Они встречаются ровно три раза, и Бомгю даёт руку на отсечение, этот парень слишком идеален для их мира. У него большие блестящие тёмно-карие глаза, в которых утонуть — дело пяти секунд; у него верхняя губа чуть тоньше пухленькой нижней, а вместе на вид они очень мягкие, постоянно маняще блестящие от гигиенической помады; у него все уши исколоты, металлические серьги красиво переливаются в лучах солнца, а висящая с правого касается широкого плеча, то и дело позвенькивая; у него ключицы — острые, словно лезвие нового ножа, незастенчиво выглядывающие из-за ворота свободной футболки, у него... Перечислять можно бесконечно.
Бомгю не знает куда девать свои мысли, потому что этот парень сидит в его голове безвылазно, заставляя подбирать всевозможные эпитеты и образные выражения, старательно записываемые чёрной ручкой в потрёпанный жизнью любимый блокнотик, где таким же корявым почерком ещё до встречи он писал об одиночестве и отсутствии нежности. Облепленная различными наклейками гитара стоит возле такой же обклеенной плакатами с рок-звездами стены и ожидает своего часа, когда пальцы начнут бегать по струнам, зажимая аккорды, а те самые строчки превратятся в песню.
Его имени Бомгю не знает. Ему лишь известно, что он слишком красиво поёт, для того, чтобы его сердце не зашлось бешеным ритмом, к чертям выбивая грудную клетку. И улыбается тоже волшебно, настолько, что, кажется, рядом искорки начинают летать как в самой банальной дораме. И руки у него не иначе как произведение искусства — аристократично-изящные, с тонкими хрупкими пальцами и скорее всего с мозолями от игры на гитаре, такие белоснежные, через них можно различить голубые веточки вен.
Первый раз Бомгю встречает его возле входа в студию, в которой их группа обычно зависает, чтобы репетировать. Он неосторожно врезается в худое тело, наваливаясь сверху, когда они оба летят на горячий от полуденного солнца асфальт, обдирая ладошки. Чхве тогда сильно торопится, опаздывая почти на тридцать минут, а тот внезапно выруливает из-за угла с фотоаппаратом на шее и наушниками в ушах, рассматривая не дорогу перед ногами, а куст с краснющими розами, очевидно, подбирая лучший ракурс для будущего фото. Бомгю чувствует тупую боль от того, что чужое костлявое колено проезжается по его бедру, и на следующий день на этом месте расцветает ярко-фиолетовый синяк, сейчас уже ставший грязно-желтым.
Парень под ним смотрит круглыми испуганными тёмно-карими глазами и рот приоткрывает от удивления, но первым, что делает — тянется к камере на шее, чтобы проверить её целостность. Облегченный вздох говорит, что все обошлось и волноваться, в общем-то, не о чем. Как успевает заметить Бомгю, нависая над ним, ладошки незнакомца окрасились красной краской, пачкая белоснежную кожу. И его ставит в тупик кое-что совсем ему не свойственное — изящные руки с тонкими пальцами кажутся слишком привлекательными, а лицо чересчур красивым для того, кому, вообще-то, нравятся девушки. Пялиться вот так на парней ему никогда не доводилось.
— Может ты уже слезешь с меня? — раздраженно поднимает свой взгляд от фотоаппарата парень. — Я, если ты не заметил, не кровать.
— Может слезу, — теряется Бомгю от такого внезапного наезда, все-таки собирая свои конечности в одну кучу, и встает, стараясь не давить на паренька под ним.
А затем протягивает руку, чтобы помочь подняться, но та остаётся демонстративно проигнорирована. Парень напротив самостоятельно поднимается с земли, отряхивается и, прежде чем уйти, презрительно зыркает в сторону Бомгю, почти что шипя:
— Надо смотреть, куда прëшь.
Он от возмущения только воздух успевает глотнуть и хочет было возразить, мол, вообще-то это ты на зелень любуешься, пока "прешь", но того уже след простыл, остался лишь лёгкий шлейф фруктового одеколона. И розы, видимо, теперь не нужны. От такой наглости Бомгю, честно говоря, офигевает, но все равно цокает языком, думая, что немного стервозный незнакомец весьма обворожителен.
А потом жалуется на случившееся Ëнджуну, который немного дуется из-за его опоздания и делает вид, что ему все равно на какие-то там недотëрки лучшего друга. Субин, правда, сразу сдувает его щеки, массажируя голову и мило тыкая в щечку пальцем. Без него в этой компашке часто бы гремели раскаты молний, потому что Бомгю слишком упертый, Ëнджун чрезмерно своенравный, а у Кая, кажется, беды с башкой на нервной почве, в которую его ненароком затянуло ещё во втором классе старшей школы, когда гиперактивный лучший друг Бомгю захотел собрать рок-группу, но для общей картины не хватало барабанщика. А Субин — ну, он просто с девизом по жизни "мир, дружба, жвачка", а там как-то и спорить не приходится, потому что ангелок снаружи, но в тихом омуте, как говорится.
Сначала Бомгю возмущается бесстыдному поведению и несправедливой язвительности того паренька, а потом плавно переходит на то, какой же он, зараза, красивый. А Ëнджун с Субином хитро переглядываются, вновь общаясь на каком-то там своём телепатическом, следом понимающе хмыкая. Ему же понятнее от этого не становится, и Кай поддерживает его целиком и полностью, ибо местную парочку понять смогут только инопланетяне. И то не все.
— Друг мой ненаглядный, — Ëнджун закидывает свою мускулистую руку на плечи Бомгю, растягивая слова, — а не допускаешь ли ты мысль, что, ну, самую малость, можешь заглядываться в том самом смысле не только на девушек?
Да ну его, этого лисоподобного хëна. Если они с Субином на пару распускают уже два с половиной года свои голубые флюиды везде, где только возможно, это ещё не значит, что Бомгю заразится и начнёт вздыхать и по мальчикам. Он вообще вздыхать ни по кому не хочет, ему Айрин хватило в старшей школе.
— С дуба рухнул, хëн? Вы с Субином не переманите меня в свой лагерь, — он гордо задирает подбородок, показывая свою железную неприступность, тут же получая подзатыльник от Ëнджуна, — Эй, за что?!
— За все хорошее, мелочь. Имей уважение. Никто не хочет тебя никуда переманивать, как ты выразился,— он убирает руку, присаживаясь на колени Субина. — Просто хотим разобраться и рассмотреть все возможные варианты. Я, вот, тоже пока Субина не встретил, думал, что по девочкам, — он звонко чмокает его в щеку, вызывая у Бомгю желание изобразить рвотный позыв, а Кай привычно закатывает глаза, — Заметь, ты сам сейчас рассказал, что чувствовал себя не как обычно. Значит, есть куда смотреть.
Каким бы раздражающим порой не был Ëнджун, какие бы бредовые идеи не предлагал или творил самую настоящую ерунду, он все ещё остаётся самым старшим в их компании, отчего его размышления имеют весомое значение во многом. Ну, и как бы не хотелось Бомгю это признавать, иногда, прямо самую малость, не лишены смысла. Поэтому он обязательно вернётся к этому позже, возможно сегодня ночью, возможно на следующей неделе, но только не с кем-то в компании и не в данный момент. Сейчас надо отрепетировать новую песню и постараться привыкнуть к тому, что второго гитариста у них больше нет — ушёл по личным причинам, слёзно прося прощение, и не обещал вернуться.
