***
Команда. Ханако Харуно никогда не работала в команде. Одна — да, в паре — тоже, но в команде? Никогда. Она тренировалась втроем с Шисуи и Итачи — наверное, тройку можно назвать командой. Она и с дедом и Томайо-саном тренировалась, и с Саске, но работала она исключительно одна. Ханако по сути своей была одиночкой. Все задачи она делала сама, все проблемы она тоже решала сама. Ей было вполне комфортно одной. И только несколько человек смогли стать ее семьей. Она вообще не планировала привязываться или создавать какие-либо узы. На войне это будет лишним грузом, обузой, которая потянет ее ко дну. Тогда Ханако думала, что сильный человек это тот, у кого нет привязанностей. Но она ошибалась. Человек, не имеющий привязанностей. А человек ли это? Ханако до зуда, до скрежета, до рези в глазах желала быть сильной. Она старалась компенсировать свою слабость в виде привязанностей грубой силой, объемом чакры и мощностью техник. Она неделями тренировалась на полигонах, жила там, не выходя даже поесть. Спал и ел за нее клон, а сама Ханако тренировалась так, будто война наступит завтра, а не через несколько лет. Томайо-сан застал не живого ребенка, а полутруп. — Чего ты пытаешься достичь таким образом? — спросил заставший ее Томайо-сан во время одной из таких «тренировок». — Я хочу стать сильнее. — ответила Ханако, продолжая отрабатывать удар. — Так сильнее не становятся, так себя убивают. Почему ты тренируешься с таким остервенением? Ты сильна и духом, и телом для своего возраста, а с помощью наших тренировок станешь еще сильнее. Так что тебя угнетает? — изрек Томайо-сан, внимательно следя за ней. — Я слаба, Томайо-сенсей. Привязанность — слабость. Мне больно, мне тошно. Я так боюсь потерять их. — голос Ханако чуть дрогнул. — Ты ошибаешься, Ханако-чан. Человек становится по настоящему сильным, когда ему есть что защищать. Запомни это. — ответил Томайо-сан и, посмотрев на Ханако очень странным взглядом, ушел с полигона. Ханако навсегда запомнила тот разговор. Но Ханако ненавидит свои привязанности. Ее привязанности приносили боль. Она не может или не хочет — пока — рвать все нити, узы, связи, потому что ее любовь сильнее ненависти. Несмотря на то, что у нее есть дорогие ей люди, работать в команде у нее шанса не было. Всю свою жизнь она тренировалась, стараясь стать сильнее. И если работать в паре с Саске она может, то что касается команды… ну не ее это. Но раз это обязательно, так и быть. Для нее будущее упражнение — первый опыт командной работы. Но Ханако всегда быстро приспосабливалась к ситуации, поэтому этот опыт окажется, без сомнения, удачным. Может и малоприятным, но точно удачным. Она ни за что не провалит миссию. Кто угодно, но точно не Ханако Харуно. Ей нужны только лучшие результаты, лучшие показатели. Ханако Харуно всегда была лучшей и так и продолжится. В ее деле будет идеальный показатель. Ханако понимает, что это всего лишь цифры, но она просто не может отказаться от этой идеальности. Ханако Харуно стала неким эталоном шиноби. Тот самый идеал, который хотел видеть Фугаку Учиха в своем младшем сыне. Тот самый эталон, которым был Итачи Учиха. Тот самый эталон, который ей нафиг не сдался. Неужели Ханако уже потеряла себя?***
Саске Учиха не умел работать в команде. Он вообще не умел взаимодействовать с людьми. Единственным человеком, с которым он был близок, была Ханако. Саске постоянно был угрюмым, мрачным и неразговорчивым человеком, а после той судьбоносной ночи показатели по этим аспектом увеличились в геометрической прогрессии. Саске теперь мог улыбаться искренне только рядом с Ханако, только благодаря ей и для нее. Он ничего не мог с собой поделать. Саске был только рад работать в команде с Ханако, но ему совершенно не нравились еще как минимум двое из их команды. Особенно сестра Ханако. Помимо того, что она его жутко раздражает, Сакура ничего не умела. И она явно будет мешаться под ногами Ханако. Она ведь ненавидит свою младшую сестру, а контролировать свои эмоции Сакура не могла. Он был уверен, что это будет проблемой. Но если Ханако решила так, то он не станет говорить что-то против. Он уже сделал это один раз и если она не поменяла своего решения, то пусть все остается так, как есть. Он сделает то, что от него требуется. И Саске знал, что они победят, что они пройдут. Потому что с Ханако невозможно иначе, она побеждает всегда. Ханако Харуно была рождена, чтобы побеждать.***
