***
— Ну, Хэ-сюн, пожалуйста, только один глоток! Сегодня же мой день рождения! — Мой, кстати, тоже, — хмыкнул он, но всё же взял у настойчивого Цинсюаня бокал красного вина. Утром им обоим подарили по огромному красному конверту с деньгами, а старший брат Цинсюаня, Ши Уду, подарил ему квартиру поближе к университету, который Цинсюань выбрал после сдачи государственного экзамена. Он тогда хвастался старшему брату, сияя радостной улыбкой: — Брат, смотри-смотри, я пятый в списке по результатам гаокао в классе! — Всего лишь пятый? Чем ты хвастаешься? — хмыкнул Ши Уду, договариваясь с помощником, чтобы он выбрал хороший ортопедический матрац для его гиперактивного брата, который однажды пожаловался на неудобный матрац. Конечно же Цинсюань уговорил Хэ Сюаня переехать к нему. Он привел много аргументов «за», и только после этого Хэ Сюань согласился. И сейчас они распивали вино на светлой и просторной кухне их квартиры. — Оно такое вкусное! — У Цинсюаня заблестели глаза, когда он с наслаждением облизывал ярко-алые от вина губы. Хэ Сюань отвернулся со сжатыми кулаками, будто он не мог вынести вид такого друга. Пошатываясь, Цинсюань поднялся с наполовину пустым стаканом, чтобы взять виноград из холодильника, но его занесло, и он совершенно случайно упал на Хэ Сюаня, проливая на него вино. Алые капли покатились по его голым ногам, а Ши Цинсюань почувствовал, как у него закружилась голова. — Цинсюань! Я же только что из душа! — Хэ раздражённо провел бледными пальцами по волосам, зачесывая назад ещё мокрые пряди. На его большой — в сравнении с ладонью Цинсюаня — выпирали синие вены, которые Ши хотел поцеловать. Но от одного вида на его ноги тело Цинсюаня потряхивало мелкой дрожью, он просто-напросто задыхался от волны смущения, стыда и восхищения, привлекая внимание Хэ Сюаня ярко-малиновыми щеками. Цинсюань вспомнил, когда в первый раз ощутил подобное. После своего тринадцатилетия Цинсюань уговорил Хэ убежать на пляж. Его бледные пальцы — каждый последующий палец был короче предыдущего —притягивали к себе взгляд, выделяясь на фоне песка. Цинсюань, не отрываясь, смотрел, как песчинки сыпятся сквозь пальцы Хэ Сюаня, когда он сначала опускал ногу, сжимая пальцами мягкий песок, а потом поднимал, разжимая. И, чувствуя что-то неописуемое в груди, он с трудом сглотнул образовавшийся ком в внезапно пересохшие горле, ощущая как загорелись щеки от одной только мысли прикоснуться к ногам Хэ Сюаня. Цинсюань облизнул сухие губы и потянулся к прячущемуся под зонтиком на полотенце Хэ Сюаню и, внезапно схватив его левую ногу одной рукой, второй легко провел по внутренней стороне стопы, чуть надавливая большим пальцем на пятку, а потом массируя бугорок большого пальца. Странно-приятное покалывание прошлось по всему телу Хэ Сюаня, заставляя его вздрогнуть и покрыться мурашками. Ши Цинсюаню очень понравилось то, как отреагировал Хэ Сюань. Он не понимал почему, но его ноги показались ему привлекательными и породили фантазию, как Хэ Сюань своими ногами прикасается к нему там. От таких мыслей покраснели уже и шея, и уши, румянец распространился даже на плечи. После случая на пляже Цинсюань старался случайно прикоснуться к ноге Хэ, а Сюань отчаянно хотел, чтобы Цинсюань ещё раз дотронулся к его ногам. С тех пор Ши Цинсюань всегда обращал особое внимание на ноги прохожих, он даже составлял список особенно привлекательных ног, но Хэ Сюань, естественно, был лидером в этом списке. Знакомясь с новыми людьми, он первым делом обращал на их ноги, замечая плавные или не очень линии икр, изящные и не очень формы, разную длину пальцев и посадку стопы. Он знал, что у Се Ляня — его самого лучшего (после Хэ Сюаня) друга — сильно выступал на фоне других большой палец, а у друга Се Ляня самым длинным был третий палец, а у другого его друга он, наоборот, был короткий. У парня Се Ляня Цинсюань заметил, что его второй палец сгибался к большому. Большинству людей эта привычка странной, но для Цинсюаня было совершенно нормальным опуститься на колени, чтобы натянуть купленные им носочки с золотыми карпами на бледные ноги Хэ Сюаня. Правда потом он быстро сбегал домой и надолго