***
Весь следующий учебный день Бакуго ходил задумчивый, изредка бросая убийственные взгляды на своих друзей, когда те смели нарушать тишину рядом с ним. Дерьмоволосый и Пикачу были чересчур раздражающими, особенно в моменты, когда Кацуки хотел спокойствия, и он не мог дождаться большого перерыва, чтобы скорее свалить от них. После обеда оставалось немного свободного времени перед остальными уроками, и Кацуки уже привык в этот промежуток ходить вместе с Деку к Всемогущему. В кабинете учителя всегда было тише, чем рядом с друзьями, и Деку всегда проще было заткнуть, чем этих двоих. — Чё стоишь тут, задрот? Возомнил себя нпс, у которого есть долбанный побочный квест для меня? — вместо приветствия сказал Бакуго подойдя ближе к Изуку. Тупой задрот тёрся у дверей кафетерия не просто так — он ждал его. — А ты сегодня в отличном настроении, Каччан, — и, несмотря на открытое хамство со стороны Кацуки, Мидория всё равно улыбнулся ему. — Я подумал, что раз уж мы ходим к Всемогущему вместе, то почему бы не подождать тебя? — Больше не думай, тебе не идёт, — отмахнулся Кацуки и засунул руки в карманы штанов. — Пошли, Деку. Всю перемену Всемогущий надрываясь выкладывал крупицы информации о предыдущих владельцах одного за всех, что ему удалось собрать. Бакуго внимательно слушал и изредка задавал уточняющие вопросы, которые Изуку стеснялся задавать сам. Мидория не мог понять, почему Каччан вдруг стал таким внимательным и сосредоточенным, он же раньше громче всех орал, что задротские дела его не касаются. Признаться честно, Изуку было очень приятно от такого внимания, но он позволял себе одуматься вовремя, — очевидно, что Кацуки в большей степени делал это из-за уважения к Всемогущему, и в меньшей степени потому, что считал Изуку близким другом. Весь разговор Изуку молчал и пытался вслушиваться, стараясь как можно меньше смотреть на Каччана. Тот всегда будил в нём какие-то противоречивые чувства. Во времена средней школы он был тем ещё засранцем, и Изуку полагал, что ненавидит его. Но с момента начала учёбы в UA, когда их отношения стремительно стали укрепляться и меняться в лучшую сторону, Мидория посчитал, что не может ненавидеть человека, которого уважает за то, что тот сохранил их с Всемогущим тайну. Теперь он видел, что Каччан переживает и пытается помочь, пусть и в грубой форме, и это внушало надежду, что они друзья. Иногда Изуку одолевала какая-то тоска — чаще всего это случалось в моменты, когда Кацуки продолжал его отталкивать, не оглядываясь на всё, через что они прошли. Ему хотелось быть ближе, и он очень завидовал Киришиме, который смог так быстро и легко подружиться с Каччаном, за которым Изуку бегал с трёх лет. Постепенно, тоска росла всё сильнее, даже несмотря на то, что жизнь продолжала сталкивать их настолько близко, что даже своим первым друзьям в Академии Изуку уделял меньше времени. Он хотел всюду следовать за Каччаном, как в детстве, но не бежать за ним, а идти рядом, держать его за руку. Конечно, Мидория не мог оставить мысли такого характера без внимания, и тратил уйму свободного времени, анализируя возникшие чувства. И чем чаще Каччан интересовался развитием его силы, спрашивал про его приёмы, чем больше он на него смотрел, тем чаще Изуку приходил к неутешительным для себя выводам. Деку ошарашенно осознал, что влюблён, и от этих чувств не отвлекал даже груз наследия Всемогущего на его плечах. Каччан, разумеется, прибьёт его без раздумий, если узнает. Изуку не спасёт даже то, что бывший друг детства стал относиться к нему гораздо лучше, чем в прошлом. Вряд ли он мог испытывать что-то подобное, тем более к парню, тем более по отношению к Деку… — Эй, задрот, очнись уже, — Мидория так задумался, что не заметил, как всё прослушал, но лёгкий тычок в рёбра вернул его обратно в реальность. — Ты вообще слышал, что сказал Всемогущий? — А? Простите, Всемогущий, я что-то не выспался, — Изуку склонил голову, стараясь скрыть разбитое выражение лица, — так о чём вы говорили?***
В следующий раз они встретились вечером воскресенья в тренировочном зале. Почти все выходные парни не виделись, Бакуго был слишком занят посещением дополнительных занятий для получения временной лицензии героя. Он считал своим долгом догнать и превзойти Деку, поэтому серьёзное внимание уделял подготовке к пересдаче. Ради этого он смог отодвинуть на второй план даже терзавшие его мысли. Тренировка шла не очень хорошо, Кацуки не мог сосредоточиться и постоянно отвлекался. Каждый раз, когда он встречался с Деку взглядом, он вспоминал, как пару дней назад дрочил на этого задрота и дико злился сам на себя. Вдали от Деку ему было проще заставить себя заткнуться и не думать про это, но сейчас, когда тот был так близко, практически в его руках, Кацуки не мог не думать о том, как сильно на самом деле его хочет. Изуку также не пытался проявлять инициативу, вяло уворачиваясь от ударов. Всемогущий тоже был занят и не мог подбодрить своих учеников — ему постоянно кто-то звонил по телефону и он ходил из стороны в сторону. — Мальчики мои, прошу прощения. Мне нужно срочно уехать, — расстроенно произнёс Всемогущий, завершив очередной звонок. — Вы можете продолжить тренироваться без меня, а можете отдохнуть. — Чё? Нахрен это! Я ухожу, — коротко и ясно выразился Бакуго. — Удачи, Всемогущий. — В таком случае я тоже пойду! Одному мне тут явно будет нечего делать, — Изуку машет рукой Тошинори, отправляясь следом за Бакуго к выходу из зала. — До завтра, Всемогущий! Это был первый раз, когда они оба уходили с тренировки вместе. В прошлые разы Кацуки всегда быстро выходил из себя, когда не получалось добиться ожидаемого результата, и оставлял Деку в компании их общего наставника. Обратно они возвращались порознь, пару раз Кацуки приходил даже позже, предпочитая принять душ здесь, а не в общежитии. В раздевалку они вошли молча. Бакуго сразу же поспешил стянуть с себя спортивную форму, не смотря в сторону Деку и не желая с ним говорить. Изуку тоже молчал, стойко ощущая возникшее напряжение и сладковатый запах нитроглицерина. «Блять, надеюсь, этот придурок пойдёт мыться в общагу» — размышлял Кацуки, щеголяя босыми ногами по кафельной плитке. Меньше всего сейчас хотелось оставаться наедине с Деку в одном помещении. От мысли, что ему возможно придётся стоять рядом с обнажённым Изуку в одном душе, где нет ни дверей, ни кабинок, было дурно. Кацуки надеялся, что хотя бы сейчас его похотливые и неправильные желания не будут лезть в голову, иначе он рискует вляпаться. Чтобы отвлечь себя, Бакуго выкручивает холодную воду на максимум, полностью залезая под струю. Сначала он вздрагивает от неприятного ощущения ненавистного холода, но быстро заставляет себя привыкнуть. — Воу, Каччан, ты всегда моешься под такой холодной водой? Кацуки оскалился, заглядывая через своё плечо, встречаясь взглядом с непрошенным источником шума. Лицо у задрота было каким-то слишком радостным, хотя он точно знал, что сейчас на него обрушат поток ругани как минимум. «Какого хуя ублюдок не пошёл мыться в общагу?» — Да тебе, чёртов Деку, просто слабо хотя бы минуту выдержать под ледяной водой, вот и удивляешься! — Бакуго хмыкнул и отвернул голову, заставляя себя смотреть в стену, а не на голого Деку. И нахуя он это сказал? Зачем бросил ему вызов? Он же сейчас сделает что-то очень тупое, Кацуки его знает. Мидория молчал, придумывая, как ему получше ответить. Или собирался с мыслями и решался испытать на себе адский холод, при том, что на улице и так начало зимы. Не каждый сразу на такое подпишется. — А вот и нет! — внезапно и очень упрямо отвечает Изуку. — Я докажу! — Хах, ну давай, попробуй, задрот. Что ж, раз уж Каччан так хочет посоревноваться, то это можно устроить. Изуку проходит чуть дальше и встаёт справа от Бакуго, отворачивая кран с холодной водой до середины. Его лицо в этот момент такое уверенное, что Кацуки мгновенно хочет стереть с него это выражение. — Где ты, блять, тут холодную воду увидел, а, Деку? — особо не раздумывая, Кацуки нагло вторгается в его пространство и выкручивает кран до конца. — Вот, теперь другое дело! Немного поиздеваться над Изуку определённо могло помочь Кацуки отвлечься от мыслей, что Деку стоит тут, рядом с ним, такой же раздетый. Изуку, окинутый с головы до пяток ледяной водой, тут же подорвался, не сдерживая крик. — Каччан! Ты придурок! Я же могу заболеть! — Ха-ха, боже, Деку, видел бы ты сейчас своё лицо, — Бакуго злорадствовал абсолютно того не скрывая, — такое тупое и мокрое! Подрагивая от холода, Мидория поспешно закрутил кран. Нахмурившись, он смотрел Кацуки прямо в глаза, пытаясь совладать со своими эмоциями и не разозлиться ещё сильнее. Если это произойдёт — он может вытворить или наговорить что-то, о чём потом пожалеет. Бакуго перестал смеяться, сдавшись под напором такого серьёзного взгляда, и теперь просто выжидал, каким будет следующий шаг задрота. Он до сих пор не выключил холодную воду в своём кране, продолжая подставлять под неё голову, но как только он собирается повернуться спиной, Изуку хватает его запястье. — Деку, тебе жить надоело? — моментально огрызается Бакуго, даже не заметив, что собственный голос слегка дрогнул. — Клешни убрал свои! Не удосуживая его ответом, Мидория вытягивает Кацуки из-под холодной воды. Сам для себя