Ханако услышала тихие звуки, будто кто-то собирается, которые ее разбудили в… на минуточку, в полпятого утра! Ханако осмотрела комнату, еле раскрыв глаза, и заметила уже выходящую Сакуру, которая, видимо, идет на полигон. По-хорошему, ей бы тоже надо, но Ханако помнила, на сколько тогда опоздал Какаши и, поставив будильник на восемь часов утра, со спокойной совестью закрыла глаза и накрылась по голову одеялом. Ханако открыла глаза, сильно ударив по будильнику, чтобы тот перестал издавать отвратительные и такие ненавистные звуки. Она быстро собралась и позавтракала, не вняв совету сенсея. Ей что-то подсказывало, что поесть она не сможет еще очень долго. — Я ушла — пробормотала Ханако, закрывая дверь. Она зажмурилась, поморщившись, от яркого солнца, что слепит глаза. Привыкнув, медленно пошла по деревне по направлению полигона. Заметив на месте уже всех своих сокомандников, которые решили поспать, она присела рядом с Саске. — Ты опоздала. — ой, он не спал. — Сенсей еще не пришел, так что, технически, я не опоздала. — отозвалась Ханако, абсолютно невозмутимо доставая книгу. — Сенсей сказал быть на полигоне строго в пять! — громко гаркнула Сакура, разбудив спящего Наруто, напугав его. — Но он не пришел еще. — ответила Ханако, не намеренная продолжать эту бессмысленную беседу. Сакура еще некоторое время отчитывала ее, пытаясь унизить или устыдить, — Ханако так и не поняла, что именно, — но позже бросила это дело, поняв, что объект ее недовольства ее даже не слушает. Наступила тишина, даже Наруто заснул. — Доброе утро, готовы? — внезапно появился Какаши, напугав спящего Наруто, расслабившуюся Сакуру, что пыталась привлечь внимание своего кумира, который мрачно буравил взглядом дерево, мысленно всеми возможными способами убивал нерадивую фанатичку. Ханако же спокойно поднялась и внимательно посмотрела на сенсея, ожидая указаний. Она уже час как ощущала чью-то слежку, предполагая, что это их опаздывающий сенсей. Она оказалась права. — Вы опоздали! — синхронно крикнули Наруто и Сакура, недовольно буравя взглядом шиноби. — Черная кошка дорогу перебежала… — не слишком убедительно оправдался Какаши. — Хм. — скептичный хмык Учиха был более красноречив, чем любые слова. Он, также, как и сама Ханако, не верили нерадивому сенсею. А Ханако просто промолчала, продолжая безучастно смотреть на сцену перед ней. — Кхм, ну чтож… начнем. — Какаши достал будильник. — Я поставил будильник на полдень. Все, что вам нужно сделать это отобрать у меня эти колокольчики. — он достал три колокольчика, которые ударились друг об друга, издав переливающий звук. Кто не сможет, останется без обеда. — Наруто громко издал досадливый стон. — Я привяжу вас к одному из тех пней и буду есть прямо перед вами. — Какаши рукой указал на три пня, что находятся на полигоне. — Но нас четверо, а колокольчиков всего три. — заметила Сакура. — Но ведь кого-то надо оставить без обеда и дисквалифицировать. Кто провалит испытание отправится обратно в академию, и команда 7 станет соответствовать стандартам. Вы можете отправиться туда вчетвером. Можете использовать все. Активируйте инстинкт убийцы, чтобы отобрать колокольчики.