-Детка, тебе пора просто признать, что вайпер круче

Городской вечер поистине прекрасен после дождя. Неоновые вывески озаряют дополнительным светом, рассматривая свое превосходство в лужах, шум танцует в немыслимом коктейле из музыки клубов и автомагистрали. На последней всегда так: шумно, людно и хочется заложить себе уши ватой. Люди, застрявшие в длинных очередях как перед праздниками, не скупяться на гудки разной тональности, маты выкрикивают с приоткрытых окон, просто олицетворяют тех самых старушек в банке. Все уставшие после длинного рабочего дня и с одним желанием, написанным на лбу, «поскорее бы домой.» Своеобразная идиллия, если можно так сказать. Кто-то в ней тонет с головой, приписывая невзгоды и час пик Богу, а кто-то просто смирился и дожидается своего часа, измеренным надзирателем в виде светофора. Тот вообще до этого, видимо, служил в карцере для особо буйных, потому-что с невозмутимостью слишком медленно пробивает восемьдесят секунд красного света. — Бляцтво, — шипит сковь зубы Чонгук и рукой с черной экипировочной перчаткой ударяет по ручке мотоцикла. Тот за законами физики крутит своим носом, будто бы тоже недоволен сложившейся ситуацией. У них вообще очень много с хозяином общего. Хотя, казалось бы, как можно равнять живого человека и груду металла? Сам Чонгук делает это слишком часто, уж очень он любит копаться в этих деталях, создавать новое и совершенствовать давно утраченное в своей привлекательности и скорости. Он один из немногих, кто просто находит свою отдушину и частичку покоя в пыльном гараже с вывеской «СТО» на крыльце. Неплохая подработка для только закончившего вуз студента. Темно-зеленая гадюка петляла меж рядами машин, ища выход долго, но наконец отсчитывает последние пять секунд и призывно рычит движком, намекая хозяину на долгожданную свободу. Свобода к которой у них на двоих одна страсть и любовь, несколько поворотов ручки и запах жженой резины на асфальте. Чонгук любит такие вылазки и не любит их разделять в одиночестве, по этому и сейчас прислушиваются к посторонним звукам. Через шлем это сложно сделать, но он знает: один конкретный моторный рев он угадает точно, тот что с придурью пантеры на охоте. Так и происходит. Спустя пару километров езды мотоциклист минует пункт обозначающий окраину и дальше дышать становиться легче, дальше вперед вырывается «соперник», отводит руку в сторону с двумя пальцами в знаке мира, приветственный жест. Узнал. Чонгуку даже не обязательно просить поднять визор чтобы рассмотреть улыбку. Он ее ощущает так, иными путями, разглядывая чуть покачивающуюся фигуру на игрушке, что он латал в мастерской совсем недавно. У Ким Тэхена другое отношение ко всему, что имело бы устой у самого Чона. Говорят: противоположности притягиваются. Значит и они как две полярные частички одного магнита, притянулись и соприкоснулись лишь самим кончиком в задушевной любви к скорости и идейности испивать адреналин литрами. Там же подружились, впитали друг в друге нечто большее и начали встречаться. Слишком прозаично? Возможно. Возможно, их ссоры не выглядели как громкие слова о «давай разбежимся» и кучи мата вдогонку, никто не бил посуду и не избегал. Зато как в этих самых прозаичных романах был секс в примирение, где их потом материла добрая половина соседей в общаге из-за слишком тонких стен, потом они брали «взаймы» на том самом «СТО» байк и катались себе вдоволь. Сейчас детьми их уже не назовешь. Обоим третий десяток идет, обоим нужно завтра на ту же работу, но они все так же соревнуются в главенстве на загородных трассах чтобы расслабиться. Не в бутылке пива и матче по телевизору счастье, а в собственном мотоцикле и легким колотанием в сердце. Тэхен бросает метку, стартер для обоих, ровно три раза мигает лампочкой световой индикации, призывая к соревнованию. Ровно так же как делал это раньше, так делает это по сей день. Мотоциклы вновь равняются и только тогда два пилота ловят взгляд друг на друге. Вновь фантомный, но почему-то ощущается дым изо рта из-за не самой удачной погоды, легкое подташнивание из-за подскочившего давлений, а азарт в глазах они ловят без прямого контакта. Знают как дико тот выглядит. Видели. Тэхен вновь поднимает два пальца, давая понять на какой скорости будут ехать, потом оба почти