свои импульсивные действия он обосновывал тем, что не хотел, чтобы Каччан заболел под такой холодной водой, хоть и злился на него. Каччан иногда был невыносимым дураком, который из-за вечного желания стать лучшим подвергал себя опасности. Дальше план продуман не был, и Изуку решил, что продолжит наблюдать за реакцией Кацуки. «Он хоть понимает, что творит?!» — возмущается Бакуго у себя в голове, начиная осознавать, что ещё немного, и всё то, о чём он думал всю тренировку, поглотит его полностью. Мидория честно мог ожидать чего угодно — криков, взрывов, тумаков, но вместо этого перед ним предстало невиданное ранее зрелище. Каччан густо краснел и не шевелился, продолжая молчать. Похоже, он сам пребывал в сильном шоке, не то, что злиться, даже моргать и дышать разучился. «Каччан такой сексуальный, когда смущён и молчит. Ох, хотя, о чём это я… Каччан всегда сексуальный…» Изуку смутился следом от невольно пробежавших мыслей, пытаясь их отогнать. Никогда ранее он не позволял себе думать о Каччане вот так, получалось с переменным успехом, но Мидория мог считать достижением, что за всё время осознания своих чувств он ни разу не подрочил на Кацуки, хоть и очень этого хотел. Встряхнув головой, он отпустил руку Кацуки, потянувшись, чтобы закрыть соседний кран. Это действие немного привело в чувства Бакуго, и тот наконец заставил работать голосовые связки: — Сука, какого хрена ты так пялишься? Вмазать тебе что ли? Мидория с минуту молчал, обдумывая, что он только что видел то, что было только его заслугой. И это будило неведомые ранее чувства в нём, словно кто-то нажал на переключатель в голове, заменив восхищение на собственность. Таким Каччана мог сделать только он. Захотелось снова выкинуть что-то, что заставит горделивого Кацуки молча краснеть, а ещё лучше — судорожно глотать воздух от возмущения, но терпеть. — Не открывай рот, Каччан, — наконец, резко выдаёт Изуку, поражаясь собственной дерзости, — Мне больше нравилось, когда ты молчал. — Охренел, Деку?! Мидория проигнорировал этот выпад, перейдя в наступление, прекрасно понимая, что Кацуки некуда отступать — за ним была стена. — Деку, блять! Ещё один шаг, и я взорву твоё задросткое хлебало! — Не взорвёшь, — не менее дерзко, чем до этого, отвечает ему Изуку. — Если бы хотел, взорвал бы сразу, как я сюда вошёл. У Бакуго от возмущения в самом деле спирает дыхание — он загнанно смотрит на Изуку, спиной прижимаясь к прохладной кафельной плитке. Контраст стены с его разгорячённой кожей приятный, а уверенно наступающий на него Деку вообще делает что-то невероятное с ним, и Кацуки теряет контроль, ощущая, как твердеет собственный член. «Да какого хуя! Неужели у меня встал из-за того, что я теперь зажат между стеной и задротом! Он ведь не подо мной даже!» Бакуго невероятно злился на себя от бессилия. Теперь, когда Деку был так близко, он не мог даже банально огрызнуться, а его налитый кровью член так и кричал «забей и кайфуй!» По одному его взгляду Мидория понял, что Бакуго готовится что-то сказать. Он как никто другой знал все повадки Кацуки — когда тот собирался наорать, съязвить, атаковать. Нужно было действовать на опережение, и Изуку не придумал ничего лучше, чем схватить парня за руки, наклоняя к себе, а после жадно поцеловать. От неожиданности Кацуки подавился собственным вдохом — задрот что, и правда целует его? Что, чёрт возьми, происходит у него в голове?! Деку никогда ни с кем не целовался, но примерно понимал, что нужно делать. Разлепив свои губы, он выпустил язык, обвёл им верхнюю губу Кацуки, слегка задев зубы, а затем наконец коснулся и языка. Член Кацуки от этих манипуляций дёрнулся так сильно, что головка коснулась верхней части бёдра Изуку, и тот, наконец, заметил. Вау, Каччан возбудился из-за него, такое точно возможно? От одной мысли об этом Мидория возбудился тоже. — О, Каччан… — Изуку прервал поцелуй, — неужели это из-за меня? — Блять, з-заткнись, просто заткнись! — Бакуго шумно вдохнул воздух и сильнее вжался в стену, пытаясь уйти от тесного контакта, которого так желал. Деку не мог оставить это действие без внимания, а потому навалился своим телом на Кацуки, шумно и горячо выдыхая ему куда-то в область шеи, вжимаясь в него собственным возбуждённым членом, слегка потираясь головкой о кожу. Он уже слабо соображал, что делает, в любой другой критической ситуации Мидория всегда оставался рациональным, но рядом с таким покорным Каччаном голова отключалась. — Каччан… — тихо позвал Изуку, — что мы будем с этим делать? Вместо ответа Бакуго хватает его за волосы и, наклонившись, тянется к его губам. Изуку моментально подаётся к нему в ответ, и их губы снова встречаются. Кацуки почти не целуется, только кусается, но и этого достаточно, чтобы Мидорию снесло яркой волной возбуждения. В итоге, всё приводит к тому, что Изуку сжимает оба члена рукой, впиваясь в неожиданно чувствительную шею Кацуки то ли укусом, то ли поцелуем. Тот крепко держит руки на его плечах, стараясь двигать бёдрами в такт с рукой Изуку. — Де-еку, твою ма-а-а-ать, — позабыв о смущении, Бакуго стонет громко, растягивает слова, совершенно не думая, что кто-то может прийти на шум. — М-мх, ты такой красивый, Каччан, — Деку стонет ему в шею, обжигая кожу горячим дыханием, продолжает в быстром темпе ласкать оба члена своей рукой. — И такой чувствительный. Стоило бы закрыть ему рот, но Кацуки чувствовал себя охренительно хорошо, чтобы отвлекаться на это. Деку может болтать, что угодно, лишь бы он не прекращал дрочить им двоим. — Ка-ачча-ан, ах… Такой прекрасный, такой сексуальный, такой… От первой разделённой с кем-то близости у Изуку замыкает мозги, он даже не замечает, как выстанывает всякие смущающие комплименты, о чём наверняка пожалеет. — Де-еку… Заткнись уже. Кацуки до боли кусает собственную нижнюю губу, сжимает руки на заднице Изуку, остро желая ощутить больше, чем он уже получал. Оба быстро доходят до пиковой точки от такого близкого и одурманивающего контакта. Изуку вскрикивает и вцепляется зубами в шею Кацуки, кончая первым. Спермы выходит так много, что она попадает не только на его руку, а даже на грудь и живот Кацуки, от чего тот моментально кончает следом. Их тяжёлые вздохи разносятся эхом по душевой, а после наступает гробовая тишина. Бакуго ещё держится за задницу Изуку, слышит его сердцебиение, чувствует его дыхание, видит его тупые веснушки на покрасневшем лице. И совсем не хочет его отпускать, но если он не сделает этого сейчас, чёртов Деку может что-то заподозрить. — Деку, расскажешь кому-то — станешь трупом, — переборов себя, Кацуки наконец отпускает его и отходит в сторону. Его холодный тон приводит Изуку в чувства, и он осознаёт произошедшее. Его накрывает жуткий стыд, а голова взрывается вопросами, но раз Каччан не подаёт виду, что его хоть как-то это заботит, то Изуку не будет ничего спрашивать. И извиняться за произошедшее тоже. — Взаимно, Каччан. Они поворачиваются к друг другу спинами, быстро принимая душ, а после расходятся по своим комнатам, так и не обсудив толком, как им после такого общаться дальше. Мидория никак не может сосредоточиться на домашнем задании, обдумывая произошедшее. Что он натворил? Что на него нашло? Зачем это сделал? Почему он решил всё испортить именно сейчас, когда отношения между ним и Каччаном только начали налаживаться? Вопросов к себе было так много, что голова не успевала их обрабатывать. Почему Каччан не оттолкнул его, зачем поддался, от чего возбудился? Лига злодеев что, прислала клона, стырив оригинал? Так, спокойно. Каччану явно понравилось, так что он точно не собирается убивать Изуку за это. И вообще, раз Каччан так возбудился, то, может, у Деку всё-таки есть шанс повторить? И есть хоть какая-то надежда на взаимность? Может, он всё сделал правильно, поддавшись своему импульсу, ведь гордый Каччан никогда бы не решился сделать первый шаг. Изуку обязательно это выяснит, но не сейчас: следующий ход должен сделать Кацуки, если он заинтересован. И пока Изуку задаётся вопросами как дальше существовать с Каччаном в одной вселенной, у себя в комнате Бакуго обессиленно падает на кровать. Сил и желания анализировать произошедшее совсем нет. Ему было хорошо? Да. Деку сам к нему пристал, он его не принуждал. Какой смысл был из-за этого париться, если Бакуго этого так хотел? Зато теперь он знал наверняка, что в своих желаниях он был не один, а значит, что задрот не будет против следующего раза. С этой мыслью Кацуки заснул.***