— ответил Какаши. — Но это опасно! — сказала Сакура, а Ханако закатила глаза. Что могут сделать выпускники академии джонину? Что за глупое высказывание. — Ты и в мухе видишь опасность. — легкомысленно изрек Наруто, не испугавшийся совсем. — Длинный язык, короткий ум. Клоунов с низкими оценками лучше игнорировать. Неудачники. Когда я скажу «старт», можете начинать. — разозлил Наруто Какаши. Наруто воспринял эти слова, как вызов, достав кунай, намереваясь напасть на джонина. Совершенно неожиданно Какаши оказался за спиной генина, заводя его руку за спину и направляя кунай Наруто в голову. Все произошло мгновенно, почти никто не смог уследить за движениями Какаши. Быстр — пронеслось в голове Ханако, которая с самого начала анализировала их нового сенсея, стараясь понять, на что он способен, какой у него уровень силы, что она сможет противопоставить ему. — Не торопись. Команды начинать еще не было. — произнес Какаши под странное кряхтение Наруто. — приготовьтесь… Старт. Все четверо генинов быстро исчезли с открытой местности, спрятавшись в зелени. Ханако, схватив за шиворот Наруто, мгновенно переместилась как можно дальше, оставив клона на дереве, ближе к Какаши. Саске должен поговорить с Сакурой, а она с Наруто. Сам мальчик брыкался и яростно пытался вырваться из крепкой хватки куноичи. Ханако закрывала ему рот ладонью, зная, какой громкий этот Узумаки. — Я отпущу тебя, если ты будешь вести себя тихо. — прошептала Ханако на ухо Наруто. Тот быстро успокоился и кивнул. Даже как-то странно для такого эмоционального парня. Ханако отпустила Наруто и подождала, пока он не придет в себя, внимательно следя за каждым его движением, готовая остановить его, если тот попытается сбежать. — Зачем ты это сделала? — спросил Наруто тихо, со странным, изучающим взглядом, который обещал жестокую расправу в случае, если ему не понравится ответ на вопрос. Было странно, что именно такой взгляд Ханако видела у Наруто Узумаки, мальчика солнышка, чистой наивности и, что скрывать, недалекого парня. Вполне логично, что у нее в голове поселились определенные сомнения по поводу природы этого фрукта, фрукта, под именем Наруто Узумаки. — Предложение есть. — просто ответила Ханако, следя за его реакцией. — Предложение? Какое предложение? — Наруто вернулся к своей роли, разыгрывая недалекость, но Ханако было не так просто обмануть. Впрочем, сейчас ее это не сильно волновало. Все-таки, это не ее дело, а Ханако не имеет привычки лезть туда, куда ее не суют, поэтому она решила не отвлекаться и сразу перейти к делу. — Какаши Хатаке хочет увидеть нашу командную работу. Следовательно, нужно работать сообща. Ты, Сакура, Саске и я. Это и есть мое предложение. — коротко сказала она. Наруто поднял брови. — А этот высокомерный сноб согласился на такое? — спросил Наруто, но было видно, что его мозг взвешивает все «за» и «против». — Разумеется. — ответила Ханако. — С чего ты решила, что нужна командная работа? — задал вопрос Наруто, и тут же спохватился. — я не буду работать с теме! — Исходя из личного дела Хатаке Какаши. — Ханако проигнорировала последнее восклицание. Наруто поднял левую бровь, как бы издеваясь и насмехаясь, но кивнул. — С чего ты решила, что твоя сестра согласится на такое? — задал следующий вопрос Наруто. — Ее попросит Саске. — невозмутимо ответила Ханако. Наруто понятливо кивнул. — Есть план? — задал главный вопрос Наруто. — Есть, но скажу тогда, когда соберемся. — Один из нас отправится в академию. Кто из нас четверых останется без колокольчиков? — последний вопрос от Наруто. Ханако усмехнулась. — Никто. Наруто нахмурился, но Ханако отчетливо видела тот момент, когда до Наруто дошло, о чем она говорит, и отразил ее ухмылку. А Наруто Узумаки тот еще фрукт.***