Потенциального претендента на пустующее место Бомгю присматривает спустя полторы недели, когда идёт по вечерней аллее, находящейся недалеко от их студии. В тени раскидистого дерева сидит, удобно скрестив ноги и устроившись на траве, тот самый парень, что взбудоражил в нём необычные чувства и загнал в режим самокопания по самые уши. Под лёгкие переливы перебираемых теми самыми привлекательными пальцами струн он пел незнакомую песню. Даже не пел, нет, нежно мурлыкал, неожиданно заставляя странное сердце Бомгю делать сальто в груди. Бархатный мелодичный голосок слишком красиво ложился на нежные звуки гитары, и в сумме создавалось очень приятное звучание, ласкающее уши точно также, как и мать гладит своё дитя перед сном.
В этот раз волосы из платинового блонда окрасились в тёмный медно-красный цвет, что вкупе с подведенным глазами вызывает в животе какое-то непонятное движение, кажется, его называют бабочками. В последний раз Бомгю такое чувствовал, когда держал Айрин за руку, правда, чтобы не навернуться с лестницы. Сейчас ему нужна опора на случай, если колени подогнутся, — а Чхве в своей нелепости ни на каплю не сомневается — потому что рухнуть на землю прямо на глазах у этого, он не преувеличает, совершенства будет слишком губительно для его самооценки. А если он ещё и запомнил лицо того, кто на нём разлегся, почти что прожигая восхищенным взглядом, то это просто грандиозный позор.
Щеки горят, но не понятно от чего: может, от жаркого августовского солнца, может, от горячего гитариста с несколькими проколами в ушах, а, может, от всего и сразу. Если сейчас же не вылить на него как минимум ведро воды, как максимум дать искупаться в прохладной речке, желательно, вместе с этим незнакомцем, то он загорится на этом же месте и уже ничего не сможет его потушить. А ему вообще-то песню дописать надо, иначе Ëнджун и с того света достанет ведь. Ситуация безвыходная, думает Бомгю, потому что помимо песни нужен ещё и второй гитарист, а где их наберёшься, на дереве не растут.
Поэтому, собрав все свое мужество в кулак и договорившись с коленями о временном сотрудничестве, он гордо проходит мимо парня, бросая вместе с монетами небольшую записку в чехол от гитары. Тот поднимает взгляд от струн и благодарно кивает, не переставая петь, а Бомгю и не видит этого движения, сбегая оттуда будто с места преступления. Преступление — это быть таким нереальным, поэтому недалеко от правды. И лишь когда только оказывается дома, понимает: на первом попавшемся листочке, что в его полупустом рюкзаке завалялся чисто случайно, было кое-что глупое, а именно ёмкое "Ëнджун лох — вот и весь подвох". Изначально это было послание-ответ Каю на вопрос "Почему Джуни-хëн ругается на футболку?", но он заметил её и надавал пинков Бомгю, а бумажку чуть в рот не затолкал, но она, как оказалось, выжила в схватке. На самом деле, Ëнджун просто был слишком зол на то, что по ошибке постирал свою "любимую и неповторимую" белую футболку вместе с красной.
Ну что ж, он не падает у него на глазах, но все равно позориться с этой дурацкой запиской. Пожалуй, об этом никому рассказывать не стоит, особенно Ëнджуну — будет в первых рядах, чтобы отомстить и назвать лохом. Но если Бомгю удастся найти хорошего гитариста, то, наверное, это будет того стоить. Хотя нет, он все равно провалится сквозь землю от стыда, когда снова встретиться с тем парнем лицом к лицу.
А пока стоит уделить время самокопанию, потому что то, что Бомгю чувствовал в первый раз из-за того парнишки и рядом не стоит с тем, что испытал на той аллее. Те самые ягодки, которые идут после цветочков. Осталось им только поспеть и можно будет с полной уверенностью сказать, что он крупно попал. Наступил ногой в шлёпанце в глубокую лужу, а обувь засосало грязью, хотя до дома ещё топать и топать. Влип, короче, как муха в мëд: сладко и гадко.
Только вот ни на следующий день, ни на следующей неделе на его телефон не поступает звонков от незнакомого номера, и Бомгю решает, что ждать ещё бесполезно — его тупо проигнорили, а это, знаете ли, больно ударяет по самолюбию. Становится все равно: больно нужен такой несговорчивый член группы, Субину только работы добавлять, да и играет он как-то непосредственно, и голос не такой уж и запоминающийся. И вообще, он ему бы отказал, хотя на записке было совсем обратное "Круто играешь, есть место в группе для гитариста. Не интересно предложение?"
«Да кому ты врëшь, Чхве Бомгю! — сам себя одергивает он. — Ты неимоверно расстроен, признай это!"
И он начинает уживаться с мыслью, что ему, оказывается, может понравиться парень, да ещё такой неприступный и с колючками по всему телу. И очень обидно, ведь возможность познакомиться поближе пролетела как фанера над Парижем, оставив лишь тень, как напоминание о себе. Как теперь встретиться, если на той самой аллее парень больше не играет? Бомгю как дурак часами сидел там, ожидая знакомые черты лица, но кого-то даже приблизительно похожего и в помине не было. Поэтому он не выдерживает и рассказывает друзьям о случившемся.
— Бомгю, ты сейчас больше из-за чего переживаешь: из-за своей ориентации, или из-за того, что парень действительно тебя заинтересовал? — Субин слишком серьёзен, когда говорит это, поэтому Бомгю старательно задумывается над ответом.
— Ну, как. Из-за ориентации я переживаю само собой. Но и он меня тоже заинтересовал, что ещё-то можно иметь в виду? Тут все просто, — Чхве немного не понял субинов вопрос.
— Он имеет в виду то, что ты можешь просто цепляться за этого парня только потому что почувствовал что-то новое именно благодаря ему, — Ëнджун, все это время внимательно слушавший, встревает в разговор, — и подсознательно пытаешься разобраться в себе, используя его.
А это мысль. Но гитарист ведь правда понравился ему, в своей ориентации он худо-бедно разобрался, а влечение-то никуда не пропало. Наоборот, после той встречи парень ему даже сниться начал иногда, только во сне ему каждый раз прилетало либо фотоаппаратом по макушке, либо гитарой по спине. Видимо, первое впечатление, все дела. Но Ëнджун посеял семена сомнения в запутавшейся душе Бомгю, поэтому впереди ещё очень долгая работа над самопознанием.
— Я не знаю, Ëнджун. Когда вы так говорите, я начинаю сомневаться во всём, — он хватается руками за голову и тяжело вздыхает. — Но мне все-таки кажется, я не хочу использовать его как объект для изучения, он просто, — Бомгю подбирает слова, — просто заставляет слишком сильно биться моё сердце.
Такие сладкие речи немного несвойственны ему, только если в песнях проскальзывать что-то может, и он мысленно кривится. Друзья же ласково улыбаются и лезут обниматься, Кай так вообще в щечку целует, — ну что за милое создание — а Бомгю старательно отбивается, потому что трое на одного — нечестно, а он помимо того что упертый, ещё и вредный слегка. Но все равно сдаётся и откидывается головой на крепкое плечо Ëнджуна, а руками обхватывает широченные субиновы плечи, хотя, даже улыбаясь, причитать не перестаёт.
— Хëн, ты обязательно его встретишь ещё раз, — Кай негромко говорит ему в правое ухо, — Потому что смотри, второй раз повезло же, значит и в третий повезёт. Я думаю, это судьба. Только не профукай возможность.
Хюнин Кай тот самый человек, который верит в судьбу и все её заковыристые повороты. Одного и того же человека два раза не встречают просто так, значит для чего-то он предназначен в жизни. Бомгю относится к этому нейтрально, но именно сейчас хочется верить своему смышлёному тонсену.
