Через стеснения и секс-шоп

— Яку-сан, здравствуйте! — громогласно прокричал Хайба, оповещая о своём приходе. Яку как уже неделю не появляется на тренировках, говорил, что быстро выздоровеет, и ничего не уточнял. Он будто специально тренировки пропускал. Не знал бы его хорошо Хайба, то так и подумал. Всё-таки он соскучился по своему любимому семпаю. Да и не виделись они довольно долго. Он просто купил таблетки от кашля, жаропонижающее, травяной отвар, так как не знал, чем мучается в одиночестве Мориске, а отвечать на звонки тот не собирался, так что положил пакет на тумбочку и оглянулся в поисках парня. От его двери он уже давно как сделал дубликат. И к тому же семпай ему ничего не сказал, наверное, по большей мере из-за того, что они уже полгода вместе. В коридоре так же темно, как и на улице. Вдруг в голову влетает мысль, что его парню настолько плохо, что тот не вставал целый день с постели. В грудь прилетает укол совести и собственного ничтожества. Какой же он неблагодарный, раз за неделю не мог проведать Мориске. Парень хватается за переносицу, думая, что не достоин такого прекрасного парня, как Яку. Тот ему всегда помогал, а он… Трясёт головой из стороны в сторону, лишь бы смахнуть надоевшие мысли и видит, что у двери, которая ведёт в спальню, была светлая полоска от щели. Она словно приглашала его зайти без промедления. И Хайба, конечно же, вошёл. — Яку-сан, почему свет выклю… Его взору открылась невиданная картина. Яку сидел на кровати, сидя на коленях и раздвинув ноги в стороны, руки его упирались о матрас, а взгляд падал на простыни. — Привет, — тихо, почти шёпотом, сказал Мориске, глядя на своего парня. Влажные локоны упали ему на лоб, закрывая немного взор прищуренных глаз. Хайба уж было подумал, что ему совсем плохо, пока не наткнулся на свою красную футболку с одиннадцатым номером. Свечи были тем единственным, что освещало комнату и давало понять, что это всё-таки ему не почудилось. Парень хлопает глазами в полном недоумении, что сейчас происходит, и размыкает губы в немом вопросе. Он просто стоял у порога и ждал, когда видение закончиться. — Я так и знал, — с улыбкой хмыкнул Яку и мгновенно встал с кровати, лишь одним шагом приблизившись с Хайбе. — Лёва, идём, — всё шептал он и взял его за руку. Но Хайба не хотел никуда идти, он воспользовался открытостью Яку и взял его в свои объятья, с жаром в душе ощущая тепло светловолосого чуда. Стоило только приблизиться к влажным губам, как не свершившийся поцелуй резко останавливают ладонью. — Нет. — Что значит «нет»? — уставился на юношу Лев, пронзая раздевающим взглядом. Он проходился им по всему телу Мориске, и как раз заметил на тоненьких ножках чёрные чулки и что-то наподобие ремешков красного цвета чуть выше тёмной кромки на бёдрах. — Эм-м… Что это? — Потом узнаешь. А сейчас, — указал он на стул, что тихонько себе затаился в глубине комнаты, — садись, — голос чуть потвердел, выдавая приказные нотки. Хайба послушно сел на стул и сразу же притянул к себе своё маленькое сокровище, но тот сглотнул, не поддаваясь на провокации Льва, и отстранился, ища что-то в тумбочке. Он недолго провозился, ведь надо было всего-то достать две пары наручников. Парень только и мог, что таращиться на тело своего семпая. Он впервые надел его футболку, и это как-то начало неизвестным образом заводить. Упёрся в ровные голени и красивые коленки вожделенным взором и не намеревался делать вид, что смущается, хотя, на самом деле, он весь дрожит от нетерпения. Хайба лишь мечтает прикрыть своего парня одеялом или пледом, чтобы он не мучил своим откровенным видом. В тот момент, когда Яку наклоняется над тумбочкой, он видит, как чёрная резинка обхватила смуглую ножку, а ремешок скользнул чуть вверх, пытаясь остаться незамеченным. Приходит время, когда Яку, стоя прямо перед Львом, покачал наручниками, как бы спрашивая разрешения. Хайба кивает, испытывая дрожь, и слушается приказаниям юноши, что прошёлся до спинки стула и скрепил за ней запястья партнёра. Сзади был слышен щелчок, этого было достаточно, чтобы мелко вздрогнуть. Потом