Ярость Магии

Утром Поттер сказал, что перестарался, стремясь добиться лучшего результата по чарам, и ему позволили остаться в спальне, благо зелья от магического истощения он мог принимать и там. Гермиона сама провела разминку и утреннее занятие по единоборствам, а хмурый Драко, получивший ответ от отца, заставил всех членов клуба углубиться в дебри Родовых законов, а конкретно — привилегии наследников чистокровных Родов. Отец настойчиво посоветовал не решать проблемы за приятеля, а позволить ему справиться самостоятельно, и при этом подсказал сразу несколько выходов из неприятной ситуации. После обеда в гриффиндорскую гостиную завалилась половина второго курса Слизерина в сопровождении старосты своего факультета, и самым удивительным в этой ситуации являлось то, что никто из красно-золотых даже слова не сказал, словно принимать у себя в гостях змей для львов — норма жизни. Недовольные предпочитали бурчать про себя, а потом распускать сплетни, но открыто протестовать ни у кого не хватило смелости: уж больно дружная компания получилась из бывших врагов. С начала года преподаватели заметили, изменения, происходящие в школе, но пока что ни у кого из них не хватило фантазии представить истинные масштабы разворачивающихся событий. Студенты разных факультетов теперь занимались вместе, всё время что-то обсуждая и обмениваясь книгами. Количество драк в коридорах опустилось до невиданно низкого уровня. Слава всем богам, учителя не знали, что это стало следствием регулярных поединков на татами, где и выплескивалась накопившаяся агрессия, после чего ученики могли нормально общаться. Конечно, это не говорит о том, что драк и свар не было совсем. Те, кто не посещал занятия, проводимые Гермионой, частенько пытались найти выход своей неуёмной детской энергии в потасовках и скандалах, но на них старались не обращать внимания. Лидеры двух факультетов строго следили, чтобы до серьёзных конфликтов дело не доходило. К тому же те, кого не прельщало махание кулаками, активно разрешали свои споры на игровом поле. Ролевые карточные игры, усовершенствованные магией, захватили умы не только детей, но и некоторых магов постарше. Так, например, Флитвик стал большим любителем “королевств из коробки”, увидев в играх прекрасный полигон для отработки чар. Он не понимал своих коллег, нежелавших разделить его страсть, ведь для мастера трансфигурации и рун “Подземелья и Драконы” и “Искуство магии” открывали безграничные возможности проявить своё искусство и заинтересовать им детей. Улучшение обстановки в школе привело к повышению успеваемости. Ранее пассивные ученики активно включились в процесс обучения, начав задавать необычные вопросы. Получая стандартные ответы, они смотрели на преподавателя печальными глазами, отчего тому становилось не по себе, потом снова теряли интерес к предмету. К счастью, в школе ещё осталось несколько профессоров, не утративших любви к своему делу и детям, вот они-то и включились в дискуссию с жаром, зарываясь в библиотеках и забывая об учебном плане. Благодаря этому уроки чар, арифмантики, рун и гербологии превратились в настоящий праздник для детских пытливых умов и самих учителей. А вот Макгонагал, Локхарт, Снейп, и ещё ряд преподавателей, активно жаловались на распоясавшихся малолеток. Северус делал это, сохраняя образ “злобного идиота”, а вот остальных искренне напрягало то, что их каждый урок отвлекают от работы глупыми вопросами. Ведь существовал утвержденный Министерством План, и лекции должны ему соответствовать, а любая инициатива нарушает стройный порядок занятий. Такие рассуждения не раз звучали в учительской Хогвартса с начала учебного года. В результате дети стали сами изучать необходимые им для игр предметы, обращаясь с совершенно непонятными вопросами или к старшеклассниками, или к Флитвику, оказавшемуся знатоком не только чар. Медленно, но верно заинтересованность и самостоятельность учеников росла, выводя школу из состояния застойного болота. Ещё одним человеком, готовым молиться на Поттера и его компанию, стал Филч. Как на занятиях по боевым искусствам, так и во время деятельности игрового клуба детям внушали уважение к чужому труду. Гермиона вообще не могла