После второй встречи в его драгоценном блокнотике начинают появляться хаотичные лирические отступления, музой для которых становится необычный незнакомец. Если собрать все эти рифмованные восхищения, то получится песня очевидно влюблённого человека, и Бомгю уже не нагружает себя всякими разными мыслями, а просто берёт все от нового чувства, наслаждаясь снами и чрезмерно активным вдохновением. Тексты для песен складываются в нужные строчки на раз-два, а музыка приходит в голову в любое время, особенно, когда не ждёшь. Такого творческого подъема у Бомгю не было слишком давно, чтобы не наслаждаться этим.
Но ему становится не до этого, когда отец впервые в жизни в пьяном угаре поднимает руку на мать, а сам он получает за попытку заступиться. Нетрезвые люди — страшные, потому что от них ничего не остаётся кроме нечеловеческих инстинктов, сотворить что-то неприемлемое не составит никакого труда. Но как бы долго отец Бомгю не пил, он никогда не поднимал руку ни на сына, ни на жену, и то, что случилось, выбило из колеи их обоих. На следующий день в студию парень приходит с фиолетовым пятном, расплывшимся почти на половину правой стороны лица и таким же синяком под рёбрами, которого, к счастью, видно не было. Челюсти отвисают у всех, находящихся в комнате, и на пару минут затягивается молчаливое разглядывание.
— Я ему, к чёрту, шею сверну! — Ëнджун вне себя от ярости, и Бомгю знает, что этот безбашенный человек может сделать что угодно, на самом деле, — Бутылку по самую глотку затолкаю!
— Успокойся, пожалуйста, хëн. Если ты полезешь в драку, сделаешь только хуже, — Бомгю серьёзен как никогда, и друг немного успокаивается, но раздражение в его глазах горит, словно пожар, — Я разберусь с этим самостоятельно и буду готов, если такое повторится.
— Если такое повторится, Бомгю, я точно сидеть на месте не стану, — зло чеканит Ëнджун, стискивая кулаки.
— Джун-и, давай не будем пока заглядывать в будущее, — Субин берёт его за руку, успокаивая, — Бомгю, действительно, взрослый парень и разберётся в своих семейных проблемах сам. А если мы почувствуем, что ты не справляешься — тогда поможем, — последнее было обращено к Бомгю, и тот неохотно кивнул.
Ближайшие три дня все было как обычно спокойно: отец пропадает у друзей, явно не просыхая, а домой заявляется под ночь четвёртого, но почти что доползает до своей комнаты, а дальше — тишина. Не буянит, не обращает внимания, будто находится в этой квартире совершенно один, и семья Чхве, состоящая из него и немолодой женщины, выдыхает. Бомгю не понимает, почему мать все ещё не разведётся с этим пьяницей, потому что устала и она, и он, и так будет лучше, по крайней мере, им. Воспитывать Бомгю этот мужчина перестал ещё с десяти лет, когда бутылка за бутылкой постепенно уходили каждый день. Сейчас ему двадцать один, но ничего не изменилось. Наверное, единственное, что останавливает от развода — когда отец выходит из запоя, становится нормальным мужиком, который способен и гвоздь забить, и полы вымыть может, и приготовить что-нибудь простецкое. Жаль, что такое бывает редко.
И как-то не до влюблённости становится. Вся голова забивается случившимся, а сам он пытается убедить мать, что развод — выход из этой клетки, потому что теперь веры тому человеку нет и ожидать от него можно всего, а впереди новый учебный год и дома Бомгю будет появляться совсем не часто. Это работает, потому что женщина уже серьёзно рассматривает такой вариант событий, а у него на душе заметно легче становится.
И тогда Бомгю встречает его в третий раз — он обязательно скажет Каю, что все эти непонятные судьбоносные штучки не ерунда и даже пожмет ему руку за поддержку. Случается это на мосту через реку Хан, поздним вечером, когда фонари красиво отражаются на водной глади, а вдали видно продолжение сверкающего яркими огнями Сеула. Людей к этому времени становится больше, потому что рабочий день заканчивается, а Бомгю просто приходит за вдохновением, как обычно это делает, потому что вид на город здесь, действительно, волшебный, слишком красиво, чтобы в голову не лезли мысли.
Когда он слышит щелчок фотоаппарата где-то рядом, то даже и не обращает внимания, закопавшись где-то глубоко в своих мыслях. А потом отмирает, когда слышит:
— Привет.
Бледная тонкая рука протягивает ему фотографию, на которой Бомгю узнаёт себя, и очень озадачивает, заставляя поднять взгляд на её хозяина. А у него все такие же тёмные медно-красные волосы, но в этот раз на глазах подводки нет. И смотрят они внимательно, по-доброму и чуть-чуть настороженно без раздражения или презрения, как было при первой встрече. Внутри Бомгю снова все переворачивается, сердце начинает биться быстро-быстро, он уследить за ним не способен теперь, и кровь к щекам без разрешения приливает, что в свете фонаря вряд ли очень заметно, но заставляет парня думать об этом. А ещё, ему в голову внезапно приходит, что синяк с лица ещё не сошёл, хотя и стал тусклее, и выглядит Бомгю, наверное, совсем некрасиво с этим пятном.
— Привет, — он опускает голову пониже, будто рассматривая фотографию, но на самом деле прячет лицо. Красивый полароидный снимок брать пока не решается. На нём и синяка не видно из-за теней, что падают отовсюду, и огни завораживающие переливаются, и река Хан отражает все неясной рябью на своих водах.
— Надеюсь, ты не прыгать собрался, — парень копирует позу Бомгю — облокачивается локтями об ограждение и смотрит на реку, — потому что я заинтересовался твоим предложением.
Бомгю сразу же отмирает, забирает протянутый снимок, все-таки поднимая голову, и рассматривает точеный профиль парня. Линия подбородка такая острая, что, кажется, коснись — и царапина обеспечена. И ресницы, что блестят от падающего на них фонарного света, длинные, моргает он ими точно крыльями. В глазах искорки бегают, на лицо тени ложатся, таинственности и неприступности прибавляя, а губы все также легонько изогнуты в умиротворенной улыбке. Был бы Бомгю художником — назвал бы его искусством и, непременно, посвятил огромное количество картин, но показывать никому и ни за что не стал, потому что только его, только он может любоваться.
— Спасибо, очень красивая,— фотографию парень повесит у себя над кроватью, чтобы перед сном обязательно смотреть и предаваться воспоминаниям. — И нет, прыгать отсюда пока что в планах не было. Значит, ты помнишь меня? Я думал, моё предложение осталось успешно проигнорировано.
— Я собирался позвонить. Но твоя записка, похоже, вывалилась из кармана, когда я возвращался домой, поэтому номер телефона тоже потерялся, — парень разворачивается и теперь упирается поясницей в ограждение. — Я Кан Тэхëн.
— Чхве Бомгю, — он пожимает протянутую руку, сгорая внутри от собственных чувств, а ладонь Тэхëна на ощупь прохладная, немного костлявая, шершавая совсем чуть-чуть, тогда как его собственная слишком горячая и, кажется, мокрая от пота из-за волнения.
— Ну так что, предложение ещё в силе?
— Я буду рад, если ты присоединишься к нам, — Бомгю искренне отвечает на вопрос и заливается краской.
— Я хотел бы пока попробовать. Это будет первый опыт, и я не знаю как это — играть не одному, а в группе, — Тэхëн смотрит на Бомгю, заглядывая в самые глаза. — Испытательный срок? Если не получится, значит, наши дороги разойдутся.
