Всё сложно

Громкий звук. Настолько громкий и раздражительный, что неудивительно если с самого утра будет болеть голова. Юноша простонал в подушку что-то нечленораздельное и приходя немного в себя отключил будильник, даже не глядя в его сторону. Угрозы сну больше нет, разве что его отец, который вторил утихомирившемуся будильнику, что-то крича, видимо ему, с первого этажа. Парень решил, что лучше всего будет сделать вид, что всё сказанное отцом в его сторону было обращено не к нему, как и назойливый будильник не звенел у него в комнате, призывая проснуться и начать собираться в школу. Школа. Одна лишь мысль об этом месте заставила вновь простонать от безысходности своего жалкого существования. Непонятно откуда крик — его папаша решил заглянуть в его комнату, не сбавляя громкость, хотя казалось бы — вот он, рядом с ним, зачем так орать? Его отец — Стэнли Хэддок — очень громогласный мужчина, таким он был всегда, по крайней мере школьник его таким помнит всё своё детство. А его работа в полиции прекрасно дополняла эту его особенность, ну или наоборот. Его отец вошёл к нему лишь на несколько секунд, хотя казалось, что он пробыл тут целую вечность, ведь ещё не успев проснуться подросток услышал бодрящий, но немного взволнованный монолог своего родителя. Что-то про завтрак и важные дела.Сразу не разберёшь. После ухода старшего члена семьи из комнаты стало слишком тихо. С одной стороны это конечно здорово, но с другой… поспать уже все равно не удастся, остаётся только встать и начать этот день достойно. Сев на кровати, мальчик оглядел свои владения. Комната была довольно тёмной, потому как темно-синего цвета шторы всегда были задёрнуты, а настольная лампа в принципе редко включалась, разве что на час, с восьми до девяти вечера, когда он делал уроки. Стены были покрыты чёрными обоями, местами украшенными рисунком в виде драконьей чешуи, на что папа лишь неодобрительно кивал головой и при любом удобном случае упоминал о детстве, которое уже должно было пройти, но что поделать — таково увлечение сына, менять его вкусы уже поздно. Из всей черноты и тёмных оттенков выделялась двуспальная кровать, отделанная красным деревом, на которой были две белые подушки, белая простынь и такого же красного цвета, как и сам каркас одеяло. Сама по себе комната была проста и вместе с тем довольно уютная, хоть и немного в готическом стиле. Иккингу нравилось. Ах да! Этого парня звали Иккинг, правда звали его так только друзья, которых было довольно мало, и иногда его так называл отец. Настоящее же его имя — Никки. То прозвище с ним с самого детства. Дело в том, что однажды, когда Иккингу было лет восемь, он был с отцом, по работе, в полицейском участке, и пока тот со своими коллегами заполняли какие-то бумаги, мальчик решил поиграться со служебной собакой, однако животное не было настроено на игру. Как и все служебные, Гордон — таково имя собаки — не отличался особой любвеобильностью к детям. Он не выдержал натиска любви ребёнка и попытался отогнать того, клацнув зубами, но видимо не рассчитал и немного задел Икка по лицу, оставив шрам на левой стороне подбородка и привычку икать, когда тот сильно переживал или волновался. Эта привычка была с ним до пятнадцати лет, но ему уже восемнадцать, а его друзья и даже собственный отец считает задорным периодически напоминать парню и самим себе об этом эпизоде в его жизни. Иккинг Хэддок — очень забавно! Наконец, полностью собравшись с мыслями, Иккинг ушёл в ванную, наспех заправив постель. Он долго стоял над умывальником, смотрясь в зеркало и понимая, что на данный момент он выглядит очень паршиво. Парень не спал почти всю ночь, и насколько он может помнить, заснул лишь к пяти утра. Сказать что он не выспался — ничего не сказать, но что поделать? Никто не даст ему прогулять школу, тем более довольно частенько у него это и так удавалось, ведь отец бывает и на ночных сменах и приезжает только к обеду следующего дня, вот тогда-то можно и полежать в кровати. Но сегодня не такой день. После водных процедур стало лучше, пусть не совсем хорошо, но уже что-то. Спускаясь вниз, на кухню, Иккинг даже не заметил отца в прихожей, который уже обулся и нервно надевая пальто, то и дело что-то ронял. — О, сынок, я опаздываю, удачи