Мориске опустился у длинных ног, провёл от коленки до щиколотки ладошкой и сцепил их тоже окольцевавшими его наручниками. Железный ключик клацнул, и исходящий от света свечей блик приковал внимание. Юноша кинул два ключа на простынь, намекая, что до постели им ещё далеко. — Я, конечно, понимаю, но, любимый мой, с тобой всё в порядке? У тебя нет жара? — с какого бы ракурса не посмотри, но выглядел Хайба, интересуясь по поводу здоровья своего парня во время прелюдии, комично. Мориске не ответил, в душе он умилялся заботой Хайбы. Но сейчас категорически не время. — Лёва, ты дурак. Расслабься, — изо всех сил держался Яку, продолжая играть ту роль, которую хотел испытать на себе, находясь рядом с Хайбой в интимной обстановке. Он знал, как смотрится со стороны, а этот дебил его в упор не видит. После последнего слова он меняется в лице и надавливает на грудину, заставляя сильнее упереться оппонента к спинке. Мориске садиться на пах Лёвы, медленно закидывая ноги по бокам и давая понять, что тому не выбраться. — Сиди смирно, — наклоняется и шепчет на ухо. Семпай, воспользовавшись моментом, проводит языком по раковине и прикусывает хрящик, напоследок целуя. Лев среагировал на этот жест как нельзя положительно — закинул голову назад и открыл нараспашку веки. Затем Яку опустился ниже и взял в рот мочку, пытал её острыми зубками, постоянными облизываниями, а в конце раздался до невозможности запретный звук. Парень начал посасывать мочку и отпустил её только тогда, когда Лев громко сглотнул вязкую слюну. Мориске опустился ещё ниже и широко лизнул бледную чувствительную кожу шеи. Также занялся покрывать её лёгкими поцелуями, от чего в голове не появлялось в дальнейшем нежных движений. Парень сомкнул зубки возле уха, всё ещё напоминая о себе, и сам еле слышно замурчал. В итоге Хайба остался с краснеющей отметиной, а Яку принялся ласкать выпирающий кадык, который то поднимался, то опускался под воздействием движений губ Мориске. И только сейчас Лев понял, как сильно хочет сдёрнуть с него футболку, на которой чёрными цифрами были изображены две однёрки. Он потянулся к ней, но наручники впились в запястья. Наверное, завтра синяки останутся. Как будет объясняться за синие кольца на руках, он не думает. Внутри бушует стремление побыстрей проникнуть под футболку и прочувствовать тело единственного на свете лучика света, который властно восседал на его пахе. Яку мучительно медленно снимал со своего мужчины водолазку и бросил её куда-то на пол. Обладателю было чисто всё равно на одежду, он был занят юношей с песочным оттенком волос, локоны которых и не ведали о расчёске, в отличие от Хайбы. Стало по-особенному не по себе, когда юноша прильнул всем телом к оголённому торсу, и Лев прочувствовал под красным клочком ткани узелки и надёжные крепления. Воображение не заставило себя ждать, представляя, как его солнышко надевает всё это убранство на себя и старается над каждой завязкой. Теперь он требовал, чтобы с него сняли железные препятствия. — Почему ты не закрыл мне рот? — низкий тон прошёлся по комнате, от чего Мориске не удержался ответить. — Мне нравятся твои губы, — Яку расслабился, примыкая к телу партнёра, и положил подбородок на острую ключицу. Он провёл большим пальцем по нижней губе, оттягивая, а затем добрался до верхней. Тот попутно открывал рот, давая право власти, но при этом смотрел так, что Яку отказывался вести, он желал только того, чтобы его любимый Лёва взял его. Нет, ещё слишком рано. Он же тоже хочет поиграться. Лишь бы не поддаваться слабости. Мориске напряг ноги, закрепляя пятки на ножках стула и приковываясь к сверкающему взгляду своего ненаглядного. Ничего ему не мешало, так что он просто прильнул к бескровным губам, которые отдали своё влияние на потеху Яку. Юноша старался делать Хайбе как можно приятней, но всё ещё понимал, что он лучше целуется, и ему не превзойти Льва. Когда у них разговор дошёл до откровенностей, то Лев серьёзно на него посмотрел, уверяя, что он самый лучший и исключительно его поцелуи хочет чувствовать на теле. Мориске ещё тогда покраснел