Ему бы совсем не хотелось, чтобы их дороги расходились. Наоборот, Бомгю будет из кожи вон лезть, чтобы их знакомство переросло хотя бы в дружбу, необязательно во что-то большее. Он хочет изучить этого очаровательного парнишку как можно лучше, настолько хорошо, чтобы понимать и знать то, что, возможно, кому-то и не известно. Хочет проводить с ним больше времени, хочет восхищённо рассматривать черты его лица, хочет слушать мягкое пение. Но все, что говорит:
— Тогда давай обменяемся номерами, — Бомгю протягивает телефон, позволяя набрать цифры, а когда получает дозвон от Тэхëна, сохраняет его в контактах и продолжает, — Обычно мы с друзьями собираемся в четверг и пятницу, но это так, формальность. Когда как получится, мы договариваемся. Поэтому я напишу тебе, — он показательно машет телефоном, чтобы отвести пристальный взгляд парня от своего лица, на котором тот, Чхве уверен, рассматривает лиловое пятно.
— А можно послушать какие-нибудь ваши песни?
Бомгю немного впадает в ступор, потому что бóльшую часть песен написал самостоятельно, а когда предлагал Тэхëну место в группе, то не думал о таком нюансе. Волнительно показывать то, во что была вложена очень внушительная частица его самого, человеку, к которому не равнодушен. Следом за этим в голову закрадывается мысль: а как это будет, если Тэхён своим слишком неземным голосом споёт песню, написанную им? Кажется, цель, к которой начнёт стремиться Бомгю в ближайшее время, начинает занимать первое место в затуманенном мозгу, беспардонно скидывая старые.
— Это наш канал, — он открывает страничку на ютубе, давая рассмотреть её, — здесь есть все выпущенные песни.
— Значит, Lo-VS-ers? Странное название, — Тэхëн находит канал и подписывается. — Что оно значит?
— Влюблённые против лузеров. То есть, если человек влюбился, то обязательно должен признаться даже при очевидном отказе, — это название придумал Бомгю, когда Ëнджун ссал на пятки рассказать Субину о своих чувствах и пригласить в только-только зарождающуюся группу, — Мы должны быть честны с теми, кто нам дорог. Когда сдаешься — автоматически становишься лузером.
Повисает молчание, в котором каждый думает о своём. Бомгю понимает, что сам находится в похожей ситуации, но признаваться пока не планирует — слишком рано, почва ещё не прогрелась, чтобы высаживать в неё саженцы, и даже лёгкий морозец способен без видимых усилий погубить их. Для начала нужно дождаться тёплого весеннего солнца и лишь потом пытаться что-нибудь взрастить.
— Получается, вы что-то типа купидонов, — Тэхëн улыбается, видимо, разложив новую информацию по полочкам, — И сами живëте по такому принципу?
— Мои друзья уже два с половиной года счастливы вместе, а название было придумано именно для этого, — Бомгю не особо вдаётся в подробности чужой личной жизни, но решает посвятить хотя бы в маленькаю часть. — Получается, живут.
— А ты? — Тэхëн снова поворачивается лицом к реке и берёт в руки полароид, делая фотографию ночного Сеула.
— Что я? — Бомгю слишком засматривается на то, как умело бегают по кнопкам его пальцы, а следом за этим легко выпархивает бумага с изображенными на ней ночными огнями.
— Ты тоже придерживаешься? — парень все ещё не смотрит на него, делая очередную фотографию, на этот раз периметра моста вдоль ограждения, а Бомгю до сих пор не может оторвать от него взгляд и внимательно улавливает и впитывает каждое движение напротив.
На самом деле вопрос актуален и для самого Бомгю. Он умом поддерживает эту идею, потому что все, что тогда пытался донести Ëнджуну говорил от чистого сердца. Но надо понимать, что поддержка — это подсказать, направить, прибавить уверенности, то есть делать все точно, чтобы не оставалось сомнений в правильности. Сам он, честно говоря, не уверен в своей смелости настолько, но у него ещё есть время, чтобы её набраться.
Потому что показать человеку, что он любим — лучший подарок.
— Думаю, да. Все-таки, идея моя, и будет глупо не иметь к ней прямого отношения, — Бомгю решил — он обязательно признается, как только посчитает, что время пришло.
Тэхëн в ответ только хмыкает, вернув, наконец, взгляд на Чхве, и медленно кивает, показывая, что услышал его. Фотоаппарат возвращается в свое исходное положение — на худую гладкую шею, а взгляд падает на наручные часы.
— Половина десятого. Я, пожалуй, пойду. Мне добираться ещё час, — он ищет что-то в своей небольшой сумочке, перекинутой через плечо, пока Бомгю ощутимо поникает.
— И правда, поздно. Удачно добраться тогда.
— И тебе, Бомгю, — парень перестаёт перебирать содержимое сумки, видимо, находит, а потом что-то достаёт, — Спрятались, еле нашёл. Ты красиво получаешься на фотографиях. Пока-пока.
Впихивает в руки небольшие бумажки и сбегает, помахав напоследок. Бомгю даже не успевает попрощаться в ответ, потому что силуэт быстро исчезает в вечерних тенях, игнорируя свечение фонарей. Он остаётся наедине со стрекотанием сверчков, плесканием водной глади и шумом недалеко проезжающих машин. Спокойствие и умиротворение гуляют по этому месту нерасторопно, разглядывая все углы, в которых можно было бы притаиться, касаясь рук, ног, головы, обнимая со спины, но у Бомгю внутри далеко не штиль, сердце заходится, а на губах растягивается счастливая улыбка, когда он видит на двух фотографиях себя, пристально куда-то смотрящего. Кажется, на Тэхëна. И когда тот успел сделать эту фотографию ему неизвестно, потому что незаметить, как тебя фотографируют...? Ладно, он не обращал внимания на это, потому упустил момент, когда его влюблённо-восхищенное лицо оказалось запечатлено на кусочке бумаги. На третьей фотографии яркими огнями прорезали темноту дальние сеульские пейзажи, отражаясь на поверхности реки Хан. Завораживающе.
— Кан Тэхëн... И имя у него тоже красивое.
А потом Бомгю всю ночь пишет песни, потому что вдохновение, за которым он приходит на мост, бьёт ключом и даже больше, не позволяя сомкнуть глаз. Строчки мелькают в голове со скоростью света, и, порой, парень не успевает переносить их на потрёпанную бумагу своего блокнотика. Пальцы жжёт от струн, а глаза слезятся от усталости, но останавливаться и терять запал не хочется. Лучше сделать сейчас, когда мысли свежие, чем потом собирать из кусочков обрывки идей, мучаясь от неудовлетворения — все не так, все не этак, вчера звучало хорошо, сегодня не лепится. Правда, иногда утром смешно читать то, что получается на уставшую голову, но отредактировать всегда проще, чем создать с нуля, и Бомгю берет это за основу.
— Ты серьёзно позвал его к нам в группу? — неверящие повторяет Субин после пятиминутного монолога Бомгю с докладом о вчерашнем вечере, на что тот уверено кивает.
— Вот кто-кто, а Бомгю-хëн действительно послушал мой совет и не профукал возможность. Одобряю, — пропускает смешок Кай, чуть ли не давясь своим клубничным рафом, за что мгновенно получает подзатыльник и предупреждающий взгляд от Ëнджуна. — Хорошо-хорошо, я буду осторожнее.