понять, почему маги так отвратительно относятся к обслуживающему персоналу, включающему в себя не только завхоза, но и домовиков. Так что юные аристократы, провинившиеся на её занятиях, драили додзё, в который постепенно превращался старый зал для дуэлей, и отмывали макивары. Сначала, это вызвало шквал протестов у детей, но девочка оставалась непреклонной, а всем, кто не согласен с её методами, предлагала не приходить на тренировки, и те смирились. А потом появились комиксы и карточные игры, потребовавшие огромной работы с магией, в процессе которой ребята часто пачкались и наводили в помещении несусветный бардак. Бегать каждый раз за вредным завхозом, или звать домовиков, юные гении опасались, поэтому все члены клуба так поднаторели в очищающих чарах, что применяли их на автомате, завидев бумажку в углу коридора или пятно на мантии сокурсника. К тому же все шутники и проказники выплескивали излишек энергии и фантазии в клубах, позволяя Аргусу отдохнуть первый раз за долгие годы. Альбус обычно не вникал в такие мелочи, как процесс обучения, разве что он затрагивал глобальные вопросы. И уж тем более его не волновало, какие глупости спрашивают у учителей магглорожденные второгодки, даже если они оспаривали непреложные истины — ну что взять с тех, кого воспитали магглы? А вот отношения, завязавшиеся между Слизерином и Гриффиндором, и их возможные последствия могли стать воплощением ночного кошмара директора, ведь он был свято убежден, что все слизеринцы — зло, а темные маги не просто зло, а зараза, от которой необходимо очистить мир. Его отношение к чистокровным казалось удивительным в свете того, что сам директор относился к обедневшему чистокровному Роду. И когда-то Альбус активно поддерживал своего любовника и друга Геллерта Гриндевальда, призывавшего покорить низшую расу, лишенную магии, ибо “слабый неспособен править”. К тому же в молодости “великий светлый маг” сам баловался древней магией и даже пытался совместить её с современной, до сих пор пользуясь небольшим арсеналом удобных мелких заклятий, которые он мог сотворить без палочки. Но потом случилось непоправимое. Между друзьями произошла размолвка, и во время импровизированной дуэли Альбус убил свою сестру. Гриффиндорец уже был повинен в плачевном состоянии девушки, ставшей жертвой магглов из-за его халатности, в результате чего Ариана сошла с ума. И если тогда будущий победитель Гриндевальда смог справиться с чувством вины, то в этот раз нет. Дамблдор не смог жить с осознанием того, что он повинен в смерти человека, за которого он отвечал, и мозг защитил своего хозяина от жестокой реальности, создав вторую, в которой в девушку попал луч заклятья Геллерта. Магу так хотелось, чтобы это оказалось правдой, что он убедил себя в истинности иллюзии. А когда через несколько дней Геллерт попробовал утешить друга и объяснить, что это был несчастный случай... Альбус взвился. Гриндевальд стал врагом номер один, потому что он мог разрушить хрупкий мирок, созданный для себя Дамблдором, и с тех пор вся жизнь мага была подчинена придуманной иллюзии. Возможно, со временем болезнь бы и отступила, но в тридцать девятом году заместителя директора школы Хогвартс послали забрать из приюта сироту. Этот день стал роковым для всего Магического мира. Молодой Том Реддл оказался ужасно похож на Геллерта Гриндевальда. Нет, не внешне, а внутренне. Он был таким же сильным и умным, ярким и несгибаемым. В нем сосредоточились все те качества, которые так восхищали Альбуса в своём любимом, и это моментально превратило ребенка в личного врага Дамблдора. С первого дня Альбус пытался донести до окружающих, какая угроза таится в безродном сироте, но его никто не слушал. Маги понимали, что у нищего грязнокровки нет возможности повлиять на их мир, а потому лишь умилялись достижениям ребенка. Только молодая колдоведьма Поппи встала на сторону друга детства. Женщиной руководили неразделенная любовь и убеждение, что она сможет вылечить любимого от его недуга, став ему ближе. Несмотря на то, что девушка являлась частью чистокровного Рода, она попала под влияние грязнокровок, разделив их представление, что гомосексуализм — болезнь. Ведь если это так, то любимого