синхронно давят на веточки на ручках, заставляя крутящий момент набирать обороты, но не срываться к небосводу в неизвестность. Оба знают маршрут наизусть, вплоть до ямок на неподлатаной дороге или узкой улице на поворотах, но каждый раз сердечный ритм отстегивает слишком большую цифру. Тэхен отбивает счет той самой лампочкой, видимо, перебрав на себя права грид-герл на гонках, что иногда проводят мотогонщики. Стоит лампочке загореться в третий раз, как два диких мотоцикла срываются, со свистом разрезая воздух. Они знают слабости друг друга, недочеты в технике или навыков. В том же и интерес? Ктм вырывается вперед на несколько метров, давая себе право главенства с первых секунд. Чонгук на это лишь поджимает губы в тонкую линию, шипит, возмущается и перехватывает ручку поудобнее, вдавливая в пол, выжимая на спидометре почти что нереальные для его змея двести с копейками. Они оба жаждут лишь победы. Петляют по дороге из стороны в сторону, подбирают нужный момент для поворота или обгона. Тэхен довольно урчит, повторяя вибрацию у себя под грудью. Он любит свою игрушку и сейчас в полной мере пробует ее возможности, которую вложил в нее соперник совсем недавно. Черная пантера явно начала более уверенно держать дорогу, не потряхивает при скоростях. Ким почти что вытягивает руку в благодарном жесте «класс», потому что ему определенно нравиться. Им обоим, потому что недалеко отстающий Чонгук довольно рассматривает плавные изгибы новой покраски. Такому и проиграть не стыдно, но стыдно не показать свою находку на всю силу. Так что он просто подгадывает момент получше. Скорость отдается приятной болью в висках и неким глушащим эффектом, на что каждый из них разочарованно вздыхает, ведь лишились самого главного: звука, что практически является одним из чувств осязания и ощущения полной картины. Несколько поворотов чуть замедляют, но зато обходиться без происшествий. Место финиша виднеется уже вдалеке, заставляет каждого вкусить привкус металла и некой уверенности в своих силах. В какой-то момент Тэхену даже кажется, что он готов сломать ручку газа, так сильно он сжимает деталь в попытках прокрутить больше. На прямой у обоих силы равны, а совершить ошибку можно разве что прям тут свалившись на землю. Мысленный подсчет расстояния обрывается на заветных десятках метров. Цифра так и зависает в пространстве пустующей головы, а после так же громко сваливается как и кубок победителя, больно ударяя по затылку. Чонгук вырывается вперед так же неожиданно, как и нагрянувшее оцепинение, оставляя партнера на метр дальше. «Как?» и «Почему?» единственные вопросы, крутящиеся в голове Тэхена. Ким буквально сдирает с себя шлем, не особо заботясь о торчащих, чуть мокрых прядях. Он почти что со скоростью пантеры подлетает к Чонгуку и сверлит того пронзающим взглядом. Один и тот же вопрос, один и тот же. — Как это смогло обойти меня? — это безумие какое-то, что плещется в темных зрачках. Ему нужно знать. А еще нужно было спросить не так ядовито. Но, кого это волнует? Конечно не Ким Тэхена, что взглядом сверлит мотоцикл с зеленой покраской, а после переводит на Гука. — Детка, тебе пора признать просто, что Вайпер круче, — с некой издевкой в голосе опаляет чужое лицо Чон. Он просто отодвигает пальцы коими тычут в грудь, будто бы маленькому ребенку объясняет, что это некрасиво. — Что ты сделал?! — взгляд пронзающий, слога выходят слишком четко, добавляя после себя негласное: «Только не говори потом, что не услышал». Тэхен знает, что что-то поменялось, раз его обошли так просто на последних рывках, значит просто не всю мощь показали на старте. Это выводит еще больше. Ким ненавидит игры во время гонок, те, что не может предсказать, тем более. От того и заводится так, срывая собственные металлические цепи с слишком громким звуком. — Как-нибудь потом расскажу, — в такой же издевательской манере. У них небольшая разница в росте, можно даже сказать, что делят одну отметину на дверном косяке. Но вот данное положение дел меняет все на более высоком уровне. Чонгук смотрит сверху вниз, чуть задрав подбородок не из неуважения. Сейчас он просто имеет на это право, а еще он определенно рад, что смог сделать свой транспорт чуть быстрее, тем самым заткнув Кима с его недавней речью в восхваление ктм. Парню