— Почему бы нет, мы можем доверять Бомгю. Если он посчитал нужным попробовать его в роли гитариста, значит, в нём что-то есть, — Чхве-старший привычно закидывает свою руку на плечи друга и ерошит волосы, получая несильные тычки в бок и возмущённый взгляд.
— Я не говорил, что не одобряю его выбор или что-то типа "почему не посоветовался с нами", — хмурится Субин, переставляя свой глясе подальше от края, — меня просто удивила такая оперативность.
Бомгю все-таки удается вырваться из плена назойливых лапищ лучшего друга, но чтобы он наконец перестал дурачиться и портить его итак лишь некое подобие причёски, приходится идти на крайние меры и шлёпать того по шкодливой ладошке. В прочем, Ëнджуна это вообще не задевает, потому что сегодня у него слишком игривое настроение, а наученный горьким опытом Бомгю знает, что лишний раз его пока лучше не трогать — детство в жопе, все дела. Но парень переключается на Субина и тыкает тонкими пальцами в его ямочку на мягкой щеке, получая лёгкий укус за кончик.
— Зайка, ну не здесь же. Ты знаешь, я завожусь, — играет бровями и ухмыляется Ëнждун.
— Фу, угомонись уже.
— Мы с Каем поддерживаем. Трое против одного — выход там, — Бомгю показывает пальцем в сторону дверей, что предупреждают звоном колокольчиков о новом посетителе.
— Эй, мы даже не спорили. Как я умудрился проиграть? — парень несерьёзно дуется под звонкий смех друзей, но почти сразу не сдерживает улыбку, — Вот мелкие засранцы. А вообще, мы отошли от темы.
— Я просто посчитал, таким образом можно убить двух зайцев сразу: и человека недостающего найти, и не упустить возможность начать общение, — Бомгю задумчиво кусает губу изнутри, а потом добавляет, поникая, — но если вам не нравится эта затея, я могу написать ему, что все отменяется.
Если так подумать, то он, действительно, не спросил мнения своих друзей, действуя на эмоциях, а сейчас совесть просыпается и поднимает голову, намекая на эгоистичность сия поступка. Эгоист и Бомгю — это два слова, вместе не употребляемые ни в каком контексте, поэтому временное помутнение быстро проходит, оставляя за собой шлейф лёгкого стыда. С другой стороны, он надеется на понимание со стороны друзей и доверяет им также, как и они ему.
— Мы не имели ничего такого, Гю. Скажу больше, даже не задумывались, — сразу же отрицает Субин, внимательно смотря ему в глаза, — И будем лишь рады, если у вас все сложится. Даже поможем, только попроси.
Двое других парней молча кивают, поддерживая слова, и Бомгю искренне счастлив, что ему удалось когда-то познакомиться с этими замечательными ребятами, без которых представить свою жизнь теперь и не получается. Да и зачем? Просто наслаждаться настоящим намного лучше, чем возвращаться в прошлое или заглядывать в будущее, пропуская все то, что есть перед носом на данный момент. Бомгю так и делает.
Следующие три дня на Сеул обрушаются летние ливни, и везде появляются огромные лужи, в которых можно с лёгкостью промочить любую обувь. На улицах в это время видно лишь разноцветные зонтики тех, кто вынужден передвигаться на своих двоих, и Бомгю, к сожалению, входит в их число. Ему срочно понадобились новые струны — две лопнули, больно хлестнув перед смертью по руке, а запасных, как назло, не оказалось в шкафчике. Без них очень туго, потому что необходимо репетировать, чтобы не упасть в грязь лицом перед Тэхëном на их следующей совместной репетиции. Он настроен серьёзно и хочет хотя бы впечатлить его своей игрой, но жутко волнуется уже сейчас, просто представляя, что его ждёт.
От дома до автобусной остановки пешком идти десять минут, и это очень мало, но ноги уже успевают немного промокнуть. Дождь успокаивается и последние два часа не настойчиво, но слишком раздражающе крапает, вынуждая всюду таскать с собой зонт, что не очень-то удобно. В автобусе такие же мокрые и недовольные люди скучающим взглядом провожают Бомгю до сидения, находящегося аж в конце салона, и все разнообразие лиц на ближайшие тридцать минут для них заканчивается — никто не заходит, люди лишь убавляются. За это время дождь не перестаёт барабанить по стёклам, кажется, снова усиливаясь, а, может, ему только мерещится из-за двигающегося транспорта.
В магазине Бомгю удаётся договориться со своей удачей, иначе как по другому объяснить то, что он урывает последний комплект нужных ему именно посеребренных металлических струн как раз перед носом какого-то парнишки, который долго разглядывает упаковку. "Жизнь — это вечная борьба, — думает он, — и я, парень, выйграл в этой схватке". На кассу Бомгю идёт донельзя довольный, кажется, только не искрится от счастья, улыбается молодой девушке-кассиру, смущая её этим, и чуть ли ни в припрыжку выходит из здания. Снаружи все также без изменений: крапает, создавая рябь на лужах, а на улице ни души.
Не везёт Чхве только в одном — до остановки опять идти около пятнадцати минут, а промокшие ноги уже начинают чувствовать холодок. Без солнца вообще туго, зря он на жару жаловался, теперь кается. Стоит только подумать об этом, как редкие капли без всякого предупреждения превращаются в ливень, гулко стуча по поверхности зонта над головой. Бомгю даже пугается и вздрагивает от неожиданности, чуть ли не роняя свою маленькую крышу.
— Нифига, разошёлся. Угомониться пора уже, — еле слышно ворчит парень, ускоряя шаг, чтобы окончательно не промочить ноги.
Выглядывая из-за зонта для того, чтобы рассмотреть обстановку впереди, Бомгю замечает вдалеке бегущий силуэт. Судя по телу, парень примерно его возраста, но зрение у него не ахти, потому сказать точно с такого расстояния сложно. Единственное, что он видит чётко — прикрывается этот кто-то чем-то небольшим, сумкой, кажется. "Жалко его, — проносится мысль в голове, — уже до нитки, небось, промок под таким сумасшествием". И предложить свой зонт как-то не решается, мало ли, может, парень спешит, неловко будет.
Только эта мысль испаряется так же быстро, как капля на палящем солнце, когда Бомгю улавливает знакомые черты в лице и телосложении, какие до этого разглядеть не мог. Тревожный червячок начинает грызть где-то там, внутри, а когда парень пробегает почти что мимо него, не поднимая головы, Чхве хватает того за запястье, которое легко можно обхватить двумя пальцами, и смело затаскивает под свое небольшое, но все же укрытие. Слышится негромкий писк, и в следующую секунду Бомгю чувствует лёгкое сопротивление и попытку вырваться из его хватки.
— Тэхëн, это всего лишь я, — улыбается парень и видит, как замирает человек рядом с ним, а потом несмело оборачивается лицом. — Привет.
— О боже, ты меня до смерти перепугал, — Тэхëн тяжело выдыхает, одной рукой хватаясь за сердце, а другой убирая мокрые пряди волос, сползшие на глаза. — Не каждый день меня на улице за руку хватают.
— Уж извини, не хотел напугать, — он рассматривает мокрое лицо, следит за каплей, что несмело ползёт с виска до гладкой шеи, спотыкаясь о ключицу, а затем прячась за ворот лёгкой футболки, и находит это неимоверно горячим, настолько, что внутри все теплеет, и волнение подкрадывается резкими прыжками, — Но почему ты без зонта в такую-то погоду?
— Да так вышло, — мямлит Тэхëн в ответ, отводя глаза, — Торопился и забыл в другой сумке, глупо получилось, в общем.