закрывался в своей комнате. — Ну и чего ты застыл? Убери это, — прозвучал резкий голос, в котором слышалось еле заметное нетерпение. В ответ на это Ши Цинсюань сначала растерянно заморгал, вырываясь из зыбких песков вызывающих трепет воспоминаний, а потом взял его за руку и в неожиданном порыве смелости повел в спальню. Ясные глаза Цинсюаня лихорадочно заблестели, когда он увидел такую привлекательную картину: Хэ Сюань, равнодушный ко всему человек, распластался на их кровати и хрипло дышал. Бордовые капли пролитого вина стекали по его идеальным икрам к узким щиколоткам с плавными впадинками возле пяток. Цинсюань не сдержал порыва: притянул его ногу к себе, схватив за щиколотку, и нежно провел языком по алому следу, который особенно ярко выделялся на бледной коже. После поднялся с колен, садясь на деревянный каркас кровати, и вытер покрасневшие губы. А потом как ни в чем не бывало начал делать привычный Хэ массаж стоп, осторожно притянув его ноги к себе на бедра. Затем Цинсюань сложил свои руки в замок и накрыл пятку, зажав её и сделав движение, напоминающие смещения. Делал вращение по четыре раза в каждую сторону. Растягивая пятку, он растягивал и ахиллесово сухожилие. Цинсюань старательно работал всем корпусом, чтобы растягивание было выполнено эффективно. Ногу он держал мягко и свободно, не забывая время от времени слегка поглаживать голени и икры. Мягкие движение снимало напряжение в мышцах. Хэ Сюань расслабился, закинув руки за голову на мягкую подушку, и прикрыл глаза. Цинсюань очень ответственно подошёл к массажу и прорабатывал каждый участок стопы по отдельности. В середине стопы, ближе к внутреннему краю, он нашел самое напряжённое место, прорабатывая его большими пальцами обеих рук. Большими пальцами Цинсюань массировал эту точку. — Хэ-сюн, не больно? — ласково спросил он, окидывая друга пристальным взглядом, выискивая малейшие признаки боли. — Н-нет, — запинаясь, хрипло выговорил Хэ Сюань, чувствуя приятную лёгкость в теле. После этого ответа, сказанного таким возбуждающим охрипшим голосом, Цинсюань облизнул пересохшие коралловые губы, начиная разминать бугор мизинца и большого пальца. Он видел на подушечках пальцев Сюаня затемнённые участки кожи, которые отличались от привычной бледной кожи. И он знал, что когда Хэ что-то сильно тревожит, он остаётся непроницаем лицом, но в походке изменяется: больше опирается на носок. Поэтому Цинсюань старался делать всё, чтобы расслабить Хэ Сюаня. Одной рукой он мягко придерживал стопу, а второй прорабатывал бугор мизинца круговыми движениями слева направо. Бережно повторил эти действия с большим пальцем. Его движения были медленными и спокойными. Потом Цинсюань взял мизинец, оттянул его до прямого состояния, затем сильно, до появления белой точки нажал большим пальцем у корня мизинца на стопе. Затем выпрямил мизинец, делаем его абсолютно ровным и нажал на торец пальца. Услышав щелчок, который говорит о снятии напряжении, Цинсюань удовлетворенно кивнул. Так он массировал каждый палец. К этому времени стопа стала мягкой и податливой, напряжение почти снято. Напоследок он начал поглаживать всю стопу, чуть сжимая пальцами. Хэ Сюань действительно устал. Его ноги часто болели от постоянных нагрузок в школе, а после подработок официантом в кафе ему еле хватало сил дотащить себя до кровати. А ещё его стопы всегда были чувствительны. И когда массажем ног занимался Цинсюань, особое внимание уделяя внутреннему своду стопы, с легким нажимом проводя вверх-вниз, он еле сдерживал возбуждение от таких невероятно приятных прикосновений. Умелые движения Цинсюаня приносили ему покой. Было так хорошо, будто он парил в небесах, ощущая только восторг, радость и счастье. — Цин… Цинсюа-а-ань, — прохрипел он, закатывая глаза от сладкого удовольствия, которое разлилось по телу. — Тебе так понравилось? Хочешь, чтобы я и завтра сделал тебе массаж? Перед выпускным в школе ты так часто носился туда-сюда, твои ноги наверное устали. Хэ Сюань ни за что бы не признался вслух, но ему нравилось, когда Цинсюань делал ему массаж. Он бросал быстрые взгляды на Цинсюаня, пока тот ласково тёр ему ступни. То, как у него