можно исцелить, и у неё появится шанс заполучить объект своей страсти. Такая точка зрения стала благотворной почвой для идеи Альбуса о том, что любая инакость — это заболевание, и когда оказалось, что мальчишка Реддл заражен животной кровью, да ещё и почти бессмертной твари, то женщина помогла провести блокировку наследия вопреки клятвам медика, данным ей перед Магией. Вдобавок ко всему, Альбусу пришлось подговорить двух старшекурсников Гриффиндора, чтобы они сбросили слизеринца с метлы, а это перечило уже его клятвам как учителя. Два мага приняли свои проступки и наказание за них, как жертву во имя “всеобщего блага”, а общее преступление связало их ещё сильнее. Тогда-то к их маленькой компании и присоединился Слизнорт. Альбусу были нужны редчайшие зелья, а у зельевара и декана Слизерина нашлось много грешков, ставших достоянием Дамблдора. Одна история с изнасилованной магглорожденной хафлпаффкой чего стоила. Она бы и не всплыла, да девица забеременела. И Поппи пришлось тайно поить дуру зельем для аборта. Очередная жертва колдоведьмы спасла репутацию и свободу Горация — и сделала его зависимым от Дамблдора. Всё складывалось просто замечательно до совершеннолетия Реддла. Ну кто же мог подумать, что безмозглая стихия признает этого босяка достойным звания главы Рода в пятнадцать лет?! Мальчишка получил магическое наследие и стал слишком силен для созданного им крестража, в следствии чего тот не только не свел его с ума, а наоборот усилил магические способности и личные качества. Альбус подготовил резервный план, решив воспользоваться своим титулом “победителя Темного Лорда” и всё же уничтожить угрозу всему миру, но скользкая тварь, словно почувствовав опасность, исчезла на целые десять лет. Вернулся Реддл уже Темным Лордом, в свиту которого вошло большинство его сокурсников и даже выпускники других факультетов. К этому времени шумиха, поднявшаяся после победы над Гриндевальдом, поутихла, и народ не хотел верить в новую угрозу, сколько бы о ней не говорили. Маги больше не видели в Дамблдоре героя, он стал директором школы и членом Визенгамота, и его слова оказалось мало для того, чтобы они беспрекословно поверили своему спасителю. Поэтому Альбус и создал свой собственный Орден, в который вошли люди, обожествляющие директора: Минерва, Боунс, Меддоуз и те, кто был ему должен, наподобие Уизли, Люпина и Флетчера. Но среди прочих было несколько человек, разделявших убеждения своего лидера, к их числу относились Поппи и Грюм. Заслугой Слизнорта и Грюма стало практически поголовное истребление внутреннего круга Пожирателей. Во всяком случае, тех, о которых удалось узнать Альбусу. Даже семейки почивших не догадывались, что те умерли не по естественным причинам. Со стороны казалось, что на всех магов из окружения Редлла пало какое-то проклятье, забиравшее их одного за другим. Альбус оплакивал каждую жертву, но только принеся на алтарь борьбы свою человечность он мог спасти тысячи жизней. Маг искренне верил в девиз “Смерть единиц всегда предпочтительней гибели множества людей”. Ведь когда Вольдеморт возродится, у него не будет поддержки богатых аристократов, дававших ему силу, и это сохранит десятки если не тысячи жизней. Дамблдор сожалел только о том, что многие дети, невзирая на всю проделанную им работу, всё же пошли по стопам своих отцов, и сильнее всего это проявилось в Слизерине. Такая вопиющая неблагодарность только укрепила веру директора, в то что любой ученик факультета Салазара — потенциальный темный маг и опасный человек. Потребовались годы, чтобы загнать заразу в изоляцию, и все эти труды пошли насмарку из-за Гарри. Мальчик являлся воплощением идеалов Годрика, видя в людях лучшее и не замечая того, что его используют. Гарри был ещё мал и глуп, и задача Альбуса — спасти эту светлую душу и другие, ведь на то и нужны взрослые, чтобы защищать лучшее в детях. Братание факультетов требовалось прекратить немедленно, иначе влияние, оказанное слизеринцами на нормальных детей, будет уже не исправить. Необходимо придумать что-то, способное вернуть прежнее положение дел. А что лучше предательства разбивает иллюзии детей? Если слизеринцы нападут на мисс Грейнджер, то весь Гриффиндор отвернется