Бомгю думает, что Кан очень милый, когда вот так вот смущается, потому что за всë их недолгое знакомство и просто гляделки с его стороны, парень казался ему дерзким, резким, очень уверенным в себе и острым на язык, а сейчас отводит взгляд, видимо, чувствуя неловкость за свою забывчивость. Чхве впитывает новое открытие словно губка и старается очень прочно отпечатать его в своей памяти. Он оглядывается по сторонам в поисках укрытия попрочнее и побольше, чем имеется, и замечает буквально в тридцати шагах заброшенный то ли магазинчик, то ли ларёк с достаточно крупным козырьком для того, чтобы как минимум двое здоровых парней вместились под него и ещё оставалось, чем дышать.
— Как насчёт того, чтобы переждать ливень вон там. Мне кажется, мой зонт не рассчитан на двух человек, — Бомгю указывает на обнаруженное временное убежище, нечаянно вытаскивая руку за пределы нейлонового купола, — Ой.
— Если ты не торопишься, то можно, — Тэхëн смеётся, после того как Бомгю смешно ойкает, немного расширяя глаза.
Если для пресловутых бабочек в животе нужно все лишь рассмешить парня, то он готов стать даже клоуном. Все, что угодно, но слышать звонкий смех оказывается неожиданно приятно, будто любимая музыка в наушниках, от прослушивания которой заметно настроение поднимается. Идут они неловко, все время случайно толкаясь, но стараются промокнуть по минимуму, потому что купола на двоих, действительно, не хватает. Расстояние может и не большое, но при таких обстоятельствах это занимает чуть больше времени, чем ожидалось.
Уже под козырьком Бомгю складывает зонт, и удобно устраивается, опираясь на дверь. Тэхён делает то же самое, и их плечи вынужденно соприкасаются, а Бомгю сразу чувствует холод от влажной руки даже через свою джинсовку. Он замечает, как парень ведёт плечами от того, что зябко, и неожиданно негромко чихает, содрогаясь всем телом. Мысль, что мгновенно приходит Бомгю в голову загорается, как костёр, захватывая все больше места в мозгу, и, почти не думая, он аккуратно накидывает свою джинсовку на тэхëновы широкие плечи. От своих действий щеки теплеют, и парень старательно смотрит не на Кана, а на собственные потрёпанные кроссовки.
— Бомгю, ты чего? Не нужно было. Я же мокрый, — он собирается вернуть вещь обратно, но Бомгю, замечая боковым зрением движение, убирает его руки.
— В том-то и дело, что ты весь промок, да ещё лишь в футболке. Простуду отхватить захотел? Настоятельно не советую, — Чхве собирает всю свою куда-то внезапно испарившуюся уверенность в кулак и строго смотрит на, как оказалось, какого-то потерянного Тэхëна. Строгость сразу куда-то пропадает и появляется непреодолимое желание крепко-крепко обнять, согреть в собственных руках, погладить по влажным волосам, но Бомгю держит себя в рамках и лишь снова переводить свой взгляд на обувь.
— Спасибо, — парень, видимо, смирившись с происходящим, заворачивается в одежду и утыкается носом в грубую ткань в попытке как можно быстрее согреться.
Чхве, видя это, чувствует такие взрывы у себя внутри, какие способны разрушить без малого целую улицу, и испытывает щемящую нежность, чуть ли не пуская слезу от всего распирающего спектра эмоций. Все-таки, Тэхëн при каждой встрече заставляет Бомгю прокатиться на американских горках вместе с собственными чувствами, и, кажется, это не пройдёт никогда. Но они имеют в ящичке всего четыре встречи и столько же фотографий, поэтому думать, что и как там будет в будущем глупо и нецелесообразно. Парень просто концентрируется на своих ощущениях и пытается усмерить бушующий ураган, чтобы его не разорвало на мелкие кусочки.
— Знаешь, при первой нашей встрече тебе удалось вывести меня из себя, хотя обычно это не так просто сделать, — Тэхëн переводит взгляд на Бомгю, а когда видит, что на него смотрят в ответ, продолжает, — Но сейчас я думаю, что ты очень милый.
Как перестать алеть и не уподобиться томату? Кажется, никаких ураганов ему сегодня не усмирить, потому что Тэхëн заставляет гореть его ещё сильнее, подкладывает дровишки и убирает спасительное ведро воды как можно дальше, чтобы наверняка. И что ответить на это? В голове тысяча вопросов выстраиваются в очередь для того, чтобы найти себе ответы, но дверь туда заперта, и ждать они ещё будут долго. Сбитый с толку Бомгю, просто пялиться на парня, смотрит в его глаза и решает опять сделать что-то необдуманное:
— Я тоже. Тоже думаю, что ты милый, — Бомгю больше не ловит взгляд Тэхëна, потому что в самые глаза — невозможно для собственного сердца. Он неосознанно засовывает руки в карманы штанов, и кусает губы изнутри, чувствуя огонь на ушах.
Но Тэхëн также внезапно переводит тему, как и начинает, отчего Чхве не успевает переключаться своим перегруженным мозгом:
— Как ты увлёкся музыкой?
— Мой лучший друг, Ëнджун, ходил в музыкальную школу ещё в семь или восемь лет. Играл на фортепиано и осваивал гитару. Я часто проводил с ним время за его репетициями и в итоге влюбился в звучание гитары. Он учился играть сам и учил меня, — Бомгю тепло улыбается этим воспоминаниям, чувствуя благодарность за весь ëнджунов труд, что он проделал, — Петь я люблю с детства, но родители почему-то не отправили меня в музыкальную школу. Сейчас, получается, я самоучка. А группа — дело рук все того же Ëнджуна. Он насмотрелся видео на ютубе и захотел также.
Тэхëн улыбается последним словам, показывая небольшие клычки. С ним приятно и комфортно говорить, даже несмотря на лёгкую тревожность, которая потихоньку отходит на второй план, оттесняемая интересом к собеседнику. Бомгю невероятно хочется узнать как можно больше о Кане, и он присматривается к мелочам. Парень, кажется, левша, потому что спадающие на глаза пряди всегда убирает левой рукой, и фотографию протягивал ней же в тот день. И он явно не равнодушен к жёлтому, потому что одет сейчас в футболку этого цвета, а в прошлый раз на нём была подобная рубашка.
— Ты очень дорожишь вашей дружбой. У тебя глаза так светиться начали, — Тэхён по-доброму улыбается, а потом ему что-то приходит в голову, — Я посмотрел клипы на ваши песни. Там же есть этот парень, верно? — он дожидается кивка Бомгю и продолжает, — На чем он играет? Я буду иметь представление хотя бы о том, как он выглядит.
— Ëнджун бас-гитарист. Вечно подмигивает и кривляется как обезьяна, самый старший из нас, но тянет только на пятилетку, — Бомгю весело хмыкает, представляя, что бы сделал друг, если услышал сейчас его слова — по головке точно не погладил бы, а вот пнуть смачно как раз его тема.
— Я бы не сказал. Он так чувствует просто, — Тэхён подхватывает эту шуточную игру и мягко посмеивается.
— Эй, ты на чьей стороне вообще? — Бомгю легонько стукает его по плечу, показывая, что не простит предательства, а Кан только больше смеётся.
— Я на своей. У каждого свой угол, а вместе мы — треугольник, — парень выпутывается из джинсовки и показывает пальцами фигуру.
— У каждого своё мнение? — Бомгю не совсем улавливает смысл сказанного.