краснели уши и шея, как он неловко прикрывал пах подушкой, как чуть дрожали его изящные пальцы, когда он мягко, точно к самому дорогому сокровищу, прикасался к его ногам, доставляло Хэ Сюаню огромное удовольствие. Он еле сдерживал удовлетворённую улыбку. Ши Цинсюань знал его с детства, поэтому, подняв на него ясные глаза, в которых сверкала любовь, которую он никак не мог скрыть, как бы не старался, сразу заметил едва различимый поднятый уголок губ. Хэ Сюань почувствовал его пламенный взгляд и решился на то, что давно хотел сделать. Хэ Сюань сел ровно на кровати, стянул футболку, отбрасывая её куда-то подальше, схватил ничего не понимающего Цинсюаня за руку и притянул к себе, заставляя его неловко упасть на свои бедра. От удивления всё вино, которое затуманило ему разум, испарилось, и Цинсюань понял, в какую ситуацию попал. Он опустил голову вниз и, увидев выпирающий на ткани спортивных шорт бугорок, застыл. — Хэ-сюн, — лишь через несколько секунд произнес Цинсюань чуть подрагивающим голосом, — что ты?.. Он потряс головой, будто не веря в происходящее, и длинные пряди черных волос пощекотали обнаженное тело Хэ. Ему нестерпимо, до раздражающего зуда в руках, захотелось схватить эти волосы, намотать на кулак и притянуть к себе этого наглого ветреного друга, прижимаясь к коралловым губам, которые всегда привлекали его внимание, заставляя задумываться о том, какие они на вкус — мягкие, сладкие, с кислинкой от яблока, которое он грыз перед этим или со вкусом вина? Хэ Сюань глубоко вздохнул, — Ши Цинсюань всегда был очень игривым и тактильным, — и ощутил боль, которая колючим терновником расцвела у него в груди. Он хотел быть единственным, с кем Цинсюань так себя вел. — Мне очень понравился твой масаж. И я очень хочу повторить, — растягивая слова, словно плавленный сыр на любимой пицце Цинсюаня, хрипло произнес он, проводя ладонью по бархатной щеке. — А знаешь, что я ещё хочу? Тебя. Очень давно хочу. И раз уж ты дразнишься… — Я просто хотел, чтобы ты расслабился, в статье писали, что массаж ног хорошо расслабляет! Хэ-сюн, что ты делаешь?! — воскликнул Цинсюань, упираясь рукой ему в грудь, сдерживая рвущийся наружу нервный громкий смех. — А ты разве не этого добивался? — прошептал Хэ Сюань низким голосом, склоняясь к его покрасневшему уху, выглядывающего из-под спутанных черных прядей волос.— Теперь моя очередь, наслаждайся. Он крепко обхватил его изящное запястье и легко поцеловал, будто спрашивая «можно продолжить?». Цинсюань крепко зажмурил веки, облизнул коралловые губы и быстро кивнул. Он хотел. Хотел так долго, что сейчас, когда Хэ Сюань притянул его для поцелуя, не сопротивлялся, мечтая, чтобы лёгкие поцелуи-ласки рук, дразнящие прикосновения тонкими губами к его плечу, месту за ухом и щеке страстно закончились на его горящих от желания губах. Поцелуй получился нежнейшим на свете, по скромному мнению Ши Цинсюаня. Хэ Сюань ласково покусывал его губы. Он сжимал то верхнюю, то нижнюю губу своими губами, усиливая захват. Совсем увлекся и прикусил зубами, слизывая каплю крови с губ Цинсюань, возбуждаясь ещё сильнее от его хриплого стона. Он снял с дрожащего в предвкушении Цинсюаня футболку, аккуратно уложил его на живот, а сам сел ему на бедра, окидывая горящим взором его оголенную спину, усыпанную родинками, и улыбнулся уголком губ. Так мило. Он нежно, пытаясь через ласковые прикосновения передать все свои чувства, провел по позвоночнику снизу вверх, а потом наклонился и начал осыпать поцелуями его плечи. От ласковых прикосновений дыхание Цинсюаня участилось, а сердце быстрее забилось в груди. Он спрятал горящее лицо в подушку, кусая губы в попытке сдержать громкий звук, подозрительно напоминающий стон. Хэ Сюань переместил руку ниже. Он гладил, плавно проводя подушечками пальцев по задней поверхности бедер Ши Цинсюаня с четко очерченными линиями растягивающихся и сокращающихся мышц, мучая его ожиданием чего-то большего. Потёр кожу ягодиц, нежно прихлопывая, а потом отвёл руку и резко опустил на правую половинку. Не торопясь, он каждый раз менял точку шлепка. Белоснежная кожа ягодиц порозовела, и Хэ шлепнул чуть сильнее, замечая