весь до ушей, а сейчас приходится терпеть, чтобы не сорваться. Он двигался хаотично, находя всё новый угол для получения и собственного, и чужого удовольствия. Как бы не стремился улучшить собственные навыки, он ощущал некое не дополнение. Вытащил язык и проник им в горячий рот Хайбы, тот всё ещё не двигался, и вобрал его губы, съедая полностью и не позволяя на движение. Но… Яку уже трясся, лишь бы кто-то хоть что-то сделал. Он терялся, всё-таки делает такое впервые и ему непонятно, что же надо изменить. Вроде всё в порядке: он чувствует промежностью пульсирующую твёрдость, как грудь под ним то поднималась, то опускалась, как кончики пальцев обрамляли круглые плечи центрального блокирующего, как бледные губы отдавались ему, как их шумное переменное дыхание заполняло комнату, особенно эти вожделенные глотки, как бархатное звучание от всё новых прикосновений любящих губ беспрерывно то и дело оглушало. Вроде, Мориске добился своего, но чего-то ужасно не хватало. И вдруг, когда он оторвался от сладостного прикосновения, его втянули в другой поцелуй. Именно его так долго ждал Мориске. И получил. Хайба на удивление очень чуткий, эта та черта, которая привлекает Яку. Сейчас Лев сам облизнул его нижнюю губу, мягко оттянул, и поэтому парень наконец ощутил спокойствие. Он медленно выпустил воздух из лёгких и мгновенно пришёл в себя. Пришло время показать, что находится под футболкой. Мориске берётся за края, но так и сидит в этом положении из-за кое-кого. — Нет! — крикнул, останавливая безумно растерянным выражением. — Почему? — он жаждал побыстрей показаться при своём парне во всей красе и оголиться. Он жалобно шмыгнул, опуская голову. — Не в том смысле, — старался ретироваться Хайба. — Я хочу сам… снять её. Внутри бесповоротно разлилась тёплая жидкость. Мориске принялся не на шутку распалять Лёву. Яку то и дело небрежно касался покрасневших сосков, тёрся всем телом о накаченный торс оппонента, покрывал мимолётными поцелуями каждую выемку и впадинку на животе, обводил ноготочками твёрдые кубики, задевая пупок, опалял горячим воздухом белую кожу. Вот бы он знал, как Лев там мучается на стуле. Горло давно уже стало сухим, но он продолжал делать нескончаемые глотки, погружаясь в ласки любимого. Именно на том месте, где расположились упругие ягодицы, начало сжиматься. Так ещё Яку умудрялся двигаться на нём, он, не осознавая, тёрся на внушительном бугорке, почти не вдаваясь в подробности, как же парню не терпится потрогать его. Он снова тянется, но не получает желаемого результата. Наручники вновь звякают, а неизвестный порыв через силу воздерживается быстро дышать, ведь звуки сейчас наиболее эффективный способ вывернуть наружу слабости. Всё-таки будет слишком громко. Яку немного спускается и пальчиками оттягивает резинку трусов, так как штаны чуть сползли. Он спускает их до икр, а трусы остаются нетронутыми, что ненадолго. Когда же юноша вытаскивает член, то Хайба гортанно стонет, закусывая губу. Член немного влажный, а розовая головка стала блестящей из-за выделившейся спермы. Яку лизнул уретру — и снова стон. Обхватил ствол ладошкой, совсем невинно думая: «Русские размеры», и открыл ротик пошире. Он долго учился минету, что Льву лучше бы не знать, но он потратил, блин, целую чёртову неделю, чтобы подготовиться! Пока собрался с мыслями, пока вынес идею, пока покупал всё необходимое, кстати, за день, проведённый в секс-шопе, успел там освоиться, пока тренировался глубоко заглатывать… Если бы появился на тренировке во время своего учебного процесса, снял бы сам штаны с Хайбы в раздевалке и проверил, удалось ли, даже если бы кто-то смотрел. Вот так ему было плохо. Яку лишь хочется раскрыть себя с другой стороны, заставить влюбиться больше. Они перестали подолгу гулять за ручку, смотреть друг на друга, разговаривать. Конфетно-букетный период у них был в самом разгаре, но тренировки увеличились по времени, а с этим и уменьшилась возможность проводить вместе дни и ночи напролёт. У них был однажды секс во время этого периода, и не один раз. А почему бы и нет? Мориске внушил