от подопечных Снейпа, осознав, что они — воплощение зла, а уж Гарри этого точно не простит. Идея казалась простой и гениальной. Раньше такие методы срабатывали безотказно. Поэтому, директор успокоился и начал разрабатывать детали принятого плана. Еще одним человеком, не смыкавшим глаз из-за Гарри Поттера, оказалась Джиневра Уизли. С раннего детства её растили с осознанием того, что она особенная, и что ей предстоит стать супругой героя магического мира. Девочка считала себя принцессой, которой остался всего один шаг до заветной цели. Гарри обязательно заметит, какая она замечательная, и воспылает к ней страстью. В таком возрасте седьмая дочь проклятого Рода конечно же не помышляла о плотском аспекте ухаживания, но была абсолютно убеждена, что заслуживает восхищения и поклонения самого известного мальчика в Англии. Ей и в голову не могло прийти, что такие чувства необходимо заслужить. Мать позабыла рассказать дочери, что красивые глазки и мордашка могут открыть ей дорогу в постель сильных мира сего, но не в их сердце. Нищей предательнице крови требовалось гораздо больше, чем красота, чтобы обратить на себя внимание детей, воспитанных в традициях Рода. Но Молли сама предала свой Род, выскочив за Артура только для того, чтобы насолить братьям, поэтому она не могла понять тех, кто обдумывал, с кем проживет свою очень не маленькую жизнь, головой, а не подростковыми гормонами. В первые дни после начала года у девочки не получалось приблизиться к своему герою. Гарри словно избегал её, умело лавируя между студентами в гостиной и коридорах. А потом он слег с болезнью и стал недоступен для неё. Джиневра уже начинала паниковать, ведь по её расчетом ей достаточно попасться Поттеру на глаза, и он моментально упадет к её ногам, но дни шли, а заветный миг так и не наступал. Одержимая охотой, девочка не замечала, что сокурсники сторонятся её, а соседки по общежитию шушукаются у неё за спиной. Дружить с предателем крови не желала ни одна чистокровная ведьма, желавшая удачно выйти замуж, но и говорить ей это в глаза никто не намеревался. Всем было известно, кто является покровителем проклятого Рода, и что на территории школы детям из рыжего семейства могло сойти с рук даже убийство. В тот день, когда Гарри заболел, у младшей из Уизли по расписанию стоял первый урок зелий, и девочка, с ужасом вспоминая рассказы братьев о мерзком преподавателе, готовилась к худшему. Но Снейп пребывал в спокойном расположении духа, ни на кого не орал, а когда подходил к окну, становилось заметно, что его кожа переливалась перламутровым блеском. По школе упорно бродили слухи о том, что носатый зельевар стал жертвой своего собственного эксперимента. А после обеда маг вообще испарился. Гриффиндорцы считали, что он заперся у себя в лаборатории и ищет способ избавиться от блеска кожи, ибо тот не подобает Ужасу подземелий, портя устрашающий вид. Сам же предмет всеобщего внимания в это время попивал кофе в компании лорда и леди Малфой. Для Северуса всё теперь было в новинку, он словно заново постигал мир. Так, например, странная метаморфоза, произошедшая с поместьем друга, в прошлый визит только слегка коснулась внимания зельевара, а вот теперь она просто бросалась в глаза. Выйдя из камина, дроу почувствовал, будто вырвался из затхлого склепа, оказавшись на лесной поляне. Магия дома была живой и активной, призывая расслабиться и позволить силе течь сквозь тело, доверившись ей полностью, но подобное поведение шло в разрез с инстинктами и привычками мрачного слизеринца, к тому же новоприобретенные чувства подняли тревогу крича о том, что дом опасен, а дроу является легкой добычей для сердца поместья. Выйдя из каминной комнаты, маг не смог удержаться и, отклонившись от намеченного курса, решил посмотреть на сад. То, что он там обнаружил, сильно его удивило: чудо ландшафтного дизайна, бережно взращиваемое поколениями Малфоев, превратилось в дикую чащу, словно сошедшую со страниц старинных книжек. По некогда ухоженным лужайкам носились стайками феи, а садовые гномы деловито подрезали мертвые ветки. Картина открывалась воистину сюрреалистичная. Северус не мог представить катаклизм, так повлиявший на жителей поместья, чтобы