Одеваясь утром перед зеркалом, Бакуго обнаруживает неожиданно большой бордовый засос в нижней части своей шеи. Вот же блядство! Поворчав на собственное отражение в зеркале, он застегнул две верхние пуговицы форменной рубашки, хотя обычно никогда этого не делал. «Тупой похотливый задрот, если кто-то заметит эту хуйню, то я убью его. Но сначала заставлю ещё раз мне подрочить.» В целом, учебный день прошёл спокойно. Деку смиренно молчал, прятал взгляд, пытался держаться от Кацуки подальше и не бесил. Даже на практическом занятии он поменялся с кем-то из статистов зонами, чтобы не отрабатывать приёмы рядом. Лицом к лицу они столкнулись только вечером — в раздевалке, перед совместной тренировкой. Они могли бы пропустить и её, если бы это не было так хлопотно: подходящего оправдания не было, а сказать, как есть, не хватало духа. Вряд ли Всемогущий такое одобрит. — Чёрт, Деку, что за херню ты сделал? — Кацуки вытягивал шею в раздевалке перед зеркалом, разглядывая бордовое пятно на коже, которое за день успело стать только ярче. — О-ой, Каччан, — Изуку присматривается к шее Бакуго, стремительно краснея, когда замечает отметину. — Я… Не знаю, как это вышло. И-извини. — Тц, — Кацуки задрал ворот на спортивной куртке академии и застегнул её. — Отвратительная херня! С чего ты вообще решил, что мне может это понравиться?! Мидория согласно кивает головой, вспоминая вчерашнюю реакцию Каччана на прикосновения к его шее, и про себя усмехается, не решаясь говорить об этом вслух. Он обязательно повторит это, и будет делать так до тех пор, пока упрямый Кацуки не признает, что ему было приятно. Через пару минут Всемогущий приветствует их в зале. — Мальчики мои, рад вас видеть! Как у вас дела? — Прекрасно, Всемогущий! — с восторженной улыбкой ответил наставнику Мидория. Кацуки промолчал, взамен вытащив руки из карманов спортивных штанов и сжал их в кулаки, демонстрируя, что в любой момент готов начать атаку. Тошинори тут же опустил руки и вскинул брови. Бакуго что, серьёзно даже привычно не огрызнулся? Обычно этот юнец всегда хамит в ответ, но сегодня он выглядит чрезвычайно спокойным для самого себя, почти не хмурится даже. — Мидория, мальчик мой, попытайся сконцентрироваться и защитить себя от атак Бакуго с помощью хлыста, — начал подсказывать Тошинори, а Деку прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но прогремевший неподалёку взрыв нарушил все его планы. — Юный Бакуго, ты бы дослушал! — Всемогущий, не мешайся! — Кацуки сразу перешёл в атаку, толкнув себя в воздух с помощью серии небольших взрывов. — Иди сюда, Деку! — Не стоит быть таким грубым, мальчик мой, — Тошинори неодобрительно качнул головой, но от греха подальше отошёл в безопасную зону — на скамейку в противоположном конце зала. В чём-то Кацуки, несмотря на своё хамство, был прав: эти двое ребят могут случайно навредить Тошинори, а он и защититься не сможет. Остатки одного за всех практически окончательно в нём угасли, он не был уверен, что сможет принять свою прежнюю форму хотя бы на три секунды. Сражение шло полным ходом, но Мидория всё никак не мог призвать кнут, уворачиваясь от Бакуго с помощью полного покрытия. В ответ Изуку не атаковал — Всемогущий сказал защищаться и только. Бакуго останавливается на минуту, чтобы отдышаться и утереть пот со лба. Он слишком разогрелся, пока носился за Деку, и если не сделать небольшой перерыв, то он может сдетонировать случайно, а с учётом количества скопившегося пота это может быть очень опасно для всех. — Эй, задрот! Может перестанешь отступать и наконец выпустишь свой хренов кнут, я заебался тут торчать! — орёт Кацуки, параллельно расстёгивая свою куртку, — Или что, я не достоин посмотреть на твою новую силу? — Ты же знаешь, что это не так просто, Каччан! — на это Изуку отвечает ему таким же раздражённым тоном, сжимая кулаки. — Хватит задавать тупые вопросы! Продолжай атаковать! — Не будь слабаком, Деку! Давай! Каччан практически всегда был слишком заносчивым, и Изуку, знавший его всю сознательную жизнь, научился игнорировать эту черту. Он понимал, что сейчас Кацуки осознанно провоцирует его, пытаясь разозлить и развести на пробуждение причуды, как это случайно получилось у Мономы в битве между классами. К сожалению или к счастью, Каччан не мог разозлить Мидорию достаточно сильно, чтобы пробудить силу, но вот неосторожные слова о нём из уст других людей действительно спускали тормоза. — Ты что, оглох? Я же сказал, что не могу! Бакуго не мог оставить такую дерзость без внимания. Оскалившись, он подошёл к Деку практически вплотную и схватил за ворот футболки. — Хорош выёбываться, выпускай эту чёрную хрень! — сначала Кацуки кричит Изуку в лицо, а затем наклоняется и шепчет ему в ухо, чтобы его не услышал Всемогущий, — или ты хочешь посмотреть, как я умею добиваться своего? — Ка-аччан, я и так это знаю, — Изуку на секунду смутился, но быстро заставил себя отбросить это. Он не менее упёртый, чем Кацуки, и раз тот не хочет продолжать атаковать, а хочет продолжать спорить, другого выхода нет — придётся его спровоцировать. Мидория пинает Кацуки по левой ноге — не сильно, но достаточно неприятно. — Ах ты ублюдок! — оскал Бакуго становится ещё шире, и он отвечает ударом в живот. — Решил нарваться? Они ещё пару минут дерутся в рукопашную, пиная друг друга везде, куда только дотянутся, и в конце концов Всемогущий не выдерживает. Он поднимается со скамейки и направляется к ним, дабы их успокоить и разнять. Если этого не сделать сейчас, они могут разнести весь зал и замесить всех, кто случайно окажется поблизости. Как только Тошинори подходит ближе, он тут же забывает, что хотел сказать. Всё его внимание притягивает шея Бакуго, которая теперь не прикрыта широким воротником. — Бакуго, мальчик мой, у тебя… Эм… Синяк на шее? — уточняет Всемогущий, пытаясь скрыть степень своего смущения. Тошинори был взрослым и далеко не глупым мужчиной, а потому сразу сообразил, что эта отметина была получена явно не от удара. — О чём ты, Всемо… — начал Бакуго, но тут же осёкся. Вот же чёрт, он всё-таки заметил! — Это я ударил его вчера на тренировке, — тут же вступается Мидория, потирая затылок на стыдливо опущенной голове. — Не рассчитал силу, когда выставлял блок. — О, что ж… Ладно, — Всемогущий сделал вид, что такой ответ преемника его вполне устроил. — Я хотел сказать, что вам нужно сделать небольшой перерыв и остыть, пока вы не убили друг друга. Бакуго сразу же отправился за водой — из-за этой беготни пересохло во рту. Да и любопытный взгляд Всемогущего очень смущал. Чёрт, надо бы застегнуть куртку и поднять воротник обратно, чтобы оставшуюся тренировку наставник так на него не пялился. И заодно как-нибудь отомстить тупому Деку, чтоб не делал так больше. Если в последствии это заметит кто-то из одноклассников, то его точно заебут со своими расспросами, а лишнего внимания привлекать не хочется. И ладно, если бы могли заметить только одноклассники. Настоящий кошмар начнётся, если это заметит Айзава-сенсей. Попивая воду из бутылки на скамейке, Кацуки посматривал в сторону Деку, продолжавшего о чём-то говорить с Всемогущим. Из услышанных обрывков фраз, Бакуго сделал вывод, что Деку продолжает оправдываться перед наставником, не подозревая, что его бубнёж со стороны выглядит чертовски подозрительно. «После тренировки надо обязательно позвать задрота к себе в комнату.»***
Ожидая прихода Деку, Бакуго переделал всю домашку, и теперь лениво валялся в кровати, без особого интереса листая один из томов старой супергеройской манги. Наконец, в дверь неуверенно постучали, и Кацуки, откинув мангу куда-то в сторону, пулей подорвался с кровати. — Заходи, задрот. — Ка-аччан, а для чего ты меня позвал? — Изуку переминался с ноги на ногу, не решаясь ступить дальше. Он ещё никогда ранее не бывал у Кацуки в комнате, и одного этого факта было достаточно, чтобы смутиться и растерять остатки уверенности, с которыми он сюда шёл. Пробежав глазами по комнате, он обращает внимание на один маленький предмет интерьера и тут же веселеет. — Каччан, у тебя на столе правда фигурка Всемогущего? Серебряный век, обалдеть! — З-заткнись и кончай таращиться! Вчера ты… — попытался издалека начать Бакуго, но что-то совсем не клеилось. — Блять, Деку, ты и так знаешь, что было. Слова не хотели выходить наружу, зато смущение и стыд были тут как тут. Мидория смотрел на него с шоком, практически не шевелясь, не понимая, что он должен ответить. — Ладно, опустим эту хуйню, — вздыхает Кацуки, — Я не собираюсь тебя убивать, пока ты здесь. Но вот за эту хрень ты сейчас расплатишься! — Бакуго подошёл ближе и демонстративно оттянул ворот своей футболки, чтобы Деку мог как следует разглядеть результат его вчерашних стараний, который он и так уже видел. — А, ой… Ты об этом, — Изуку смущённо отвернулся, но Кацуки быстро вернул его голову в прежнее положение, схватив за щёки обеими руками. — Эх, и почему тебе обязательно надо тыкать этим мне в лицо? — Не смей отворачиваться! — эти слова Кацуки выдохнул Деку прямо в губы. — Где твоя решительность, задрот? — Каччан, я не могу быть уверенным, когда ты так давишь на меня. Кацуки сильнее надавливает пальцами на его челюсть, заставляя посмотреть себе в глаза, но Изуку продолжает смотреть по сторонам. — Чего ты ожидал, когда шёл сюда, а, Деку? Изуку не знает, как правильно ответить на этот вопрос, чтобы не взбесить Кацуки, а потому решает действовать. Он хватает его за затылок и, чуть приподнимаясь, целует в губы. Бакуго шипит очередное ругательство, которое растворяется, стоит только Деку углубить поцелуй. Не собираясь отставать, Кацуки вжимает задрота в дверь, перемещает руки на бёдра, слегка покусывает за губу, и Изуку стонет ему в рот. Воспользовавшись тем, что задрот полностью погрузился в поцелуй, Бакуго подхватывает его на руки и бросает на свою кровать, наваливаясь следом сверху. Изуку смотрит на него со смесью восхищения и похоти, его зрачки настолько большие, что радужки почти не видно. Его губы припухли и влажно поблёскивают, щёки очаровательно красные, он тяжело дышит и молча продолжает ожидать, каким будет следующий