это нравится. Кто не испытывает чувство удовлетворения в победах? Наверное, только самые забитые и застенчивые люди, привыкшие себя только унижать. Они не такие. Это не их гавань. Все же это иногда играет с ними злую шутку, заставляя превращать простую поездку или вылазку в некий батл, что не имеет конца и края. Сейчас они тоже сражаются, только взглядами и легким оскалом на губах. Чонгуку доставляет данная картина и языки пламени, что можно рассмотреть в темноте небольшой поляны у леса. Он ничего сегодня не потеряет, особенно такую возможность. Рука перехватывает чужой подбородок, возможно, слишком сильно, заставляет Кима чуть поморщиться. В остальном в его лице мало что меняется. Тэ нужны все ответы сейчас и немедленно, а еще он зол. Да, чертовски зол и лучше бы любой детонирующей вещи оказаться как можно дальше. Вы посмотрите, Чонгук стоит наоборот непроизвольно близко и с каждым вздохом на языке его терпкий одеколон ощущается сильнее, ближе, забивает ноздри и заставляет всю агрессию перевести в желание. Ну, или частично. В данный момент Тэ размышляет как кусает парня за нос или щеку, зависимо от того, что окажется ближе. Ему нужно выместить все свое недовольство. Безоговорочно и без претензий. — Все честно, а значит в этот раз я сверху, — простая фраза. Несколько букв и эта поганая ухмылка явно не предвещают ничего хорошего. Слишком близко к губам, но недостаточно, чтобы сокращать миллиметры, на которые Тэхен способен. Он вообще хмурится, шипит в ответ «Мы так не договаривались» а потом сам же залипает на то, как Чонгук проводит дорожку по нижней губе. Окей, возможно, он погорячился с ответом. Только возможно. У них такое бывало. Да, они, как взрослые люди, могли бы разыграть позицию на ночь на какое-нибудь «цу е фа», но это же скучно. Так что иногда это приводило как к детским играм, так и к достаточно странному: «Закончишь до семи и будешь сверху». Никто не протестовал. Просто больше втягивался в игру и знал, на чем будет отыгрываться в случае победы или поражения. Они друг для друга бомба с часовым таймером, а другой никогда не является сапером, так что накаляющуюся атмосферу и сердечный ритм можно списать на выброс адреналина и переживания. До поры до времени, разумеется. К тому самому, когда оба впиваться друг в друга губами, сталкиваются попутно зубами, шипят что-то нечленоразборное. Те же зубы идут в ход, покусывая, борясь за главенство. Не обязательно же во всем подчиняться. Допустим, Тэхен сегодня расставит ноги перед парнем, но уж никак не даст ему вести всем процессом. Возможно, только потому, что он все еще зол и эта злость стекается в действия, царапают Чонгуковы плечи, чуть ли не разрывая ткань футболки. Исполосовать хочется слишком сильно, чтобы знал, что секреты просто так держать нельзя. Не приемлет и не станет терпеть это вновь. Люди назовут это садизмом, а Тэхен просто и спокойно ответит — профилактика. Как не странно, Чон будет с ним согласно кивать. Им комфортно именно так: со сгущающимся воздухом ранней осени, с тянущим возбуждением в районе паха, с тяжелым дыханием на чужих губах и непослушных руках, изучающее тело напротив. — Доедем домой? — выплевывает Тэхен в чужие губы, еле как отстранившись. Он уже мало как соображает что бы не присесть прямо тут на колени и не отсосать парню. Скажем, вручая кубок победителя. Все равно стоит и наблюдает как на чужой шее вырисовываются розоватые линии. Все же царапает. — Конечно нет, — с усмешкой вытягивает все гласные Чонгук. Они прекрасно знают, что вот сейчас уже поздновато. Не вовремя как-то расходиться и мчаться в город, стоять у светофора, ждать тот проклятый лифт и далее по списку. Не вовремя, когда собственные руки изучают талию Тэхена, задирая футболку. И уж тем более не вовремя, когда губами уже по шее водят, присматривая себе место, куда бы поставить метку да поярче. — Я не шлюха, — зачем-то вновь плюется ядом Тэ. В ответ не понимают и вопросительно мычат. — Не смей меня метить, иначе оторву тебе яйца. Мне на работу завтра,- если честно и откровенно, то Ким и сам хочет этого. Хочет смотреть на себя в зеркале и видеть какие-то последствия, чтобы под взглядами зудело, горело и просило прикоснуться только хозяина. Но, увы и ах сейчас в сознании все еще теплится мысль как