они забросили предмет семейной гордости, позволив ему одичать. Но, если быть честным с собой, Снейпу понравился новый облик парка. Мужчина списал свои чувства на влияние наследия, не подозревая, что Малфой-менор постепенно прекращал существовать, сливаясь с Лесом Духов, и дроу в душе зельевара чувствовал привкус родной магии, проникающей во все щели старого дома. Дойдя до кабинета, зельевар не нашел в нем друга. Возникший словно из воздуха домовик проводил мужчину в одну из малых гостиных. Люциус стоял у распахнутого окна, в который врывался теплый сентябрьский ветер, разглядывая бокал в своей руке, а Нарцисса царственно восседала на софе, что-то вдумчиво читая. И вновь Северус поразился своему давешнему невниманию. Люциус изменился. Он словно повзрослел, в то же время сбросив с плеч груз прожитых лет. В нем всегда было что-то дикое необузданное, глубоко скрытое за маской лощеного аристократа и денди, а теперь маска слетела, и белокурый маг стал самим собой — опасным хищником, позволяющим любоваться своей красотой. Люциус и движениями и внешностью начал напоминать ужас джунглей — тигра, белого тигра, расслабившегося под теплыми лучами солнца. Невзирая на своё вступление в наследие, Северус оставался человеком по образу мышления и моральным ценностям, его всегда восхищала и ужасала легкость, с которой друг превращался из галантного кавалера в безжалостного Пожирателя, не знающего страха. Словно человеческая оболочка сдерживала кого-то намного более опасного и сильного, чем простой маг. В этот момент зельевар малодушно пожалел о том, что попросил Лорда пробудить наследие Люциуса, с трудом представляя, насколько же станет опаснее блондин после обретения силы магического существа. Нарцисса тоже изменилась за прошлое лето. Теперь она гораздо больше походила на свою безбашенную сестрицу, единственную женщину, добившуюся права получить метку. Холодная и замкнутая аристократка расцвела словно экзотический цветок, аромат которого кружит голову, навевая сладкие миражи, очнуться от которых жертве уже не суждено. В жестах и словах женщины появились змеиная грация и нетерпение. Раньше блондинка производила впечатление мраморной статуи, а теперь рядом с ней возникало ощущение, что стоишь на склоне вулкана, слегка припорошенного снегом, но готового взорваться в любую минуту. Северус залюбовался женщиной, но, к сожалению, хозяин дома не дал насладиться фантазиями, первым начав разговор. К этому моменту домовик подал кофе и пирожные, любимые гостем, и трое магов, занявших места в удобных креслах вокруг чайного столика, начали обсуждение самого важного для них сейчас вопроса. — Мой друг, ты принял решение? — с кажущимся безразличием спросил Люциус. — Да, — отпивая кофе, спокойно сказал зельевар. — Северус! Не томи! Меня уже достали эти ваши мужские игры “кто круче”! Сейчас вы у меня оба получите! — теряя терпение, ласково прошипела Нарцисса. — Один разыгрывает из себя жертву и борца за справедливость, второй друга ядом поит — кретины! — Нарси, милая, прости, — склонив голову, сказал Северус. — Не переживай, я выбрал сторону, и Люциус может тащить противоядие. — И с кем же ты? — сгорая от любопытства, спросил хозяин дома. — С вами, с вами. Вчера я вошел во внутренний круг нового Темного Лорда. Он меня потряс и очаровал, — как-то мечтательно сказал брюнет. — Это чем же? — удивился хозяин дома. — Ну, хотя бы вот этим, — хитро улыбнулся Снейп, снимая иллюзию. Ндааа... Зрелище офигевших Малфоев требовало запечатления на холсте или в думосборе. — Как? — только и смог выдохнуть Люциус. — На мне был ограничитель наследия, — поморщившись, признался Северус. — Когда мой Лорд проводил обряд полного очищения, то он слетел. — И кто же тебе так... удружил? — поинтересовалась Нарси. — Есть предположение, что великий светлый маг, — сообщил Снейп. — Похоже на него. — Кстати, император согласился провести обряд пробуждения наследия для Люциуса и, если захочешь, то и для тебя, Нарцисса, — как бы между прочим, сообщил эльф. В комнате снова повисла гробовая тишина. — Император? — слишком спокойно спросила женщина. — Обряд пробуждения наследия? — в тон ей уточнил блондин. После чего убежденно добавил. — Эта