Сакура Харуно ненавидела кровь и битвы. Она была счастлива, пока училась в академии. Ее покой нарушала только ее младшая сестра, но в основном Сакура была счастливым ребенком, толком не ведающий, что где-то может быть иначе, что кто-то живет иначе. Словом, она жила так, как живут счастливые люди, которые никогда и не боролись за счастье, никогда не знали его цену, люди, не знающие, что за их счастье и спокойствие где-то там шиноби проливают литры крови. Счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть, уверенные, что и все другие живут точно также и что жить иначе — грех. Они бы не поверили, если бы им кто-нибудь сказал, что другие как-нибудь иначе продают, тренируются, заботятся, учатся, работают. Какие же страсти и волнения могли быть у них? У них, как и у всех людей, были и заботы, и слабости, и работа, и налоги, лень и сон; но все это обходилось им дешево, без волнений и пролитой крови. Их покой охраняют шиноби и они воспринимают это как должное. Насколько же люди должны прогнить, насколько же их душа и совесть должны атрофироваться, чтобы воспринимать смерть шиноби, защищавшего их, как должное? Но мир шиноби таков. И хоть гражданских защищают шиноби, их не слишком сильно волнует, что происходит среди их защитников, какова истина и какие жертвы были принесены ради спокойной жизни в деревне. Каждый шиноби это знает и ни одного из них не задевает подобное пренебрежение. Ведь шиноби — это оружие. Инструмент, который в любой момент может умереть или, что еще хуже, оказаться непригодным. Ведь жизнь шиноби — вечная битва, кровь, пропитавшая все тело и особенно руки, кунай под подушкой, запасы оружия везде и всегда и вечная бдительность. Жизнь шиноби не та мирная жизнь, которая была в академии, но Сакура еще не знала этого. Среди гражданских много небылиц, но им не стоит верить. А Сакура верила. Не потому что была наивной дурочкой, хотя и это тоже. Она просто хотела верить. Сакура все еще смотрит на мир сквозь розовые очки и не принимает ничего, что не вписывается в ее мир с розовыми пони и ромашками. А стоило бы. Плохо верили гражданские и душевным тревогам шиноби; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений к чему-либо; не понимали, что значит быть на волосок от смерти почти каждую минуту; боялись как огня увлечения страстей, боялись осознать, что такое жизнь шиноби; и как у шиноби тело быстро сгорало от сильнейшей техники огня клана Учиха внутреннего, душевного пламени, так душа гражданских мирно, без помехи утопало в мягком теле. Не клеймила их жизнь, как шиноби, ни многочисленными шрамами, ни душевными терзаниями, ни понимания ценности жизни и того, как эта жизнь хрупка и мимолетна, ни нравственными разрушительными ударами. Они принимали шиноби как необходимость, а саму стезю шиноби — необходимое зло, но любить не могли. Народ принимал отдельных шиноби, как героев, других как стену, щит, что обеспечивают их безопасность, а некоторых, как монстров. И Сакура невольно переняла у них такой образ мыслей, ведь наблюдала и жила среди таких людей. Ни она, ни другие гражданские никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными вопросами, если это касалось не их круга, а шиноби; оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого они жили долго. Они не стремились объяснить ребенку значение жизни и приготовлять его к ней, как к чему-то опасному, мудреному, нешуточному и кровавому, ведь сами не осознавали этого, ведь сами жили в безопасности и не думали о тех, кто обеспечивает ее для них. О чем же им было задумываться и чем волноваться, что узнавать, к чему стремиться, чем дорожить? Ничего не нужно; жизнь, как покойная река, текла мимо них, им оставалось только сидеть на берегу этой реки и наблюдать, как их защищают, жертвуя жизнью и душой, шиноби. Сакура верила, что у человека прекрасно все: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. У всех людей, а остальные лишь массовка, не стоящая внимания. Все, кроме ее сестры. Сакура знала, что Ханако никогда не будет массовкой. Слишком выделяющаяся, слишком гениальная, слишком уникальная, слишком… слишком. И Сакуру это злило. Злило до сжатых кулаков, стиснутых зубов, поджатых губ, покрасневших кулаков и налитых кровью глаз. Ханако ее личный дьявол, не человек. Ее родители, Ино и еще несколько ее подружек, Хокаге-сама, Ирука-сенсей — люди. А Саске-кун ее личное божество. Никто не сможет сравниться с ним, Сакура уверена, что ни один человек не способен быть более идеальным, чем