сложно это все замазать. Чонгук на это шипит недовольно, а после широко лижет языком по адамовому яблоку, что так и дергается с громким глотком воздуха. — Блядь ты, ясно? — шипит сквозь зубы младший и носом упирается в бронзовую кожу, втягивая в себя как можно больше мускусного запаха, легко отдающим ненавязчивым, почти испарившихся, одеколоном. В ответ так же протестующе скаляться. Сказали же, что со шлюхами ничего общего не имеют. Ясно, что тут дело в другом: в запрете на любимый кинк Чона, чем в древней профессии. От того оба и царапают кожу сильнее но лишь пальцами и под футболкой. Несколько толчков в грудь и наступательных шагов и вот Тэхен уже упираясь ягодицами в кресло собственного мотоцикла, чуть дергаясь из-за наклона транспорта, а лодыжками ощущает разгоряченный метал. Только вот отстранятся не намерен. Он собственнически в своей манере царапает низ живота младшего, там же цепляет пряжку ремня. Ни капли не порываясь стянуть штаны, оглаживает так, через ткань, а зубами все же цепляет кончик языка, удовлетворительно мыча. Всего пара действий, но Чонгук уже лужа. Ну как, частично. Иногда ему кажется, что будь Тэхен в аду, то точно бы принял обличье суккуба. Роль развратителя ему как никогда кстати. Гук шипит, рычит, даже задушено как-то всхлипывает, пока Тэ ни капли не церемонясь сжимает вставший член через плотную ткань джинс. Не самое приятное ощущение, только вот заводит больше, сильнее. Снова какая-то маниакальная страсть, граничащая с мазохизмом. Футболок парни лишаться почти сразу и как-то синхронно. Откидывают на приборную панель и дальше изучают тела друг друга. Там уже в ход идет все: руки, губы, языки. Лишь бы вкусить тот самый огонек и не дать ему погаснуть. — Красивый, — шипит Чонгук, рассматривая лицо Тэхена. У того все еще растрепанные волосы, покрасневшие, чуть опухшие губы и неимоверный взгляд. Чон не может себя оторвать от этого блеска, все время возвращаясь. Каждый раз это делает. Неизменная истина. Пальцами проводит дорожку по чужой груди, задевая соски из-за чего партнер шумно выдыхает, шее, подбородку и наконец поддевает нижнюю губу. Тэхен опаляет пальцы горячим дыханием и языком недолго водит по подушечкам. — И это все? — наводяще. Киму нравятся комплименты и когда на него обращают внимание. От того только просит большего, ведет себя зачастую как неконтролируемая стерва. В ответ ему вновь бросают это «детка» от которого чуть слабеют ноги в коленях. Наверное, если бы не кожаное сидение сзади, то он бы давно упал в ноги. Во всех смыслах этого слова. Единственное прозвище, что у них позволено, так красиво вылетает из чужих губ и соприкасается, находит своего получателя. Результативно, учитывая как Тэхен начинает копошиться с чужой ширинкой. Ладно, он просто устал и ему уже это нужно, ведь и у самого твердо стоит, окрашивая темную ткань белья предикулятом. Чонгуку хватает пары слов и контрастного касания к собственной плоти. Тэхен искусно проворачивает пальцами, растирает выступившие капельки, очерчивает подушечками пальцев несколько выпирающих венок на длине и довольно облизывается, когда ловит на собственных губах комплименты. Не существует слова «нет» есть лишь разные способы достичь целей. Со своим парнем достаточно лишь завести, а потом только ловить, наслаждаться, сдирать кожу и плавиться маслом. Им нравится, они привыкли что бы именно так и зачастую с взаимной дрочкой и словами, а потом уже решают что да как. Потом свободные джинсы Тэхена оказыватся на щиколотках, пачкаються о влажную траву на земле, но его совершенно это не волнует. Он лишь охает, когда руками и грудью оказывается на том самом кожаном сидении своего ктм, когда тот покачивается из-за давления и даже кажеться, что металлическая подножка жалобно скрипит, предупреждая об опасности данного действа. — Если эта херь сломается и я полечу на землю, то потом тебя кастрируют! — проговаривает Ким, сам себе же прикрывает рот ладонью. Ахает почти беззвучно и широко раскрывает глаза. Руки Чонгука оглаживают ягодицы, чуть разводя половинки в сторону, а губами обводит выпирающие шейные позвонки. Задняя часть шеи — одна из самых эрогенных зон парня. От этого и заставляет тихо постанывать, ощущая юркий язык на каждой из косточек, чуть вилять попкой. — Че ж ты так хочешь