себе, что необходимо добавить в него чего-то иного, резкости, что ли. И юноша продолжает думать, что без этого никак. Да и Лев во время интима терпел узкость Яку и входил медленно, пересиливая себя. Яку обидно, что он не в состоянии дать того, без чего не может любимый. Вот и решил порадовать его. Теперь у Яку имеется скидочная карта в секс-шопе. Хотя бы что-то хорошее. Он взял головку в рот, даже не подготавливая орган, ведь и так за мучительное время, проведённое в компании Мориске, не только член затвердеть сможет. Яку круговыми движениями слизал выделившуюся смазку и покрыл его слюной. Пока Хайба давился сухим воздухом, неосознанно вырываясь, он засунул головку внутрь и, не делая остановок, чтобы набрать побольше кислорода, заглатывал сантиметр за сантиметром до того момента, когда носом не упёрся в светлые волосики. Стоило твёрдой головке упереться в горло, как Хайба издал придушенный стон. Раньше Мориске не позволял себе самому доставлять удовольствие Лёве, но, наверное, пришло время кое-что поменять. Он, может, чересчур переживает по поводу нехватки сексуальности. Как говорится, что есть, то есть. Приходится делать что угодно, лишь бы не потерять интерес в Лёвиных глазах. Уж утратить его стало бы для него намного хуже, чем конец света. Всё-таки когда-то он признался ему, что любит, на что тот ответил взаимностью. Не зря ли? Яку принялся двигаться, вбирать и отпускать широкий член, водить взад-вперёд, глотать, плотней смачивать слюной. Пальчики лежали возле и ласкали кончиками яички. Видел бы он, как задыхается Хайба, разумел, что лишь его ласк он хочет. Яку как будто пытался отстраниться от мира, будто отказывался верить в то, что происходит перед глазами. Он не понимал, нравится ли такое Лёве, не слышит абсолютно ничего, даже собственные вздохи. Не замечает, как пошлое хлюпанье вокруг рта становится громче, как Хайба дёргает звеньями наручников. Распереживался больно. Крошечные слёзки застилают глаза, и от этого он отстраняется. «Чем я занимаюсь? Разве это нормально?» Ноги немеют, сидеть на полу неудобно. И только когда парень был готов к разрядке, Хайба вытащил член из манящего рта и излился на живот. Мориске пришёл в себя, он наконец услышал томные придыхания спереди и вопросительно воззрился на Льва. Грудь его безостановочно вздымалась, а на живот вытекала белёсая вязкая жидкость. — Зачем? — пролепетал Яку, признавая, что у него не получилось ублажить своего мужчину. — Ты… ты… — не мог сосредоточиться Хайба. — Ты с ума сошёл? Как бы ты проглотил? — он, в отличие от Мориске, ничего не стеснялся. — Я… — опустил голову, теряя весь энтузиазм. — Я выгляжу жалко. Прости меня… — Что? — нахмурил брови парень. — Ты это о чём? Жалко? Ты самый лучший, Яку-сан! Хватит так говорить. И прощать я тебя не собираюсь, не за что. Поверить не могу… Ты об этом беспокоился? Что ты меня не устраиваешь? — тараторил он. — Да… — поводил пальчиком по полу, боясь поднять взгляд. — Брось, — на полном серьёзе кинул Хайба. — Ты разве не видел, как я здесь весь извёлся? — Я не… — Ты мне нравишься. Я тебя люблю. Чего тебе ещё надо? — с улыбкой на лице прокричал парень, выбиваясь из наручников, которые даже под пятиминутными усилиями не поддавались во время минета. — Мне надо… Мне нужен ты, — блестящие от недавних слезинок глаза могли полностью поглотить сознание Хайбы. «И как можно быть таким чудесным?» — думал он. Яку, чуток пошатываясь, встал с пола и дотянулся до ключиков, освобождая руки и ноги парня. Сложно было стоять, его клонило из стороны в сторону. Самым ужасным было бы сейчас бессильно грохнуться. Но, по правде, этого-то и добивался Яку. Спрятать бы своё жалкое лицо, чтобы Лёва не видел… Не успел он и шагу назад сделать, как кто-то быстро прошёлся по его ягодицам и промурчал над ухом. Его толкнули к изножью кровати и повалили. — Ох, — и теперь он внутренне радовался, что у него есть такой хороший парень, как Лев. Но Яку всё равно упирался — считал, что уже поздно что-то менять, и его ничтожество помешает Хайбе любить его. И опять его мысли заткнули, но на этот раз