Саске-кун. Остальные — массовка. Но с каждым днем стекло в ее розовых очках покрывается маленькими, почти незаметными трещинками, и совсем скоро стекло разобьется на мелкие осколки и Сакура, наконец, увидит реальность. Самую настоящую, самую жестокую реальности. И тогда ей придется сделать выбор: бороться или остаться в скорлупе. Но это будет потом, а сейчас ее реальность медленно разрушается, пока Сакура этого не замечает. Сакура Харуно не хотела меняться, не хотела изменений, но перемены необходимы. Ее мировоззрение не подходило для мира шиноби. Здесь те, кто не развивается ни физически, ни духовно, — умирают. Сакура никогда не умела приспосабливаться, в отличие от Ханако. Но Сакура видела в Ханако что-то иное, нечто темное, что вызывало дрожь и отчаянное желание сбежать как можно дальше. В ее глазах не было ничего, когда она смотрела на Сакуру или на родителей. В ее глазах не было ничего, когда она смотрела на других. Она была абсолютно равнодушна, когда почти убила одноклассника, — его, вроде, Дайске звали, — когда у них был спарринг с использованием кунаев. Кровь хлестала в разные стороны, попав не только на руки Ханако, но и запачкав лицо. Не было ни испуга, ни вины, ни сочувствия. Сакура считала Ханако слишком высокомерной. Она не считалась с теми, кто не заинтересовал ее, кто не привлек ее внимания, кто не был достоин. И хотя сама Сакура тоже грешила подобным, но она никогда не пренебрегала жизнями массовки. Она бы не смогла смотреть на умирающего равнодушным взглядом, не пытаясь ему помочь, наблюдая за агонией. От этого высокомерия ее уровень ненависти к младшей сестре увеличивался в геометрической прогрессии. Разве можно быть таким монстром? Сакура хоть и с неохотой, но признавала, что право быть высокомерной у Ханако есть, ведь она и правда гений, но не настолько, ведь это не оправдывает ее. Сакура не могла видеть настоящих эмоций, чувств и мыслей сестры за ее маской холодного равнодушия и высокомерия. Хотя стоит признать ее правоту, к тому мальчику Ханако действительно не испытывала жалости. Шиноби не должен показывать свою слабость; шиноби не должен так легко подставляться. С такими навыками парнишке нечего было делать в стезе шиноби. Ханако даже не сочувствовала такому ничтожеству. Видимо, высокомерие в их семье в крови. Но… что же с ней происходит? Сакура Харуно ненавидела кровь и битвы. Ханако Харуно буквально дышала битвами, она жила сражениями. Сакура и Ханако были сестрами, они были двумя противоположностями, которые никогда не смогут поладить.***
Каждый шиноби должен освоить элементарные навыки маскировки. Каждый, кроме, видимо, Узумаки Наруто, который внезапно в открытую появился перед Какаши, полностью уверенный, что сможет в открытую противостоять джонину. Наруто попытался численностью обыграть Хатаке, используя своих клонов и держа сенсея, но у него, ожидаемо, ничего не вышло. Какаши оказался на дереве, но неожиданно в него полетели сюрикены и кунаи с разных сторон. Хатаке ловко уворачивался, но не уловил момент, когда в него начали лететь кунаи со взрыв печатями, и джонина задело взрывом. Когда сквозь поднявшуюся пыль стало видно весьма потрепанного джонина, но все еще читавшего книгу, на него с разных сторон налетели клоны Узумаки, от которых мужчина то отбивался одной рукой, то уворачивался, что делал чаще, не считая генина за противника. Совершенно неожиданно джонин ощутил жар за спиной от техники огня, выпущенной, по всей видимости, Учихой. Хатаке переместился в единственную открытую зону, ведь позади него был огонь, а справа и спереди — клоны Узумаки. Однако это была ловушка и джонин понял это почти сразу, отражая удар танто сверху. Быстрые, точные, направленные в жизненно-важные точки удары от Ханако Харуно Какаши пришлось отражать двумя руками, убрав книгу. Хатаке не ожидал подобных навыков от выпускницы академии, пусть и лучшей в потоке. Харуно теснила его, клоны Узумаки, незаметно для Хатаке, окружали его, сюрикены