шаг со стороны его соперника. И Кацуки, глядя на такого Деку, окончательно теряет самообладание. Он никогда до этого не замечал, какой задрот на самом деле милый и сексуальный одновременно. Перед глазами у Бакуго образовывается мутная пелена, не хочется ничего другого, кроме как продолжать разводить Изуку на разные чувственные реакции, прощупать каждую эрогенную зону, заставлять стонать своё имя. — Деку, — горячий шёпот, проникнувший в ухо отправляет мурашки бежать по всему телу Изуку. Руки Кацуки сильно сжимают его бока, задирают футболку, щекочут кожу под ней. Его горячие шероховатые ладони задевают каждую мышцу, обводят пресс, поднимаясь выше к груди. — Ну же, Деку, — ушной раковины касается влажный язык, — расслабься уже. Ты ожидал этого, раз пришёл. Изуку никогда ранее не слышал, чтобы Бакуго говорил таким чувственным голосом, и тем более не подозревал, что это может так его заводить. Пока он размышляет над этим, язык Кацуки огибает ушную раковину, спускаясь ниже, к шее. — А-ах, Качча-ан! — Мидория прикрыл глаза от удовольствия, впиваясь ногтями в его спину, а после удивлённо замер, не ожидая от себя такой реакции. В прошлый раз в душе инициативу в основном проявлял он, и Кацуки до этого момента не прикасался к нему в этом месте. Изуку и понятия не имел, что это окажется так приятно. Ощущения от лёгких укусов, которые Бакуго тут же зализывает языком, стекают вниз, оседая в районе паха. Изуку физически не может покраснеть сильнее — ему безумно стыдно за такую реакцию своего организма, но когда он видит, как сверкают глаза Кацуки, заметившего его возбуждение, стыд тут же отходит на второй план. Бакуго снова глубоко целует Изуку в шею, и от этого последнему становится невероятно тяжело и даже больно от собственного стояка, скрытого под тонкой тканью домашних шорт. До слуха Изуку доносится горячее прерывистое дыхание парня над ним, и он вытягивает колено, потирая им Бакуго между ног. — Деку… Б-блять. Кацуки жмурится от неожиданной вспышки, пронзившей его тело от такого прикосновения, а затем отрывается от шеи Деку, вжимаясь в его тело своими бёдрами. Глаза Изуку расширяются, когда он чувствует ответный стояк, упирающийся ему в бедро. Обалдеть, Каччану что, так сильно нравится его трогать? — Ты чего притих, задрот? — лицо Бакуго становится в момент серьёзным, кажется, он понимает, что Деку мог там себе что-то надумать. По-хорошему им надо было просто поговорить после произошедшего вчера, но Кацуки не был готов говорить, пока не разберётся в своих чувствах сам. А вот снять напряжение, снова разделить на двоих удовольствие, отомстить Деку за этот чёртов засос он был готов ещё как. Изуку не отвечает, стараясь отвести взгляд подальше от Кацуки, и тот, вместо того, чтобы взбеситься, почему-то говорит: — Мы всё ещё можем остановиться, если ты передумал. Мидория считает до десяти у себя в голове, стараясь думать о чём угодно — о наследии Всемогущего, о своей коллекции фигурок, о недоделанном домашнем задании, лишь бы перестать ощущать собственный стояк. Но это оказывается не так просто в его положении — сейчас его и Кацуки разделяет только тонкая ткань их одежды, они находятся чересчур близко к друг другу. Изуку ни в коем случае не может позволить этому прекратиться. — Нет, Каччан. П-продолжай, — наконец, он встретился с Бакуго взглядом, облизнув пересохшие от волнения губы, — я… Имею в виду, что для меня это допустимо, ты можешь де… Его бормотания резко обрывает ладонь Кацуки, опустившаяся на его член и слегка сжавшая его через ткань. Желание потрогать Бакуго в ответ было не менее сильным, чем желание, чтобы тот не прекращал трогать его. Деку не успевает обдумать это как следует — его левая рука сама по себе касается эрекции Кацуки, легонько поглаживая. Тот не может сдержать вырвавшийся от неожиданности вздох, и Изуку едва ли не кончает в штаны от этого звука. — Знаешь, Деку, — Кацуки задирает его футболку до плеч и оставляет невесомый поцелуй около ключицы, — Я не думал, что ты можешь так возбуждать. Слышать неприкрытую похвалу от Бакуго неожиданно, но безумно приятно. Мидория готов поклясться, что может кончить и от этого. Ему хочется сказать что-то лестное в ответ, но Бакуго может взбеситься, и потому Изуку принимает самое идеальное решение в такой ситуации. Слегка приподнявшись и положив руку на затылок Кацуки, он уверенно тянет его на себя. Бакуго на долю секунды замирает, не ожидая такого, но кто он такой, чтобы отказываться целовать задрота? Когда их губы, наконец, встречаются, оба вздрагивают. Эти касания практически обжигают, и Бакуго нивелирует это своим влажным языком, втягивая Деку в более глубокий поцелуй. Изуку стонет ему в рот, сильнее хватается за волосы на затылке, его свободная рука ложится на бедро, и он трётся об член Кацуки своим. Деку действует чересчур уверенно для того, кто ещё несколько минут назад лежал и только смущённо скулил, и Кацуки становится интересно, что он ещё может выдать, когда возбуждён до предела. Для того, чтобы развести задрота на реакции всего-то нужно распалить его ещё сильнее, он заметил это вчера, когда охреневший от собственной похоти Изуку вжимал его в стену и надрачивал им обоим. А на пике удовольствия Деку сорвало крышу окончательно, и он оставил очень заметное доказательство своего вожделения у Кацуки на нижней части шеи. Бакуго нехотя отрывается от губ парня, лежавшего под ним, проводит руками по его животу, слегка заводит ладонь под резинку шорт. — Каччан! Не дразни меня, — Изуку смотрит на него помутневшим взглядом, сильнее разводит ноги, и от этого у Бакуго замыкает в голове окончательно. — Заткнись. И наслаждайся, — он приподнимает его за бёдра, пытаясь стянуть шорты с бельём. Изуку, у которого от возбуждения не осталось ни одной связной мысли, совсем не помогает, шумно вдыхая и выдыхая. От его мутного взгляда у Кацуки краснеют даже уши, но он не намерен отступать, пора доказать самому себе, что он не трус, и для него нет непосильных задач. Плевать, если это означает удовлетворить задрота Деку, которого долгое время он сам считал последним ничтожеством, и о котором начал думать лишь в последнее время. Пока что Изуку знать об этом не обязательно, и Кацуки не собирается тянуть как можно дольше, иначе от сильного возбуждения его мозги заклинит как от удара электрическим шокером, и он потеряет способность контролировать речь. И точно ляпнет какую-нибудь хуйню, которую ещё не обдумал как следует. Проведя рукой по вставшему члену, обогнув пальцем каждую вену, Бакуго в очередной раз влажно поцеловал Изуку в шею, аккуратно спускаясь дорожкой поцелуев ниже. Он хотел растянуть этот момент как можно дольше — касаться разгорячённой кожи задрота, чувствовать, как он вздрагивает от каждого прикосновения, слышать его стоны было лестно, но Кацуки переживал, что в такой момент может упустить контроль над своим квирком. И поэтому нужно было приступать как можно скорее. — Ка-аччан, что т-ты собираешься делать? — Изуку смотрит на него сверху вниз сквозь полуприкрытые веки, часто вдыхая воздух. Вопрос зависает в воздухе, и Бакуго слишком смущён, чтобы на него отвечать. Не говоря ни слова он опускается ещё ниже, оказываясь между ног Деку, раздвигая их и закидывая себе на плечи. Он оставляет несколько осторожных поцелуев на внутренней стороне бедра — в момент, когда Кацуки делает это, его собственный член слишком болезненно давит. — Смотри на меня, тупой задрот, — ухмыльнувшись, бросает Кацуки, а после аккуратно проводит по члену языком. Он ничего в этом не понимает, но собирается делать так, как понравилось бы самому. В принципе, тут нет ничего сложного, главное собраться и сконцентрироваться. Мидорию встряхивает от прикосновения влажного языка к разгорячённому члену, и он прикрывает рот ладонью, пытаясь удержать чересчур громкий стон. Рука Бакуго сразу сползает ниже, поглаживая член у основания, и Изуку практически скулит, когда чувствует ещё одно размашистое движение языком по всей длине. Кацуки хмыкает, ощущая странное удовлетворение внутри себя от того факта, что он ещё толком не начал, а задрот уже находится на пределе. Он обводит головку языком, самым кончиком задевая чувствительную уздечку, и Изуку тут же сильнее сжимает ноги на его плечах, ладонью проводя по его голове, зачёсывая светлые волосы назад. — М-мх, Каччан! Бакуго продвигается дальше, стараясь брать как можно осторожнее, открывать рот шире, чтобы ненароком не задеть Деку зубами в таком чувствительном месте. Изуку извивается, скрещивает ноги в попытке прижаться ещё ближе, что-то скулит, свободной рукой впивается в одеяло. Несмотря на своё положение Кацуки чувствует себя чертовски довольным — ведь только он видит Деку таким, и только он ответственен за то, что Изуку сейчас такой. Бакуго пытается взять ещё глубже, окончательно убирая руку с члена и перемещая её на бедро, нежно его поглаживая. Мидория снова стонет что-то невнятное, в уголках его глаз собираются крошечные слезинки, а по его губам размазывается слюна. Кацуки ухмыляется от такой реакции, буквально начиная трахать член Деку своим ртом. Краем глаза он замечает зелёные молнии, пробегающие по телу задрота. Он так же замечает, что в моменты вспышек своей причуды Изуку старается отпустить его волосы боясь случайно вырвать их. «Охуенно, задрот