— Именно. Смотрим друг на друга со своего места, но на чужое перейти не можем, — Тэхëн снова кутается в одежду и тихо чихает.
— В таком случае, можно сказать, что весь мир — это огромный многоугольник, — Чхве задумывается над мыслью, что высказывает Кан, — Но если провести диагонали, то углы смогут хотя бы соединиться, верно? Значит, есть вероятность того, что большинство людей если не прислушиваются друг к другу, то хотя бы видят и воспринимают. А есть углы, которые даже диагональю соединить невозможно. Они вроде бы рядом, ближе всего, можно сказать, но найти общий язык не выйдет никогда, — Тэхён внимательно слушает рассуждения Бомгю, и он понимает это по задумчивому прищуру и редкому несильному киванию головой.
— Мы можем выдвинуть нашу теорию как потенциальное научное открытие, — Кан говорит это наигранно восхищённо, — и тогда весь мир, наконец, очнётся ото лжи и поймет, что все мы — всего лишь градусы в геометрической фигуре.
Это глупое рассуждение вызывает новую волну смеха, а вместе с ней лёгкость от такого простого общения. Они почти не знакомы, но находиться рядом с Тэхёном оказывается тепло и как-то по родному, будто домой возвращаешься спустя месяц отсутствия. Бомгю чуствует — не ошибся, это точно его человек. Остаётся только понять, соединяются ли их углы диагональю, и испытывает ли парень что-то подобное по отношению к нему. Потому что рядом с ним — прибой, греющие кожу нежные лучи солнца, ласкающая слух мелодия гитарных переборов, мягкие улыбки и яркие эмоции. А ещё маленькие фотографии с частичкой собственной души.
Когда Тэхён неожиданно наваливается на Бомгю, тот вздрагивает и чувствует влажную макушку где-то в районе между шеей и плечом. Он сначала не понимает, что происходит, а затем парень придвигается ещё ближе, прижимаясь теперь почти всем телом к нему самому. Чхве стоит в ступоре, не зная куда деть руки и что сказать, отчётливо чувствуя тепло чужой кожи на открытых участках своей. Но Тэхён разъясняет самостоятельно:
— Не против, если я немного погреюсь? Так холодно, — тихое слышится рядом с ухом, и Бомгю несмело приобнимает парня за плечи, говоря без слов, что можно, — Спасибо, — он трётся макушкой о шею, вызывая щекотку и смех, — Как думаешь, а наши углы могут соединиться диагональю?
Вопрос, который, как оказалось, волнует не одного Бомгю. И это вселяет в него зыбкую надежду на то, что что-то может и выйти из них двоих. Только сам Чхве вслух не осмеливается спрашивать, а Тэхён очень прямолинеен и говорит то, что думает, совершенно не испытывая неловкости.
— Мы ничего не знаем друг о друге за исключением имён и ещё пары незначительных вещей, — Бомгю неосознанно крепче прижимает к себе тело парня, задумываясь над правильной формулировкой своей мысли, — Так что, думаю, говорить об это ещё не настало время. С этим нужно разбираться позже.
— Наверное, ты прав, — Кан снова возится на его плече, а после приподнимает голову, оставаясь близко-близко к чужой щеке, — Знаешь, я послушал ваши песни. И мне очень понравилась одна. Та, в которой про любовь с первого взгляда.
— Мне она тоже очень нравится, — чужое горячее дыхание обжигает его щеку и несмело касается мочки уха, отчего Бомгю непроизвольно сглатывает.
— Кто её писал? — Тэхён переходит на шелестящий шёпот, что ясно ощущается мурашками по коже одного морально страдающего паренька.
— Я и Ëнджун, — он тоже неосознанно понижает голос.
— Значит, ты веришь в любовь с первого взгляда? — Бомгю все же поворачивается лицом к Тэхёну, оказываясь буквально в паре сантиметров от столкновения носами.
Становится очень жарко. Он смотрит в чужие глубокие карие глаза и тонет; смотрит на изящные ресницы, что почти незаметно трепещут и хочет дотронуться пальцем, чтобы почувствовать лёгкую щекотку; смотрит на гладкую бледную кожу щек и мечтает оставить на них невесомые поцелуи. Тэхён словно магнит красного цвета, а Бомгю посчастливилось стать синим, чтобы дополнить картину и стать одним целым. Верит ли он в любовь с первого взгляда?
— Определённо, да.
Взгляд падает на розоватые тэхëновы губы, блестящие от гигиенической помады, и находится ещё одна мелочь — они всегда увлажнены: что в самую первую встречу, что в последний раз, что сейчас. Наверное, на ощупь гладкие и мягкие, хочется все-таки попробовать, каковы же они на вкус. И Тэхён прекрасно видит, что рассматривает Бомгю на его лице, но отстраняться не планирует. Наоборот, сам переводит искрящийся взгляд на чужое лицо туда же, куда и Чхве, и тот считает это разрешением. Разрешением на что-то интимное и, возможно, долгое, бурлящее, захватывающее и сбивающее с ног.
В следующую секунду те жалкие сантиметры, что мешали до этого, сокращаются в мгновение ока, и вот уже Бомгю чувствует прохладу чужих губ под своими горячими. Он целует первым, совсем забывая, что делать это вовсе и не умеет. Тэхён у него первый во всём: тот, кто показал, как выглядит любовь с первого взгляда; первый парень, в которого он, оказывается, может окончательно и бесповоротно влюбиться; и человек, что крадёт сейчас его первый поцелуй. Бомгю пытается на пробу двигать губами, усиленно вспоминая, как же делал главный герой в той дораме, которую он посмотрел на днях, но в таком положении думать — последнее, на что он способен.
Ему становится слишком стыдно для того, чтобы продолжать свои жалкие попытки и позориться дальше, поэтому отстраниться кажется ему лучшим вариантом. Бомгю отрывается от чужих губ, что за это время ни разу не шевельнулись, и думает — так облажаться может лишь он. Только вот глаза напротив мгновенно открываются и смотрят недоуменно, и парень совсем теряется, открывая рот для того, чтобы выпалить извинения, но лишь мычит, потому что его настойчиво затыкают. Тэхëн берёт инициативу на себя, и обхватывает руками чужую шею, притягивая ближе для удобства. Он намного умелее, Бомгю только успевает двигать своими губами, ловя ритм движений, и тает, когда чувствует язык, игриво проходящийся по нижней. Приловчиться и подстроиться получается не сразу, но когда все же удаётся, он посасывает нижнюю тэхенову губу, чувствуя, как хватка рук, что когда-то успели переползти с шеи на затылок, усиливается и чуть тянет волосы.
Жуть как приятно, у Бомгю перед глазами фейерверки взрываются, а рядом неторопливо проплывают разноцветные пятна, на которые обращать внимание — только драгоценное время тратить. Его собственные ладони находятся на щеках Тэхёна и нежно поглаживают их, ощущая мягкую гладкость и лёгкую прохладу влажной кожи. А потом Бомгю, не сдерживаясь, тихо, совсем робко, стонет, когда парень кусает его за всë ту же нижнюю губу, сразу зализывая пострадавшее место. Воздух к этому времени заканчивается, и они отстраняются друг от друга, Чхве лишь успевает невесомо провести большим пальцем по тэхеновой арке Купидона, а потом утыкается ему в плечо, тяжело дыша на неприкрытую футболкой острую ключицу. Он не видит, но по чужому телу разбегаются мурашки, словно случайно рассыпавшийся рис. И джинсовка, неаккуратно скинутся с плеч резким движением, оказывается лежащей на холодных ступенях.