и кунаи летели в него, не задевая генинов, хотя уже в меньшем количестве. — Не спать, Сакура. — неожиданно крикнула Ханако Харуно, и в Хатаке полетели кунаи и сюрикены уже с другой стороны, иногда грозясь задеть двух генинов, сражающихся с ним. Харуно продолжала яростно наносить удары, пропуская стихийную чакру и иногда ускоряя себя стихией молнии, что делало девочку невероятно быстрой. Клоны Узумаки проделали тот же финт, что и вначале, сковывая его движения, а техника огненного шара от Саске Учиха уже готова его уничтожить, превратить в пепел. Сделав подмену, оказавшись на дереве, джонину пришлось уворачиваться от кендзюцу Ханако. Оказавшись на земле, на него напал Наруто, демонстрируя довольно неплохое тайдзюцу. Отпрыгнув от генина, Какаши пришлось уворачиваться от сюрикенов от Сакуры, как предполагал джонин. Параллельно с сюрикенами, кто-то из генинов использовал технику водяных шипов, от которых ему пришлось уворачиваться. Увернувшись, Какаши заметил четырех довольных генинов. Ханако Харуно держала в руках колокольчики, которые незаметно стащила. — Вам нужно быть более внимательным, сенсей. — проговорила младшая из сестер Харуно, звеня колокольчиками. — Мда… — джонин неловко завел руку за голову, — ну и кто же из вас возвращается в академию? — задал вопрос Какаши. Того, что показала эта команда, было вполне достаточно, чтобы принять их в качестве учеников. Помимо отличной командной работы для тех, кто объединился против воли, генины невероятно талантливые. Саске Учиха уже в таком возрасте показывает отличные навыки в тайдзюцу и ниндзюцу, особенно в стихии огня. Мало кто может продемонстрировать такие результаты в таком возрасте. Мальчик был явно талантлив, как и его печально известный брат. Наруто Узумаки, как и все представители клана Узумаки, имел огромный объем чакры, а если учесть то, что он джинчурики, то этот паренек просто монстр. При чем с огромной выносливостью. А в бою он просто непредсказуемый противник, гениальный боец, показывающий свою гениальность в сражении. Ханако Харуно самый настоящий гений. Ниндзюцу и кендзюцу на уровне сильного чунина, скорость, ловкость, сила, контроль чакры. Она смогла каким-то образом украсть колокольчики у него прямо под носом, пусть и во время битвы, но это о многом говорит. Скорее всего, план был составлен ею, что говорит о ней, как о талантливом стратеге и лидере. Как ни печально, четвертый член команды не продемонстрировал ту же гениальность, что у сокомандников. Одна сестра гений, а вторая нет. Вероятно, Сакура Харуно затаила обиду, что будет мешать команде, но у всех них будет время сплотиться. Сейчас Какаши Хатаке хотел проверить еще кое-что. Саске Учиха, Наруто Узумаки и Сакура Харуно напряглись и взглянули на чему-то ухмыляющуюся сокомандницу, которая подкидывала колокольчики. Внезапно она вскинула руку и бросила все колокольчики прямо в Хатаке. Тот на чистых рефлексах поймал. — Все. — сказала Ханако, глядя в глаза джонину. Тот усмехнулся под маской. — Ты ведь поняла цель испытания, верно? — задал риторический вопрос Хатаке. — Командная работа. — ответила Ханако, кивая. — Вы прошли. — сказал Какаши, лица Сакуры и Наруто вытянулись — они не верили в версию Ханако до конца. — вы первая прошедшая команда. Другие слепо следовали приказам и не умели думать своей головой. Шиноби, которые нарушают правила, — мусор. Но те, которые бросают товарищей — гораздо хуже. — Как трогательно. — в глазах Наруто стояли слезы, как и у Сакуры. Саске только довольно усмехнулся. — Вы прошли. Отныне вы — команда номер 7. Первая миссия завтра. — объявил Какаши.***