такой похотливый» — думает Бакуго, и эта мысль подстёгивает его больше. Он быстро двигает по стволу члена губами, задевает жилки языком, горячо выдыхает, стараясь не выпускать член изо рта. Слюны выделяется слишком много, она стекает по подбородку, и в момент, когда Кацуки прерывается, чтобы протереть её, он встречается взглядом с Деку. На его лице в этот момент не отображается ничего, кроме безудержной похоти, и один только вид такого возбуждённого задрота, который вот-вот достигнет пика из-за него, приближает собственный оргазм. Приказав рвотному рефлексу успокоиться, Кацуки начинает сосать быстрее и берёт почти до основания, сжимая свободной рукой и второе бедро Изуку. — А-ах, Качча-ан, я… — Деку практически задыхался, пытаясь предупредить, что он почти достиг пика, но голосовые связки совершенно не слушались. Кацуки даже не думал сбавлять темп, с каждым толчком плотнее сжимая губы, и от этого Мидория чувствовал, что ещё немного, и он отключится от реальности. Когда Бакуго наконец удаётся взять член до основания, Изуку прогибается в спине, сильнее хватается за него, и, сам того не ожидая, кончает Кацуки в рот. Оргазм оглушает и ослепляет его, выбивает дух из тела и мысли из головы, и всё, что способен выдать Изуку в этот момент, это протяжное «Ка-а-цу-уки-и», и это наверняка мог кто-нибудь услышать. Очнувшийся следом за ним Бакуго не сразу сообразил, что кончил прямо в штаны от того, как Деку выстонал его имя. Стоило ему только двинуться, как Кацуки почувствовал влажную ткань, прижавшуюся к собственному паху, и его тут же одолело смущение. Но по какой-то причине Кацуки всё же проглотил. — Блять, Деку, ну и мерзкая хрень, — протерев рот ладонью, он окинул задрота недовольным взглядом. — Предупреждать надо, когда собираешься так делать. — Ох, Каччан, прости! — жар, появившийся на щеках ощущался так сильно, что это немного помогло ему прийти в себя и вспомнить человеческую речь. — Просто это… Был первый раз, когда со мной делали… Ну… Что-то подобное. Я не знал, что не смогу сдержаться и получится так. И только факт того, что он снова был первым остудил Кацуки, и он, невероятно довольный собой завалился рядом, обнимая Изуку одной рукой. — Ладно, задрот, я слишком устал, чтобы треснуть тебе. Но дальше будет твоя очередь. И пусть предупреждение Каччана его очень смутило, Мидория согласился. Он не отступит, тем более, если справился Бакуго, то он не имеет права проиграть. Каччан был невероятно хорош, настолько, что Изуку был готов отвечать с не меньшим запалом. Они лежат несколько минут в обнимку в абсолютной тишине, разглядывая потолок. Изуку чувствует себя слишком уютно, и ловит себя на мысли, что готов вот так пролежать рядом с Каччанном до самого утра. Но у Бакуго были другие планы, и он обрывает этот уютный момент, спрашивая: — Ты домашку доделал? — Нет. — Тогда вали. Изуку издаёт тяжёлый вздох. С Каччаном всегда было нелегко.***
Как можно быстрее приняв душ, Бакуго отправился на кухню, чтобы приготовить ужин. Кто бы знал, что недавнее взаимодействие с Деку может отнять у него столько сил, которые организм тут же потребует восполнить. Лучше бы он просто вырубился и проспал до утра, но это было неправильно по отношению к своему здоровью — он ел последний раз около шести часов назад, а с гипогликемией шутки плохи. Задрот наверняка был такой же голодный, хоть и не торопится заканчивать с домашним заданием, слушая болтовню Круглолицей в общей гостиной. Проходя мимо них, Бакуго обратил внимание, как Урарака улыбалась и жестикулировала, не прекращая говорить, и смотреть на его Деку, мешая ему сосредоточиться. Если задрот продолжит так же тупить, оставаясь делать уроки в гостиной или не попросит Очако помолчать, то закончит к ночи, оставшись без ужина. Кацуки хорошо его знал, и понимал, что он не сделает ни того, ни другого, позволив ей болтать столько, сколько она захочет. Чтоб этот чудила не лёг спать голодным, Кацуки принимает единственно верное решение на его взгляд — приготовить на две порции. Вряд ли Деку странно воспримет такой жест после всего, что между ними было, хоть они это и не обсуждали. На то, что могут подумать одноклассники, если станут свидетелями такой щедрости в сторону того, на кого Бакуго больше всех орал — ему было насрать. — Йо, Бакубро, ты чё такой спокойный? Ты прошёл мимо Мидории и не наорал на него, — Киришима улыбался во весь рот, заглядывая через плечо, наблюдая за тем, как его друг обжаривает свинину. — На завтра что, конец света предсказали? — Отвали, а, — гораздо менее вспыльчиво, чем обычно отвечал Кацуки, стараясь не отвлекаться от своего занятия. Ему вообще по барабану, что там себе думает его друг-балбес, он не собирается перед ним оправдываться. — Я вообще думал, что ты уже спишь в это время, — не затыкался Эйджиро, — Твои тренировки с Мидорией-куном испортили твой режим? — Тц, я же велел тебе закрыть хлебало, — Бакуго всё-таки пришлось отвлечься от готовки, и он повернул голову в сторону Киришимы, пытаясь состроить самое злое лицо из своего арсенала, но выходило не убедительно. — Дерьмоволосый, не беси. Поймай тишину, пока я тебя не убил. — Я просто за тебя беспокоюсь! Если хочешь, я могу потренироваться с Мидорией завтра вместо тебя, а ты отдохнёшь. У тебя же и дополнительные курсы по выходным, и сенсей задаёт много домашки… — Как насчёт пошёл на хуй? — оскалился Бакуго. — Очевидно, что домашка — проблема только для тебя и идиота Пикачу, я её делаю на раз-два. Во-вторых, тренировки и курсы на получение временной лицензии никак меня не утомляют. Если это всё, то не пизди мне под руку, а лучше съеби — я из-за тебя чуть всё к хуям не сжёг! — Воу, вот этого Бакуго я уже узнаю, — хлопнув друга по плечу, Киришима хохотнул и направился к выходу из кухни. — До завтра, мужик. Бакуго облегчённо вздохнул, когда Эйджиро скрылся. Хорошо, что он не обратил внимание на засос на шее Кацуки, который выглядывал из-под футболки. Если бы Киришима заметил, то была вероятность, что через минуту об этом узнает всё общежитие, а через пять минут узнают учителя и остальные студенты. Такая слава Бакуго совсем не нужна. Через час в гостиной остался только Мидория, который в спешке доделывал домашнее задание. Очако наконец ушла отдыхать и перестала отвлекать его своими разговорами. Изуку потратил чудовищно много времени, слушая увлечённую болтовню своей подруги, и теперь жалел, что не остался в своей комнате. — Эй, задрот, — с кухни его окликнул знакомый голос, — Подойди сюда. Мидория раздражённо закатил глаза. Долгожданное спокойствие вновь было прервано. — Я занят, Каччан, извини. — Что сказал? Нарываешься? — Бакуго в ту же секунду возник рядом с ним, и Изуку опешил от такой скорости. — Деку, я не люблю повторять дважды. — Если я не закончу, то Айзава-сенсей меня убьёт, — Изуку указал на стопку листов, хаотично разбросанных по столу. — Я не отниму у тебя много времени. Мидория, поражённый спокойным тоном, каким Кацуки произнёс эти слова, всё-таки сдался, проследовав за ним на кухню. — Ты должен поесть, — Бакуго поставил перед ним тарелку, — И не смей начинать мямлить, иначе я за себя не отвечаю! — Каччан! Зачем, не стоило так заморачиваться, я… — Я же сказал тебе заткнуться и есть! — Кацуки мгновенно вышел из себя, — Совсем о себе не думаешь! Сдохнуть захотел, так и не освоив один за всех окончательно? Вот сдохнешь, Всемогущий расстроится, что выбрал в преемники такого придурка, который не в состоянии даже поесть вовремя! — Хах, Каччан, я и не думал, что ты такой заботливый, — Изуку усмехнулся, но тут же замолчал под гнётом сурового взгляда. — Я не заботливый! Что это вообще за чушь?! — Бакуго опёрся спиной на раковину и внимательно разглядывал Изуку. — Не ссы ты так, не отравишься! Мидория рассмеялся, а после кинул быстрый и полный благодарности взгляд на Кацуки. — Спасибо, Каччан! И, к своему несчастью, успел заметить, как Бакуго покраснел на долю секунды и отвернулся. Интересно, что на него нашло? Изуку никогда не видел, чтобы Каччан готовил кому-то, кроме себя, даже своих близких друзей он так не баловал. Он что, и правда сделал это только из-за того, что у него есть ответственность перед Всемогущим, или же всё-таки решил позаботиться? Внезапная догадка заставляет сердце Мидории пропустить несколько быстрых ударов, а тело резко вспотеть. Каччан просто пытается задобрить его, чтобы и дальше с его помощью снимать сексуальное напряжение, хочет и дальше им пользоваться, и самое дерьмовое в этой ситуации то, что Изуку не сможет заставить себя ему отказать, так как сам безумно этого хочет. Но рано или поздно это должно было закончиться, поэтому завтра, после уроков, он соберёт всю свою волю в кулак и поговорит с Каччаном о том, что их обжимания должны прекратиться.***