скотина над нами издевается. И Северус понял, что его будут бить. — Господа! Вы что? Я же сразу пришел и все рассказал, — примирительно сказал Снейп. — Ах, он рассказал! Причем сразу! — взвилась, выхватывая палочку, бывшая мисс Блэк, оправдывая репутацию женщин из своего Рода. Северус сделал невероятный прыжок, моментально преодолев расстояние в полкомнаты, и спрятался за спинкой массивного дивана. — Вылезай, паразит зубастый, целее будешь, — прорычал Люциус, опровергая общее мнение, что Малфои не способны выходить из себя. Довести их, конечно, трудно, но уж если удалось, то молить о пощаде бесполезно до тех пор, пока буря не утихнет. И Северус мог собою гордиться: он вывел из себя обоих супругов. Через полчаса несколько комнат прекрасного поместья Малфоев лежали в руинах, а среди обломков мебели и камней, тяжело дыша и отплевываясь от пыли, настороженно смотрели друг на друга два мага и темный эльф. От одежды последнего остались только лохмотья, но, как выяснилось в процессе импровизированного боя, шкура у Северуса отражала большинство заклятий, а остальные ослабляла, так что клыкастый злодей, в отличие от дома, почти не пострадал. Драка взбудоражила кровь всем её участникам, доставив немалое удовольствие и супругам, и их гостю, но кроме наслаждения, последний, ещё и изрядно струхнул. Люциус и его жена били на поражение боевыми заклинаниями из арсенала Пожирателей, и если бы на месте дроу оказался простой маг, даже хорошо тренированный, то сегодняшний день стал бы для него последним. К тому же у зельевара возникло устойчивое ощущение, что такие бои для супругов стали привычными. Да и сам рисунок боя претерпел кардинальные изменения. Чего стоили пируэты Нарциссы, когда она изящной ножкой послала боевого друга мужа в полет, да так удачно, что проломила им гранитную стену поместья! Да и Люциус то и дело переходил на обычный кулачный бой, только уж больно эффективный. Если бы у Снейпа не было других идей, то он бы решил, что друзей покусали оборотни, а так зельевар предположил, что на его шкуру перепало плодов летних тренировок с магглом-азиатом. Все эти размышления пришли в голову Северуса в те редкие моменты боя, когда им не ломали очередной предмет мебели или стену. Леди Малфой поправила выбившуюся из прически прядь, стряхнула с мантии пыль и, моментально превратившись из взбешенной фурии в светскую леди, обратилась к мужу: — Милый, я думаю, нам лучше прекратить этот бессмысленный балаган. Этот клоун всё равно практически неуязвим. Люциус выглядел менее презентабельно. В него угодил сгусток огня, спонтанно созданный зельеваром, и изрядно подпортил мантию и шевелюру, поэтому он всё ещё не успокоился. — Дорогая, давай проверим, может, от него и авады отскакивают, — сладким голосом предложил мужчина, и на его пальцах заплясали зеленые искры. — Интересно... но думаю, что это мы сделаем позже. Как там говорят магглы? Месть — блюдо, которое лучше подавать холодным? — Да. Тем более, что эта нежить нам ещё не пояснила, что с ним сталось, и про каких императоров и обряды он тут плел, — откидывая подпаленную прядь, смилостивился Люциус, и Северус выдохнул, только сейчас заметив, что затаил дыхание, глядя на до боли знакомые зеленые сполохи. — Я не нежить. Я дроу, — с какой-то детской обидой сообщил он, отбрасывая страх. — Кто-кто? — переспросил блондин, направляясь в малую гостиную, расположенную в другом крыле дома. — Темный эльф, — гордо заявил Северус, с опаской присоединяясь к Малфоям. — Встречал я как-то в библиотеке описание, как правильно разобрать эльфа на ингредиенты, правда, там шла речь о светлых эльфах, но темному должно тоже подойти. Дорогая, мы озолотимся! — радостно воскликнул блондин. — Пусть сначала всё разъяснит, а там подумаем, — плотоядно улыбнулась женщина. В этот момент Северус окончательно убедился, что Поттер — чудовище и все, кто с ним свяжется, станут такими же. Но, в отличие от большинства людей, зельевар не испугался, придя к такому выводу, а воодушевился. — Да ладно вам. Ну, слегка перегнул с драматичностью момента, но так ведь я всё равно сказал правду, — отмахнулся он, понимая, что буря миновала. — То есть, этот твой император может пробудить наше наследие? — решил