Сапфировый

Тюрьма “Чистилище” перешла в руки Альянса Систем немногим ранее, чем туда был доставлен Сарен Артериус. Некоторое время он даже мог наблюдать, как заполняется “его” отсек. Некоторое другое время – просто просыпался в своей клетке и обнаруживал, что внезапно в камерах по соседству появились другие заключенные. Провалы в памяти не были чем-то сверхъестественным. Изрешеченный панцирь в областях ключиц, колен и предплечий прозрачно намекал, что за пару месяцев заточения через его тело прошло больше лекарств, чем медигеля – за всю карьеру Спектра. Люди не брезговали разнообразными вариантами “сывороток правды”, чтобы вытащить из него имена потенциальных новых заключенных; более того, похоже, что его несколько раз погружали в криогенный анабиоз и резко выдергивали оттуда, полагая, что заторможенный мозг подопытного безропотно выдаст им нужные сведения. Даже несмотря на всё это, находиться в “Чистилище” было чуть-чуть поприятнее, чем в изоляторе, предназначенном для людей. Самые неаккуратные пробоины в его панцире были оставлены именно там – пистолетом для людских внутрикостных инъекций с пружиной, взвинченной до упора. В изоляторе на станции “Арктур” ему каждый день вводили антигистаминные, потому что в системе вентиляции тюремного блока отсутствовал модуль, улавливающий пыль из частичек человеческой кожи. Поначалу людям было смешно, что у турианца буквально аллергия на кого-то, находящегося здесь же, в тюрьме. Но позволить ему умереть так просто они не могли. И Сарен раз за разом переживал пытку, которую не мог остановить, даже если бы – если бы! – взмолился о пощаде. Потому что мучило его собственное тело. Да, в “Чистилище”, тщательно оборудованном для длительного содержания всех возможных видов Галактики, он хотя бы мог дышать без опаски задохнуться. Это освобождало разум для более весомых задач. Он запоминал планы отсеков, когда с той или иной целью его выводили из “своего”; подслушивал разговоры конвоиров; искал в лицах заключенных знакомые, чтобы иметь в виду, на кого больше можно не рассчитывать. Здесь, в тюрьме, они так же бесполезны, как и он сам. Если так глупы, что угодили в нее, – не пригодятся и в дальнейшем. А чтобы выбраться, ему нужен кто-то снаружи. К тому же, он не в криосне – значит, шанс на освобождение есть. И он думал, и думал, и думал, сидя в камере, глядя прямо перед собой. Уходил глубоко в себя, в бездонную галерею памяти, изобретая множество разнообразных планов побега, ища в них слабые места, перерабатывая, дополняя. Сарен не выносил, когда кто-то смел ему в этом мешать. Скалился на сотрудников тюрьмы, древним как Палавен устрашением лишая их решимости подойти, даже с электрошокерами; порой делал вид, что автоматический переводчик неисправен, и он не понимает, чего от него хотят. Люди всегда считали другие виды чем-то вроде животных – получите сколько угодно. Но не подопытных крыс, а опасных загнанных зверей. Рано или поздно такие вырываются из клеток. Пеняйте на себя, те, кто принял решение оставить его в живых! Он не искал скорой смерти, но и не мирился с такой жизнью. Никогда. Конечно, он не мог бодрствовать вечно. Но и уснуть крепко – нет, только не здесь. Поэтому он очень часто видел сны. Во снах к нему приходило прошлое. То, о котором он жалел и то, по которому он скучал. Скучал – по работе Спектра. Жалел – о том, что подчинялся Совету Цитадели, которому не хватает смелости даже на то, чтобы заслать в тюрьму под видом заключенного какого-нибудь информатора. Выходит, им больше нет до него дела. Что ж, тогда – взаимно. Скучал – по восхитительной, жесткой, бескомпромиссной теневой работе, которую проводил, представляясь то Спектром