Бомгю чувствует теперь уже согревшиеся тёплые ладони у себя на спине, и думает, что губы у Тэхёна на вкус как спелые, сочные, приторные персики, душистые и манящие. Такие только есть и наслаждаться. Но как-то все вышло чересчур спонтанно, и он сбит с толку. Что дальше делать? Что сказать? В его объятиях очень удобно, но придёт время, и нужно будет посмотреть глаза в глаза, так, чтобы разобраться. Тэхён снова начинает первым:
— Я тоже верю.
Бомгю возвращается мыслями на Землю и пытается понять, о чем говорит парень. "Веришь в любовь с первого взгляда?" эхом приносится в голове, и кусочки паззла складываются в целую картину. Счастье неторопливо обволакивает все внутри Чхве, он чувствует себя самым везучим человеком на свете. Вероятность того, что все взаимно, ничтожно мала, но ему, кажется, правда удалось договориться с самóй госпожой Удачей. Бомгю первый отстраняется от Тэхëна, наклоняется и поднимает упавшую вещь, чтобы снова накинуть на чужие плечи. Парень уже почему-то привычным движением заворачивается в неё, и утыкается, как до этого, носом.
— Тэхён, — несмело зовëт его Бомгю, дожидаясь поднятых глаз, — Ты же... Свободен? В плане отношений.
— Буквально пять дней назад расстался со своей девушкой, потому что мне понравился один парень, — Кан тепло улыбается и нежно смотрит.
— Понравился? — внутри у него все обрывается, эхом отдается лишь "понравился один парень", и почему-то не приходит мысль, что речь как раз про его скромную персону, — Но зачем..? То есть, для чего..? — он не может договорить, обхватывая себя руками, и не смотрит в лицо Тэхёну, — Для чего тогда ты ответил на мой поцелуй, если тебе нравится кто-то другой?
Сразу становится так паршиво, какая-то струнка внутри него натягивается до предела и лопается, оставляя шлейф из горечи и жгучей обиды. На глаза почти наворачиваются слезы, но Бомгю чувствует, как тонкие пальцы легонько берут его лицо за подбородок и разворачивают к себе. Тэхён выглядит серьёзным и, видимо, замечает блестящие глаза, оттого в собственных проскальзывает беспокойство, и брови хмурятся.
— Бомгю, с чего ты взял, что это "кто-то другой"? Я кого попало не целую, — он гладит большим пальцем кромку его нижней губы, — Я имел в виду тебя. Помнишь это твоё "влюблённые против лузеров"? Мне очень понравилась эта идея. И ты мне очень нравишься. Ещё с той записки, где кривовато, как я понял, твоим почерком было написано что-то про Ëнджуна. И я видел, как ты пялился на меня на той аллее и мялся, не решаясь подойти, а потом так гордо прошел мимо, будто не записку с приглашением кинул, а оскорбления с использованием трёхэтажного мата. Первой моей мыслью было, ты хотел отомстить за мою резкость при первой встрече. И за это, кстати, извини. В общем, ты неправильно понял.
Бомгю слушает и не смеет перебивать, потому что эти слова снова оживляют его треснувшую надежду. Вместе с ней приходит ещё и неловкость за то, что все его глупости не остаются незамеченными, и даже, наоборот, влияют на представление о нем. Тэхён, поистине, слишком идеальный человек, он умеет выставить все его недостатки в таком свете, в котором обычно говорят о том, что нравится. Оттого неловкость не перерастает в стыд, а просто исчезает, помахав рукой на последок.
— А что насчёт тебя? Ты свободен?
— Это был мой первый в жизни поцелуй, поэтому, я думаю, ты и сам должен догадаться, — Бомгю снова утыкается Тэхёну в плечо, чувствуя подкрадывающийся жар и грубую ткань своей джинсовки.
— В таком случае, не хочешь ли ты стать моим парнем? — Кан ерошит чужие волосы и улавливает, как замирает Чхве. Он резко возвращает голову в вертикальное положение и внимательно заглядывает в глаза, будто проверяя, не шутит ли.
— Хочу. Точнее, я согласен, — Бомгю немного запинается, но расплывается в широченной улыбке, а потом, как и хотел изначально, чмокает в щеку.
Тэхëн берëт его за руку, и все то время, что льёт дождь, они болтают обо всем и ни о чем одновременно, узнавая друг друга медленно, но верно. Впереди ещё много того, через что им следует пройти вместе, а сейчас необходимо лишь расслабиться.
— Внимание, ребята. Хочу представить вам нашего нового гитариста, а по совместительству и моего парня — Кан Тэхёна! — они врываются в комнату маленьким ураганчиком, держась за руки, а Бомгю счастливо оглядывает каждого из находящихся здесь в комнате.
— Парня? Когда успел, мелкий, — Ëнджун словно пантера подбирается к вошедшим и рассматривает новое лицо, — Чхве Ëнджун, приятно познакомиться.
— Взаимно. Я наслышан, — хитро улыбается Тэхён и жмёт протянутую руку.
— Всмысле наслышан? Гю, что ты ему наговорить уже успел, а ну колись, — он хочет было схватить младшего за ухо, но его отодвигает подошедший Субин.
— Джуни, угомонись, будь добр. Не порть впечатление человеку, — парень только палец к губам прикладывает на слова "да этот чертёнок наверняка уже за меня все испортил" и отворачивается от него, — Чхве Субин. Рад, наконец, познакомиться.
— Наконец? Значит, и про меня тоже не первый раз слышите, — Тэхён снова пожимает руку, вопросительно смотря на Субина.
— Неа, не первый, и даже не второй, и не третий, — к ним подходит Кай и отвечает за старшего, а потом обращается к Бомгю и подмигивает, — Ты, я смотрю, времени зря не терял. Хëн, такого парня заграбастал, — он свистит и снова обращается к Тэхёну, — Хюнин Кай. Самый младший тут, но от этого не менее крутой. Рад, что ты присоединился к нам.
Тэхëн, кажется, совсем не пожалеет, что согласился на затею своего теперь уже парня, потому что так весело, как в последнее время ему не было очень давно. Он легко вливается в компанию, и, похоже, уже успевает сделаться любимым хëном Кая. И играть в группе оказывается не так сложно, как он думает. Теперь они с Бомгю вместе пишут песни, иногда к ним добавляется ещё кто-то из ребят. Тэхён узнаёт откуда на лице парня в тот вечер появляется лиловое пятно, а потом помогает семье Чхве, теперь уже состоящей из двух человек, перевозить вещи в другую квартиру. Бомгю выясняет, что парень учится на профессионального фотографа, и ему теперь время от времени приходится подрабатывать для него личной моделью. Их любимым времяпровождением становится прекрасное занятие: дуэтом петь на той аллее, где раньше играл Тэхëн, и набирать мелочь на два рожка мороженого — ни в коем случае не мятного. Приятно делить на двоих совместно заработанные деньги, и это постепенно въедается в сознание каждого из них в виде хорошей привычки. Они счастливы вместе и помогают разжигать звёзды в друг друге, заставляя сиять ещë ярче, чем вообще возможно.
И наверное за все это надо благодарить несильную пунктуальность Бомгю и розовый куст, что стал объектом тэхëнового внимания.
***
«А он встречает его три раза,
И на четвёртый — тепло целует.
А по лицу убегают стразы
Дождевых капель, легко танцуя»
Красивым каллиграфическим почерком на небольшой полоске под снимком, с которого счастливо смотрели двое улыбающихся парней и одна облепленная наклейками гитара, были выведены строчки новой песни Lo-VS-ers.