Собравшись с мыслями после занятий, Изуку пошёл на четвёртый этаж. Он знал, что Каччан всегда приходит в общежитие раньше остальных, но сейчас дверь в его комнату была заперта, и на стук никто не отвечал. Мидории не оставалось ничего другого, кроме как подождать его здесь, вряд ли это займёт много времени. Облокотившись на стену, он достал телефон, листая последние новости геройского сообщества. Через пару минут на этаже показался Бакуго в компании Киришимы. Они о чём-то разговаривали между собой, не сразу обратив внимание на Изуку. — Киришима-кун, Каччан! — Мидория отлип от стены и убрал телефон в карман форменных брюк, — Каччан, я пришёл обсудить с тобой наши тренировки, но если ты занят, я подойду позже. — Рад тебя видеть, Мидория! Бакуго сжал челюсть и глянул на Эйджиро, который улыбался со всей своей дружелюбностью. Изуку стушевался, чувствуя себя как-то неловко. Может, ему не стоило вообще сюда приходить? И только Мидория хотел открыть рот, чтобы извиниться за беспокойство, как Кацуки спокойно произнёс: — Извиняй, Дерьмоволосый, я помогу тебе с домашкой попозже. — Да без проблем, — Эйджиро хлопнул Бакуго по плечу, напоследок добавив, — Бакуго, не проси меня потом помочь спрятать труп Мидории. — Съеби уже, юморист, — Кацуки шикнул на него, прогоняя прочь, чтобы как можно скорее запустить Деку в комнату и остаться с ним наедине. Он понимал, что задрот пришёл говорить не о тренировках, это было лишь маленькой ложью, чтобы Киришима не задавал лишних вопросов. Мидория не просто так приглядывался к Кацуки весь день, и Бакуго взаправду намеревался поговорить с ним после вечерней тренировки, но Деку не выдержал раньше. После уроков Бакуго планировал плавно обдумать всё, что к нему чувствует, осмыслить все свои желания в сторону Изуку, и только потом с ним объясниться. Он подозревал, что Деку хочет прояснить их спонтанную тягу к друг другу, но молчит, покорно ожидая, когда Кацуки сам заговорит об этом. Кто бы мог подумать, что он не выдержит так быстро, и первым заявится требовать объяснений. — Ты ведь не о тренировках пришёл говорить? — в полтона спрашивает Кацуки, и так прекрасно понимая, какой ответ получит. Изуку проходит в комнату и садится на стул, нервно теребя края форменной рубашки, пытаясь подобрать слова. Бакуго садится на кровать напротив него. И, несмотря на то, что Кацуки молча выжидает и не торопит, Изуку заметно переживает, стараясь смотреть в пол. Кацуки нервничает не меньше его — он слышит шум собственной крови в висках, чувствует как взмокли ладони и как неистово сердце лупит по грудной клетке. — Каччан, — Изуку поднимает на него полный уверенности взгляд, но Кацуки видит в этих глазах только боль. — Мы должны прекратить это. Кацуки сразу понимает, о чём говорит задрот. Но не понимает, почему Деку заявляет об этом с такой уверенностью, когда его потухшие глаза отражают иное. — Почему, задрот? Ты не выглядел так, будто тебе это не нравится. — Потому что мы… — Мидория на секунду останавливается, пытаясь подобрать правильное слово, — мы соперники, Каччан. Соперники не должны заниматься ничем подобным. — Соперники, да?! — Бакуго моментально словесно взрывается, перестав контролировать свою речь. — С каких пор у тебя стоит на соперника, Деку? Может, я чего-то не знаю, и у тебя просто фетиш такой? Может, у тебя и на Двумордого стоял, когда на спортивном фестивале он бросил тебе вызов? Или на того промывающего мозги придурка, который так же предлагал тебе сразиться?! Вау, Кацуки действительно разошёлся и выглядит устрашающе. Мидория всё-таки разозлил его, но отступать назад было уже поздно. — Каччан, не кричи! Во-первых, нас могут услышать, — Изуку кивнул головой в сторону стены, за которой находилась комната Киришимы, — а во-вторых, всё не так! Физическая реакция… Она вызвана не тем фактом, бросают мне вызов или нет! — он прервался, пытаясь отдышаться, но Бакуго не встревал, позволяя ему договорить свою мысль до конца. — Это связано только с тобой! Ты всегда будил во мне неведомые ранее чувства, но теперь я должен преодолеть их, иначе никогда не стану сильнее. Если я откажусь от чувств и близости с тобой, нам двоим будет только лучше. — Слышь, ты с чего решил, что мне будет лучше? — разъярённый Кацуки схватил его за галстук и потянул на себя вместе со стулом, — Хватит решать за меня, чёртов Деку! Какой смысл так об этом париться, если тебе всё понравилось? Потрясённое лицо Мидории замерло в нескольких сантиметрах от лица Кацуки, который угрожающе сопел и прожигал его взглядом. Изуку попытался отстраниться, но Кацуки снова дёрнул его на себя. — Каччан, отпусти! Это выглядит так, будто ты снова мне угрожаешь, — Мидория вцепился в державшую его руку, сильно сжимая запястье, — Я просто пытаюсь донести до тебя, что мы должны прекратить, потому что не состоим в романтических отношениях, я даже тебе не нравлюсь! Лицо Кацуки вспыхивает, и он потрясённо освобождает галстук Деку из своей хватки. Что этот задрот такое говорит? И почему, чёрт возьми, от этого так больно? — Ладно, Деку, раз хочешь прекратить, не попытавшись узнать, что я о тебе думаю, то мы так и поступим. Если это всё, то выметайся отсюда. Кацуки отвернул голову, предпочитая смотреть в окно и не видеть выражение лица Деку. Тот явно разбит и ошарашен, но если задрот решил, что так будет лучше для них двоих, он молча примет это. У Бакуго нет никакого права давить на него и заставлять, он давно перерос это, но чувство вины никуда не ушло. Вот и сейчас он чувствует себя ужасно виноватым за то, что не оттолкнул Деку, когда тот полез к нему в самый первый раз. Стоило сделать это, не дать им двоим наломать дров, позаботиться сразу о будущем их двоих. Изуку же не умел сам заботиться о себе. — Каччан, я никуда не уйду, — Кацуки вздрагивает от тяжёлой руки, что опустилась на его плечо. — Я не уйду, пока ты не скажешь мне всё, что ты думаешь обо мне. Бакуго совершенно не хочет говорить об этом сейчас, понимая, что вряд ли сможет сдержаться, вывалив на Изуку тонну личного поражающего дерьма, которое тот в последствии сможет легко использовать против него. Перспектива показать задроту свою уязвимую сторону в который раз его не устраивала, но в той же степени он понимал, что сам подвёл разговор к этому. — Каччан, — тихо зовёт его Деку, фиксируя на его плече и вторую руку, — не мучай меня. — Блять, Деку, ты! — Бакуго скинул обе руки со своих плеч, подорвавшись с места и повернувшись к нему спиной. Это неправильно и нечестно по отношению к Изуку, но только так он сможет ему рассказать. — Я не ебу как ты сделал это, но я теперь не могу думать ни о чём другом, кроме твоей тупой рожи. Меня бесит, что ты постоянно думаешь о других и не думаешь о себе. Ты заявился сюда и сказал весь этот бред потому, что ты подумал обо мне, а сам-то ты чего хочешь? Я тебя насквозь вижу, почему твой язык расходится с тем, что ты на самом деле чувствуешь? Изуку потрясённо молчал, наблюдая за тем, как дрожали плечи Бакуго, который продолжал говорить: — Блять, ладно, я понял! Тебе отвратительны чувства к тому, кто был твоим хулиганом и большую часть времени вёл себя как мудила, — до Изуку донёсся всхлип, — поверь мне, я и сам себя за это никогда не прощу, и я бы с радостью держался от тебя подальше, но я не могу! Я пытался, но ты никогда не отстранялся от меня, и сейчас, когда ты пытаешься это сделать, я не могу тебя отпустить. Что за хуйня со мной происходит, а, Деку? Кацуки одной рукой схватился за сердце, а второй закрыл лицо, не в силах сдерживать слёзы дальше. Он должен приказать себе успокоиться и заткнуться, но слова сами прорывались наружу: — Я заебался беспокоиться, что твоя сила может тебя убить до того, как ты подчинишь её! — Кацуки сполз на колени и упёрся лицом в кровать, продолжая мелко дрожать. — Мне надоело переживать из-за твоей неосторожности и желания помочь всем, наплевав на себя. Блять, меня разрывает внутри от желания облегчить твою ношу, но я так же знаю, что не заслуживаю этого, поэтому отталкиваю тебя. И знаешь, что самое жалкое в этом? Моему организму абсолютно похуй, что я думаю, поэтому он продолжает возбуждаться от одного твоего присутствия! Наконец, его голос затих. По комнате разносились только всхлипы, и Мидория с ужасом понял, что он плакал тоже. Где-то на середине речи Кацуки его собственные эмоции нахлынули так, что он потерял контроль. Каччан выглядел таким беззащитным, хотелось утешить его и помочь. И тот не сможет воспротивиться этому, ведь он только что сам уничтожил свою гордость. — Я никогда не винил тебя в том, что ты делал, Каччан, — осторожно начал Мидория, стараясь случайно не зажечь спичку в комнате полной газа, — Точнее, я никогда не говорил тебе об этом, но… Я тебя не виню. Да, ты был придурком, полным жестокости и амбиций, но ты единственный, кто не смеялся, когда в средней школе я сказал в классе, что собираюсь поступать в UA. — Изуку придвинулся ближе, обнимая парня со спины. — По какой-то причине ты продолжал воспринимать мои стремления всерьёз, хоть и пытался их подавить. И когда мы сравнялись, ты начал меняться, и я это заметил. На самом деле я давно простил тебя, даже если ты уверен, что не заслуживаешь этого. Кацуки шумно шмыгнул носом и развернулся к Изуку, не до конца доверяя его словам. Лицо у задрота было таким же заплаканным, как и его собственное, но несмотря на это Деку смотрел на него с заботой. Его зелёные глаза ярко блестели, отражая свет из окна, и только сейчас Бакуго отчётливо осознал, что к нему чувствует. Сексуальное влечение было лишь верхушкой айсберга, настоящие чувства были заперты куда глубже, и Кацуки наверное бы так ничего и не понял, если бы не этот разговор. — Деку, я… — он опускает руки на талию Изуку, утыкаясь головой в его плечо, — Нет, нет, не так, не правильно. Изуку. Я думаю, что