как Цинсюань крепче сжал в пальцах белье, его длинные волосы разметались по подушке в беспорядке, а плечи дрожали от каждого шлепка. Темные глаза Хэ неожиданно хитро заблестели. Он приоткрыл губы и сильно прижался ими к упругой ягодице Цинсюаня, рядом с небольшой овальной родинкой, всасывая чувственную кожу и наслаждаясь частыми вздохами Цинсюаня… До этого они едва сдерживались, ведь были просто друзьями. Ну и что, если у них одна кровать, хотя денег вполне хватало на две? Ну и что, если Цинсюань любил спать, закидывая ногу на бедро Хэ, когда тот обнимал его, крепко прижимая его к себе? Теперь же все препятствия устранены. Им ничто не мешает крепко обниматься, оплетая ноги друг друга, и, прерываясь на разговоры, целоваться так, что губы опухали и краснели. — Почему ты ничего не сказал мне? — Хэ Сюань обнимал лежащего на его груди Цинсюаня одной рукой, играясь с его волосами, а на другую закинул за голову. — Я всегда думал, что ты со всеми такой тактильный и общительный. — Я хотел, но потом испугался, что ты начнешь меня сторониться, — прошептал Цинсюань и закрыл глаза, крепче прижимаясь носом к шее Хэ Сюаня. Цинсюань всегда сомневался, когда дело касалось Хэ Сюаня. Что будет, если он признается в своих чувствах, а Хэ Сюань ответит мрачным молчанием? Хоть Цинсюань и гордился своим умением оставаться жизнерадостным даже в самой плохой ситуации, но боялся, что его самый близкий друг посчитает его отвратительным. Сама мысль увидеть презрение в тёмных глазах Хэ Сюаня вызывала ужас. Поэтому он старался быть хорошим другом, втайне мечтая о большем. Сейчас же он был так счастлив от того, как ласково проводят по его голове, как его крепко прижимают к себе, легко целуя покрасневшее от укуса плечо и закрывая глаза. В тот момент, когда Хэ Сюань спал и казался таким милым, ворочаясь по всей постели и невнятно бормоча что-то себе под нос, Цинсюань чувствовал нежную теплоту, которая разлилась у него в груди. Он заснул со счастливой улыбкой.***
Укороченные брюки подчеркивали его длинные и стройные ноги и открывали вид на узкие щиколотки с плавными впадинками возле пяток. Цинсюань чуть не задохнулся, увидев такого Хэ Сюаня в коридоре университета. Он спрятал лицо за руками, ощущая как горят щеки и покалывают от желания поцеловаться губы. Дыхание немного сбилось от этого демона-соблазнителя. Он взволнованно ухватил любимого за край рубашки, пока Хэ Сюань ладонью ласково проводил по его щеке, подушечками пальцев ощущая теплоту кожи. Быстрое прикосновение губ сопровождалось глубоким дыханием обоих. Хэ Сюань вспомнил, как оставил засос на ягодице Цинсюаня и растянул уголки губ, довольно щуря глаза. Ему очень понравилось вчера слушать полные удовольствия стоны и хрипы Цинсюаня, целуя его шею, когда тот отчаянно прижимался к нему. Он понимал и полностью поддерживал Цинсюаня, поэтому обхватывал его за талию, притягивая как можно ближе к себе. Чувствовал внутри гигантскую волну, которая вот-вот прорвется через с таким трудом выстроенную плотину спокойствия и затопит его в сильнейшем порыве любви. Он полностью пропал, утонул в сверкающих от счастья ясных глазах, страшно желая укусить любимого, зацеловать его везде, где только можно. Плотина не выдерживает. Хэ Сюань сорвался. Цинсюань выгибался в его руках, ему нравилось, он хотел больше, ещё, ему недостаточно. Он запускал пальцы в иссиня-черные волосы, прижимая Хэ к себе, не давая ему отстраниться… Хэ Сюань напоследок ласково провёл подушечками пальцев по мягкой горячей щеке Цинсюаня, чуть хриплым голосом пообещав: — Увидимся вечером, Ветерок. Он хитро улыбнулся и засунул руки в карманы брюк, проходя дальше по коридору мимо Цинсюаня, у которого от этого обещания мурашки провели парад по позвоночнику. Тут же завибрировал телефон в кармане широких джинс. На экране телефона высветилась фотка. Цинсюань прикусил губы. Осуществилась его самая горячая фантазия: на кадре был запечатлен наполовину спущенный черный чулок, который оттенял бледную кожу идеальных ног Хэ Сюаня. — Хэ-сюн, как ты можешь! — закричал Ши Цинсюань в спину уходящему Хэ, а потом обречённо прикрыл глаза ладонью. Как ему дождаться вечера?