всё же уточнить Люциус. — Почему же “мой”? Он и ваш также, — приводя себя в порядок беспалочковой магией, что вызвало новый приступ зависти у хозяев дома, только начавших приобщаться к благам древней Магии, хладнокровно сообщил эльф. — И кто у нас сегодня император? — поинтересовалась Нарцисса светским тоном. — Как и вчера. Поттер, — отпивая чай, сообщил Северус. — И когда же он только успел? — озадачилась женщина. — Похоже, что когда завоевал магический мир. Во всяком случае, его европейскую часть и Британские острова, — задумавшись, сказал блондин, от которого всё ещё несло гарью. — Я тоже пришел к такому выводу. Он там практически имперские порядки установил, при этом ни сном, ни духом про Атлантиду, да ещё и стопроцентный человек, — согласился Снейп, делясь своими наблюдениями. — Даже я считал всё это детскими сказками, что уж говорить об остальных магах. Значит, версию с пробудившимся наследием крови отметаем. Остается только духовное наследие. Но тут проверить навряд ли получится, — недовольно поморщился Люциус. — Хотя всё указывает именно на это. Он предложил мне стать его советником, при этом перечислил все пункты имперской вассальной клятвы, а до этого никогда о ней не слышал, — поддержал догадку друга эльф. — А что там с пробуждением наследия? — перевела разговор в интересующее её русло женщина. — В прошлой жизни наш Лорд был одержим магическими существами и желал пробудить наследие в себе. Ради этого он изучал всё, связанное с магией крови, и узнал о существовании обряда, действующего при минимальном наличии крови волшебных существ. Поэтому, когда Министерство пало, он разыскал его в отделе Тайн и провел на себе. Но у него ничего не получилось, поэтому-то мы и знаем, что он полностью человек. Обряд он помнит и может его повторить. Кстати. Я так понимаю, что мисс Грейнджер — невеста Драко? — приподняв соболиную бровь, спросил брюнет. — Да. А она-то тут при чем? — настороженно спросила Нарцисса. — По всем приметам, она тоже войдет в наследие в этом году. Так что Род Малфоев получит приток магической крови в любом случае. Люциус с супругой переглянулись и, похоже, о чем-то безмолвно договорились. — Передай молодому императору, что мы всё равно хотим пробудить наши наследия. Оба наших Рода берут своё начало от магических существ, именно поэтому они прожили так долго, и если есть шанс разбудить кровь, то мы им воспользуемся, — уверенно ответил блондин, озвучивая общее решение. — Вас не остановит даже общее осуждение? Вы же знаете как, сейчас маги относятся к древним, — решил на всякий случай уточнить Северус. — Нет. Возможно, в прошлом году мы бы ещё и колебались, но сейчас убеждены в своей правоте. Для нас будет честью возродить через себя один из древних народов, — уверенно ответила женщина. Раньше она старалась не принимать активное участия в разговорах мужчин, а вот сегодня вела беседу наравне с Люциусом, четко давая понять, что они теперь одно целое. — Я так и думал. Но подозреваю, что обряд невероятно опасный. Просто по логике вещей. Вы уже взрослые маги, ваши тела и магические ядра полностью сформировались, даже мне было невероятно тяжело при пробуждении наследия, а насколько станет плохо вам, я не берусь предсказать, — серьёзно предупредил Снейп. — Мы догадываемся, — улыбнувшись, сказала Нарси. — Тем более, что от этого сумасшедшего Поттера ничего другого ожидать не приходится. Император!!! Вот ведь умеет парень влипнуть по-крупному! — не сдержался лорд Малфой. Он воспринимал Гарри как сына, и теперь лихорадочно продумывал множество схем, в которые придется внести изменения из-за полученной информации. — После его прошлой жизни всё остальное для него мелковато, — логично заявил эльф, и все присутствующие согласились. Снейпу наконец-то сообщили, что противоядие было в том кофе, который он выпил сразу по прибытии. После этого долго обсуждали последние новости. Северус утаил от друзей информацию об императорской восьмерке, попросив разрешения покопаться в знаменитой библиотеке Малфоев. В ответ, кроме разрешения, получил совет — попросить у Гарри доступ к библиотеке Блэков, так как парень является действующим лордом Блэком. На этом и порешили. К тому же