Совета, то безымянным героем, жаждущим отмщения для всех, и пусть никто не уйдет обиженным. Азари, саларианцы, кварианцы, батарианцы, кроганы, ангара… даже несколько людей. Каждому требовался свой подход, но в итоге всё получилось. Они собрались вместе и дали бой Альянсу Систем. Жалел – о том, что сработал недостаточно профессионально. Если бы он вычислил предателя раньше, атака осталась бы в тайне. Иден Прайм пал бы, утонул в крови и взрывах, и здания, и спутники, и корабли людей обрушились на планету, погребая под собой самые честолюбивые чаяния человечества. Первая в истории планетарная колония – и первый удар на пути контрнаступления. Война Последнего Контакта – так хотелось бы назвать то, что последует за гибелью первой колонии людей. То, что случится с людьми на их Земле, как только объединенный флот Сопротивления выиграет свой самый важный бой. Сарен видел во снах то, как могло закончиться наступление. Видел и то, как оно закончилось на самом деле. Человек во главе отряда, коммандер Шепард. Если бы он пал еще на подступах к полю боя… Если бы Сарен разрядил в него пистолет на пять секунд раньше, до включения рации, до вызова подкрепления… Если бы… По крайней мере, этот человеческий ублюдок мертв. И он, Сарен, лично всадил пулю ему в плечо, а потом – в голову. Это легкая смерть. Но смерть всегда хуже жизни. Жизнь всегда дает тебе еще, еще, еще один шанс. Нет, Сарен не жил здесь, в “Чистилище”. Жить – означает привыкнуть, смириться, приспособиться. Жить – означает искать способы облегчить свою участь. А Сарен ни о чем не собирался просить людей. Он ждал. Ждал, когда сможет вырваться отсюда. Война Последнего Контакта должна продолжиться и завершиться. Турианцы победят. Турианцы вернутся за ним; для них он – гордость, герой, живая легенда. Он знал об этом; ему еще прежде говорили об этом в лицо. Один из лучших детей Иерархии. Более того, он слышал об этом, проходя мимо камер с некоторыми заключенными. “Что-то грядет…”. “Я слышал, что они идут за тобой…”. “Я не думаю, что им удастся спасти всех…”. Над этими обрывками фраз, произнесенными лицом к стене, но ровно в те мгновения, когда его проводили мимо, Сарен думал часами. Он ощущал их эхо во снах. Он цеплялся за них, сам не ожидая того, как сильно это повлияет на него. Он ждал. Он готовился. Он примеривался к стеклу камеры, просчитывал, сколько уйдет времени на то, чтобы выдавить его, начиная от слабых мест, и как скоро охранники прибегут к его клетке на сигнал нарушения периметра. Чем они могут быть вооружены. Скольких он успеет уложить, прежде чем из табельного оружия они прострелят его природную броню. Хватит ли ему удачи, сойдутся ли обстоятельства так, чтобы ему удалось сбежать… Он спал, когда всё началось. Низкий звук сирены ввинтился в голову. Сарен мгновенно вскочил на ноги и огляделся. Коридор был затоплен красным светом: стандартным для людей. Турианцы предпочитали синий: цвет крови. Но звук, низкий, раздирающий ушные перепонки, напоминал общепринятый сигнал воздушно-космической тревоги, а на него у каждого из не-людей, проведших на передовой с Альянсом хотя бы неделю, вырабатывался однозначный рефлекс: собраться. Проанализировать местность. Понять, откуда исходит угроза, и спрятаться. На этот раз ему требовалось бежать. Он на пробу ударил всем телом, выставив плечо, в дверь, и она поддалась. Сигнал нарушения периметра не включился – либо потонул в звоне общей тревоги. Патрульный едва ли успел понять, что произошло. В его глазах, залитых светом тревожных ламп, отразилась высокая длинная тень, и он даже не успел поднять оружие, когда мощным ударом Сарен свернул ему шею. Броня хрустнула в унисон с