ты нравишься мне, и я хочу быть с тобой. Мидория заливается румянцем, сжимает Кацуки в ответ, тоже шмыгает носом, пытаясь сдержать новую порцию слёз. Он никогда в жизни не забудет тон, каким Каччан произнёс эти слова. В этот момент он был более искренним и мягким, чем когда-либо. — Каччан, ты только что предложил мне встречаться? — Изуку осторожно проводит руками по его волосам, и когда Кацуки поднимает голову, он целует его в уголок губ. — Встречаться — тупое слово. Неподходящее, — Бакуго хмурится, пытаясь сформулировать свою мысль чётче. — Я хочу провести с тобой каждый день своей жизни. Это не встречаться, это куда серьёзнее, Деку. Но если ты не хочешь, я не буду давить. — Конечно, я хочу! Просто… Я никогда не думал, что ты можешь сказать что-то подобное, — Изуку легко посмеивается, продолжая гладить Кацуки по волосам. — Ты невероятный, Каччан. Бакуго было не по себе от разговора о чувствах, и теперь, когда они прояснили основные моменты, он мог переключить разговор на что-то другое: — Отпусти, задрот, у меня ноги затекли. И я всё ещё должен помочь Киришиме с домашкой. — Каччан такой тёплый, — полностью игнорировал его слова Изуку, не прекращая прижиматься. — Не хочу отпускать. — Ты же не отцепишься, да? Изуку отрицательно помотал головой. Хорошо, что у Кацуки был альтернативный план. Он поднялся, игнорируя вцепившиеся в его бока крепкие руки, которые теперь съехали и обнимали колени, а после подтянул Мидорию за подмышки на себя. Изуку навалился на него всем весом сразу, и, не ожидавший такого Кацуки, рухнул на свою кровать, чудом не ударившись головой об стену. Тело Деку упало на него сверху, вдавив в кровать, его руки по-прежнему крепко были зафиксированы вокруг Бакуго. — Деку, блять! Что ты делаешь? — возмутился Кацуки, понимая, что его тело может неправильно распознать поступившие сигналы и возбудиться. Ему было приятно, что Изуку такой тактильный, но он ожидал покоя после прошедшей истерики. У задрота, конечно, как всегда были свои планы. Он никогда его не слушал. — Обнимаю тебя, глупый, — Изуку улыбался, прижимаясь к крепкой груди, кончики его волос слегка щекотали шею Кацуки. Обниматься с задротом было действительно очень приятно, и Бакуго сдался, обнимая его в ответ. Изуку слегка поёрзал и поднялся выше, чтобы зафиксировать ещё один поцелуй на его губах. Кацуки не позволил ему отстраниться, раскрывая его губы своим языком, делая поцелуй мокрым и глубоким. Изуку оторвался от губ, осыпая поцелуями раскрасневшееся лицо Кацуки, отвлекая от своих пальцев, что быстро расстёгивали пуговицы на его рубашке. Нужно было действовать на опережение, пока Каччан ничего не понял и не начал в свойственной ему манере отталкивать и избегать. Но Кацуки не хотел сопротивляться, от такого близкого контакта с Деку по его телу прошла волна наслаждения, и он абсолютно забыл, как ему было плохо несколько минут назад. О прошедшей истерике напоминало только чуть мокрое от слёз покрывало на кровати, которое он комкал правой рукой. Левая рука была зафиксирована на затылке Изуку, который увлечённо целовал каждый открывшийся участок кожи. — А-ах, Деку, что ты… — Кацуки не сдержал довольно громкий вскрик, когда язык Мидории размашисто лизнул сосок на его груди. — Такой чувствительный… — бубнил сам себе под нос Изуку, продолжая облизывать соски по очереди, — Грудь Каччана такая удивительная… Всегда хотел потрогать… Грудь Каччана не только восприимчива к ласкам, но и большая, и Изуку давится слюной от мысли, что он мог бы сжать обе груди и трахнуть его между них своим членом. Похоть затмевала рассудок настолько, что было даже не стыдно. — О, боже, блять, заткнись! — приглушённые бормотания задрота смущали Бакуго настолько, что он закрыл лицо руками. — И не смей потом записывать это в свою тетрадочку, даже не думай об этом! Мидория усмехнулся. Ему не было никакого смысла выписывать реакции Каччана на его действия в тетрадь, когда он мог в любой момент прийти и заставить его их показать. Наблюдать, как извивается и краснеет гордый Кацуки от его прикосновений — уникальное и самое лестное зрелище. Член Изуку от одной мысли о причастности к такому состоянию Каччана изнывал, истекая предэякулятом. Наконец, Изуку оторвался от груди, и Бакуго немного пришёл в себя. Он попытался оттащить Мидорию за волосы, но тот упрямился и ни в какую не хотел прекращать его трогать. — Каччан, позволь мне… — Изуку оставляет лёгкий поцелуй на шее, — сделать всё самому. Тон, которым задрот озвучил свою просьбу, был настолько проникновенным, что Кацуки в момент возбудился до предела. После такого он не мог ему отказать. — Делай, что хочешь, — смущённо заявил Кацуки, отворачивая голову, чтобы не видеть, как глаза Деку реагируют на его слова. Вставший член Мидории практически до боли упирался в его бедро, а сам он шумно пыхтел, расстёгивая ремень на форменных брюках Кацуки. Бакуго приподнял бёдра, помогая Изуку стянуть с себя штаны, но чего он никак не мог ожидать — тот снял их вместе с нижним бельём. — Каччан, — Изуку выдохнул ему в губы, а его рука коснулась пульсирующей плоти, — Расслабься, Каччан. Хотелось нагрубить ему, спросить, что он себе позволяет, но прикосновения к его члену выбивали весь воздух из лёгких, и Кацуки поддался, потянувшись за поцелуем. Изуку не стал его целовать, задумав кое-что поинтереснее. Он потянул Кацуки за бёдра, слез с кровати и устроился на полу. Бакуго посмотрел на него сверху вниз и, поймав полный вожделения взгляд, чуть не кончил. Мидория подмигнул ему и кончиком языка коснулся головки члена, опалив её горячим дыханием. Кацуки закусил нижнюю губу и сдвинулся на край кровати, оказываясь к Изуку чересчур близко. Деку сразу же приступил к активным действиям, вылизывая член по всей длине, и Кацуки, подавившись своим стоном, с силой вцепился в его волосы. — Б-бля-я-ять, — не сдержался Бакуго, когда Изуку податливо открыл рот, аккуратно обхватывая ствол члена губами. — Как же охуенно. Собственный член Изуку больно давил ему на ширинку, и он не сдержался, расстёгнув свои брюки. Кацуки, до которого донёсся скрежет пряжки ремня, про себя усмехнулся — задрот такой несдержанный. Бакуго оттянул его за волосы, на пробу толкнувшись бёдрами ему в рот, и Деку, забыв про стыд, засунул руку в трусы, касаясь ладонью своего члена. Мидория постепенно наращивал темп, брал глубже, параллельно надрачивая себе, и Кацуки с каждым его движением толкался ему навстречу. — А-ах, И-изуку! — выстанывал Бакуго, пытаясь быть тише, но выходило так себе. Изуку был так близко, сосал так развязно, его рот был таким горячим и влажным, он усердно старался взять на всю длину, и Кацуки не мог заставить себя сдерживать свои реакции. Тяжёлые вздохи и стоны Бакуго делали с Изуку что-то невероятное — он бешено вдалбливался в собственный кулак, на долю секунды выпускал орган Кацуки изо рта, чтобы не задохнуться слюной, и чувствовал, что скоро достигнет пика. Кацуки тоже был на пределе. Схватив Деку за волосы покрепче, он двигал бёдрами, сходя с ума от мокрого языка и пухлых губ, ласкавших его член. — Де-еку, я сейчас кончу, — предупреждает он, стараясь оттянуть голову Изуку, но тот не собирался отстраняться. Наоборот, Мидория сильнее насаживается на член ртом, и Кацуки не выдерживает, обильно кончая. Деку послушно глотает и поднимает на него глаза, свободной рукой вытирает губы, а после изливается в свою ладонь. — Охренеть, блять, — подвёл итог Кацуки, наклоняясь к парню. — Ну же, поднимайся. Мидория, наконец, отдышался и пришёл в себя. Осознание произошедшего только что пробило его на холодный пот, он густо покраснел и завис, не представляя, как должен вести себя дальше. — Слушай, задрот, если ты опять накручиваешь себя по какой-то херне, то я за себя не отвечаю, — спокойно говорит ему Бакуго, успокаивающе поглаживая по голове. — Я не накручиваю, я… — Изуку мнётся, — всё в порядке, Каччан. Извини, иногда рядом с тобой у меня отключаются тормоза. — Я заметил, — усмехается Кацуки и тянется на стол за салфетками, — возьми. — С-спасибо, — Мидория вытер свою руку, но подниматься с пола всё равно не спешил. Кацуки фыркнул и закатил глаза, сползая к нему на пол и обнимая его за плечи одной рукой. — Это я должен говорить спасибо, хах. Изуку становится смешно от этих слов. Он ждал благодарности от Каччана ещё с момента нападения грязевого злодея, но тот всегда был слишком гордым, чтобы сказать прямо. Мидория никогда бы не смог представить, что услышит спасибо после того, как он только что… Нет, Изуку не будет думать о том, что он делал несколькими минутами ранее, вероятность возбудиться снова всё ещё велика. К сожалению, времени на второй раунд не оставалось — нужно было сделать хотя бы часть домашнего задания, подготовиться к тренировке, и с огромным разочарованием Мидория оставляет Каччана до вечера. Бакуго не расстраивается, у него полно своих дел. Например, Дерьмоволосому по-прежнему нужна его помощь с заданием, и не сдержать своё обещание будет нечестно. Да и свою домашку тоже необходимо успеть сделать, иначе Айзава-сенсей будет в ярости. Давать лишний повод строгому учителю для наказания Кацуки не собирался. — Эй, Киришима, — кулак Бакуго долбит по двери, — Открывай, мать твою! Ответа не следует, и Кацуки, исчерпав свой запас вежливости, открывает