в школе! Ах, да! — уже разворачиваясь к двери, он будто вспомнил что-то и снова повернулся к сыну чтобы напомнить о том, о чём говорил тому утром, когда бесцеремонно ворвался к нему в комнату — Ты ведь всё запомнил? — Отец, я не телепат, что я должен был запомнить? — Иккинг, я думаю тебе стоит восстановить свой режим. Ты слишком туго соображаешь с утра. — Как и любой другой нормальный человек. Стоик — так называл его наш друг семьи, а также напарник отца по работе Питер — лишь устало выдохнул и проведя ладонью по лицу, собирая мысли в кучу повторил сыну ещё раз список дел на день. — Сегодня нужно заехать в магазин, я не успею. — ночная смена, сегодня опять один. — Купи что-нибудь нормальное, чем ты не отравишься, пока меня не будет, и заедь пожалуйста к нам в полицейский участок, Пит хотел тебе что-то лично сказать. С тобой мы там вряд-ли пересечёмся, я скорее всего буду на вызове, поэтому я с тобой прощаюсь. Будь осторожен. — отец открыл дверь и кинув в догонку «не забудь покормить Беззубика!» закрыл дверь. Через минуту послышался мотор машины, а после и отдаляющийся от дома звук шин, стирающих асфальт. Пройдя дальше по кухне, Иккинг сел за стол, где лежали папин бумажник с деньгами, оставленный для него, тарелка с яичницей и чашка с кофе. Пока парень пытался поесть, — аппетита не было совсем — мысли не покидали его голову. Отец совсем ушёл в работу с тех пор как не стало мамы, и всё же пытается заботиться о сыне как может, зарабатывает им на жизнь и даже помнит, что больше всего юношу с утра радует только чашка черного кофе без сахара. — Мррр! Сдавленный писк выдал кота, который всей своей тушкой запрыгнул на колени к парню. — Да-да, Беззубик, я помню… слезь с меня. — ну может ни менее его радует эта усатая мордочка. Парень встал из-за стола и наложив коту поесть и поменяв ему воду на свежую посмотрел на часы и понял, что если он выйдет сейчас, то может и не опоздает на урок. Достав из гардероба повседневные вещи, а именно зелёную футболку на размер больше и коричневого цвета штаны с большими карманами чуть выше колена, он впопыхах оделся. На выходе взяв дубликат ключей, надел на плечо небольшой портфель и закрыв ключом входную дверь направился в школу. Парень предпочитает ездить на байке или же на машине, но в школу он ходил исключительно пешком. Если бы он каждое утро прибывал в учебное заведение на машине или своем личном мотоцикле, многие его сверстники сочли бы это хвастовством, а он не хвастун. Иккинга с детства научили не выделяться и уж тем более не хвастаться тем, что было у него и чего не было у других. Он и сам не видел в этом никакого смысла. Однако это утро выбило его из колеи просьбами отца. Он не хотел идти после школы домой пешком, чтобы выехать оттуда на машине. Пустая трата времени. Поэтому в последний момент, всё больше отходя от дома он решил быстренько вернуться и вывести тачку из гаража. Теперь он стоит посреди пришкольной стоянки, закрывает ключами авто и неспешно — благодаря решению взять машину парень теперь не опаздывает на историю, ура! — идёт по асфальтовой дорожке и заходит в серое здание. В школе парень не имел особого авторитета, а если быть точнее — вообще его не имел. Почти вся школа считала его ботаником и занудой. На самом же деле он не любил учёбу, от слова совсем, ему просто было легко понять суть образования, и он следовал этой системе. Но если сверстникам легче думать так, то почему бы и нет, ему было откровенно говоря плевать. Почему-то больше всех остальных, его ненавидел одноклассник — Снотт Йоргенсен. Брюнет с довольно симметричным лицом и в целом симпатичный на вид парень, с поистине мужским телосложением, и всё же он был главной сволочью в этой школе, а может и во всём городе. Этот парень иногда просто невыносим, отыгрывается на слабых, бьёт за углами школы ботанов — все по классике. Нельзя сказать, что Иккинг был слабаком, но в школе особых интриг он не устраивал, хоть и мог поставить того же взорвавшегося Снотта на место одним лишь словом. Ну и куда без первой красавицы этого заведения? Астрид Хофферсон. Эти имя и фамилия будто по волшебству превращали чистый разум Иккинга в место воплощения самой настоящей ярости. Это единственный человек, который реально бесил его, который