позвонками. Сарен встряхнул кистью. Не будь в нем всей ярости, скопившейся за месяцы заточения, он мог бы не справиться. Но удар вышел что надо. Лопнули все слои брони разом. Он присел и поднял с пола пистолет. Проверил карманы амуниции, забрал термозаряды, снял омнитул: возможно, в нем есть какие-то пароли, хотя, вероятнее всего, общая тревога аннулировала все коды доступа. Наконец, окинул взглядом труп: к сожалению, больше ничего ценного на нем нет. Пистолет не слишком удобно лежал в руке: спусковой крючок предназначался для человеческой кисти, и турианские пальцы лезли под скобу с трудом и раздирали металл. Не меньше минуты Сарен потратил на то, чтобы приспособиться к оружию. Но это определенно лучше, чем ничего. Подняв пистолет к груди, он скользнул в тень. Заключенные, тщетно бьющиеся в двери своих клеток, следили за ним отчаянно-жесткими взглядами, но ему было не до них. Электронные замки отключены, осталось вышибить механический магнитный запор. Он точно не будет этим заниматься. У него есть другие дела. В черно-красной полутьме он уверенно пробивался к шлюзу. Заботливо развешанные по стенам указатели, как и в любом правительственном сооружении, сообщали, что он движется в верном направлении. А тела, остающиеся позади, гарантировали, что он не начнет ходить кругами. Часть полегла от выстрелов, часть – от смертельных приемов, проведенных голыми руками: незадолго до истощения термозарядов пистолет наконец-то заклинило от неподобающего обращения, и Сарен выбросил его, предварительно оглушив очередного охранника. Турианский удар кулаком и так тяжел, но лишние три-четыре фунта немного уменьшают затраченное усилие. Несколько раз он встретил по пути незнакомых турианцев в полной броне. Ему приветственно кивали и спешили дальше. Один раз подобный спутник помог ему обойти облаву. Вместе они преодолели мостик на втором ярусе отсека, и, перед тем, как разделиться, Сарен спросил: – Кто вас послал? – Борт ждет вас у шлюза, офицер Артериус. Скорее! – ответили ему из-под шлема, и незнакомец ринулся в сторону, откуда звучала канонада выстрелов. Сарен хмыкнул, но продолжил путь. Люди не могли прислать турианцев ему на выручку. Значит, это едва ли ловушка. Значит, либо Совет (у них хватает своих политических забот), либо Иерархия (слишком пекутся о воинской чести, чтобы посылать спасательную группу в такое место), либо Сопротивление (туго им, должно быть, без лидера). Будет любопытно узнать, кто же на самом деле. Сарен вылетел в зал перед шлюзовой камерой – и столкнулся лицом к лицу с дюжиной людей в полной броне, одинаковых во всем черном. – Руки вверх! Никто не покинет “Чистилище”! – приказал командир смены: Сарен узнал его по голосу. Не задумываясь он ринулся влево, за горку контейнеров: судя по всему, не описанный груз. Возможно, прикрытие цели прибытия диверсионной группы. Сарен постучал по нижнему ящику и по резонансному металлическому эху определил: скорее всего, боеприпасы. Вероятно, гранаты. Если лишить их стабильности, взрыв слизнет все помещение. Он перевел дыхание, размышляя, что делать дальше, и услышал монотонный голос ВИ: “Выходной шлюз заблокирован. Выходной шлюз заблокирован. Для получения доступа обратитесь к начальнику тюрьмы”. До того оповещение сливалось в единое с сиреной нечто, смазанное в ушах из-за прилива адреналина. Сарен осторожно выглянул из-за укрытия – и отшатнулся. По контейнеру, взвизгнув, просвистели пули. Что делать? Безумная идея пришла в голову мгновенно. Он ринулся обратно в коридор. В одном из отсеков обнаружился труп турианца из диверсионной группы. Сарен осмотрел его скафандр: тот был пробит в нескольких местах. Не годится. Он снял с тела