Люциус предложил в ближайшее время наладить тайный доступ мистера Оямы в школу, дабы продолжить обучение детей. Северус воспринял идею на ура. Его не пугали трудности и опасности данной аферы, ибо перспектива стать учеником загадочного маггла, перевешивала любые опасности. Кроме этого, вставал вопрос, как забрать детей из школы на Мабон. До него оставалось всего две недели, и оба Малфоя искали способ организовать праздник детям, приглашая на него и Северуса. Снейп не понимал, чем вызвана такая настойчивость, ну не смогут дети принять участия в семейных ритуалах, велика беда. Но супруги настаивали, при этом ничего не объясняя. Зельевар понял, что не только он утаил тайны, но и друзья тоже. Впрочем, это его не расстроило, слизеринцы всегда делились только самым необходимым и не роптали. Когда поздним вечером Снейп вернулся в школу, ему немедленно доложили, что два семикурсника его факультета попали в больничное крыло с множественными переломами. Удивленный маг решил выяснить детали и староста седьмого курса, принесший необычные новости, рассказал занимательную историю. Теодор Кембел и Игнатиус МакЛизарт относились к чистокровным Родам, практически всё потерявшим после падения Темного Лорда, подверглись насмешкам со стороны группы семикурсников Гриффиндора. Мальчишки и так уже затаили обиду на троицу Поттера, и особенно на Малфоя и Грейнджер, посмевших подрывать устои магического мира, а тут им в красках расписали, как низко пали чистокровные, готовые лизать пятки маглорожденной девчонке только за то, что она — подружка героя. Кембел и МакЛизарт взбеленились и, увидев Гермиону Грейнджер в подземельях Слизерина, немедленно на неё напали. До применения волшебных палочек дело не дошло, так как девочка на автомате вырубила двоих верзил и преспокойно отправилась на поиски старосты факультета. Сообщив Дугласу Борну, где можно найти его сокурсников и почему они в таком плачевном состоянии, гриффиндорка ушла делать уроки с Поттером. — Мистер Борн, вы же сказали, что переломы множественные? — решил уточнить Северус. — Не превысила ли мисс Грейнджер пределов необходимой самообороны? — Нет, профессор. Мисс Грейнджер ограничилась одной сломанной челюстью и одним сотрясением мозга. Я лично проверил их состояние, прежде чем пойти в больничное крыло, — хладнокровно ответил семикурсник. — Так откуда все остальные повреждения? — не понял Снейп. — Я слегка запоздал и неудачников успели найти до того, как я вернулся с мадам Помфри. Когда мы пришли, Кембел и МакЛизарт уже были в том состоянии, в котором находятся теперь. — То есть, вы не знаете, кто их так отделал? — решил уточнить зельевар. — Нет, — уверенно ответил парень. — Вы свободны, — отпустил старосту Северус и пошел посмотреть, насколько сильно избили двух олухов их же собственные сокурсники. Сходив в больничное крыло и полюбовавшись на перебинтованных мальчишек, зельевар отправился спать. Он запланировал отоспаться за все дни, потраченные на самокопание. Тем более, что впереди выходные и милорд наверняка что-нибудь учудит. Эта ночь выдалась спокойной для всех, кроме директора школы и колдоведьмы. Помфри следила за двумя оболтусами, а Дамблдор пытался понять, почему же всё так обернулось? План казался гениальным в своей простоте. Пригласить на чашечку чая самых задиристых семикурсников Гриффиндора, подбодрить их и отпустить шуточную реплику про слизеринцев, а потом просто ждать. Директор получил известие очень быстро, вот только совершенно не то, которого ожидал. Вместо того, чтобы в больницу попала юная гриффиндорка, там оказались два старшекурсника Слизерина. Причем в ужасном состоянии. К тому же все травмы, нанесенные ребятам, имели физическую природу, никаких следов магии, по которым можно было бы вычислить нападавших, выявить не удалось. Выходит, их просто избили в маггловской манере. Такого зверства Дамблдор не ожидал. И не знал, как расследовать столь необычное дело. Оставалось надеяться, что мальчишки расскажут, кто их так отделал. Но ещё больше запутывало ситуацию то, что это были именно те два слизеринца, которые по плану должны были напасть на мисс Грейнджер. Директор школы находился в растерянности, и это ему страшно не нравилось.