поцелуем. Центральный блокирующий вытер сперму одеялом и сосредоточился на любимом. Яку чувствовал спиной мягкий матрас, он утонул в нём под весом оппонента, руки то и дело искали, за что бы ухватиться. В итоге он лишь рыскал по простыни, неосознанно утопая в Лёве. Тот зафиксировал ноги с целью того, чтобы Мориске даже не задумывался о побеге и дать отдохнуть, не давя. «Какой же он заботливый» Тем временем Хайба вовлекал его во всё новые и новые ощущения. Каждый его поцелуй представлялся чем-то неповторимым, тем, что другой человек дать не в состоянии. Угол губ, сила нажима, милая выемка, которая нравилась ему. Эти губы были созданы специально для Мориске. В тот раз он отстранялся, не думал о возможности исправить свои оплошности, а теперь он чувствует перед собой свою цель. Превосходящее тело не то чтобы нависало, а будто боялось надавить сильнее. Мориске вдыхал воздуха столько, сколько мог, ведь Лев, когда заведётся, способен и не на такое. Напоследок он прикусил нижнюю губу юноши и поднялся выше. Не удалось возмутиться, как парень ухватился за подол некомовской футболки и оттянул наверх, снимая. Он не обратил внимание, куда кинул её, ибо безмолвно открыл рот и уставился на своё маленькое чудо, распластавшееся на постели и сжавшее ноги вместе под непередаваемо привлекательным изгибом коленок. Он всё время, которое провёл на стуле, грезил снять свою футболку, затягивая десятки секунд проходящих по любимому телу мурашек. Они особенно видны при солнце, но свечи оттенили кое-что и получше. Красное эротическое бельё с чёрными чулками в сеточку выглядели на Мориске охренительно. Тонкие бёдра, рельефные икры, девственные коленки, которых он боялся задеть, словно если коснуться их, те бесповоротно треснут. А что было выше, так никаких слов не хватит, чтобы передать всё испытываемое им изумление. И он ещё позволяет думать, что не привлекает Льва? Серьёзно? Такого не может быть в принципе. Ремешки соединялись по бокам, наверное, дабы сексуальный партнёр не возился подолгу и вкусил чего-то поистине прекрасного как можно скорей. Зелёные радужки рыскали по телу, руки сами потянулись к полоске, соединяющей рёбра с пупком, и задели, от чего раздалось удивительное смешение мычания и шлепка о кожу. Мориске стремился больше закрыться. Как же стыдно… И ради этого он потратил все семь дней, чтобы потом брыкаться и не встречаться взглядами с Лёвой? Накрыл ладонями лицо, скрючиваясь, заставляя этим Хайбу войти в недоумение. — Ты чего? — ласково прошептал на ушко любимый. Но тот молчал. Хайба ловкими, всего двумя движениями, выпрямил чужие ножки и вытянул руки над головой Яку. Он, в конце концов, взглянул на парня. Лев одарил его живой властностью и бесконечной мягкостью, вселяя небывалое доверие. — Не отворачивайся, — легонько касался влажных губ Лев. — Я хочу видеть тебя всего. Позволь мне всё снять с тебя. Ты не представляешь, какой ты классный. Спасибо, что ты тогда подошёл ко мне. Я бы не решился признаться. Да, семпай? — они оба покраснели, выдавая настоящие ощущения. — Только для начала пообещайте, что будете смотреть на меня. Мориске метался с места на место, но не находил содействия со стороны. В него буквально вперились взглядом, широкая кисть партнёра удерживала его хотение прервать зрительный контакт. — Хорошо. Ничего больше и не надо было Льву, чтобы невообразимо долго отстёгивать ремешок за ремешком. Цзынь — открылась грудь, цзынь — полоски рёбер выпирали изнутри, цзынь — мурашки на впалом животике, цзынь — заманчивая выемка пупка, цзынь — дорожка, ведущая к резинке трусов. Он аккуратно приподнял Мориске, удерживая его за дрожащую спину, а вторая рука переложила ярко-красное убранство на другую часть постели, перед тем, как последние полоски, соединяющиеся внутри бёдер, не выпустили Яку. Схватил свой любимый лучик солнца и бережно уложил на прежнее место. — Ты прекрасен, — продолжал тихо говорить Хайба, вынуждая оппонента расслабиться. Он очень хотел, чтобы Яку получал то же удовольствие, что и он сам при виде Мориске в чулочках. Хайба думал, что сам не устраивает его в полной