лишить меня члена? Детка, он тебе еще понадобится сегодня. — слова с насмешкой и слишком близко к уху, слишком правдоподобно. Возбуждение хмелит от того так сильно и ведет. Обоих. Чонгук опускается ниже, очерчивает каждый изгиб, а руками сжимает бедра, чуть приподнимая правую ногу. Так удобнее. Лично ему удобнее, когда оседает на полы и прикусывает бедро, когда ведет языком выше, кусает за ягодицу, еще выше к поясничным ямочками и так действие повторяет несколько раз. До тех пор пока языком не спускается к колечку мышц. Сверху почти что запищали и это не могло не вызвать ухмылку. Гук буквально почувствовал как Тэхен сжался и чуть дернул ногами, как удивление в его стоне медленно но верно сменилось наслаждением, что заставило собственный член призывно дернуться. Он вылизывал языком вокруг сфинктера, надавливал кончиком на проход для большей стимуляции. — Блять это…- Слишком громко. Слишком звучно. Просто слишком для Тэхена в целом, так что он уже не стеснялся пороть чушь из несвязных слогов и слов, что спонтанно возникали в голове. — Ты в порядке? — Вопрос в неком роде риторический. Чону просто нужно было вдохнуть поглубже, дать себе время отдышаться и перестать давиться всей смесью жидкости на языке. — Нет, просто… Все хорошо. Не останавливайся, — почти что в командном рычании сорвалось у Кима. Он ощущал некую эйфорию от простой стимуляции языком и явно не хотел ее лишаться. Длинные пальцы ловко обхватили темную копну волос, призывая вернутся к своему делу. Положение не самое удобное, так что пришлось чуть выгнуться, но оно и лучше. Для всех в принципе. Дважды повторять не пришлось так что уже в следующее мгновение старший вновь низко стонет, ощущая язык меж ягодиц и как мастерски им орудуют. Чонгук и сам еле как сдерживался чтобы не стонать просто от вида и звука. Это заставило опустить руку, до этого покоившуюся на бедре, чтобы уделить внимание члену Тэхена. Там пальцы поглаживали яички, переходили на ствол в фрикционных действиях. Тэ был слишком близок к краю, так же как и к имени, что срывалось со всхлипом и улетало куда то в сторону леса. — Нет. Стой. Остановись, — слова выходили сложно, почти что сливались в одно неразборчивое месиво. Тэхен поджимал пальцы на стопах, переводя весь вес на байк. — Остановись, Чонгук. Я скоро кончу. — вот тут уже понятнее, на одном дыхании и до конца. Ким не планировал кончить от простой стимуляции, ну или просто не хотел делать это сам. Точно непонятно. Просто мысли формулировались слишком быстро и так же срывались с губ в стоне. — Черт, детка ты так прекрасен. Так хорош, — Чонгук повторил это раза четыре, стоило губам оторваться от своего дела и заметить покрасневшее лицо партнера, оглядывающимся через плече. Он вновь провел дорожку к спине и сам ели как сдержался чтобы не предложить просто взаимную дрочку наконец. Определенно пыл нужно остудить. Только это явно не про этих двоих. — Ты нихуя не помогаешь, — с усмешкой, одной на двоих. — Напомни мне когда-нибудь сделать это снова, — типичная фраза. Чонгук повторял ее каждый раз, стоило ему заняться своим любимым. Не важно даже в каком действии или месте. Просто всегда «нужно» Рукой Чон проводит в собственные волосы, прося отпустить. Неприятно. Кажется, что меж тонкими пальцами определенно должна остаться копна. Но, этого не происходит. Видимо, угроза облысеть пока не стоит. Это снова остается озвученным между с тихим смешком. Потом он снова все свое внимание уделяет только Тэхену. Целоваться через плече пиздец как неудобно, но это снова никого из них не волнует, пока так близко и с жаром кожа к коже. Младший размазывает меж ягодиц почти высохшую слюну с явным разочарованием. А что поделать. Вряд ли хоть кто-то из них в кармашке носит смазку. — Из слюны так себе смазка, — тихо проговаривает Тэ, будто бы озвучил истину маленькому ребенку. — Я знаю, — на выдохе ответ. Они прекрасно знают как это неприятно. Раньше был опыт. Когда вы только начинаете, то все кажется слишком простым из разряда всунул-высунул, а в порнороликах никто не предупреждает о том как лучше делать растяжку. Но, увы и ах в их первый раз слюна явно не помогала разрабатывать девственную плоть, так что заканчивали как раньше руками и губами. Чонгук обдумывает свое решение несколько секунд, потом