Dig another grave

Я помню, как умирал во взрыве. По-моему, я умер. Если бы нет, меня бы не похоронили — я был бы с Чарли, и дядей Майлзом, и Аароном, и мамой, и той женщиной, Норой. Так что, думаю, я действительно умер в той закусочной. Странно, да? Мне стоило бы впасть в панику, меня же похоронили. Я должен бы испугаться и заплакать, как Чарли обычно. (Чарли всегда боялась тёмных замкнутых помещений. Иногда светильник перегорал ночью, и она плакала. Тогда я делал вид, что мне страшно, чтобы она могла отринуть свои страхи и быть сильной.) Кажется, теперь я её понимаю. Мне страшно. Но я же вроде бы мёртв, почему же мне страшно? Я… Я хочу домой. Я хочу к папе, Чарли и Аарону. Я хочу, чтобы всё снова стало хорошо. Сейчас — нехорошо. Мне страшно. Если я мёртв, я не должен чувствовать страх. Только умиротворение. Скоро я увижу Мэгги, и она снова сделает мне чай. Чарли сказала, что Мэгги умерла, когда пошла спасать меня. Ещё одна смерть из-за меня. Мэгги, пожалуйста, прости. Я не хотел, я… Прости меня. Тебе не надо было идти. Может, хотя бы после моих похорон у меня наконец не будет приступов астмы. Забавно – лёгкие работают, а дышать я не могу. Даже упражнения не помогают. Перед глазами красные точки. Мэгги говорит, это один из первых признаков удушья; отчётливо слышу, как она это рассказывает — холодно и бесстрастно, как всегда говорила о медицине. Таким же тоном она разговаривала с Калебом, когда не получалось этого избежать. Мы… мы скоро увидимся, Мэгги. Никогда не хотел умереть от удушья. Я мечтал вырасти, завести детей. Научиться рисовать и лазить вместе с Чарли по деревьям. Хотел делать много вещей, про которые папа говорил, что у меня никогда не получится. Мне хотелось одобрения дяди Майлза. Я знал его не больше пары дней, но мне точно хотелось. Он был сильным. Непобедимым. Чарли смотрела на него снизу вверх с восхищением в глазах. Моя несгибаемая сестра, не знавшая страха — смотрела снизу вверх. Я бы посмеялся, но больше не могу дышать. Я столько всего хотел сделать. Собирался поездить верхом. Дядя Майлз обещал, что мы достанем лошадей ещё до границы с Джорджией. Мне очень хотелось попробовать. Папа говорил, что этого я не смогу. Чёртова астма. Ты разрушила мою жизнь. Я мог бы быть сильным, и Чарли восхищалась бы мной. Я бы сбежал от ополченцев. Может, папа был бы жив… Может, может, может. Забавно — смерть позволяет иначе смотреть на вещи. У меня мокрые щёки. Я не плакал. Но у меня сломаны два ребра, и как минимум одно наверняка прошило лёгкое. Так что никакое это не удушье — я тону в собственной крови. Охренеть. Голос Мэгги вернулся, она анализирует мои шансы выжить. Мне точно не выбраться. Меня похоронили. Обычно трупы сжигают, чтобы ополченцы — да, впрочем, кто угодно — не могли их осквернить или ещё что-нибудь в этом духе. Но дядя Майлз и мама, — я её совсем не знаю, не так хорошо, как мог бы, если бы не обстоятельства — должно быть, придерживаются традиций. В смысле, традиций времён «до отключения». Они бы меня похоронили. Легче от этого не становится. Отличная смерть — захлёбываться кровью, задыхаться и разговаривать с самим собой. Ну, могла быть и хуже. Сержант Штрауссер запытал бы меня до смерти. Не то, чтобы он не пытался. … Нехватка кислорода сводит с ума. В плену было то же самое, но это уже чересчур. Мэгги (если б она была жива) ругала бы меня за глупость и говорила брать дело в свои руки. Дядя Майлз (если бы он был мёртв, конечно) предложил бы прокопаться наружу. Чарли бы прокопалась. Мама выбралась бы хитростью, у неё хорошо получалось… Мне всё ещё страшно. Схожу с ума, тону в собственной крови, задыхаюсь… но ещё боюсь. Я не хочу умирать в ящике — плевать, если я уже должен быть мёртв! Мне страшно… Оказывается, страх — прекрасная вещь. Особенно когда умираешь. Мёртв. Пытаешься вернуться к жизни. (Я разберусь, когда пойму, что происходит, если мне хватает воздуха. Обещаю.) Пробить в дереве дыру — хорошо. Оказаться погребённым под ссыпавшейся грязью — плохо. Счёт «Дэнни-Неизбежная смерть» — 1:0. Я выползаю на настоящую землю (твёрдую, которая не пытается меня задушить) и начинаю кашлять. Мне, как всегда, везёт — ещё и дождь идёт. То есть я скоро буду не только в земле и крови, но ещё и в слякоти. Неподражаемое начало дня. В общем, отлично провожу время. Как только я отдышусь, я, Дэнни Мэтьюсон, выясню, жив я или мёртв. Если честно — надеюсь, что мёртв. Будет не так больно просыпаться.