невредимый шлем и пронесся дальше, стараясь не пачкаться в крови. Алого в избытке натекло под ногами, и оно, скользкое и блестящее, как зеркало, дрожало от вибраций, перекатывающихся через станцию. Третий встреченный труп оказался подходящим: разрывной пулей в клочья разнесло шлем и голову в нем, но остальной скафандр остался герметичным. Сарен огляделся, втащил его в техническое ответвление коридора и как мог быстро поменялся с трупом одеждой. Приятное дополнение: люди решат, что пристрелили самого Артериуса при попытке побега. Он надел взятый с собой ранее шлем – шипы втиснулись в него с некоторым трудом, – и подключил омнитул охранника к системам. Немного подумав, ВИ скафандра выдал показатели щита (предельно низкие) и запасов кислорода для автономного газообмена (приемлемые). На осуществление плана хватит. Сарен вооружился штурмовой винтовкой павшего турианца и ринулся обратно к выходному шлюзу. Приблизившись к залу, он быстро прикинул радиус вероятного взрыва. Нужно каким-то образом вынудить охрану стрелять по контейнеру из всего, что у них есть, а самому находиться в момент детонации хотя бы в двадцати ярдах от места взрыва. Затруднительно. Он осмотрелся еще раз, быстро размышляя, – и увидел пару гранат, закатившихся в пространство между дверью и коробом с силовой установкой, питающей механизм. Вспомнил: в зале перед шлюзовой камерой – обзорное остекление, похожее на то, что в камерах заключенных, только прочнее… наверное. На решение хватило секунды: он сунул винтовку за спину, выдернул чеки из гранат и швырнул их, метя в обзорное стекло. Пробежал пальцами по панели омнитула, переводя скафандр в автономный режим. Притаился за контейнерами, по которым снова застрекотала трель выстрелов… Взрыв. Даже два, слившихся в один. Грохот и крики вспыхнули в голове болью от сенсорной перегрузки. Его сорвало с места и потянуло куда-то прочь под мощный, почти ультразвуковой свист, который становился всё тише. В конце концов, звуки вокруг растаяли, а беспорядочное движение замедлилось. “Похоже, диверсанты отключили щиты, иначе ничего бы не вышло”, – подумал Сарен, наконец осознавая свое местоположение. Его вытянуло в космос вместе с охранниками, контейнерами и окружавшим их воздухом, и он дрейфовал в невесомости рядом со станцией, которая с его нынешней позиции напоминала расплющенный рыбий скелет. Шлюзовую камеру на конце разворотило от декомпрессии, как бумажную. Безумная гонка закончилась. Сарен перевел дыхание и огляделся. Среди плавающих кругом тел, которые уже не шевелились и тех, которые еще конвульсивно дергались, умирая от декомпрессии, он увидел турианский остроносый фрегат, который подплывал прямо к нему. Вернее, к разрушенному шлюзу. Сарен спохватился и активировал сигнал бедствия, установив частоту, специфическую для турианских передач. Спустя несколько минут, показавшихся ему невыносимо длинными, с борта фрегата спустился челнок и направился точно в его сторону. Взойдя на борт челнока, Сарен огляделся. – Кому обязан своим освобождением? – сухо поинтересовался он. – Сарен Артериус, верно? Рад, что вы снова с нами. За вами послал мой командир, Гаррус Вакариан, – ответил пилот челнока. – Сейчас доставлю вас на борт. Мы отправимся на Омегу, как только соберем всех выживших. Вы встретитесь с ним там. Сарен кивнул и встал в стойку смирно – иначе не удержался бы на ногах. Несмотря на всю его выдержку, всю выучку и самоконтроль, он готов был расплакаться, упав на колени, от осознания, что это не сон. Ему еще никогда не снилось, что он убивает половину персонала “Чистилища”, вышвырнув их в космос взрывом шлюза. Но он всегда знал, что дождется момента возвращения к своим.