мере, поэтому Мориске называл шпалой и махал руками от злости на тренировках. А оказывается, Яку был в себе не уверен. Как же всё запутанно. На самом деле, Мориске просто тащился от вида голого Хайбы. Твёрдые рельефные мышцы на безукоризненном прессе, груди, округлых плечах, бёдрах, а про задницу он вообще молчит. Выемка у ключиц всегда принуждала впасть в неё и с болью укусить, помечая Льва. Ведь на него же столько девушек смотрит… Обидно. Мориске не может раскрепоститься по первому требованию Лёвы, мозг противоречит с телом. Была бы возможность, он бы не медля изогнулся и раздвинул ноги. Парень тем временем исполнял завет юноши, то есть припал к ключицам и принялся выцеловывать его, награждая за терпение несколькими засосами. Он обводил языком каждую оставленную им метку, Мориске впадал в экстаз, познавая как прекрасно, когда по мокрому месту выдыхают горячий пар. После признания они занимались прелюдией всего ничего, но он уже будто знает все эрогенные зоны своего Яку. Пока семпай закидывал голову, чтобы Хайбе было легче проникать глубже, Лев на этом не собирался зацикливаться. Он гладил своими длинными мужскими руками те места, что скрывали чулки. Обводил малые выпуклости и иногда позволял себе надавливать на ляжку и другие интересные места. Но до сокровенного он так и не дошёл, но уже мастерски отстегнул верёвки, соединяющие трусы с чёрной кружевной кромкой. Под томные вдохи и выдохи Мориске Лев, нарочно смущая бесстыжим взглядом, мозолистыми кончиками пальцев прошёлся по всей длине ровных ног, унося с собой ненужный клочок ткани, удерживающий стояк своего семпая. Стоило проделать это, как Яку снова залился краской. Хайба всё дольше держался, чтобы что-нибудь сказать, видя прикусывающего губу Мориске, но молчал, пересиливая себя. Он погладил член любимого по всей длине и надавил на головку. Старший больше не в состоянии терпеть. Он, разжимая пальцы, терзавшие простыни, издал нетерпеливый стон. — Пожалуйста, не тяни больше… — с придыханием сам улавливал смысл сказанного. — Я не могу… А-ах, — Хайба лизнул его губы, властно проникая внутрь и обследуя горячий ротик изнутри. Шершавый язык дотронулся до нёба, припадая к нему, от чего юноша глубже вжался в матрас. Лев и не думал отпускать своё единственное сокровище, и потому дал тому прийти в себя. Всё же отпустил, и Яку продолжил: — презервативы со смазкой лежат под подушкой, — куда его вообще занесло, он не знал. Рядом с Лёвой буквально всё идёт не по плану. Тот быстренько покопался под подушкой и бросил два непримечательных предмета на одеяло. Хайба про себя спросил Яку: «Готов?», на что тот с сомнением ответил: «Возможно». Но Льва кое-что не оставляло, и он решил сказать вслух: — Но я ещё хочу сделать… Молчание рядом с ним убивало. — Что сделать?.. То, что Яку всё ещё был в манящих чулках, отвлекало Льва. Он не в курсе, устроит ли ему такое Мориске во второй раз, а попробовать всё же стоит. Он подцепляет чёрное кружево зубами на худом бедре левой ноги и чудовищно долго ведёт к изножью с целью дотронуться губами аж до большого пальца. На ноге появляется розовая полоса, несмотря на то, что смуглый оттенок кожи не может затмить подаренное Лёвой. Минута тратится, лишь с целью осознать, как же он будет приходить на тренировки с такой-то отметиной. Но Хайба сразу появляется у него перед лицом, показывая между зубами тоненький чёрный чулочек, и кидает так, чтобы Яку отчётливо видел его. Потом резко лег на страдающего каждую секунду семпая и ногтем царапнул правый чулок. Стрелки было не избежать. Теперь Яку Мориске можно было сравнить со шлюхой. Весь голый и покрытый розовым румянцем, вжатый в кровать, стонущий под накаченным телом красивого мужчины, с растрёпанными волосами, мокрыми искусанными губами, несчитанными засосами у шеи и ключиц, и не только, с одной голой ногой, потому что на другой через тёмный капрон просвечивается светлая полоска. Замечательно. Юноша согнулся в колене и нащупал вены на предплечье Хайбы. Только таким рукам возможно довериться. Другие из его окружения были смешными, ни о чём не