дверь с одного пинка. Эйджиро подскакивает на месте, наконец, обращая внимание на своего друга и снимает наушники. — О, Бакубро, ты пришёл! — Какого хрена, Дерьмоволосый? В следующий раз я взорву твою дверь, — Кацуки чуть повышает голос, пытаясь выглядеть устрашающе, но после испытанного оргазма в нём как будто перегорела лампочка. Он не мог злиться и производить столько же шума, как раньше, и очень надеялся, что Киришима не станет задавать тупых вопросов по этому поводу. — А, ты так орал на Мидорию за стенкой, что я решил посидеть в наушниках, чтобы не слышать этого, — посмеивается Эйджиро, почёсывая затылок. — Надеюсь, он живой! — С Деку всё в полном, блять, порядке, — Кацуки огрызается в ответ, воспринимая слова друга совсем не как шутку. Где-то внутри его до сих пор передёргивает от мысли, что почти весь класс считает его злодеем, как бы он не пытался показать, что мнение статистов его не волнует. Блять, о чём может идти речь, когда злодеи посчитали его одним из них, и временами Кацуки за это упрекала даже родная мать. Несмотря на то, что у Бакуго были твёрдые убеждения и нерушимые принципы, люди вокруг всё равно ожидали от него какого-то подвоха или злодеяний, и он чертовски устал от этого. — За кого ты меня принимаешь? Думаешь, мне нужны дополнительные проблемы? — Расслабься, чувак! Я же пошутил, — Киришима примирительно улыбнулся, — Извини, если ковырнул старую рану. — Хуй с тобой, проехали, — отмахнулся Бакуго, — Что у тебя с домашкой?***
Вечернюю тренировку Всемогущий решил провести в ангаре, решив дать возможность своим ученикам не сдерживаться. Может, если Бакуго будет атаковать используя большую часть своей огневой мощи, не переживая о сохранности помещения, то Мидория, наконец, призовёт кнут. — Отстой, — ворчал Кацуки, следуя за Изуку по заснеженной дорожке, — В этом ебучем ангаре всегда холодно, я не смогу пропотеть как следует! — Там более дикие условия, чем в зале, возможно, я смогу разблокировать кнут, — Изуку почти не слушал его, бормоча себе под нос и обтирая ладони друг об друга. Выходить из общежития в одной спортивной форме было не очень хорошей идеей. — По условиям ангар похож на арену Бета, поэтому… — Эй, задрот, — Кацуки нагнал его и несильно ткнул в бок, — если сможешь призвать свой сраный кнут, то в первый раз будешь сверху. Если нет, то я трахну тебя. Подумай об этом. — Чего? — вскрикнул Мидория, не ожидавший, что Каччан может заявить что-то подобное. — Ты что, серьёзно? — По-твоему я похож на ебучего клоуна, а? — Бакуго оскалился. — Я бросаю тебе вызов, Де-еку. — Каччан, не жалуйся, когда я выиграю, — Изуку решительно сжимает руки в кулаки. Кацуки хочет посоревноваться? Что ж, легко. — Ага, размечтался! Бакуго не собирался проигрывать, тем более, когда вызов бросил он сам. Он был уверен практически на сто процентов, что у Деку ничего не получится, но когда тот схватил и обездвижил его несколькими кнутами, выпущенными из ладони, Кацуки понял, что влип. — Деку, блять! — лицо Бакуго в момент покраснело, он злился, пытался вырваться, но Изуку крепко его держал, предусмотрительно захватив его руки, чтобы Кацуки не думал использовать взрывы. — Каччан, ты сам этого хотел, — он откровенно посмеивался над Кацуки, который с каждой секундой краснел всё сильнее. — Ну что, сдаёшься? — Да хрен тебе! — Бакуго хотел крикнуть что-то ещё, но Изуку выпустил ещё один кнут, которым закрыл ему рот. — Мидория, мальчик мой, довольно, — вмешался Всемогущий, потрясённый тем, как ловко преемник применил квирк. Ему так же было необходимо узнать, сможет ли Деку спрятать кнут обратно, или придётся звонить Сотриголове, и Тошинори отчаянно надеялся на первый вариант. — Сосредоточься и попробуй его убрать. Малыш Бакуго и так уже такой красный, как будто ему нечем дышать. Изуку кивнул, пытаясь сконцентрироваться. Отчасти ему мешало то, что он знал истинную причину, по которой Каччан выглядел так, будто ему не доставало кислорода, и не сказать, что это не смущало его самого. Но другого пути не предвиделось — он обязан был справиться от начала и до конца, иначе это не будет считаться даже за маленькую победу. В конечном итоге, он запирает причуду на замок и отпускает Кацуки, который сразу же взрывается в прямом смысле. — Сдохни! Проклятый задрот! — кричит Бакуго перед тем, как уйти из ангара, оставив Всемогущего и Деку вдвоём. — Чтоб через полчаса явился на кухню, или жопу надеру! — Юный Бакуго просто не может не сквернословить, да? — посмеиваясь, спрашивает Тошинори у Изуку, и тот, кивая, смеётся вместе с ним. Каччан не выглядел злым или разочарованным, Изуку мог бы сказать, что он был в предвкушении, но всячески старался этого не показывать. Ничего, у них ещё будет достаточно времени, Мидория сможет вытащить его чувства наружу и полностью окунуть в них, как провинившегося щенка. И Бакуго, как и до этого, наплюёт на свою гордость, сдавшись в руках Изуку. Что касалось Кацуки, он не переживал, что из-за проигрыша в первый раз по его же условиям он будет снизу. Его в принципе не волновало, каким способом он будет получать удовольствие, главное, чтобы Изуку обязательно присутствовал — тогда удовольствие он точно получит. Какая-то часть Бакуго понимала, что это даже необходимо: он должен продемонстрировать Изуку степень своего доверия, чтобы у того не возникало никаких тупых загонов никогда больше. Это был хороший способ и для него перестать чувствовать свою вину перед ним. Надо будет обязательно почитать об этой херне и подготовиться.***
Следующим утром Всемогущий отпрашивает Мидорию и Бакуго с первого урока. Айзава-сенсей привычно раздражённо ворчит, а потом отмахивается рукой, мол, забирай — без звёздных близнецов на уроке будет потише. — Мальчики мои, у меня появилась кое-какая информация, — по тяжёлому тону наставника парни сразу поняли, что новости плохие. — Что-то случилось с один за всех, Всемогущий?! — подорвавшись с дивана, они скандируют свою догадку в два голоса, но Тошинори отрицательно вертит головой. — Не совсем. Армия равноправного использования суперсил проглядывает из подполья. Кажется, у них есть какие-то общие дела с лигой злодеев и лично Шигараки Томурой, — Всемогущий окидывает Мидорию и Бакуго тревожным отеческим взглядом, — Мальчики мои, у меня есть основания подозревать, что они собираются объединиться и открыть охоту на один за всех. Мне нелегко это говорить, юный Мидория, я впечатлён твоими результатами и прогрессом, но темп слишком мал. — Хрен в рот этим уродам, а не один за всех! — Кацуки поворачивает голову в сторону Изуку, который выглядит слишком растерянным. Бакуго подозревал, что наследие Всемогущего очень давит на Изуку, но он никогда не представлял, насколько сильно. Деку был очень сильным, раз умел скрывать это за своей дружелюбной улыбкой, и Кацуки стало тошно из-за того, что он понял это только сейчас. — Деку, мы будем тренироваться больше и чаще с этого дня, мы будем готовы, если они захотят напасть. — Всемогущий… Каччан… — Деку склонил голову и уставился в пол, — Я не могу вас подвести, — продолжил он, пытаясь скрыть первые капли упавших на пол слёз, — Я ни за что вас не подведу. — Юный Мидория, я в тебя верю, — воодушевлённо улыбнулся Тошинори, — Малыш Бакуго тоже в тебя верит, так ведь? Кацуки не ответил, жестом показав держать рот на замке. Всемогущий напрягся, вслушиваясь в образовавшуюся тишину, но ничего, кроме сопения, он не услышал. — Я так и думал! — неожиданно громко вскрикнул Кацуки, — Опять, Изуку? Изуку отрицательно мотает головой, всхлипывая на порядок громче. Чёртов упрямый задрот! Снова о себе не думает! — Мидория, мальчик мой, — Тошинори тянет руку к преемнику, но Бакуго останавливает его. По его прямому и серьёзному взгляду Всемогущий понимает, что у Кацуки есть план. И решает не мешать. — Послушай меня, — подал голос Кацуки, переведя взгляд на Деку, — Мы надерём зад Шигараки и Мошонкоголовому, раскидаем нахрен остальную лигу и армию освобождения, а потом выпустимся из академии и вместе станем величайшими героями в галактике! Мы ещё обязаны выяснить, кто из нас станет номером один! Ты меня понял, или мне сказать ещё раз? Изуку только шмыгает носом и вытирает слёзы рукавом форменного пиджака. Похоже, что нихрена не верит. Кацуки шумно вздыхает и закатывает глаза, двигаясь к Деку очень близко. Время для запасного плана. — К-каччан… Бакуго молча сжимает Деку в своих объятиях, поглаживая его по голове. На это Всемогущий удивлённо открывает рот и зависает, пытаясь что-то сказать, но Бакуго смотрит на него так, что становится понятно: лучше промолчать и дать ему закончить успокаивать Деку. — Вместе мы преодолеем любое препятствие, Изуку, — чуть тише говорит Кацуки, и от такого тона мурашки появляются даже у Тошинори. Он и понятия не имел, что вечно недовольный и ворчливый Бакуго может разговаривать так заботливо и спокойно. — Мы защитим и спасём всех. Содрогаясь от рыданий, Мидория утыкается головой в плечо Кацуки, даже не переживая, что намочит его форму своими слезами. Бакуго продолжает обнимать и поглаживать его волосы, совсем тихо повторяя, что он не оставит Изуку с этим один на один, игнорируя собственные влажные от слёз глаза. Смиренно наблюдавшего Всемогущего эта сцена трогает до глубины души. Он наконец получил ответ на свой вопрос.