отстраняется, дабы подойти к собственному мотоциклу и зарыться рукой в рюкзаке, примотанному сзади. Тэхен на это лишь хнычет нарочито громко, лишенный тепла и внимания, руку свешивает даже подобно грустному коту, но тут же оборачивается головой с широко открытыми глазами. Что может быть в сумке Чонгука, что сгодилось бы за смазку? Голова все еще опьяненная, перебитая чем-то тяжелым и выдает первое, что приходит в голову. — Даже не думай доставать эту хуйню в баночках, — с неким прозрением и шипящим звуком произносит Тэхен, пытаясь разглядеть за обнаженной спиной хоть что-то. Он даже дергается в идее встать, но его опережают. Чон чуть давит на лопатки, призывая вновь навалиться всем весом на кожу сидения. — Если у вас ее называют смазкой для чего-то там, о это не значит, что можно пихать в меня всякую дрянь! — Срываеться даже с неким возмущенным писком, когда Гук оглаживает проход уже влажными пальцами. Это заставляет заерзать активнее. — Успокойся блять, это просто крем для рук, — проговаривает с неким смирением Чонгук, пока вводит в разгоряченное тело первый палец. Он также скидывает тюбик куда то на панель к футболке, давая Тэхену время убедиться. Не сказать, что не думал взять именно смазку для подшипников, но вовремя одумался, так что нервозность его парня вполне себе имеет почву. Растяжка у них была всегда такой, больше похожей на двух шипящих котов в весенний период. Тэ всегда говорит, что Чон растягивать не умеет от того так и пронзает тело болью, заставляя ежиться; второй всегда отвечает, что тот всегда напряжен, даже если атмосфера более чем располагает. Вот по этому просто долго и нудно вводит пальцами по внутренним стеночкам, стараясь не делать больно. Ровно к моменту, пока Тэхен сам не начинает поддаваться назад, тихо прося большего. — Пожалуйста, — вскрикивает старший, выгибаясь в спине дугой, когда три пальца уже свободно проникают внутрь, а внизу живота снова начинает пульсировать, отдавая приятной негой в голову. Он просто просит ни капли не стесняясь, бубнит еще и угрозами, и оскорблениями, а сам внутренне заканчивается. Чонгук на это лишь ухмыляется с одной единственной фразой в порыве успокоить. Шепчет слишком нежное, возможно единственное снисходительное за все время, «тише, детка» а сам же тянется к небольшому тюбику крема, добавляет на пальцы, размазывает по колечку мышц, вновь толкает внутрь, только что бы хоть как-то распределить. Собственный член уже неприятно гудит. Слишком много воздержания с красивой картинкой перед глазами чревато, так что уже через мгновение чон толкается внутрь, растягивая губы в немом стоне. От жара и наслаждения, обдавшего тело разом, по спине пробежались мелкие мурашки. Тэхен впивается пальцами в скрипящую черную кожу, пытается контролировать собственное дыхание и выступившие в уголках глаз слезы. Он знает, что уже совсем скоро некий дискомфорт отпустит, но все равно сжимается, за что и получает шлепок по ягодице. Потом только призрачно шепчет, умоляет только двигаться. Потерпит, если будет больно. Не первый раз же. К тому же что-то внутри только этого и требует. Все что остается — идти на поводу собственных грязных желаний. Каждое движение ощущалось слишком резким и жадным. Чонгук не скупился на грубость, а Тэ только того и просил, постанывая любимое имя. Никого уже не волновал мотоцикл, повторяющий раскачивающие движения, и металлическая подпорка, что все же тихо поскрипывала. Весь инстинкт самосохранения сожрала страсть и шлепки кожи о кожу. Тэхен подпирал собственный вес рукой, в попытках дотянуться до младшего, притянуть ближе и наконец поцеловать. Но, и это привело лишь к неуклюжим мазкам по губам. Через несколько мнут данных действий оба поочередно излились. Тэхен запачкав черную кожу и руку Чона, что надрачивала ему в такт, а Гук на ягодицы и бедра. Оба глубоко дышали, пытаясь привести собственный пульс в хоть какое-то равновесие и вернуть ясность ума. — Это было потрясающе, — со смешком потянул Чонгук, оставляя пару легких поцелуев-бабочек на спине парня. Руками он уже обтирал мягкое тело, по сути просто размазывая последствия. — В следующий раз я не стану тебя жалеть и ты поймешь каково это, — с выдохом произнес Тэ, наконец поднимаясь из порядком нагретого места. — Буду ждать с нетерпением.