думающими, но Лёва — серьёзным и милым, как сейчас. Ну, почти. М-да, вот о чём надо думать во время секса. Мориске проследил за рукой Хайбы и закусил губу так сильно, что стали виднеться капелька крови. Лёва отложил тюбик и слизнул её, одаривая похотливым причмокиванием. Где-то внизу щёлкнула крышка лубриканта, и парень выдавил совсем немного. Уже самостоятельно раздвинул смуглые ножки Мориске, просунул между двумя половинками кисть, как дотронулся до железного… О боги. У Хайбы сию же минуту отключился мозг, представляя, как же сложно было семпаю специально для него готовиться. Нет, не может быть. Чем он заслужил такое счастье? Теперь у Лёвы снесло крышу. Он из последних сил только не вытворил с податливым телом все кадры, помногу раз повторяющиеся в голове. Хайба не заметил плаг даже тогда, когда снял с него трусы. Он надёжно прятался под упругими ягодицами. Лев, как бы это ни странно звучало, достаточно знал о той запретной сексуальной практике, к которой прибегают немногие пары. И вместе с этим был осведомлён, как больно привыкать к плагу и свободно передвигаться, когда он находится внутри. Странно, что Яку так легко проворачивал всякие пошлости на стуле, ведь для начала надо было потренироваться… Так, мозг скоро взорвётся, лучше не думать и не представлять, а то Лёва готов уже впиться в мягкую плоть зубами, крича всему миру, что Яку Мориске принадлежит лишь ему одному. Надо потерпеть, но по собственному стояку не верится, что он исполнит этот завет. Хайба схватился за кристалл плага и чуть потянул — тот не сдвинулся с места, а Мориске сжал проход. Парень не отпускал кристалл и просто-напросто работал пальцами, чтобы анус хоть на капельку осознал, что в него скоро проберётся что-то нечто иное. Видно было, как Мориске немного устал, но не подавал виду. С другой стороны, он чувствовал абсолютно всё и даже то, что температура повышалась, как складки постельного белья у него за спиной сминались. А то, что Лёва вытворял у него внизу, раскрывало всю его чувствительность. Помнилось, юноша много времени потратил для того, чтобы передвигаться с плагом, он за всю жизнь столько не падал, как за три дня упорных «тренировок». Внутри зудело, не хватало растяжки, мышцы не позволяли держать игрушку, чисто физически было невозможно есть сидя, но все труды окупились, и он не замечал неудобства, пока Лёва до него не добрался. Будто впервые ощутил тяжёлый груз в теле, который не даёт выгнуться. Хайба нагло прокрутил в пальцах кристалл, и юноша не удержался от очередного звучного стона. Парень сделал целый оборот в триста шестьдесят градусов и обратно. Внутри пульсировало, набухало, скоро железо прожжёт плоть… На лбу выдавалась испарина, плечи болели из-за безостановочного напряга. Это вам не волейбольный матч. Лев туго переставлял игрушку, часто меняя градус, словно не слышал жалобные всхлипы семпая. Крепче ухватился за плаг и медленно утянул с собой вниз, анус всё больше растягивался, не поддаваясь на провокации извне. Он снова повторил, но сейчас уже до половины. Было бы у него терпение, он бы долго ещё игрался, но крышу благополучно снёс его лучик солнца, и теперь не было, куда деться. Натужно вытянул плаг. А затем послышался самый пошляцкий звук, который ему удавалось запечатлеть в жизни. Хлюпанье оказалось настолько громким, что это могло полностью отстранить Льва от реальности. Металл и вправду нагрелся до очень высокой температуры, а какой же семпай сейчас будет обжигающим… По головке текла смазка, он с трудом вспомнил про лежащий вблизи презерватив и с характерным хлопком надел на себя. Хайба выдавил ещё смазки на член и приставил к красной точечке. Он не проверяя ни растянутость Мориске, ни примерный максимум входа, вошёл в него до упора. Не догадываясь в полной мере, как же там жарко, опёрся локтями по обе стороны от лица Яку и обдал его влажным дыханием. Наконец, перед глазами проявилась нормальная картинка, и блокирующий задвигался. Первый толчок был таким грубым и уверенным, как и движения Мориске в начале представления. Лев без промедления нашёл нужный темп и угол