — и впервые за долгое время их разговоров исключительно оружием произносит:
— Внемли мне, адское отродье.
Подобное начало вызывает у Коннгары ироническую усмешку.
— Коли намереваешься насмехаться, не сотрясай понапрасну воздух: не желаю внимать, когда со мной, подчинённой адских богов, так презрительно общается ангел смерти, отвергнутый Господом небесным! — отвечает она, поудобнее перехватывая меч.
Улыбка на губах Сариэль меркнет, уступая место обычному бесстрастному выражению.
— Существа, никогда не соприкасавшиеся с Богом, гораздо презреннее любого падшего ангела, — отвечает он — и тут же прикрывает глаза и, не обращая внимания на хмыканье Коннгары, невозмутимо продолжает: — Но даже так, я желаю похвалить тебя, адское отродье: нельзя не признать, что наши с тобой силы равны.
С этими словами Сариэль открывает глаза и окидывает поле битвы взглядом. Коннгара следует примеру: перед ними двумя — разруха и хаос, кои до их сражения даже самому Аду не снились. А тем временем на них самих — ни царапины. Вся кровь, обагрившая меч Коннгары, все сломанные кости, прибитые копьями к земле, — всё это принадлежит отбывающим своё вечное наказание грешникам. Не ангелу и не демону.
Взгляды Коннгары и Сариэль вновь встречаются. Демон кивает.
— Верно: ни разу кому-либо из нас не удалось одержать в битве верх — да и вряд ли удастся, — подтверждает она, гадая, что у врага на уме.
А Сариэль кивает в ответ и вдруг начинает спускаться к земле, ближе к Коннгаре. Точно бы опускаясь до её уровня...
Коннгара мотает головой и перехватывает меч.
Тем временем Сариэль всё ближе, ближе... Бледная босая нога ступает прямо на сырую, пропитанную кровью землю — впервые во время сошествия ангела в Ад, — а магический посох, не так давно источавший ядовитые колдовские миазмы, опущен, так что атаковать быстро просто нет возможности. Коннгара глядит на соперника в недоумении — а тот, практически беззащитно стоя прямо перед ней, вновь улыбается этой тонкой улыбкой и заявляет:
— Раз уж мы это понимаем, почему бы нам тогда не решить наш вечный спор иным способом?
Коннгара, по-прежнему не опуская меч, недоумённо моргает.
— Иным способом? — переспрашивает она.
Сариэль кивает. Раскинув руки, он предлагает:
— Как насчёт... вверить нашу судьбу пешке?
От удивления Коннгара едва не роняет меч.
— Ангел смерти, ты безумен? — бормочет она, пытаясь осмыслить услышанное.
Однако Сариэль ничуть не смущён. Спокойно прикрыв глаза, он объясняет:
— С тех пор, как я осознал, что силой нам друг друга никогда не одолеть, я долго, долго думал. Наш спор вечен, он длится практически с начала времён и может продолжаться до бесконечности... а может и завершиться. Например, — Сариэль открывает глаза, — если мы заключим пари. Устроим вместо очередной кровавой битвы игру. Скажем, — уголки губ приподнимаются чуть выше, — предоставим оценку нашей силы смертному.
С каждым новым словом Сариэль растерянность Коннгары растёт всё больше. Когда же звучит предложение вмешать в их спор, спор демона и ангела, смертного, спокойствие окончательно оставляет Коннгару. Она порывисто опускает меч и, взмахнув рукой, в негодовании восклицает:
— О, теперь я не сомневаюсь: ты и правда безумен! И каким образом, скажи на милость, ничтожный смертный может решить спор высших существ вроде нас? Принеся свою жизнь в жертву?
Уверившись, что этот разговор — всего лишь очередной трюк лживого падшего ангела, Коннгара вновь встаёт в боевую стойку и готовится к новой атаке. Сариэль окидывает её равнодушным взглядом и качает головой... а затем вновь поднимает руку с посохом. Коннгара отклоняет корпус назад, уже собираясь мечом рассечь новый магический залп, прежде чем тот обратится копьём...
Однако вместо атаки Сариэль взмахивает рукой, и сбоку от него материализуется большое круглое зеркало. Первые пару мгновений оно отражает лишь растерянную алую Коннгару в жутком алом мире.
А затем картина меняется, и Коннгара в изумлении распахивает глаза.
— Это... — срывается с её губ прежде мысли, на что Сариэль кивает и подтверждает:
— Храм Хакурей. Я предлагаю вверить нашу судьбу не кому-то, а жрице. Если всё пройдёт так, как задумано, это докажет, что тот, кто выиграл спор, более угоден богам, а проигравший должен отступить.
Коннгара окидывает изображение в зеркале недоверчивым взглядом. Древний храм, перенесённый за барьер, защищающий иллюзорный мир от мира неверия, стоит, как новый, а ничего не подозревающая юная жрица в красном спокойно подметает дорожку перед ним... И не скажешь, что эта мирная, типичная картина может как-то помочь в вековом споре двух кровных врагов.
Коннгара переводит вопросительный взгляд на Сариэль.
— И в чём именно состоит твоя задумка, ангел смерти? — спрашивает она.
Непроницаемая маска ангела даёт трещину. Тонкие, бледные губы растягиваются в улыбке — а в глазах пугающее спокойствие, когда он, ударяя посохом по зеркалу и разбивая его на множество осколков, невозмутимо объявляет:
— Мы с тобой, демон, разрушим это главное святилище края иллюзий, оставив жрице на месте намёки на то, кто за этим стоит. До кого из нас она доберётся, сочтя преступником, — тому и быть проигравшим в нашем с тобой вечном споре!
Ибо так решили существа выше нас.