— Ты была права. — произнес Саске. Ханако кивнула. Она всегда права, даже когда не желает этого. Команда. Какое странное слово. Оно показывает, что Ханако теперь на следующей ступени в мире шиноби. Шисуи, смотри, теперь я официально генин и буду работать в команде. Итачи, ты же видишь все. Ты рад за нас с Саске? Ханако должна сообщить о таком событии деду и Томайо-сану. Ханако расстроена, что отныне она не сможет отбывать на каникулы на тренировки к деду и Томайо-сану. На развитие ее навыков повлияло четыре человека: дед, Томайо-сан, Шисуи и Итачи. Но теперь Ханако будет развивать боевые навыки в полевых условиях, на практике. Интересно, как повлияет на нее ее первое убийство? Сломается ли Ханако? Или она на самом деле становится бездушным монстром, как говорит Сакура? С какими противниками она столкнется? Ханако надеется, что ей выдастся шанс сразиться с достойным противником, когда им начнут выдавать нормальные миссии. А пока придется довольствоваться миссиями ранга D. Прекрасно. Ханако в восторге. Черт. Придется тратить время на третьесортных миссиях. Она будет отправлять клона, а сама тренироваться на полигоне, медитировать или изучать свитки по фуину или ирьениндзюцу, которыми сильно увлеклась. Может, пойти на курсы для ирьенинов B ранга? Нет, времени немного. Вряд ли выйдет. Придется самой читать необходимую литературу, а практика пока подождет. Ханако уверена, что рано или поздно они с командой разойдутся. Каждый должен пройти свой путь, чтобы стать сильнее. И для других нет места рядом на этом пути. Ханако точно знает, что, к сожалению, им с Саске придется расстаться на какое-то время. Интуиция подсказывает Ханако именно такое будущее, а Ханако верит своей интуиции. Шиноби без интуиции — мертвый шиноби. Так ее учил дед, а все его уроки Ханако помнит очень хорошо. Как уж тут забыть, если у нее остались шрамы. Каждый урок, что Ханако не усвоила, напоминал о себе шрамом, которые она получал в спаррингах с дедом или Томайо-саном. Эти шрамы временами приносили Ханако фантомную боль, на которую она уже внимания не обращает. Ханако привыкла к боли. Пусть она лучше будет физической, чем душевной. Самый худший вид боли — это когда душа болит. А у Ханако она болит постоянно после потери Шисуи и Итачи. Боль заглушается, когда она с Саске. Он является ее отдушиной, островком безопасности и спокойствия. Ханако после потери Итачи почти сдалась, если бы не Саске. Ее мир постепенно терял краски, заставляя Ханако гасить ту искру жизни, которая пылала в ней, когда еще Шисуи и Итачи были живы, когда их мир был полон, когда она была жива, когда она еще была ребенком. Тогда она еще не до конца понимала, каков же мир шиноби, каковы же люди на самом деле. Она еще не понимала, насколько гниль может быть разрушительной, насколько глубоко она сидит. Ханако не хочет больше никого терять. Она не хочет больше чувствовать ту всепоглощающую боль, проникающую будто в самую душу, сердце Ханако. Боль, раскалывающую на осколки все ее существо, то, что делает ее человеком, оставляя лишь пустую оболочку. Год назад все было по-другому. Шисуи был жив, Итачи был рядом, она была счастлива. Их мир был целым, не разбитым, никто не умер и они были такими глупыми и счастливыми. Они были такими влюбленными с Шисуи, а Итачи так снисходительно, но счастливо улыбающийся, что сейчас сердце больно сжимается, а на глазах появляются слезы, незаметно для Ханако, ведь с ухода Итачи она не плакала. Тогда Ханако не представляла, что случится и что она станет такой, как сейчас: сломленной, разбитой, держащейся только ради Саске и деда. Ханако оглядывается назад и с болью понимает, что год может сделать с человеком многое. Шисуи и Итачи были частью самой Ханако. Поэтому каждый раз, когда случается что-то интересное, когда у нее получается какая-то техника, она думает, что «они придут, и я все им расскажу!», забывая, что никто из них не придет. Их мир разрушен, осталась только она и полностью разрушенный Итачи, стремящийся умереть, только чтобы защитить их с Саске. Ханако любила сильно, отдавая себя. Она любит Шисуи, Итачи, деда и Саске, и эта любовь ее медленно, но верно убивает. Любовь — страшное чувство, но без чувств мы не люди. Поэтому Ханако приходится любить и задыхаться от боли внутри, ожидая, когда в ней умрет человек.***