направления. Всё-таки не первый раз, можно насладиться по полной программе. Как и ожидалось (но не для Яку), головка уткнулась в простату, но Хайба не вышел, а скользко проводил по ней, доставляя и своей уретре удовольствие. Анус по-настоящему набух, пульсировал, и Лёва не отставал от юноши. Выпирающие венки на члене хорошо ощущались, и Мориске ничего не мог с этим поделать, как и со своей податливостью. Хайба жёстко упирался в него и каждый раз прикасался к простате. «Так быстро…» — плыл Яку. А Лёва всё настойчивее продолжал двигаться, рывками освобождая путь. Чувствуя, как набухшие стенки вбирают его, он создавал большее трение. По комнате везде шныряли шлепки, хлопки, жалобные и довольствующиеся стоны, и, конечно, скрип кровати. Хайба схватил Мориске под бёдра и положил худые коленки себе на плечи — так легче проталкиваться в самую глубь. Член Яку болезненно набух и без посторонней помощи излился на впалый живот, глаза закатились, а семпай окончательно обессилел. Вместе с этим анус его протестовал насчёт Хайбы, и тот, не вытерпев, последний раз толкнулся и со стоном излился в презерватив. Резинка чуть не лопнула. Парень как только мог, удерживался на предплечьях, хотя они давно уже проложили путь юноше к глубокой яме скрипучего матраса. Он не так сильно ослабел, как Мориске, но всё-таки рухнул на усталого юношу отдышаться. Хайба зарылся где-то ему в шею и принялся мелко покрывать её поцелуями. — Щекотно, — с блаженной улыбкой на лице проворковал Яку, поворачиваясь к нему головой. — Я совсем чуть-чуть, — не отставал он. — Я знаю твоё «совсем чуть-чуть», — и всмотрелся в зелёные глаза. Хайба вдруг встал с него и пошёл куда-то. Яку не понимал, что происходит, но прямо впереди он задувал свечки, на которых ещё не расплавился воск. — Ты куда? — И вновь на него приземлилось тяжёлое, но любимое тело. — Куда угодно, лишь бы с тобой, — шуточно ответил Лёва, самодовольно улыбаясь. Он передвинулся на бок, положив широкую кисть на грудь своего сокровища. Мориске ещё плыл от окончившегося оргазма, чулок с похабной стрелкой украшал его правое бедро, сперма расплылась по животу, лоб влажный, а вид более чем довольный. Они полежали так ещё три минуты, и на каком-то моменте Хайба подумал о душе, надо же привести себя в порядок. — Яку, пойдём, — тепло сказал он. — Лёв, не хочу, — воротился от элементарной участи семпай. Ему так хорошо, впервые испытывает подобное, и если ему что-то помешает, он не выдержит. — И то, я не дойду до ванны. В кровати так удобно с тобой, ты меня греешь, — намекает на лежащую на груди руку. — Нет, не убирай! Лев на миг подумал об этом, но беспокоить семпая не собирался и, в конце концов, лёг обратно. — Тогда я тебя сам понесу. Яку хотел отметить это лаконичным «Что?», но не получилось — Лёва взял его на руки и на коленях добрался до края постели, встал на ноги и спокойненько продолжил свой путь во время того, пока Мориске вяло бил его кулачками. Наконец, парень поставил его на кафель и только потом заметил, что Яку не может удержаться на ногах, пятки расходились в стороны, стоило коснуться пола. — И что дальше? — вздёрнул подбородок юноша, судорожно хватаясь за шею Хайбы. — А дальше закинь на меня ноги, и я буду тебя мыть, — не раздумывая, разъяснился он. — Ишь чего захотел, — Яку было не упал, протестующе расцепляя замок за шеей. — Аккуратней, — со всей заботой выпалил Лёва, хватая того за рёбра и подтягивая ближе к себе. — Держись. И вернулись в прошлое положение. Мориске через «не хочу» закинул на тазовые косточки колени, прижимаясь к торсу Льва. Главное, чтоб благополучно пройденное не повторилось, а то Мориске не выдержит ещё одной разрядки. Хайба подошёл к душу и спиной прислонил к холодному кафелю Яку, тут же включил прохладную воду, и оба покрылись мурашками. Усталость уходила на второй план, а Мориске припал к пухлым губам партнёра и через поцелуй радостно улыбнулся. — Всё пошло не по плану… — пробубнил он. — Что? — ощетинился Хайба. — А, ничего, — быстро-быстро помотал головой и опять-таки утонул в неимоверно мягких и горячо любимых губах.