мог вывести его на эмоции. Он бы возможно и назвал её самой красивой девочкой среди одногодок, если бы не знал, какая она на самом деле. А красоткой её было за что назвать: ухоженные волосы цвета чистый блонд, аккуратные женственные черты лица, большие голубые глаза и пухлые розовые губки. Всё дополняла красивая фигура — осиная талия, широкие бёдра и не сильно большая, но пышная грудь. Стиль одежды также подчёркивал её красоту, только макияж на её лице — большая редкость. И в правду, зачем, если она и без него красива. А она это знала. Однако для Иккинга она являлась не более чем крысой, плетущей за чужими спинами интриги. Один раз это коснулось и его. С тех пор ненависть к ней не исчезала ни на миг. Неудивительно что Снотт к ней сразу проникся. Он постоянно вьётся вокруг неё… боже, да он же влюблён в неё до беспамятства. Хотя вряд-ли ему нужна она, скорее всего он гонится за её телом. Эти оба стоят друг друга. — Эй, Икк! — Теодор Торстон, его самый близкий друг, которых мягко говоря у него было мало. — Привет, Задирака. — придуманная ему в отместку кликуха только позабавила Тео — А где сестра? — его близняшка Рафаэль, его копия. У них длинные блондинистые волосы и голубые глаза, ростом Тео чуть повыше Раф. — В кабинете химии, вот увидишь, вас ждёт потрясающее зрелище! — Задирака таинственно подмигнул и натянул лыбу до ушей. — Надеюсь, вы хорошо постарались и уроки всё же отменят. — подыграл другу Иккинг, более скромно улыбаясь. — Обижаешь! Пошли в класс, а то скоро звонок. Когда парни вошли в класс, они увидели уже всем привычную картину — Снотт снова клеится к Хофферсон. Пройдя вглубь класса, мальчишки расположились на последней парте, прямо перед этой блондинкой, которая всячески давала понять черноволосому, что сегодня она не скрасит его «одинокий вечер». Тео лишь изредка ронял смешки от бесполезных попыток крепыша её закадрить. В конце концов она не выдержала — встала перед ним и что-то шепнула на ухо, после чего тот сразу от неё отстал, сев на свое место, на соседний ряд, справа от них с Задиракой, и как тогда показалось Иккингу, Снотт даже побледнел. — Дети, здравствуйте! Не вставайте, давайте начнем урок, чем раньше, тем лучше, правда? — поток слов ворвался в кабинет, вместе с учителем истории. Никто не хотел начинать урок раньше времени, но когда женщина в очках и шали не успела дописать тему и прозвенел звонок, все поняли, что немногое потеряли и привычно расслабились, кто-то даже лёг на парту. История и правда была довольно скучным уроком, а учитель даже не пыталась сделать её интереснее, а наоборот, делилась только самыми скучными, как казалось доброй части класса фактами из древности. Как и ожидалось — история длилась будто бесконечность, Иккинг с Задиракой могли поспорить, что они сидят тут уже битый час. — П-с, Тео! — Чего, Снотт? — Задирака не особо жаловал Снотта, но поддерживал с ним общение, говорит, что тот иногда может быть неплохим собеседником и человеком в принципе, чему Иккинг, конечно же не очень верил. — Пойдешь сегодня ко мне? Сегодня и завтра целый дом в моём распоряжении. — А-то! Спрашиваешь ещё? — Ты с сестрой? — А чё? — Просто спросил. Торстон смерил его недоверчивым взглядом и растягивая слова проговорил: — Я спрошу у неё конечно. А к скольки залетать? — Тебе можно хоть сразу после школы. — а вот Снотт Задираку очень даже любил, хоть и говорил, что считает его клоуном. По сути так оно и было, зато с Тео не скучно. — Нет, спасибо. Приду к девяти, нормально? — Да, вполне. А ты чего смотришь? Сначала Иккинг подумал, что это адресовано ему, но когда поднял взгляд на Йоргенсена и уже хотел возразить ему, то понял, что тот смотрел на переднюю парту, где сидел Фишер Ингерман. Главный задрот в нашем классе, он этого даже не отрицает. Довольно пухлый парень, но умеет показать свою силу и уж тем более знания. Они дружат со Сноттом, но периодически ссорятся из-за пустяков. К слову, это единственный «ботан», которого Снотт больше никогда не осмелится тронуть. — Не твоего ума дела, куда и зачем я смотрю Снотт. — яростно прошипел Фишер, и как ни странно, на этот выпад задира решил промолчать. Дальше урок длился в тишине, Задирака даже успел подремать. Но где же его сестра? Она уже должна была вернуться…